Трапеза в Ливадии. Сборник рассказов
Накануне редактор в ресторане «Золотой колос» (такие были почти в каждом райцентре) с кем-то из приятелей принял «на грудь». Сумел дойти до кабинета, где его развезло. Корректор, увидев шефа за столом в непонятно-странном состоянии, опешила, с губ невольно сорвалось: «Николай Васильевич, что с вами? Может с сердцем прихватило, вызвать «скорую»?
«Разуй глаза, где ты видишь Николая Васильевича? Наверное, Гоголя начиталась? – повел он взглядом по сторонам и упрекнул. – Не первый год работаешь, своего начальника надо знать и уважать».
«Василий Николаевич, извините, простите, пожалуйста, оговорилась», – покаялась женщина. Опрометчиво приблизилась к нему и попала под горячую руку. Неизвестно, что нашло на редактора, какая его муха укусила, он ударил корректора по щеке.
«За что, что вы себе позволяете!? – успела воскликнуть она и со слезами выбежала из кабинета. Весть о буйном редакторе дошла до секретарей райкома партии, двое из которых были поклонниками Бахуса. Забегая вперед, скажу, что первый секретарь райкома партии В. вскоре «погорел» на том, что, будучи в Киеве на пленуме ЦК КПУ, в пьяном виде, дыша перегаром, попался на глаза руководителю Украины и члену Политбюро Владимиру Щербицкому. Когда ему назвали имя руководителя района, пребывавшего под «мухой», то он заявил: «Я не знаю такого секретаря». Едва тот возвратился из Киева, как состоялся пленум райкома партии, освободивший его от должности. Пристрастие к алкоголю сломало карьеру. До самой смерти В. проработал начальником районного управления оросительных сетей. Даже при недостатках и издержках советской системы к нарушителям дисциплины, принципам мораль, несмотря на их должности и прежние заслуги, принимались жесткие меры.
Так вот в райкоме партии попытались замять скандал, спустить на тормозах, но информация о нем, не без содействия начальника местного отдела КГБ, собиравшего досье на руководителей, просочился в обком партии, во главе которого в ту пору был весьма заслуженно популярный среди простых тружениками Николай Карпович Кириченко.
Такое же искренне уважение он снискал и у одесситов, будучи в должности первого секретаря обкома. От него поступил указ к забияке, чтобы не порочил звание коммуниста принять строгие меры. Василия Николаевича уволили. Тогда то и редактором стала Полина Иннокентьевна. И вот очередная неприятность. Действительно, лишь тот, кто не работает, не делает ошибок. Но попробуй упрямым идеологам докажи, что это не ошибка, а злой умысел в пользу буржуазии, лютым классовым врагам.
Сотрудники, в том числе и автор этих строк, посочувствовали и пожелали ей не падать духом. Готовы были сочинить письмо-прошение в обком партии на имя Н. К. Кириченко в поддержку редактора, но она велела не драматизировать ситуацию. Своим внешним спокойствием вселила уверенность, Не сомневались, что Полина Иннокентьевна выдержит испытания, поскольку родом из Сибири, землячка популярного поэта Евгения Евтушенко, рожденного на станции Зима. Неоднократно за дружеским столом с крепкими напитками слушали ее проникновенное исполнение песни на слова поэта:
Идут белые снеги,
Как по нитке скользя,
Жить бы, жить бы на свете,
Да, наверно, нельзя…
Обладая сильным и красивым голосом, могла бы сделать карьеру, если не оперной, то эстрадной певицы, но ее увлекла журналистика, магия печатного слова. Чтобы из-за отсутствия свежей информации обезопасить сотрудников от аналогичных ошибок, редактор велела бухгалтеру оформить подписку на «Литературную газету», в которой периодически публиковались критические статьи о неблагонадежных поэтах, писателях, драматургах, других представителях творческой богемы. Конечно, главной мишенью для критики был Александр Солженицын, мигрировавший в США. Его клеймили, как агента ЦРУ. Потом прибавились и другие писатели, в том числе Владимир Войнович, недавно в возрасте 85 лет, ушедший в мир иной.
Сотрудники редакции, в том числе я, были убеждены, что, если бы сигнал стойкого сталиниста, возможно, сексота, поднаторевшего на доносах, не поступил в обком партии, потребовавшего от райкома отреагировать и привлечь к ответственности, то ограничились бы внушением. А коль негативная информация оказалась на контроле в обкоме, то Полине Иннокентьевне по партийной линии объявили выговор. Теперь таких наказаний не существует. Перед чиновником дилемма: или пан, или пропал. Если нечем откупиться, позолотить руку вышестоящего начальника, то гонят в шею, а кресло занимает, не профи, а лично преданный человек. И с доносами на инакомыслящих граждан, активистов дело прогрессирует. Сексоты, стукачи, информаторы, провокаторы, гопники, очень востребованы, щедро поощряются спецслужбами.
К нашей всеобщей радости Полина Иннокентьевна, как человек честный, душевный и заботливый, не лишилась кресла редактора, до самой скоропостижной из-за инфаркта смерти в 55 лет от роду возглавляла коллектив.
С той поры много воды утекло, минуло более сорока лет. Ныне в соответствии со статьей 29 Конституции России, цензура запрещена. Однако имена некоторых писателей, поэтов, политиков, находящихся в оппозиции к правящей власти, находятся под табу. Их запрещено произносить в официальных СМИ. Хотя, даже гражданам, далеким от политики известно, что настоящая демократия без сильной, конструктивной оппозиции, здоровой и честной политической конкуренции невозможна.
В противном случае, она трансформируется в автократию и диктатуру. На некоторых политиков, убеждения которых не соответствуют официальной позиции, точки зрения, навешаны ярлыки агентов госдепа США, а те из журналистов, кто публикуется в зарубежных журналах за скромные гонорары, объявлены иностранными агентами. Они рискуют угодить под статью 282 Уголовного кодекса России за экстремизм.
В тоже время российские олигархи, имеющие паспорта США, Великобритании, Израиля, Швейцарии, Мальты и других государств, якобы враждебных России стран, получают сказочные прибыли от бизнеса в России, но их семьи, роскошные дворцы на Западе, причислены к настоящим патриотам Отечества, удостаиваются высоких наград за укрепления экономики потенциального противника. Априори, они непогрешимы и неприкасаемы для российской весьма зрячей и предприимчивой Фемиды. Остается только воздеть руки к небесам: О. времена, о нравы!
Встреча с героем
Однажды ответственный секретарь районной газеты Людмила, войдя в мой кабинет, сообщила:
– Тебе предстоит командировка.
– Командировка? Так я почти каждый день с водителем и фотокором на УАЗике езжу по полям, садам, виноградникам и фермам колхозов и совхозов, – заметил я.
–Так это по территории района, – улыбнулась она и пояснила. – Командировка намечена в Севастополь.
– Почему, там ведь своих журналистов хватает? – удивился я.
– Повод для поездки, на которую редактор дала «добро», очень убедительный. Мне на глаза попалась информация о том, что в Севастополе живет наш земляк Герой Советского Союза Иван Яцуненко, участвовавший в штурме Сапун-горы, удостоенный за этот подвиг высшей награды. До войны он работал в соседнем Кировском районе. Расспросишь ветерана о его фронтовых делах, о том, чем сейчас занимается. Соберешь материал для очерка. Ты себя в этом жанре еще не проявил. Надеюсь, на успешный дебют, – доброжелательно промолвила она и вручила домашний адрес ветерана. – Не торопись. Два дня вполне достаточно, чтобы с героем поговорить и ознакомиться с достопримечательностями города. Советую побывать в Панораме обороны Севастополя во время Крымской войны, в Диораме защитникам и освободителям города в годы Великой Отечественной войны.
– Будучи школьником, я с одноклассниками уже побывал на экскурсии в городе-герое, – признался я. – Посетили Панораму и Диораму, позиции четвертого бастиона, побывали на северной стороне, смотрели памятники…
– Тем более, будешь чувствовать себя уверенно, а освежить память не помешает, – напутствовала она. – Для творческого человека необходима смена обстановки, новые яркие впечатления, встречи с интересными людьми. Ты с ветеранами войны легко находишь общий язык. Удачным получился рассказ «На линии Маннейргейма» об участнике советско-финской войне.
Из ее уст, мне, тогда начинающему журналисту, приятно было услышать похвалу.
Редактор Полина Иннокентьевна подписала командировочное удостоверение и пожелала:
– В добрый путь, ни пуха, ни пера!
В бухгалтерии выдали деньги на проезд и суточные. На автостанции приобрел билет на «Икарус» и, спустя четыре часа, он в числе других пассажиров доставил меня в город русской славы. Без проблемы отыскал дом на улице Горпищенко. В трепетном ожидании встречи с героем, нажал на кнопку звонка. Дверь отворила женщина. Поздоровался, представился, показал удостоверение корреспондента и спросил:
– Хочу видеть героя войны.
– Его часто беспокоят, то из газеты, то из телевидения, – улыбнулась женщина. – Ивана сейчас нет дома…
Она прочитала огорчения в моих глазах и поспешила успокоить:
– Скоро возвратится, вы разминулись. Он минут пять назад пошел сдавать бутылки,
– Бутылки? – удивился я, ибо стеклотара никак не вязалась со статусом героя.
Женщина заметила мое замешательство и предложила:
– Если торопитесь, то стеклопункт рядом, там Ивана и встретите. По золотой звездочке на пиджаке узнаете. А, если есть время, то проходите, угощу чаем.
Но мне вдруг захотелось увидеть ветерана в необычной обстановке, среди людей. По очереди и звону бутылок отыскал павильон по приему стеклотары. Спросил у крайнего в очереди мужчины: как найти Ивана Яцуненко.
– Героя здесь каждый житель микрорайона знает. Уважают и почитают, нос не задирает, свой мужик, не жадный. Мы его без очереди пропускаем, по закону положена льгота, – пояснил он, смерил меня недоверчивым взглядом. – Почему интересуешься, ты, наверное, не местный?
– Корреспондент, приехал из Советского района,
– Иван! – он окликнул среднего роста седовласого мужчину, который из авоськи выставлял бутылки на прилавок. – За тобой приехали, чтобы прославить.
– Насчет славы я сыт по горло, – ответил ветеран. Приемщица стеклотары выдала ему купюры, монеты и Яцуненко подошел ко мне. Я ощутил его крепкое рукопожатие. Худощавый, кряжистый, словно из одной цельной породы.
– Не ожидал вас, героя войны, встретить за сдачей бутылок, – невольно сорвалось у меня с языка.
– Городская жизнь требует больших расходов, на все денег не хватает, – признался он. – Ранее я с семьей жил в селе, имел подсобное хозяйство, держал корову, кабана, домашнюю живность, с огорода картофель, капуста, другие овощи и фрукты. А здесь все приходится покупать на рынке и в магазине, поэтому и сдачей стеклотары не гнушаюсь. Городская власть оценила мои боевые заслуги и предоставили благоустроенную квартиру. Я тоже, не сижу, сложа руки, участвую в разных торжественных мероприятиях, встречаюсь со студентами, школьниками, рассказываю о мужестве друзей-фронтовиков, о штурме Сапун-горы и освобождении Севастополя и других городов и сел Родины.
Разговор с ветераном продолжился в его квартире за чаем. Я узнал о его довоенной жизни в селе, о том, что при штурме Сапун-горы несколько бойцов, которым было поручено водрузить знамя пали смертью храбрых, так как знаменосцы на поле боя являются главной мишенью. Лишь Ивану, благодаря опыту и смекалке, с автоматом и красным знаменем, вместе с однополчанами атакуя фашистов, удалось выполнить задачу. Поведал он и о других эпизодах суровой фронтовой жизни.
Когда вопросы к герою были исчерпаны, я закрыл страницы блокнота, исписанные мелким почерком.
– Чаи гонять – для мужиков не серьезно, – произнес он и подмигнул. – Ну, что писатель, чтобы твое перо не заржавело, примем на грудь граммов по сто фронтовых, наркомовский? Заодно я своих боевых друзей, что остались на войне, помяну.
Отказываться было неловко и, чтобы не обидеть ветерана, я согласился. Он обрадовался и велел хозяйке принести из НЗ бутылку водки и приготовить закусь. Она принесла чекушку «Старка» и собрала на стол скромную закуску: бутерброды, салат, конфеты, печенье.
– Чем богаты, тому и рады, – промолвила она, будто извиняясь, и удалилась, чтобы не мешать.
Иван наполнил пятидесятиграммовые стаканы и провозгласил тост:
– За тех, кого с нами нет, за павших побратимов!
Мы, как подобает офицерам, хотя я имел звание старший сержант, а Яцуненко —старшина, выпили.
Второй подняли за здоровье и успехи.
– Когда напечатаешь статью, не забудь выслать мне пару экземпляров, – попросил он. – В моем архиве уже есть публикации в армейской газете «На боевом посту», в «Славе Севастополя». Почитаю, что ты там сочинишь?
– О чем рассказали, о том и напишу, – ответил я и пообещал. – Обязательно вышлю газету.
Поблагодарил их за гостеприимство, пожелал крепкого здоровья. В тот же день возвратился в редакцию. Вскоре из-под пера родился очерк «Отважный знаменосец».Отпечатал текст на машинке и сдал в секретариат.
– Очень оперативно, – похвалила Людмила, к которой за ее чуткость и понимание я испытывал симпатии. – Так и должен работать настоящий газетчик. Недаром районку сравнивают с горячей плитой, жаровней, на которую надо постоянно подкладывать блины, в нашем случае статьи, очерки, репортажи, фельетоны…
Она прочитала отпечатанный на машинке очерк и заметила:
– Написано искренне с душой, но есть некоторые нюансы. Например, момент встречи с героем возле стеклопункта. Вот, если бы это произошло в школе с пионерами или комсомольцами или в музее боевой славы, тогда бы вопросов не возникло. Пусть редактор решит, как быть. Она передала очерк Полине Иннокентьевне.
Другой бы редактор, не вдаваясь в объяснения, сгладил бы острые углы, сократил или добавил что-то от себя, но Полина Иннокентьевна посчитала целесообразным поговорить с автором, то есть со мною.
– Владимир, если мы в очерке оставим эпизод, где герой сдает бутылки из-за дефицита денег, то у читателей сразу возникнет вопрос: за что ветеран сражался. Появятся крамольные мысли о том, что победители живут хуже побежденного противника. Не следует давать повод для такой интерпретации факта. Лучше о нем не напоминать, иначе потом проблем не оберешься. Вызовут на «ковер» для объяснений, обвинят в политической близорукости.
«Действительно, кто обжегся на молоке, дует на воду, – подумал я тогда, соглашаясь с доводами редактора. – Ведь она недавно пострадала за то, что в своей статье упомянула имя писателя Виктора Некрасова. И теперь старается быть предельно осторожной и бдительной, ибо очередной прокол может грозить отставкой.
Признаюсь, что сам вычеркнул эпизод о встрече с ветераном возле стеклопункта, ибо в случае публикации последовали бы серьезные претензии со стороны цензоров ЛИТО. Не только редактору, но и автору досталось бы на орехи.
С той поры минуло не одно десятилетие, но судя по отношению к ветеранам войны, ряды которых очень и очень поредели, государство было и остается перед ними в неоплатном долгу. К горькому сожалению, депутаты, чиновники вспоминают о подвигах творцов Великой Победы накануне красных дат. А когда пройдет парад, отзвучат торжественные марши и отгремит салют, надолго забывают. Но память о героях, защитниках и освободителях Отечества священна!
Репортер «заквасил»
В редакцию районной газеты я приезжал самым ранним рейсовым автобусом, зачастую раньше редактора. Дело в том, что жил тогда в селе, расположенном в семи километрах от поселка, автобусы ходили редко. Приходилось пользоваться попутным транспортом. И в тот памятный день появился в здании редакции, когда в помещениях веником и шваброй, наводя чистоту и уют, орудовала баба Галя. Увидел ее в узком коридоре. Поздоровались и она тут же сообщила:
– Спозаранку в кабинетах телефоны надрываются. Я не выдержала, подняла трубку и спросила: чаво надо? Мужик спросил: кто такая? Призналась, что уборщица, техничка, а сотрудники, которые пишут разные статьи, заметки, заполняют газету, еще не появились. У них рабочий день начинается с восьми часов. Хорошо живете упрекнул он, мол, крестьяне еще до восхода солнца встают и трудятся в полях, садах и на фермах, как пчелки. Позавидовал нам.
– Откуда звонил, кто и по какому поводу?
– Я поинтересовалась, но он не ответил. По голосу догадалась, что чем-то недоволен. Требовал редактора или заведующего сельскохозяйственным отделом, тебя значит. Шибко сердитый, наверное, какая-то муха-цокотуха его укусила. Обещал, что еще позвонит. Ты уж с ним не ругайся, побереги нервы, еще пригодятся.
– Спасибо за полезный совет, – усмехнулся я, снисходительно относясь к ее привычке, ссылаясь на богатый житейский опыт, всем давать ценные указания.
Едва переступил порог кабинета, как зазвонил телефон и я успел поднять трубку.
– Слушаю, завсельхозотделом…, – представился я.
– Ты мне и нужен, – вместо приветствия произнес мужчина и сразу, повысив тон, взял быка за рога. – Вы, что там, с похмелья, большого Бодуна ослепли. Фотографию лучшей доярки колхоза напечатали вниз головой?!
– Не может этого быть, – возразил я, машинально развернул свежий номер газеты. На третьей странице был опубликован мой очерк «Рекордные надои молока» и снимок героини. Я опешил, не поверив своим глазам. Действительно, миловидная доярка была помещена вниз головой.
– С кем имею честь говорить, представьтесь? – попросил, дабы придти в себя от неожиданного «сюрприза».
– Секретарь парткома колхоза «Светлый путь» Ермолаев, – ответил он властно и добавил. – Мы с вами встречались на прошлой неделе. К очерку претензий нет, написано правильно, жму руку. А вот снимок всю малину испортил. Доярку, нашу гордость на весь район опозорили. Что касается фотографии, то требую извинения и опровержения, компенсации за моральный ущерб.
– Извините, это недоразумение, – поникшим голосом промолвил я. – Доложу редактору, он разберется в причинах брака. За качество полиграфии отвечает дирекция типографии.
– Знаю, что типография печатает, но куда смотрели сотрудники редакции? – наседал парторг. – Нам Ленин, что завещал?
– Он многое завещал, недаром пятьдесят пять томов сочинений выдал на-гора, – уклонился я от прямого ответа.
– Главное, обеспечить строгий контроль и учет, вот, что завещал, – блеснул Ермолаев познаниями трудов Ильича. – В народе на сей счет говорят: доверяй, но проверяй. Почему не проверили газету перед тем, как отправить на почту, а оттуда к читателям? Я это так не оставлю, в райкоме партии поставлю вопрос ребром о персональной ответственности за вопиющую халатность…
Следуя совету бабы Гали, я, дабы охладить пыл парторга, прервал телефонный разговор. Вскоре, держа в руке свежий номер газеты, появился редактор. По его мрачному виду, я понял, что он в курсе. Поэтому лишь сообщил, что звонил Ермолаев и грозил поставить на ноги райком партии. Редактор тщательно просмотрел два экземпляра газеты, подписанные им в печать и в свет. С фотографией был полный порядок. Сделали вывод, что сбой произошел во время печати.
Вместе мы зашли в кабинет директора, изложили свою версию и она подтвердилась. Молодая и неопытная печатница Люба призналась.
– Когда я отпечатала на машине треть тиража и посмотрела на внутренний разворот газеты, то изображение доярки на фото было размытым, нечетким. Решила протереть клише. Остановила станок для плоской печати, изъяла клише из матрицы и протерла. Вставила назад и запустила машину.
– Почему не проверила, правильно ли установила клише? – спросил директор и, не дожидаясь ответа, махнул рукой. – Эх, девичья память, наверное, о женихе думала. А для нас большие неприятности, придется объясняться, изворачиваться.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги