Чужой муж
Родион бросил ломать голову над этой ерундой – просто сказал:
– Однако, как говаривал Киса Воробьянинов… А все-таки вы, Лиля, водите машину не с пяти лет, а с двух!
– Ага, – буркнула она. – Смейтесь, смейтесь! Я же знаю, что хорошо езжу!
Родион только кивнул со всей доступной в данной ситуации сдержанностью.
– И потом, – продолжала Лиля, – если бы вы не схватились за руль, я отлично бы выровняла!
– Ну да, – кивнул Родион, мысленно прикидывая глубину оврага, в который бы эта девчонка «выровняла», если бы он не схватился за руль.
Опыты проводить над собственной жизнью – даже при участии дочки Говорова! – не было никакого желания.
Выскочил из машины:
– Короче!
Обогнул «Москвич», с трудом удерживаясь на разъезженной грязище, распахнул дверцу рядом с Лилей, подал руку:
– Прошу! Место женщины – на пассажирском сиденье!
И, не давая ей времени опомниться, взял да и вынес Лилю из автомобиля на руках!
Она ничего, не дергалась, только первым делом начала юбку, задравшуюся сзади, поправлять.
Родион чуть не расхохотался: да ведь не видит никто! Ох уж мне эти барышни из хороших семей! Сразу видно – недотрога. Нецелованная, нелапаная, не… ладно, замнем для ясности. Чувствуется, намается Родион Камышев, пока своего добьется!
Ну что же, цель оправдывает средства!
Родион обошел машину, поставил Лилю около второй дверцы:
– Прошу!
Ох, какой взгляд получил в подарок! Тот мальчонка, который вручил ей букет, уже бежал бы сейчас без оглядки, размазывая слезы и сопли! Но Родион только хмыкнул – и захлопнул дверцу за Лилей.
Возвращаясь, успел заметить, что девчонка украдкой улыбается. Правильно… такие папенькины дочки мямликов-зябликов не любят! Они силу уважают! С такими надо сразу брать управление в свои руки!
– Ну что, поехали? – спросил Родион, садясь за руль.
Ах, батюшки, как она повернула голову, как поглядела свысока, как процедила:
– А вы умеете?
Наверное, если бы не съехидничала, заболела бы!
– Посмотрим! – отозвался Родион небрежно. – Как говаривал Киса Воробьянинов, главное – это хотеть.
Хорошо, что у него такая отличная память на всякие цитаты, подумал Родион, сдавая назад и осторожно выводя «Москвич» на дорогу, хотя он так и норовил пойти юзом.
Вообще-то первый секретарь горкома мог бы и асфальтик проложить до своей резиденции! Или в демократа играет? Типа стыдно ему?
Хотя здесь дороги, наверное, в ведении области…
Ладно, когда проехали скользкий участок, Родион перевел дух, а на тенистой аллее, ведущей к «резиденции», и вовсе успокоился.
– Красивое место! – похвалил он, желая восстановить мирные и дружеские отношения и не слишком кривя душой.
– Да, у нас красиво, – отозвалась Лиля – тоже вполне миролюбиво.
Машина остановилась у высоких ворот, сквозь которые виднелись очертания огромного домины. Родион вспомнил, какое впечатление этот особняк произвел на него несколько дней назад, когда побывал здесь впервые.
Ну да, было дело… А что такого, нормальное, естественное любопытство проявил! Интересно же знать, где живет девушка, за которой намерен ухаживать Родион Камышев!
Перегнувшись через круглые коленки, Родион открыл Лилину дверцу и галантно произнес:
– Прошу!
И тут же мысленно себя выругал: что это он сегодня как лакей – прошу да прошу! Поспокойней надо быть. Посдержанней.
– Спасибо, – сказала Лиля.
– Не за что! – пожал плечами Родион. И не удержался: – Могу быть личным водителем!
Она, конечно, сделала вид, что не слышит. А то как же! Опустила глаза и сказала с преувеличенной заботливостью:
– А как же вы до дому доберетесь? Троллейбусы здесь не ходят!
– Пешком. – Родион развел руками. И снова не удержался: – И всю дорогу буду думать о вас.
Да, спокойствие как-то плохо давалось. После того как держал ее на руках и всю дорогу украдкой косился на эти изящные колени…
Лиля подняла глаза. Странный взгляд. А впрочем, чего в нем странного? Какой девчонке не приятно, когда такой красавец (Родион отлично знал цену своей внешности!) делает ей столь откровенные признания?
– Ну, счастливо, – кивнула Лиля и пошла к калитке.
Ничего не скажешь: девка что сзади, что спереди – глаз не оторвешь, руки так и тянутся проверить качество на ощупь!
А ведь что-то очень медленно она открывает калитку… Ну, Родька, лови миг удачи!
– Лиля!
Она обернулась… очень быстро обернулась, все правильно!
– Лиля… – Родион шагнул к ней, глянул в глаза: – Знаете, мне почему-то очень хочется те… вас поцеловать.
Она вытаращилась было, потом вроде как возмутилась – но тотчас засмеялась, причем явно польщенно:
– Дурак вы, доктор наук.
Повернулась и пошла к дому, стуча каблучками. Все-таки товарищ первый секретарь проложил на своем участке асфальтированные дорожки, плюнув на всякую демократию!
– Ну что ж, – пожал плечами Родион, – может, и дурак. – Вздохнул тихонько: – Да, не слабый домик!
Погладил «Москвич» по капоту – и пошел прочь, насвистывая: «По переулкам бродит лето…»
Ну что ж, к этим воротам он еще вернется, а скоро и в калитку допущен будет, Родион ничуть в этом не сомневался!
Само собой, у Лили есть кавалеры-ухажеры. Еще бы, у такой красоты, да не было бы их! Однако Родион не сомневался, что они ему не помешают, пусть хоть сотня их в оцепление встанет вдоль этого забора!
Между прочим, Родион как в воду смотрел… Ну, не сотня, конечно, но один кавалер-ухажер на Лилином горизонте точно маячил.
Вернее сказать, это Маргарита Говорова делала все, чтобы он там замаячил… Вот и сейчас: не успела Лиля сесть за стол и приняться за единоборство с очередным лютым врагом – сногсшибательным Варвариным пирогом, – как Маргарита вошла в кухню и деловито сообщила:
– Варвара, у нас в субботу вечером гости. Будем удивлять!
– Ну что ж! – радостно воскликнула Варвара, которая страсть как любила удивлять гостей своим кулинарным мастерством.
Вслед за тем Маргарита подошла к Лиле и искательным голосом проговорила:
– Лилечка… я тебя попрошу в субботу вечером дома быть. Приедут Семеновы с Вадиком. А он очень хочет с тобой познакомиться!
– Мама, а я вот ни с кем не хочу знакомиться! – сообщила Лиля, отрезая очередной кусище пирога. С врагом она боролась по принципу: чем больше съешь, тем меньше останется!
– Почему?! – изумилась Маргарита. – Лиля, он замечательный мальчик, интеллигентный, в Москве медицинский институт заканчивает, у него перспективы большие, он способный, талантливый…
Самым большим достоинством в глазах Маргариты было то, что Семенов-старший, некогда работавший в Ветровском горисполкоме, очень удачно перевелся в Москву, в Министерство сельского хозяйства: у него была весьма «волосатая рука» в ЦК партии, причем «рука» эта, по сведениям Маргариты, принадлежала одной из ближайших к новому генсеку персон. С таким сватом можно не бояться никаких житейских перемен! И если, к примеру, Говорова вдруг турнут за его дурацкую привычку вечно с начальством пререкаться да ссориться, то уж Семеновы Маргариту – любимую мамочку Лили – в обиду не дадут! К тому же Вероника Семенова некогда работала с Маргаритой в одной библиотеке. С тех пор они, как модно было выражаться, приятельствовали. На нее можно рассчитывать!
Однако все эти мысли и далеко идущие планы Маргарита держала в секрете, а потому искренне возмутилась, когда Лиля вдруг спросила с ехидцей:
– Ты что, меня сватаешь?
– Почему это? – строптиво повела головой Маргарита. – Нет!
А поскольку Лиля не сводила с нее пристального взгляда, Маргарита сочла за благо перейти к воспитательному процессу:
– Не сутулься! Выпрямись!
Встала за стулом, оглаживая плечи девушки:
– Я тебя очень прошу в субботу вечером быть дома!
– Ну мама… – уныло вздохнула Лиля. – Я, наверное, не смогу!
Пришлось Маргарите пустить в ход скрытые резервы наступления:
– Можешь сережки мои надеть!
– Да?.. – протянула Лиля. – Хотя… я буду.
Итак, путь к сердцу Лили лежал через сережки! Как все просто!
Маргарита, не скрывая торжествующей улыбки, повернулась к Варваре:
– Я вас прошу пирог с вишней сделать, хорошо?
И поскорей пошла из кухни, пока Лиля не передумала.
Вслед донеслось кудахтанье Варвары:
– Ой, невеста выросла!
А потом по тарелке скрипнул нож.
Итак, Лилька отрезает себе еще кусок пирога, сообразила Маргарита. Ну и аппетит у девчонки, этак она скоро до сорок восьмого размера разъестся!
Ладно, главное, что согласилась быть дома в субботу, спасибо и на том!
* * *Когда Лиля выехала из ворот и увидела Родиона, она сначала подумала, что его высокая фигура ей почудилась. Честно говоря, со вчерашнего вечера Лиля думала о нем непрестанно. Все было до такой степени необычно, романтично, красиво! Это вам не какой-то там Вадик Семенов, «замечательный интеллигентный мальчик», всех-то достоинств у которого – московская прописка. Родион ее все-таки дважды спас! Первый раз – в парке, а второй – когда машину занесло. Себе-то Лиля могла признаться, что, не перехвати он руль и не дерни ручник, неведомо, что могло бы случиться. Обрыв, в который повело «Москвич», мелким не назовешь.
И – если уж совсем честно! – если бы Родион без предупреждения ее еще и поцеловал…
Лиля сама не могла решить, оттолкнула бы его или нет? Конечно, оттолкнула бы, но… не сразу.
Она думала, думала, думала об этом несостоявшемся поцелуе… Ведь она никогда еще не целовалась, тот торопливый, снисходительный чмок, которого удостоил ее когда-то Сергей, – это же не в счет!
Интересно, что это такое – целоваться по-взрослому?
Интересно, что это такое – целоваться с Родионом Камышевым? С этим красивым, храбрым, благородным парнем, который не идет у нее из головы?..
И вот он – стоит на дороге, помахивая букетом хризантем!
– Родион, зачем?! – вскликнула Лиля, с трудом скрывая радостную улыбку.
– Доброе утро! – Он просунул букет в окно «Москвича». – Это тебе.
– Спасибо…
Значит, они теперь на «ты»? Лиля пошевелила губами, как бы пробуя на вкус эти слова: Родион, ты…
Ее вдруг в краску бросило, пришлось уткнуться в букет, как бы наслаждаясь ароматом хризантем, хотя всем известно, что пахнут они совершенно как полынь, иди вон на любую обочину да наслаждайся!
– А разве мы не договорились, что женщина должна ездить только на пассажирском сиденье? – смешно поднял брови Родион.
– Что-то такое припоминаю, – пробормотала Лиля и покорно передвинулась, освобождая ему место за рулем.
«Москвич» тронулся.
Ни Родион, ни Лиля не заметили Варвару, которая притаилась за воротами и провожала их одобрительным взглядом.
Или она ничего не понимает в жизни, или этот красавчик поможет Лильке избавиться от Вадика Семенова.
Семеновых Варвара недолюбливала: больно гонористы! – ну и заодно перенесла свое отношение и на Вадика, которого она, к слову сказать, в жизни не видела, но авансом терпеть не могла.
Между прочим, об этом же сейчас думала и Лиля.
«Если бы мама увидела, что у меня есть парень, который мне нравится, с которым я встречаюсь, наверное, она не приставала бы ко мне с этим Вадиком дурацким! Два раза Родион меня спас, ну пусть еще раз спасет!»
– Слушай, – нерешительно спросила она, выходя из машины, – а что вы… что ты делаешь в субботу?
– Еще не знаю, – равнодушно пожал Родион плечами (изо всех сил стараясь не дать Лиле заметить то нетерпеливое ожидание, которое овладело им).
– Я просто хочу пригласить тебя к нам в гости, – пояснила Лиля. – Маме интересно с тобой познакомиться. Ты знаешь, она просто помешана на докторах наук!
Родион вытаращил было глаза, потом хмыкнул:
– А, на докторах наук… я и забыл. Тогда приду, конечно.
– До встречи, – улыбнулась Лиля.
– До свидания… – пробормотал Родион, еще не вполне поверивший в случившееся.
Собственная жизнь казалась ему сейчас чем-то вроде «Москвича», который вдруг занесло на крутом повороте, и пошел он юзом, юзом… Только не в обрыв-овраг, как давеча, а круто в гору!
* * *– Извините за опоздание! – Лиля сбежала по лестнице.
– Лилечка! – радостно воскликнула Маргарита.
Она в самом деле обрадовалась появлению Лили. Молодец девчонка! Умеет выглядеть как надо, когда надо! Эта расклешенная юбка и шелковая блузка очень удачно скрывают то, что Маргарита мысленно называла «переизбытком форм». Глаза блестят, серьги тоже, зубы сверкают в улыбке, волны прекрасных русых волос плещутся по спине, ножки стройненькие, туфельки лаковые… По рядам Семеновых аж трепет прошел, ну а за Вадика можно не волноваться… В смысле, за Вадика как раз стоит волноваться, ибо парнишка в глубоком нокауте от восхищения – и вопрос, сможет ли вообще из него выйти.
– Ну, прошу к столу! – провозгласила Маргарита, чувствуя, что сногсшибательное впечатление, произведенное Лилей, следует немного разбавить Варвариной стряпней.
Семеновы разом начали приподниматься с дивана, однако Лиля вдруг взмолилась:
– Мама, давай еще чуть-чуть подождем! Ну пожалуйста!
– Лиля с детства такая, – усмехнулась Маргарита. – Без папы – никуда!
Возникла не вполне ловкая пауза, в которую ловко вклинилась мадам Семенова:
– Лилечка, детка, Вадюша так хотел с тобой познакомиться…
Вадюша все еще таращился на блистательное видение, только что не разинув рот, и сейчас выглядел сущим деревенским дурачком.
Зато Лиля не подвела: шагнула вперед, подала руку:
– Лиля.
Нет, все же «интеллигентный мальчик» нашел в себе силы подняться на ноги, пожать ей руку и пролепетать:
– Ва-ва-вадим…
– Очень приятно, – сказала Лиля и улыбнулась так, словно ей и в самом деле было приятно. Хотя кто знает, подумала Маргарита, вполне возможно, что ей приглянулся этот робкий задохлик, ведь, как известно, ветру и орлу и сердцу девы нет закона!
– Добрый день! Войти можно? – раздалось с веранды, и Лиля вдруг унеслась туда.
Вадик промямлил пустому месту:
– Мне тоже…
– Лилечка и Вадим, – пропела мадам Семенова, – так замечательно смотрятся вместе!
Маргарита натянуто улыбнулась, чуя недоброе.
Кто это там пожаловал? И почему Лиля даже не побежала, а буквально полетела этого кого-то встречать?
Вошел какой-то высокий парень – в моднейшей нейлоновой рубашке румынского производства, наметанный глаз Маргариты эту рубашку сразу отметил: точно такая же, только белая, была на Вадике, и простому человеку купить ее было бы затруднительно… Ну разве что отстояв двухкилометровую очередь!
Парень вручил Лиле коробку конфет (тоже, знаете ли, на прилавках не валяются!) и роскошные хризантемы.
Маргарита, хоть и забыла давно, когда в очереди стояла, все же была в курсе торговых дел в городе: благодаря сослуживицам-библиотекаршам. Поэтому сразу сделала вывод: парень не из последних.
Да и собой хорош, очень хорош! Постарше Лили… Настоящий мужчина, Вадик рядом с ним вообще потерялся.
– Мама, это мой друг, Родион, – сказала Лиля.
– Здрасьте, – кивнул парень, и Маргарита не глядя почувствовала, что с лица мадам Семеновой сползает воодушевление, линяет счастливая улыбка, а у Вадика, который встал и пожал руку гостю, голос жалобно дрогнул.
– А это вообще кто? – пробормотала мадам Семенова, однако Маргарита только плечами пожала, силясь изобразить спокойствие, которого и в помине не было!
Друг?!
Ну, Лилька… Что это она затеяла? Явно выставила оборону против Вадика. Теперь Маргарита припомнила, как Лиля рассказывала им с Говоровым про того парня, который выручил ее в парке. Агроном… Какая-то деревенщина, короче говоря. Видный, конечно, ничего не скажешь, фактурный, как говорится, но совсем не того круга, в котором привыкла вращаться Маргарита! А рубашку эту он явно у кого-нибудь одолжил, как-то она ему узковата!
Между прочим, Маргарита как в воду смотрела. На обед к Говоровым Родиона собирали всей комнатой: Федя дал рубашку, Санек – галстук (от «удавки», впрочем, Родион отказался), а Колян, пока Родион брился, читал ему вслух – с выражением! – выдержки из бесценной книги «Этикет от А до Я». Родион искренне порадовался, узнав, что пельмени принято есть ложкой (надо же, оказывается, он всю жизнь соблюдал этикет!), но его повергло в панику известие, что рыбу едят с помощью особой вилки и особого ножа. Причем фотографии этих приборов найти не удалось. И Родион больше всего боялся, что на столе окажется рыба, а он оплошает…
Однако рыба оказалась на диване. Вернее, ни рыба ни мясо. Какой-то Лилин ухажер в жилетике и очочках. С одного взгляда Родион понял, что этот «претендент» ему не соперник, что сражаться за Лилю с ним не придется. Куда более серьезную опасность представляли родители Вадика – и Лилина мамаша. Поэтому Родион сидел как на иголках и даже плохо соображал, что, собственно, ест.
На счастье, рыбы не было. Спасибо и на том!
Вадику стряпня Варвары пришлась очень по вкусу, однако его здоровый аппетит пришелся не по вкусу матери. Все-таки они теперь москвичи, а Вадик, понимаете, лопает, как будто не из столицы в какой-то городишко приехал, а наоборот! Этот… Родион… и то посдержанней себя ведет, а Лиля так и вообще еле шевелит вилкой.
И мадам Семенова не вполне ловко свернула в сугубо интеллектуальное русло:
– А наш Вадюша был в Театре на Таганке!
Родион не без досады глянул на «претендента». Театр на Таганке являлся настолько культовым местом, что человек, побывавший на спектаклях Юрия Любимова, в любом обществе возбуждал к себе интерес просто автоматически, как некое лицо, приближенное к небожителям. Между прочим, Родион на Таганке тоже побывал. До боли в ладонях аплодировал актеру Высоцкому и смозолил язык, снова и снова пересказывая в общаге свои впечатления. Честно сказать, он искал удобного случая обмолвиться – как бы невзначай, – что и он не лыком шит. Но теперь решил смолчать. Нет ничего глупее, чем заорать: «Я тоже там был!» – и сразу поставить себя на второе место. В очередь за «претендентом».
Ну уж нет!
– Угу! – поддакнул Вадик мамаше, внимательно оглядывая Маргариту и Лилю: произвело ли на них это известие должное впечатление?
На Маргариту Васильевну вроде бы да, произвело, а Лиля как бы даже и не слышала: подкладывала в тарелку Родиона салат.
– Представляете, – кудахтала мамаша, – входные билеты накалывали на штыки актеры-красноармейцы!
– Режиссерский замысел, – пояснил Вадик.
– Ой, Лилечка! – воскликнула мадам Семенова, прижав руку к груди. – Приезжайте к нам в Москву! Вадик поводит вас по театрам! Он у нас там завсегдатай!
Вадик воодушевленно кивнул.
– А поэтические вечера! – Семенова закатила глаза. – Боже мой! Боже мой!
Теперь настал черед Вадика прижимать руку к груди:
– Роскошные!
Родион поскорей сунул в рот помидорину, чтобы не прыснуть.
Однако тут же он чуть не подавился, потому что мадам Семенова устремила на него пристальный взор:
– Скажите, Родион, а как вы относитесь к творчеству Андрея Вознесенского? Вы вообще его читали?..
При этом она свела губки в куриную гузку, показывая, что все прекрасно понимает… ну где какому-то Родиону Камышеву читать, понимаете ли, Андрея Вознесенского?! Да он небось и слыхом этого имени не слыхал?
– Ну… – протянул Родион, не зная, что ответить на эту явную издевку, как вдруг Лиля спокойно ответила Семеновой:
– А я тоже не читала. Это что, преступление?
Маргарита поперхнулась от злости:
– Лиля, веди себя прилично! – И кинулась исправлять невыгодное впечатление: – Все она читала! Лиля очень начитанная девочка! Обожает театр, обожает!
Мадам Семенова благосклонно улыбнулась, и Маргарита перевела дух.
Так, добрые отношения восстановлены. Теперь надо поставить на место этого… Родиона, которого зачем-то притащила Лилька. Ну, понятно все с ее вкусами! Конечно, Маргарита скорее откусит себе язык, чем это скажет, но ведь думать не запретишь! Она море сил приложила к Лилькиному воспитанию, чтобы не стыдиться ее в обществе, однако порой из девчонки так и прет эта Таська, кухарка эта… Вот и тянет ее ко всякой деревенщине! Против законов наследственности не попрешь!
А Родион-то этот – набрался наглости, приперся! Куда?! В дом первого секретаря горкома партии! Вообще люди стыд потеряли!
Нет, надо его поставить на место. Лильке не удастся поссорить Маргариту и Семеновых! Этот… Родион должен понять, что ему тут ничего не светит!
Она повернулась к незваному гостю с легкой улыбкой:
– Простите, пожалуйста, как называется ваша деревня? Я просто с самого начала не услышала…
– Поселок, – уточнил Родион. – Поселок Ленино.
Голос его звучал спокойно, без намека на стеснительность.
Ничего, сейчас забеспокоишься! Сейчас застесняешься! Маргарита Говорова виртуозно умела ставить людей на то место, где они должны находиться – и не дергаться!
– Там у вас колхоз или совхоз? – вопросила она, подчеркнуто выделяя звук О: именно так произносила эти слова местная деревенщина.
– Мама, прекрати! – прошипела Лиля. Вид у нее был несчастный.
– А что? – сделала невинное лицо Маргарита. – Мне просто интересно, правда!
– Колхоз меня послал на обучение, – ответил Родион, и Маргарита с неудовольствием отметила, что он и теперь держится куда спокойней, чем Лиля. – Я будущий агроном. Должен же кто-то в этой стране заниматься сельским хозяйством!
Краем глаза Маргарита отметила, что в дверях стоит Говоров, – и замерла, гадая, слышал ли он ее откровенную издевку над этим парнем. Ну, слышал – не слышал, а при нем надо будет придержать язык.
А «колхозник» разошелся-то как!
– Разве это дело, что мы зерно закупаем за границей, когда своим скотину кормим, чтобы урожай не пропал?
Говоров прошел к столу, пожимая руки мужчинам. Лилю чмокнул, жену тоже, к ручке мадам Семеновой приложился… все как следует. Ладно, хоть мужа Маргарите удалось пообтесать!
– А это тот самый Родион! – оживленно сообщила Лиля. – Я тебе рассказывала.
– Да вы продолжайте, Родион, продолжайте! – радушно предложил Говоров. – Очень интересно рассказываете, может, и я у вас чему-нибудь научусь.
– Ну, это вряд ли, Михаил Иванович! – хмыкнул Семенов. – Молодой человек узко мыслит! Да! Простите, но узко, узко! – покровительственно взглянул он на Родиона, однако продолжал говорить о нем в третьем лице. – Понимаете, ему невдомек, что закупки за рубежом имеют свою экономическую целесообразность!
– Чушь! – рявкнул Родион.
Даже Лиля отпрянула, а Маргарита вообще чуть со стула не упала. О Семеновых и говорить не стоит! Но «колхозника» было уже не остановить:
– Я как будущий агроном знаю, что нельзя кормить зерном скот. Миллионы тонн хлеба уходят в навоз!
– Родион! – простонала скандализованная мадам Семенова. – Но мы же за столом!
– Тише, Никочка, – ласково сказал Семенов-старший, принимая терпеливо-оскорбленный вид.
Вадик поспешно ел, не поднимая глаз.
«Как ему неловко, бедному! – рассердилась Маргарита. – Неловко из-за колхозника!»
И… не поверила своему счастью: Родион вдруг поднялся:
– Спасибо за угощение. Я пойду.
– Как? – квакнул сквозь котлету Вадик.
– Пойду расширять рамки своего политического мировоззрения, – с недоброй ухмылкой пояснил Родион. – А по дороге закажу билеты в театр!
Руку он подал почему-то только Вадику:
– До свиданья!
– До свиданья… – Тот быстренько проглотил кусок.
На счастье, не подавился… хотя было от чего!
Родион остановился в дверях, надевая куртку, и продекламировал:
Живет у нас сосед Букашкин.В кальсонах цвета промокашки.Но, как воздушные шары,Горят над ним антимиры![4]И вышел.
– А что это было сейчас?! – осведомилась мадам Семенова.
– Мама! – простонал Вадик. – Это же твой любимый поэт – Андрей Вознесенский!
– Да-а? – протянула она.
– Да! – буркнул сын.
– Вы снобы! – зло вскочила Лиля. – Вы вели себя возмутительно!
И ринулась вон из комнаты.
– Лиля! – попыталась задержать ее Маргарита, но поперхнулась и закашлялась.
– А что? – ухмыльнулся Говоров, наливая себе водки. – Парень с юмором! Что-то в нем есть!
И чокнулся только с Вадиком.
Маргарита покосилась в окно.
Лилька со всех ног неслась за Родионом к воротам.
Маргарита покачала головой.
Оглянулась: из-за ее плеча, вытягивая худую шею, с тоской смотрел в окно Вадик.
Маргарита вздохнула. Кажется, дела у Вадика, да и у нее, плохи…
Родион стоял у калитки. Лицо злое, глаза прищурены.
– Ты зачем меня пригласила? Хотела матери досадить? – шумно дыша, спросил он.
– Вообще-то да, – покаянно кивнула Лиля. – Извини.
Желваки так и заходили на лице Родиона! Он резко шагнул к Лиле, схватил за плечи и поцеловал – нет, просто впился в губы.
– Отпусти! – пропищала Лиля, отталкивая его. – Больно! Ты сейчас злой! Я не хочу так! Уходи!