Снятся ли зомби мёртвые овцы?
– Что вы говорите, молодой человек? Вот как? Очень интересно, очень! – обмахиваясь анкетой парня, говорил Начальник.
При этом Андре рассказывал про свою работу в автомастерской отца и видел, что этому господину его рассказ так же интересен, как червяку – полёты на Луну.
Это собеседование было последней каплей, вогнавшей его в такое глубокое отчаянье, что он просто встал и вышел, не слушая, что там ещё лопочет мистер Начальник. Всё впустую, всё без толку. Он никому из этих людей не нужен, им до лампочки его желания и проблемы. «Господи Иисусе, они что, не видят, что я нуждаюсь в них?! Мне нужно человеческое общество, сочувствие, понимание. У меня только что погибли девушка и родители. Не ужели вам на это наплевать! Примите меня обратно! Я – человек, я такой же как вы!.. И, в конце концов, мне тоже нужны деньги, чтобы жить…» Безысходность дикая.
А на улице пригревало солнышко, по небу плыли воздушные облачка, где-то даже слышались робкие трели птиц. Прохожих было мало, но они не выглядели напуганными. Они спешили по своим делам, деловитые, как тараканы. Шумели машины, пованивая выхлопными газами, на углу шестьдесят шестой авеню и Лонг-стрит ругались две женщины. Обычная жизнь обычного маленького городка. Андре видел подобные картины с рождения, но сейчас его не покидала мысль, что он смотрит на мир будто из-за стекла, словно это постановка на экране телевизора или на старых подмостках театра имени Висмонта. Парень представил, что стоит заглянуть за фасады домов, и он увидит обшарпанные кое-как склеенные скотчем картонки, а подойди поближе к ругающимся домохозяйкам – и станет заметен неумело наложенный грим. Всё слишком хорошо. Всё слишком неестественно. «Как же вчера? Этого что, не было? Или все люди, как те пьянчуги в баре, не верят собственным глазам, а верят тому, что им льют в уши по ТиВи и радио? Или, может, это я сошёл с ума? Ударился башкой в той аварии, а потом бредил?» Андре кинулся к центральному полицейскому управлению.
Выгоревшее почти до бетона здание уже обнесли жёлтой лентой, и какой-то полисмен отгонял любопытствующих.
– Эй, парень, не на что тут глазеть, иди-ка домой! – замахал он руками на Андре.
– А… а что здесь произошло?
– Поджёг, акт вандализма. Всё, иди, иди отсюда, майор Брейв во всём разберётся и доложит горожанам.
– Майор? Он жив?
– Конечно, что с ним будет?
– А сержант Мак-Леод?
– Он пропал… Эй, а ты что-то знаешь о нём? Знаешь, что тут произошло? Эй, а ну стой!
Андре решил дать дёру. «Господи Иисусе! Похоже, я единственный, кто знает, что произошло на самом деле! Но кто сможет подтвердить мои слова?! И уж тем более, я вряд ли смогу нормально объяснить, почему выжил. Я никому ничего не могу рассказать!»
Его кто-то схватил за рукав. Парень дёрнулся, но женщина с резкими морщинами вокруг рта и тонкими костлявыми пальцами держала его крепко.
– Молодой человек, – с недовольной миной, будто это он её задержал и отвлёк от важных дел, сказала она. – Если вам не безразлична судьба города, если вам не всё равно, что происходит с его жителями, если бы думаете об улучшении его жизни, вы просто обязаны прийти на собрание завтра в четыре вечера в ратуше городского совета.
– А, да, конечно, приду, – закивал что было мочи Андре, пытаясь освободить руку. Женщина поглядела на него с сомнением, поджав губы.
– Да точно приду!
Тогда она его отпустила. Парень побежал дальше, а женщина огляделась в поисках новой жертвы. То есть добровольного посетителя городского собрания.
Дома первым делом Андре уставился в телевизор. «Новости, новости, новости, должны же они хоть что-то сказать про нас?!»
ТиВи моргал каналами. «Не то, не то, всё не то. Опять ничего…»
– Сегодня в программе: встреча президента Джонатана Гебюсха с министром обороны Кеном Паппетом, презентация нового препарата «Грис» от корпорации Быстрого Развития Естественных и Индустриальных Наук… – говорил усатый диктор с бездумными коровьими глазами, глядящий сквозь Андре. Наверное, он читал бегущую строку. Не похоже, чтобы такой человек стал бы заучивать новости наизусть. – …а так же репортаж нашего корреспондента Джека Лаера из Смоллтауна и результаты полуфинала штата Бундокс по футболу.
Андре не поверил своим ушам. «Неужели, наконец-то!» Он прилип к экрану телевизора.
Там седой Гебюсх пожимал руку тощему осунувшемуся Паппету, что-то шамкал губами… Парень не вслушивался в слова. Смотрел на их лица: на бугристый лоб президента, словно думы, одолевавшие его, оставили следы на коже, на длинные лучи морщин, разбегающихся из уголков бледных невыразительных глаз, на мешки под глазами министра обороны, ввалившиеся скулы и костлявые плечи. Его изнурённый вид кого-то ему напомнил. Роясь в мыслях, он услышал поскрёбывание из шкафа. «Точно! Будто мой скелет!»
Тем временем сюжет сменился. Благожелательный солидный мужчина в белом, наброшенном на плечи медицинском халате, перерезал ленточку у входа в стеклянно-прозрачное здание.
– …Мы открываем первый из множеств заводов по производству нового препарата «Грис»! – мужчина продемонстрировал стеклянную пробирку с мутной серой жидкостью. – Данный препарат предназначен для стимуляции нервной деятельности, отлично подойдёт школьникам перед экзаменами, студентам во время сессий и офисным работникам во время дед-лайнов.
Закончил он с улыбкой. В обступившей его толпе в дорогих костюмах раздались сдержанные смешки.
– «Грис» совершенно безвреден, не содержит наркотических веществ, только естественные компоненты, не вызывает привыкания и скоро будет доступен в каждой аптеке без рецепта!
– Каков механизм его действия? – протянулась рука с микрофоном.
Улыбка представительного мужчины несколько потускнела, глаза забегали, он поправил золотую заколку в виде стрекозы, державшую галстук.
– Механизм? Стимуляция нервных окончаний, ускорение реакций между синапсами, усиление дифференциации коры головного мозга… Ну не буду утомлять вас всей этой научной чушью. Принцип действия и способы применения читайте на упаковке!
Раздался смех и аплодисменты.
Новости прервались на рекламу. Андре застонал. Ему не терпелось увидеть репортаж про родной город.
–..У нас на связи в прямом эфире Джек Лаер. Джек, как обстоят дела в Смоллтауне?
Репортёр сильнее вжал пальцем наушник в ухо.
– Привет, Саймон. Ситуация уже стабилизировалась. Последний вертолёт медицинской службы улетел ещё ночью, забрав больных. По словам специалистов, вы видите их за моей спиной, все заболевшие госпитализированы. Оставшимся горожанам опасность не угрожает.
– А что думают жители о вспышке птичьего гриппа в их городке?
– Я задал этот же вопрос Саре Доус, уроженке Смоллтауна. Сара, можете повторить, что вы мне сказали? – в поле зрения камеры появилась женщина. Ветер чуть развевал её длинные волосы, она была немолода, аккуратно, но по-домашнему одета.
– Я, конечно, расстроена, что мой муж заболел, но я видела по его лицу, что всё образуется. А вовремя подоспевшие медики успокоили меня окончательно. Хорошо, что наше государство реагирует так оперативно.
– Это всё благодаря департаменту национальной безопасности и корпорации Быстрого Развития Естественных и Индустриальных Наук, обеспечившей наших специалистов необходимыми, передовыми медикаментами, – то ли объяснил, то ли вставил оплаченную рекламу репортёр.
Андре смотрел и недоумевал. Кто эти люди? Что они говорят? Что показывают? Он не узнавал места за их спинами, никогда не видел эту женщину. Конечно, он не знал наизусть каждого жителя Смоллтауна, не бывал в каждом его уголке, но… Но какой, к чёрту, птичий грипп?! Какой ещё медицинский вертолёт?! Они же врут! Нагло врут! Как же так?! Как. Же. Так?.. Андре откинулся на спинку дивана. По ТиВи на ярко зелёном поле крошечные человечки бегали за мячом, и друг за другом, боролись, что-то кричали.
Это была его надежда. Надежда на то, что сейчас скажут всю правду, не замолчат такое трагическое событие. Парень даже не очень-то понимал, зачем ему это. Указали бы на виновных? Как бы ни было противно, как бы он не хотел, но Андре знал их. Точнее его. Себя. Всё указывало на то, что именно он послужил причиной появления здесь зомби. Пока не понятно как, но он оживил Анжел, а дальше всё пошло естественным для живых мертвецов путём. Но хоть бы исчезла эта страшная тайна, пропастью отрезавшая его от обычных людей. Все бы знали про оживших мертвецов, это стало бы общей бедой, а не только его, личной трагедией.
Ничего подобного не произошло.
«Но если зомби не новинка для восточного побережья, если о них знает вся страна, в большей или меньшей степени, зачем эта ложь? Почему нужно было придумывать нелепый птичий грипп?! И Косильщики ведь не оставили трупов, всех сожгли. К чему скрывать то, что и так всем известно? Или не всем? Или не всё? Вопросы, вопросы, вопросы, будто шмели набились под черепную коробку и ползают там, копошатся, не дают покоя.» Андре взвыл, заколотился затылком об мягкую спинку дивана. И неожиданно застыл в прострации. Апатия и безразличие возникли так же мгновенно, как и буйство. Будто все чувства умерли, растворились в сером мареве, окутавшем мир. Это казалось странным, необычным. И любопытным. Стоило ему попытаться проанализировать новое состояние, как всё вернулось на круги своя. Парень потёр лоб. «Похоже, головой лучше не ударяться. Что-то не так с ней в последнее время.» Мысли ползли лениво, как слизняки после зимней спячки. «Завтра нужно сходить на собрание. Люди ведь видели, что произошло. Нужно придать дело огласке. Зомби вовсе не так безопасны, как убеждает корпорация Быстрого Развития. Но нужно быть аккуратным. Я не хочу, чтобы нашли виновника происшествия. Не хочу стать подопытной крысой, сгнить в лабораториях, быть расчленённым на кусочки, пока они докопаются, как я зомби сделал. И этого, в шкафу.» С этой мыслью он заснул. Просто закрыл глаза и выключился как автомат, всё так же сидя на диване.
Лейтенант Зургес вошёл в просторную приёмную, обитую кожей.
– О, Мэри, тебя ещё не утилизировали?
– Не дождётесь, сэр, – проскрипела секретарша, не отрываясь от клавиатуры. Костлявые пальцы так и мелькали, с дробным стуком выбивая буквы.
– Вот скажи, как ты такая получилась – недоделок? – он наклонился вперёд, схватил её за подбородок и развернул к себе. – Глазные яблоки остались, язык есть, наверное, трахея, связки, может даже какие-нибудь внутренние органы. Вскрыть бы тебя, разъять по косточке…
Мэри вырвалась из его пальцев.
– Я не ваша собственность, сэр!
– Да ты вообще ничья. Как тебя и оставили, ты же потенциально опасна. Фаг сошёл с ума, если полагается на волю гончей. Захочет подчиняться – будет, не захочет – не будет, – он придвинулся ещё ближе и доверительным шёпотом сообщил:
– В нашем обществе таким как ты не место. Либо ты безоговорочно подчиняешься, как любой зомби или гончая, либо тебя утилизируют. А ты, Мэри, брак. Брак, сбой программы, говорящая кофемолка.
Секретарша отвернулась. Зургес усмехнулся и выпрямился.
– Я б на месте Фага давно заменил тебя на молодую, красивую. Живую.
Мэри промолчала, не отрывая глаз от монитора. «Хорошо, что у меня нет слёзных желёз», – с отстранённостью подумала она.
Лейтенант решил, что его уколы не достигают цели. А это скучно.
– Шеф у себя?
Гончая кивнула, чтобы не выдать себя голосом.
Зургес постучался в дверь с золотой табличкой. «Грёбанный пижон», – думал он, поворачиваю ручку. Подполковник Уэст Фаг поднял голову от бумаг. Первый лейтенант поднёс пальцы к виску, едва обозначив положенное по уставу приветствие старшего по званию.
– Отчёт о последней операции.
Подполковник кивнул, отложил бумаги в стороны.
– Почитаю, обязательно. Ну, как оно в двух словах?
– Примерно, как и ожидал.
Фаг хмыкнул.
– Неужели не интересно было? По-моему, такие выходы в поле полезны, а то засиделись вы за бумажной работой, за аналитикой и тактикой. Разведку иногда приходится проводить в боевых условиях.
Зургес пожал плечами, скучающе осмотрел углы потолка.
Фаг вздохнул.
– Думаю всех из вашего отдела вытаскивать в поле время от времени, – он лукаво усмехнулся и добавил: – чтобы мозги не разжижались.
Первый лейтенант проигнорировал шутку.
– Я могу идти?
– Последний вопрос: много добычи захватили?
Зургес замялся.
– Ни одного.
Подполковник удивлённо поднял бровь.
– Вы умышленно затянули начало операции на несколько часов, чтобы выловить побольше годных к управлению зомби. Вы сознательно поставили под угрозу рассекречивания, придания ненужной огласки этого инцидента. И всё впустую?
Зургес пожал плечами.
– Так получилось, всё в отчёте. Разрешите идти?
Фаг скрипнул зубами.
– Вы свободны.
Лейтенант махнул рукой, как бы отдавая честь, и ушёл.
Уэст прочитал отчёт. Нахмурился. Прочитал ещё раз. Мысленно оставил зарубку в памяти и на время отложил в сторону, занявшись иными делами.
В ратушу Андре пришёл одним из первых. Ссутулив плечи, прошёл под высокими сводами декоративного портика, поддерживаемого двумя колоннами. За большой двустворчатой дверью начинался широкий коридор с вытертой красной дорожкой. Она вела к лестнице на второй этаж, где горожане потихоньку заполняли большой зал для собраний. Места президиума, конечно же, ещё пустовали. Из больших окон виднелся город. Подобно живому организму, он залечивал полученную рану: лейкоциты ремонтных служб уже облепили сгоревший участок, добивали остовы стен, растаскивали завалы. Скоро люди потянутся на освободившиеся участки на северо-западе города. Как только поймут, что их владельцы не вернутся. И неблагополучным семьям, что сейчас ютятся в многоэтажных общежитиях и малосемейках, будет безразлично, что стало с прежними жильцами. Как новая кожица покрывает след старого ожога, так и Смоллтаун залечит повреждения. Жизнь-то продолжается.
Наконец все собрались. Как же мало пришло горожан… То ли большинству безразлично, то ли просто некому прийти. В президиуме взгромоздились на кресла мэр Том Мейер, судья Алекс Даубт, главный врач С. Дж. Прозоровски, и майор Константин Брейв. По крайней мере, об этом говорили таблички перед ними. Мэра Андре ещё видел по ТиВи и в газетах, об остальных только слышал.
Президиум о чём-то в полголоса посовещался, потом мэр взялся за молоточек. Стукнув пару раз для привлечения внимания, он откашлялся и начал, навалившись грудью на стол.
– Дорогие сограждане! Позапрошлая ночь внесла в размеренную жизнь нашего славного городка сумятицу и непонимание. Дабы расставить все точки над «и», мы решили собрать это.. кхм… собрание, – он помялся, задумавшись, как исправить то, что только что сказал. Но ничего путного не выходило. Мейер вновь откашлялся.
– Дорогие сограждане! Спешу вас успокоить, ничего страшного и трагичного не произошло. К несчастью, мы пока недосчитываемся многих славных членов нашего славного городка, но это временно. Уверяю вас, они поправятся и скоро вновь будут среди нас. Прошу высказаться по этому поводу доктора Прозоровски, главного врача нашей славной поликлиники имени Д. Д. Бреза.
Доктор, до того, полуразвалившись, возлежавший на спинке кресла, выпрямился. Это был сухопарый мужчина с удлиненным лицом, печальными глазами и широкой бородкой, будто приклеенной к нижней челюсти. Он внимательно оглядел собрание, и горожанам стало неуютно, словно доктор просветил их рентгеном и сразу же увидел все болячки и недомогания.
– Оснований для паники нет, – без предисловий сказал он вдруг, и некоторые вздрогнули. – Все больные увезены в столицу, где им будет оказано надлежащее лечение. Не понятно, как это можно было сделать силами одного вертолёта, не известно в какой именно они больнице и почему я, главный врач, узнал об этом из репортажа, но, наверняка, всё так, как сказал мэр и объявили в новостях.
По залу прокатился ропот, мрачный доктор Прозоровски откинулся обратно. Остальные члены президиума, что-то злобно шипя, накинулись на него. Главный врач отвечал коротко, вздёрнув подбородок. Пухлые пальцы мэра вновь взялись за молоточек.
– Сограждане, сограждане, прошу соблюдать тишину. Наш славный доктор вовсе не имел в виду, что есть какие-то причины для недоверия информации, полученной через СМИ. Просто мы маленький, хоть и славный городок. Наверняка, из Кэпиталсити придут все необходимые инструкции и объяснения. Уверен, журналисты просто оказались оперативней. Вы ведь знаете, как затягивается дело, если в него вовлечён бюрократический аппарат. Ведь вы все слышали, в репортаже сказали, что у нас построят новую больницу, её главным врачом станет наш славный доктор, найдя себе преемника в поликлинике. Поздравим его! – он полуобернулся к Прозоровски и поаплодировал.
Андре этого в репортаже не слышал. Наверное, просто не дослушал, а может, сказали уже в следующем.
Главный врач нахмурился ещё больше.
– Это ещё не известно! Может, только обещают! И вообще, с чего так вдруг? Купить меня что ли хотят? Чтобы я с их «птичьим гриппом» согласился?
Вперёд вылез майор Брейв.
– Тишина! Никто никого не пытается, э, покупать! Просто мы, э, лишились множества здоровых, сильных рук, экономика города под угрозой, э, как бы не начался кризис производства! Мы не сможем без дотаций! А современное медицинское оборудование нам нужно позарез, э, чтобы впредь не допустить подобного. Ещё я напишу, э, заявку на новое полицейское управление. Тоже нужно отстраивать, э, а деньги откуда возьмём?! – он снял фуражку и провёл ладонью по намечающейся лысине.
Том Мейер пожевал толстыми губами.
– Придётся поднять налоги. Да, да, славные мои, придётся нам потуже затянуть пояса. Грядёт тяжёлое время, нужно встретить его вместе, плечом к плечу.
Он начал вещать об антикризисных мерах, принялись их обсуждать, с выкриками из зала и стуком молоточка. «Что они обсуждают?» – недоумевал Андре. – «Уже не важно, что произошло, все решают, как бороться с последствиями. Последствиями чего?! Почему это никого не волнует?!» Он тихо застонал. «Что же делать? Вылезти, указать на то, о чём все молчат? Они упорно обходят эту тему, закрываясь другими мелкими проблемками. Начнутся вопросы, откуда я всё это знаю… Господи Иисусе, что же делать?»
Парень вскочил. Он решил начать издалека.
– А что же произошло с участком? Что за выстрелы слышались?
Горожане затихли. Майор нервно засмеялся.
– Что вы, молодой человек, какие выстрелы? – он вытер вспотевшую лысину. – Какие-то вандалы, э, пользуясь болезненной ситуацией, сложившейся в городе, э, подожгли участок. Он горел, и, э, патроны, э, которые хранились в оружейном сейфе, взрывались. Поэтому многие могли слышать, э, хлопки.
– А где вы были в это время? – кричал белый от злости Андре.
– Э, патрулировал город. Я не знал, что, э, сержант Мак-Леод, заболел, и его нет в, э, участке.
– Да с напарницей своей, лейтенантом, поди где-нибудь трахались в машине, – с ехидством и завистью негромко сказала какая-то женщина, и горожане поддержали её смешками. Брейв побагровел. Мэр забил молоточком.
– Тишина, сограждане, тишина! Личная жизнь нашего славного начальника полицейского управления тут совершенно не при чём. У вас всё, молодой человек? – он наставил молоток на Андре.
– Нет, – тот сжал зубы. – Последний вопрос. А как же зомби? Вы же видели зомби!
Парень оглянулся на собравшихся. Все вдруг разом притихли. Они отводили глаза, смурнели.
– Да, я что-то видел, – неуверенно раздалось сзади.
– И я…
– И я.
– Ерунда! – брызжа слюной, Том Мейер хватил молоточком по столу. – Чушь! Какие зомби?! Вы что, молодой человек, телевизор не смотрите?! Зомби – на восточном побережье Юсы! У нас – их нет! Не было! И не будет! У нас была банальнейшая вспышка пневмонии, или птичьего гриппа, или чего там ещё! Все видели этот репортаж! Все ведь?! А кто видел зомби? Ну, кто?
– Но ведь… – заворчали сзади.
– Подумайте! Подумайте хорошенько, славные мои! Подумайте, чего вы лишаетесь, если будете настаивать, если будете слушать сказки этого юнца, эти фантазии, этот бред, это… это не знаю что! Ещё раз спрашиваю вас, кто видел зомби? Я, мэр, не видел. И майор не видел, и судья. И доктор не видел, – с нажимом сказал он. – А кто-нибудь из вас видел, а?
Никто не высказался. Андре стоял в одиночестве. На мгновение он поймал взгляд Прозоровски, полный сочувствия и понимания, но потом и доктор отвёл глаза. Невыгодно признавать, что в Смоллтауне были зомби. Тогда не построят новую больницу, не восстановят участок. Нагонят войска, будут всех трясти, тормошить, проверять, суетиться, бегать, искать, собирать показания, свидетельства… А так, зомби нет и не было. Закроем глаза и всё. Посмотрим в ТиВи. Там нам расскажут, что мы видим и слышим. Это всего лишь «птичий грипп». Это обычный медицинский вертолёт. Это взрывались в огне патроны.
Андре сжал кулаки. Один. В толпе. Попытка перепрыгнуть пропасть обернулась падением на самое её дно. Он развернулся и пошёл по проходу, запинаясь об ножки стульев и ноги сидящих. Глаза не видят, руки-ноги как деревянные. Злой, смущённый, с красными ушами, и от этого ещё больше злой. В довершение нога подвернулась на затёртой дорожке, и тогда он почти выбежал из зала, попытавшись напоследок хлопнуть дверью. Створки мягко закрылись на механических затворах.
Как дошёл до дома, Андре не помнил. Что делал потом – тоже. Очнулся, когда стало плохо видно очертания предметов. «Надо бы включить свет,» – он встал, поплёлся к выключателю. В шкафу заскреблось. Парень распахнул створки. Уставился в пустые провалы глазниц.
– Тебя нет. И никогда не было, – сказал он, и ему вдруг стало смешно. – Тебя нет. И зомби нет. И меня нет. Никого нет! И дома нет! И мира нет!
Безумно смеясь, Андре скакал и кружился по дому. Цвета блекли, очертания предметов стирались, растворяясь в сером тумане.
– Нет, ничего нет, никого нет, нет, нет, нет!
Затем внезапно остановился. «Как же нет? Вот же, я вижу их – оранжевые точки. Но их же нет? Их недолжно быть! Нужно исправить!»
Уэсли резал неподатливый стейк и злился. «Когда она уже научится готовить?!» Бет сидела рядышком и флегматично доедала яичницу. В дверь позвонили.
– Кого ещё дьявол принёс? – спросил он, глядя на жену. Бет безразлично пожала плечами. Уэсли бросил нож, салфетку и пошёл открывать сам.
– Чего тебе, парень? – спросил он у стоявшего за порогом бледного молодого человека с неприятным костистым лицом. Тот просто отступил на шаг в сторону. Из темноты возникло костлявое чудовище и, раззявив пасть, бросилось на мужчину.
Андре стоял, прислонившись спиной к стенке домика, и ждал, пока утихнет возня. Вот на крыльце появился скелет, прибежал, похоже, довольный, что выполнил приказ хозяина. Был бы у него язык, он бы его вывесил из пасти. А был бы хвост – он бы им завилял. «Настоящий пёс. Гончая, загнавшая добычу.» Андре осторожно зашёл внутрь и, стараясь не глядеть на брызги крови, подошёл к телам. Склонился и выдохнул. Его дыхание, зловонное отравленное дыхание, прозрачно-зелёным клубом опустилось на трупы. Парень не стал ждать результата и вышел.
На третьем доме он уже привык к звукам и даже мог смотреть на работу гончей не отворачиваясь. Разум заполняла холодная вязкая отрешённость, как застоявшаяся вода болота. Людей же нет. И их пожирает то, чего тоже нет. А потом они встанут, став теми, кого, опять же, нет, и понесут его чуму дальше и дальше, и дальше. Сколько, сколько нужно домов, чтобы люди признали, что всё же зомби есть? Пять, десять, двадцать? Андре решил, что все. Весь город. До последнего человечка. Они все сомневались. Они все не хотели открыть глаза, признать правду. Но они их откроют. Он их заставит. И пусть это будут пустые белые буркалы с закатившимися зрачками и неестественно блестящими молочными белками, но они их откроют!
Андре шёл по улицам родного города. Посредник между миром мёртвых и миром живых. Наполовину человек, наполовину мертвец. Волк, до поры до времени скрывавшийся под овечьей шкурой. И ему это нравилось.
– Вы не хотели меня принять к себе. Вы вечно гнали меня прочь, даже в беде, даже лишённого родителей и любимой. Вы гнали меня. Чем я заслужил судьбу изгоя, скажите мне?! Молчите? Вы только хрипите под клыками моей гончей, вы молите о пощаде. О милосердии. А дали ли вы его мне? Разве я просил многого? Душевной теплоты, сочувствия, понимания. Друзей, любимой девушки. Семьи. Что, этого слишком много для вас? Вас бы это обеднило?! – Андре горько рассмеялся. Мужчина в его когтях заорал от ужаса. – Но я великодушен. Вы меня не приняли, но я не такой. Я каждого приглашаю к себе. В мой мир. Вы должны почувствовать на своей шкуре, каково это. Добро пожаловать!
Его несчастная жертва отчаянно замотала головой, пытаясь вырваться.
– Я настаиваю! – Андре широко улыбнулся, а затем зарычал и вонзил зубы в череп человека.