Современная почта
Современная почта
Олег Мисковец
Художник Мария Спехова
© Олег Мисковец, 2019
© Мария Спехова, художник, 2019
ISBN 978-5-4496-4479-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
icq
2007 – 2009
«Когда я вспоминаю о тебе…»
Когда я вспоминаю о тебе,я вспоминаю почему-то зиму.Воспоминанье так необъяснимо,как наша встреча, встречи и т. д.Когда пытаюсь все забыть, хотявсё невозможно, вспоминаю лето,не потому, что было то и это,а потому, что было лето до тебя.«Зима не идет неслучайно…»
Зима не идет неслучайно,непросто не падает снег,но пусть эта страшная тайнаостанется тайной для всех.Пусть кажется это глобально,Земля потепленьем больна,а правда в кровати двуспальной,над ней из бумаги луна.Внезапною встречей согретарасплакавшаяся зима,и вовсе не хочется лета,и даже весна не нужна.Но календари не отменишь,и прежде вопроса ответ.Влюбленное, нежное: «Веришь?»Житейское, горькое: «Нет».«Я помню каждый твой изгиб…»
…потом еще мычит: Не трожь.
Иосиф Бродский
Я помню каждый твой изгиб,я помню запах твой и влагивкус из всех возможных мест.С утра как палкой был избит,я помню, в приступе отваги,легко одевшись, к тебе лез.Деревьев много – скажут лес,народу – назовут парадом,когда любви – твердят: не надо,а слышится всё время: Yes!«Закат невозможен…»
Закат невозможен,рассвет неизбежен,ночь коротка, будто выстрел.И времени ножницлезвия режутотпущенные нам числа.«В стихах обресть покой желая…»
В стихах обресть покой желая,касаюсь клавиш всякий раз,как буквы нужные найду.И, находясь недалеко от рая(буквально рядом), я горю в аду,когда пишу о Вас, для Вас.То ревность корчится сгорая,то правда катиться из глаз,воспоминания ведутхромую мысль по краю края,почти не чуя пустоту.Я рад бы забывать о Вас,стыдясь, желанья заменяяна что-то большее, подчасуже не веруя в мечту,сомнения перебирая…но где найти другую ту,с которой после пары фраз,по буквам смыслами играя,жизнь начинается на раз,на два сползая в пустоту,на три счет времени теряя,и превращает простотув трагициничный парафраз.«Ожидание во всём…»
Ожидание во всём.В каждой вещи, в каждом местенапряжение под двестидвадцать. Приезжай, замкнёмвплоть до перегрева всехгрупп контактных сложной схемы,что качается на стенахтенью двух сплетенных тел.«Чем бы ни кончилась жизнь – живи!..»
Чем бы ни кончилась жизнь – живи!Чем бы ни началась смерть – страдай…Хочется это сказать любви,но не услышит она меня.Глухонемая, ущербная,мученая разлукою,нервно-сомнительно верная,измены распята мукою.Светлая, настоящая,немыслимо интересная,разнообразно манящаяи до конца неизвестная.Нету страшней ожиданиятого, что вовек не сбудется.Взято почти из писания:свыкнется, стерпится, слюбится.«Какая ночь, какое утро…»
Какая ночь, какое утроНас привело туда, где мы?Какие силы света, тьмы?Какие мудро иль не мудропроизнесенные слова?Твои или мои? Как будтонаши. Вспомнить трудно.Забыть возможно ли? Едва.«Видимо, угодно богам…»
Видимо, угодно богам,что судьбу заставили вновьразвести нас по полюсамнебольшой планеты Любовь,крохотной планеты совсемс общим населением двачеловека с разностью тел,но единством душ. Навсегда.«Переулок, уходящий за угол…»
Переулок, уходящий за угол,неба кусок ночного, окна, стены.Город свое прошлое запугалновостроем, и, боясь измены,очередного плана генерального,особняки жмутся к домам,грустно глядя окнами на всякогопроходящего мимо врага,сворачивающего, возможно,не в их будущее вовсе.Быть архитектурой сложнов 2007-ю московскую осень.«Осень. Листва, слетаясь в костры…»
Осень. Листва, слетаясь в костры,придаёт туману копченый запах.Птицы упрямо летят на запад —Вероятно, для них там юг. До порычерно-бело-немой недолго совсем(как оператору плёнку сменить).Будущий снег дождём семенит,оставляя царапин следы на всехкадрах навсегда уходящей натуры,уходящей от лета в зимустремительно, необъяснимо,обиженно, скорбно, хмуро,но невыносимо красиво.«На Солнце пятна, на Луне моря…»
На Солнце пятна, на Луне моря,на Марсе лёд оранжевого цвета,а мы живём на голубой планетедавно, бессмысленно, неумно, зря.А кто не зря – готовится лететьне раз проторенной дорогойпо направленью к гаснущей звездеискать другие, кроме водорода,причины, чтобы ей гореть.«В капле морской – соль…»
В капле морской – соль.В капле духов – сны.В капле дождя нольпримесей со стороны.В свете звезды – даль.В свете луны – ночь.В свете свечи жаль,что прочь мотыльку не смочь.В искре сварной – шлак.В искре костра – жар.В искре из глаз мрак —реакцией на удар.В крике «ура» – страх.В крике конца – «пли».В крике любви «ах!» —всё, что придумать смогли.В жизни всего – тьма.В жизни всего нет.Жизнь не длиннее днявдруг начатого в обед.«Нет, весь я не умру…»
«Нет, весь я не умру»,умру частично,от горя, околев к утру,умрет та часть, что с Вами лично(не надо только грязи)была близка так безгранично,как могла, но развеэтого достаточно. Причинойсмерти, как запишетдоктор-время, станет асфиксия:«Видите – не дышит,а я, увы, без эликсира»……светало, еле слышноночь, комариной песнею звеня,пошла на убыль, уводяс собою ставшую вдруг лишнейи мёртвой Вашу часть меня.бывает
Приход бывает у попов,у наркоманов и того,кто к жизни взрослой не готов,лишившись детских снов.Привод бывает у ментов,не так ударный у автои у набора цифр с чертой —дробей, не домино.Расход бывает у стрелков,у кораблей, у двух полов,еще бензиновых паров,сгорающих в движке.Исход бывает не такой,как ожидалось, кто не гой,уходит так, и роковой.Летальный. Всё. Уже.«Надо идти, свети…»
«Надо идти, свети.Что так стоять и ждать?Не изменить пути,не повернуть назад.Не разглядеть конца,края не ощутить.Всё, что останется, —тем, кто умел любить».Так говорил поэтсолнцу, луне, звезде.Тот или этот светслышал всегда, везде.«Фонарь с оторванной башкой…»
Фонарь с оторванной башкой,которая висит на проволочной шее.Иль хулиган забрался высоко,иль, может, самолётом низко пролетели.Но, перевоплотясь совсемиз восклицательного знака в знак вопроса,в похожую на единицу семь,в почти погашенную в тучах папиросу,он, как-то извернувшись, весьне выключился, не погас, а прямо в небоневидимым с земли лучом залез,создав искрящийся, парящий конус снега.«…как будто не было ни слёз…»
…как будто не было ни слёз,ни боли, ни упреков,как будто не было всерьёзни жизни, ни её конца,как будто не таким жестокимстал мир казаться, и творцажелание сбылось…развал-схождение
Кто свёл тогда нас – ангелы иль черти?Кто разлучает – те или другие?Как детская игра про «верьте и не верьте».Любовь как вера. И разлука, чтоб любили.Вот так и ходим в полусне от рая.Без слухов зная, что и так понятно.Давясь, неправду в разной таре потребляя,любовь не выпить. А разлука – не обратно.Настолько разные, что в полной мересовпали, что бы там ни говорили.В местах несовпадений наших пахнет серой.Любовь как воздух. А разлука – перекрыли.Кто б нас не свёл тогда с ума – спасибо.Поклон за всё и тем и этим низкий.Но хватит проверять на всякий случай, ибоЛюбовь как чудо. А разлука по-английски.Солнце завтра утром встанет.Завтра вечером зайдёт.Небо выльется дождяминочью, сразу, наперёд.«Солнце капли те подсушит…»
Солнце капли те подсушит.Небо спрячется в туман.Солнце жжет моря и сушу.В небе серых туч стена.Солнце выше. Небо всюду.Даже там, где солнца нет.Есть луна, и звезды – будтоогоньки других планет.Горизонты, апогеи,время, сутки, ночи, дни.Вертится земля скорее,чем встречаются они.И планета во вселеннойОдинока, как любовь.Солнце греет непременно.Небо сохраняет вновь.зал ив
…запомним снами эти выходные……рассвет случился в четверть девятитоматный сок, добавленный в кефир……цвет ночи, навсегда ушедшей ныне,небытиё не сможет повторитьзабытый тихий sos в прямом эфире……неповторимыми тереться в мире,на бедность Питера Москву купить,и разлюбить так неудачно, точноне досыта обедает беда……мы вместе не были на море никогда,не клеили ни марок, ни девчонок —ни на конверты, ни на вечер или два —и порознь выпили вина бочонокболгарского ли крымского разлива……гребёт собака мячик доставать,хозяйка подавилась сливой,поэт рифмует, чтобы дорожать,на берег Финского заливавыходит зебра торопливотень от забора лунную рожать…«размерено…»
размереноразменяноразвеянопострочнов клочьяпалачомбезжалостнымно властнымвременемпопеременновременнов ничтопять
Мила, я не помню точно,сколько мы знакомы лет.Помню пальмы листья-клочья,звёзды рейда душной ночью,тёплый каннский парапет.Помню, заплывала, Мила,ты почти за горизонт.Яхта мимо проходила,туча солнце вдруг закрыла,обессмыслив пляжный зонт.С режиссером ты на судне,он, как старый бог, усат.Я в кафе с пустой посудой,ни бельмес на местном, трудно,ни те выпить, ни пожрать.Ты пришла, гарсону чуткообъяснила, кто есть он.Я в первой за жизнь, за суткииз алкоголицы уткиел фуагру с коньяком.Мило был исхожен вечер,плыл над Каннами закат.В старом городе был встречензамок, весь в следах картечи…Мила, сколько лет назад?«Из новостей: души терзанье…»
Из новостей: души терзанье,неясных целей очертанье,присутствие отсутствия желанья,к чему бы ни было вообще.В предельной простоте вещейневерность правоты ничьей.Считает время-казначейуже не сотнями, но тыщейтысяч потерянных и нищихмгновений, ставших пищейвоспоминаний на бумаге пищейГОСТ-42/29-ЩЕ.Девушке, которая приняла
Жизнь воробьишком серым скачет —скок-скок-поскок,выискивая зёрна счастья —один песок.Так редко макова соринкавдруг попадёт,заброшенная ветром с рынка.На рынке кот.На рынке стройными рядаминерусский мат.Шаверму крутят с воробьями.И кот усат.Быть может, спит? Пойти проверить?Шажок-другой,но две пружинки из-под перьеви хвост трубой.Не шагом – лапками грохочет,а кот жесток,но жизнь-воробушек так хочетсчастья. Скок…«…когда вдруг затоскует голова…»
…когда вдруг затоскует головао плахе, словно лист капустный,о том младенце, коим вкуснополакомилась жизнь сполна,то знай: закончились ужеслова, что чувство вызывало,витиеватых фраз-ужейживого выводка не стало…«На небе луны немного…»
На небе луны немного,сегодня она не вся,но звёзды в порядке строгомсозвездиями висят.На фоне чернильно-грозноммонета ущербна из драг-метала и вбиты гвозди,все чистого серебра.На грядке небесной пашнии овцы есть, и пастух,чуть больше луны вчерашней,счесть звезды не хватит рук.Как будто на море ночьюсредь волн-облаков маяк,а в каждой горящей точкесвет с дальнего корабля.Вселенная бесконечна,и может, из звезд на однойесть царство влюбленных вечнопод столь же беспечной луной.«Крылом разрывая воздух…»
Крылом разрывая воздух,собой разрывая нас,на 10 км ближе к звёздам,в заранее ведомый час…Оставит на небе полоскуза рёвом турбин белый газ.Куда? Все предельно просто —на минус три буквы из фраз.К другим телефонным кодам,к привычному морю роз,где «да» станет «нет» на полгодатак запросто, просто, всерьёз.«…есть время…»
…есть время,оно рассудит, разберётоно состарит и убьётпроблема,собственно, в том, ждать иль неткому и как жечь жизни светколенямне только в позе отстоятьно надо все же и в церквяхвселеннойвыжить возможностью любвикогда ее вдруг сберегли…двое втроём
Незаметно, чуть дыша,страхом и сомненьямив теле прячется душадо поры до времени.А в душе живёт любовьсо своей сестрицею,делит с ревностью жильё,чувства и амбиции.Меж сестёр извечен спор,обе девки вздорные,коммунальных дней позор,очередь в уборную.Две жилички на душе,две квартиросъёмщицы,то при деле до ушей,то всего сторонятся.То квартплату принесутточно по квитанции,то слезами все зальют,то затеют драться итак уделают жильёстрахом и сомненьями,будто бы оно своё…а душа в волнении,незаметна и тиха,через вёрсты пёстрых днейробко прячется в стихах,что диктуют сёстры ей.«Once upon a time, неизвестно где…»
Once upon a time, неизвестно где,может быть, за границей,двое гадали на тусклой звезде,что верила в небылицы.Двое держали друг друга везде,рук не хватало и губ,двое клялись под звездой себе:«Once upon a time and for good».«Незнание освобождает не всегда…»
Незнание освобождает не всегда,ответственность лишает опыт смысла,сулит рукам свободу коромысло,плечам нагрузку – равновесная вода.Признаний тяжесть проводам дает устать,хоть кажется – под птицами провисли.Проходит ангел (крылья для харизмы),попить несет на перекладине креста.«Быть может быть, издалека…»
Быть может быть, издалекав своём отечестве пророкасумеют слышать и до срока.Седой былинности рекатечёт на запад не с востока,но поперёк материка.Вращение волчка ествремя, помогая при полётене сбиться с курса to the west,что исключает разворотыдля обретенья прежних мест,но мы укладываем стропы,чем вызываем интересвидавшей многое Европыи озорных United States.«Из прошлого вошла она…»
Из прошлого вошла она,и в будущем сгустились тучи,и притаилась тишина,не зная, что поделать лучше,над паузой повис вопрос,лоб брови опустил, как крылья…«Купите в офис пылесос,чтоб эффективней было с пылью».…из прошлого небытия,забытого почти безумства,внезапная, торговая,вошла она, и стало грустно.«всё было, так как не было…»
А.П.
всё было, так как не быловсё было, так как не моглогудит байкальское селовоображенье то же зломы их придумываем доони нас после, повезлокому не яснов этой сказкеконцу началом бы не статьа остальное – дно достать,не глазом, но глотком той жажды,которую, Бог даст, не утолить,бывает вовремя не вовремя налитьне вовремя же пить неверно дваждывсё было, как не может бытьи как бывает лишь однажды«Я среди карликовых сосен…»
Я среди карликовых сосен,берёзок, прочей мелкоты,меня в объятьях держит осень,мороз по тундре ветер носити добавляет пустотыпейзажу этой широты.Белеет изморозью проседьна иглах, что растут, не просятгде, из вечной мерзлоты,а где-то лету не остыть.«Не напишу ни строчки…»
Не напишу ни строчкии не поставлю точки,сложу листок в кораблик, а может, самолёт.Пускай плывет по волнам,пускай летит свободно,по ветру или против, но душу мне не рвёт.Пусть самолётов стая,флотилия морскаябелей бумаги белой, свободной от чернил,воздушно и надводно,мечте моей подобно,плывёт, летит на ветер, а может, и за ним.Пусть ветер будет сильным,пусть море будет синим,пусть солнце будет жёлтым и мокрым будет дождь.Сложу-ка я бумагув чудесную панаму —сестра учила в детстве… вот вспомнить бы чертёж.«В жизнь, как и в воду, дважды не войдёшь…»
В жизнь, как и в воду, дважды не войдёшь,и я себе другой судьбы не алчу,угодно небу – небо сыплет дождь,земля влажнеет, как ей быть иначе.Важней всего конечность бытия,всё для того, чтоб много не грешили,желанье взрослое – всё поменять,из детского – скорей бы стать большими.Простосердечное – всё быть могло —рождает вдруг вселенскую тревогу,как в Лету погружённое веслов мишень внезапно превращает воду.«Нет, Вы мне ничего не обещали…»
Нет, Вы мне ничего не обещали,не говорили о любви,глазами хлопая, вуаль качалиресничным веером своим.Но страсть туманная по дну стелиласьбесстыдной поволоки глаз,нам не случилась с Вами эта милостькто не спросил? кто дал отказ?Не вспомнится, нам вместе быть не вышло,да вряд ли в этом был резон,вы слишком для меня красивы книжно,я Вас прочел, теперь Вы сон,приснившийся порою предрассветной,когда все гости, кроме нас,ушли, оставив как бы незаметнона случай и меня, и Вас.Случайно ничего не происходит,а неслучайно иногда,и мы хотели даже с Вами вроде,но «нет» решили там, где «да».«Судьба и рок, несчастный случай…»
Судьба и рок, несчастный случай,с кого еще теперь спросить?Ах да, слепой бездушный лучник,крылатый голый паразит.Звон тетивы в ушах поныне,из сердца не уходит боль.«Вы одиноки?» – целься мимо.«А Вы?» – пернатый, выбей ноль.Но глух был рок, и ангел прежде,чем разучились слышать мы,Любовь с сестрой ее Надеждойне сыщут Веру днем кромешным,ни под покровом белой тьмы,да и мосты разведены.колыбельная-2
Если ты спишь, то спи,если не спишь, прости,если простить невмочьв белую эту ночь,завтрашним днём прости,если ты спишь, то спи.Если не спишь, усни,в небе горят огни,их сосчитай до ста,только считать устань,звёзды, разлуки дни,веки сомкни, усни.Если уснуть никакили вдруг облака,ты не печалься им,вспомни меня другим,вспомни, какой дурак,если уснуть никак.Если ещё светлоили уж рассвело,тихо отшторь окнов белую ночь, как в сон,в сон, где всегда ещеили уже светло.«Дети мои, стихи мои…»
Дети мои, стихи мои,честно мне с вами, легко,честно, как раньше – без химиизакуска и самогон.Вирши мои, товарищи,силы даете и прыть,если б не вы, тогда б ещёя разучился любить.Рифмы, подруги верные,вам что сума, что тюрьма,от настроенья скверногоубережете меня.Строчка за строчкой стелется,как за зимою зима,верится и не верится,скалится сатана.Часто подсказки жалует,я не всегда, но беру,после исправлю, малые,может быть, даже к утру.Все перепишем начисто,как завещал Мойдодыр,честно-пречестно-начестно,как плавленый – раньше – сыр.А.П.
В Петербурге, наверно, весна,
и на Невском весней, чем везде,
я б приехал, но поезд без сна,
и на Невском не встречусь я с ней.
Я бы выполнил долг горожан
и по Летнему саду прошёл,
только знаешь, какого рожна:
гипсы в склепах, стволы нагишом.
На Фонтанку вообще не зови,
сколько можно святых выносить,
что весна, так участки любви
принимается вечность косить.
А на Марсовом, помнишь, портфель?
(Снимок дома стоит за стеклом.)
Пили водку, уже не портвейн,
водка лучше, когда вчетвером.
Опускаясь, терялись в метро,
растворялись в романах, в стихах…
Встретил Рому в столице, пестро
был одет, говорят, он в бегах.
Говорят, что у куриц есть грудь,
что недолго до третьей войны…
Не приеду, потом, как-нибудь,
роз купи, как обычно, взаймы.
…и видел-то всего лишь раз,
и друг, похоже, много знает,
но разве сердцу дать приказ?
а дать – оно, что, слушать станет?
…глаза и голос, что ещё?
наивное желанье счастья,
воск с ночника гоним свечой,
две тени мечутся, роятся,
носком ударившись в паркет,
полпары обуви упало,
так быть могло, но не бывало,
стесненье… возраст… этикет…
но так с охотницей охота
и поохотиться, и, что там,
просто пострелять…
меня просили поздравлять,
я поздравляю и хочу
взаправду, как огонь свечу,
не уменьшать, но обжигать…
Вам скажут многое кто рядом
и будут целовать в упор…
а я? я вспомню те полвзгляда
и телефонный разговор
Откуда мы,
Куда идём?
Впотьмах из тьмы
На огонёк
Цена свечи невелика
Откуда, чьи
Идем пока
За летом ли
Перед зимой
По Лете плыть
Держа весло
Наперевес
Наперекор
Чем дальше в лес
Тупей топор
Товар прокис
В складской глуши
По рельсам вниз
На лифте вширь
Но шире нет
Не развести
Крепление
Бедра к кости
За барыши
Безрадостней
Но малыши
В яслях взрослей
Других, ища
Поводырей
Собачьих стай
Прошедших дней
Одним из них
Другой зачат
В пожаре книг
Позорный чат
Где чаще тех
Кого мы ждем
Приходят все
Со всех сторон
Любовь снести
Невмоготу
Ее спасти
И за версту
Не подходить
Исчезнуть там
Не рвется нить
Струною став
На все лады
Одна она
Жизнь до беды
Короче сна
1991
…я вышел в город, полный слёз
любви-вдовы, любви-сиротки,
палатки предлагали водки,
лотки каналы папирос,
над юностью роились тучи
по-взрослому, грозя грозой,
ты мне сказала: есть другой,
а я все спрашивал: чем лучше?
…кубанской литр-полтора,
в общагу к другу, там кровати,
скрип сетки панцирной и кстати
истошный крик: ура! трава…
наутро кран прирос к губам,
и в битом кафельном пространстве
остался мальчик умываться,
который не хотел меняться…
я вышел в город… пополам.
…мы живем цитатами великих,
малых и других планет орбиты
уж открытых ранее и свитых
временем, разбитых
на каталоги чужих наитий…
не живем… цитируем… Овидий?
Кант? во сне увидел?
сон цитатой сна избитой…
пробуждение обидой
воспринял, цитату выпил
и цитатою запил другой…
жизнь – цитата жизни прожитой.
…а ангел в небо улетал,
не зная, что же будет дальше,
крыла любви лекалом фальши
держали плохо, и метель
мела из края в край
ему кричали: улетай
куда-нибудь, как можно дальше…
и ангел плакал, но летел
он азимуты все нарушил
проходит дождь – то он над сушей,
задует ветер… он везде
Ветер, вода, деньги,
стрижки короче ветра,
пирсинг, Питера феньки,
третьей подругой Вера,
первая тёплая голой,
непостоянной прежней,
не замолкающий голос
изображает пенье,
скорость в замках чемоданов,
за подоконником слёзы
ждут поезда, вокзалы
другие вокзалы бросят,
полуразорванный город,
странности полу Клиник,
последний сон Polaroid:
крыша, закат, мартини.
Ксанф, выпей литр, Сизиф, кати с горы,
Икар, приобрети воздушный змей,
Волхвы, отдайте Ироду дары,
до воскресения сведи в музей,
сестра, блаженных детских снов, поры
очкастого не покоренья, жгут
там Фенимора Купера костры
и пионеру Зорге лучший друг,
там вяленой рекой пропах чердак
как лодка днищем вверх на берегу,
под шиферной пилоткой дом-простак,
в музей, сестра, до воскресенья, лгут
про то, что он закрыт, переучет
возможен там, где есть что воровать,
музей украденного детства: пьёт
отец, тетрадки проверяет мать,
ворую сигарету, на шкафу
есть целый склад, и лучше «Примы» нет,
на Ленина там дачницы живут,
ты замужем, а мне пятнадцать лет.
слепая девушка…
ослеплена любовью,
у изголовья крест,
спит деревушка
ни гугу окрест,
луна забралась в душу
и вытесняет всех,
нарушен сон, нарушен
жизни бег,
разбужен памяти тупик,
не нужен поводырь
собака, сторож в будке сбит
с толку ночью, дезертир,
что тоже ничего не видит,
порою проще ненавидеть,
ночной порой глаза, что руки,
что не находят, устают,
встает, пьёт воду
и уходит, всё глубже
в ночь, не зная броду…
остановись мгновенье тут.
Чёрно-белое нельзя
в старопаспортном формате,
пузырьки бегут к помаде,
над свечой кому-то взгляд,
сепией раскрашен быт,
убедительно состарен
в вечность, не хватает рамы
только… гвоздь почти забит.
Здесь ранее упал метеорит
или взорвалась бомба Атлантиды,
карьер глубокий, может быть, графит
здесь зеки добывали парт элите,
чтоб красным выводилось «расстрелять»,
а синим – «десять лет без переписки»,
карьер глубокий, восклицанье «мать
твою!» в нем утонуло по-английски,
не попрощавшись, с тарой в тарары