Реки текут на север
Канистры с бензином хранятся всегда в тени, подальше от костра и других источников огня; стена брезентового дома, никогда не ставится на подветренную сторону, чтобы он не парусил и не упал при сильном порыве. Палатка, вне зависимости от погоды, всегда должна быть окопана и натянута как струна – только тогда она способна отвести в землю дождевую воду и, подобно термосу, сохранить тепло внутри за счет воздуха между верхним и внутренним слоями. Обувь, и всё, что может промокнуть, всегда оставляются в тамбуре.
Лодка должна быть привязана дважды: крепкой верёвкой к дереву и леской к палатке, чтобы турист мог предотвратить её побег по причине подъема воды или кражи.
Лагерь не ставится в непосредственной близости с лесным массивом, откуда может прийти зверь или, что порой ещё хуже, человек с недобрыми намерениями; если против зверя существует фальшфейер и светошумовые патроны, то против человека зачастую неизвестно даже, чем обороняться.
Кроме того, рядом с местом стоянки не должно быть густой растительности и, упаси бог, луж и стариц – это инкубаторы для комаров и другого гнуса.
И наконец, дрова!
Сухих дров должно быть в достатке, и чем они ближе к лагерю, тем лучше. Вечером, когда сил уже нет, тратить их на поиск топлива очень расточительно, и тогда приходится ложиться спать, не поевши горячего, и в сырой одежде.
Вот только некоторые правила, которые должен уяснить для себя опытный турист, чтобы не превратить свое путешествие в выживание.
***
Я больше своих друзей ходил по воде, слыл удачливым рыбаком, а за капитанскую кепку получил в команде прозвище Кэп.
Не очень-то любя жить в городе, на природе я чувствовал себя как Дерсу Узала, был, что называется, натуралистом и по характеру, и по раскаянию. Привычные для города матрицы улиц и кварталов были для меня не так понятны, как естественная сеть ручьёв и рек, по которым ориентировались наши предки на протяжении тысячелетий.
Я с удовольствием ел из железной посуды, спал в спальнике, и как только появлялась такая возможность, старался преодолеть силу притяжения холодильника и пожить подольше на свежем воздухе. Уже в начале лета все даты выездов на природу были отмечены карандашом в моем ежедневнике.
В компании с друзьями мы стали частенько проверять себя на умение жить без электричества, искусственного отопления, душа и магазина. Спустя время, навыки выживания, оттачиваемые в каждом походе, давали нам право без страха удаляться от цивилизации практически на любое расстояние.
Было, однако, одно неудобство – собственный организм. Когда воля твоя собрана в кулак и душа жаждет подвига, он вдруг вредничает, мёрзнет, устаёт и его приходится долго настраивать. Процесс этот не быстрый.
В первые после зимы вылазки на природу спать зябко, днём хочется прилечь, да и простуда цепляется при первом удобном случае. Однако, уже после второго выезда, привычка проводить весь день на воздухе воспринимается организмом нормально, лёгкие открываются, чтобы дышать, сердце гоняет больше крови, чтобы согревать тело. Чего не нужно делать с организмом – так это насиловать его сверх возможностей. Возможности эти лучше сперва изучить.
Лишь несколько людей, с которыми мне было суждено сойтись по жизни, разделяли мою страсть к природе, да и они – настолько были заняты мирскими заботами, что разговоры на любимую тему не приводили к планированию чего-нибудь хоть сколько-то интересного.
Но мне повезло. Однажды, по моей, конечно, вине, эту заразу подхватили два моих друга – Серёга и Ромич. Дело было одной цветущей весной, в спонтанной вылазке на Тайдон – маленькую, но дико красивую речку, впадающую в Томь.
Как только мы начали говорить про Енисей, мои друзья воспламенились, как сухие дрова, и без раздумий согласились разделить со мной все запланированные и незапланированные неприятности этой сложнейшей экспедиции.
– А как судно-то назовём? – интересовался Серёга, всю жизнь работавший дизайнером. – Брендинг – вещь нужная! Я и логотип нарисую!
К тому времени он уже хорошо изучил теорию рыбной ловли спиннингом, но, к сожалению, ещё не видел ни одной рыбы на своих изысканных, ярких блёснах, заказанных на лучших рыболовных сайтах.
– Ну… тут надо подумать… – Ромич характерно сдвинул брови, одновременно жестикулируя мясистыми пальцами. – Как корабль назовёшь – так он и поплывёт!
– Не поплывёт, а пойдёт! Плавает, как известно, говно! – пошутил я, и, судя по реакции ребят, неудачно.
С названием у нашего корабля так и не сложилось.
***
В августе, когда до похода был ещё почти целый год, я приехал в Питер, прямо на завод, где собирали лодки класса река – море.
Повоевав с охранником на проходной добрых пятнадцать минут, я всё-таки добился, чтобы он пустил меня в сборочный цех. Там я нашёл главного конструктора, узурпировал его рабочее время и около часа разматывал его по поводу остойчивости, грузоподъёмности и жёсткости корпуса лодок, которые они производили. Через час, когда я вымотал парню все нервы и ему хотелось от меня поскорее избавиться, я наконец выдал спасительное: «Беру эту!»
Прямо в этом цеху, за наличные, я приобрел РИБ – лодку с жестким корпусом и надувными бортами, ходовые свойства которой позволяли без страха выходить на большую воду. Такое плавсредство часто берут на борт больших яхт в качестве спасательной шлюпки.
С моим братом мы всю осень пропадали в гараже, где стоял теперь наш новый крейсер. Тимур – парень рукастый и жадный до любой техники. С юных лет он всякий раз помогал мне, когда была необходимость что-то отладить. Я не помню, чтобы он хоть раз отказал мне починить телефон, фен, пылесос, двигатель!.. Всё, что включается в розетку или пахнет бензином – слушалось его как повелителя и переставало барахлить, как только попадало ему в руки.
В сыром и холодном гараже, мы с Тимой не просто выполняли работу – закрывшись от посторонних глаз, мы совершали своего рода таинство.
Возились долго. Только к весне на лодку было установлено всё необходимое для экспедиции оборудование: аккумулятор, питающий общую сеть 12 Вольт, помпа для откачки воды, прикуриватель, навигатор и тахометр, чтобы можно было следить за работой мотора.
Моторчик висел маломощный – в тридцать японских лошадок с двумя, размером с обычный стакан, поршнями. Заранее было посчитано, что при расходе топлива около девяти литров в час и расчётном времени хода до Подкаменной Тунгуски около сорока часов, потребуется минимум 350 литров бензина, который нужно было покупать в населённых пунктах на берегу. Точки дозаправки были заранее расставлены на карте, распечатанной на обычном принтере.
Весной, ещё в апреле, мы с Серёгой привились от клещевого энцефалита, Ромич же, прождав до последнего, сделал это накануне вылета в Сибирь, о чём впоследствии очень пожалел.
С первыми лучами майского солнышка, винт от мотора, традиционно, в торжественной обстановке, был из гаража перенесён на мой подоконник, и вечерами я натирал его пастой ГОИ – так было проще скоротать время ожидания до начала открытия навигации, когда можно было провести первые ходовые испытания.
В последние выходные мая, трое ребят: я, Серёга и Стас, спускали РИБ на воду. Стасян, старый Серегин университетский друг, яростный фанат спиннинговой рыбалки – идеально подходил под габариты и массу Ромича. На Томи было весеннее половодье. По объёму воды и глубинам река могла отдаленно напоминать Енисей, который даже в летний период, был верно втрое больше, чем Томь в тот запоминающийся, пасмурный, но тёплый весенний день.
На борт сознательно взяли всего в избытке, чтобы протестировать судно на полную катушку и удостовериться в его номинальной грузоподъёмности, которая составляла около полутонны. В глиссер вышли без проблем, но все-таки к
походу на Енисей приняли решение купить ещё один, грузовой винт, на всякий случай.
Удовлетворённые результатами ходовых испытаний, приняв по дороге по пятьдесят грамм горячительного, мы дошли до Тайдона и уже в восемь вечера привязывали снасти к своим удочкам, чтобы попытать рыболовного счастья без малейшего намёка на клёв.
Рейс № 171
Аэропорт города Кемерово принимает рейсы из Москвы ранним утром.
Около шести часов мой друг Ромич, с большим мягким рюкзаком на плече, одним из последних сошёл с трапа самолёта. Я уже начинал переживать – народ в вестибюле почти рассосался, таксисты перестали назойливо жужжать над ухом и попивали кофеёк у стоек в стороне, а мой друг всё никак не появлялся.
Наконец он вошёл в терминал. На его лице была та самая довольная улыбка, по которой я скучал уже целый год, с тех пор, как Роман улетел в Москву на пэ-эм-жэ.
– Здорово, друган! Вот и дождались! – сказал я, крепко обнимая своего давнишнего походного товарища.
– Здорово, Костян! Я ждал, блин, со дня нашего крайнего похода на озеро! Скорей бы завтра!
– Ага!..
– Marines, вперёд! – шёпотом «проорал» Ромич историческую фразу, взятую напрокат из кино про гардемаринов и впоследствии ставшую девизом всего мероприятия.
Использовать название корпуса морпехов, без разрешения и без страха, что нас накажут, мы решили давно и, в общем, случайно. Попав в первый свой серьёзный шквал на Телецком озере, ночью, в грозу, в лодке, полной воды, окружённые метровыми волнами и отчаянно борясь за выживание, мы, по нашим героическим воспоминаниям (а у страха глаза велики), выглядели точь-в-точь как герои популярного рекламного видеоролика про морскую пехоту или «marines».
– Только мы не так хорошо оснащены, как «марины», друган! Судно маловато.
– Фигня! – отрезал Роман. – Зато кровь горяча! Поехали за джипом.
Через два с небольшим часа, Ромич был в деревне у родителей, откуда, не съевши и двух маминых пирогов, полетел назад в город на отцовском джипе, чтобы подготовить его к транспортировке экспедиционного судна.
Ехать решили в ночь на воскресенье, чтобы с утра, задолго до окончания светового дня, добраться до первого лагеря, отмеченного на карте флажком «Лагерь 1». Как известно, предвкушение счастья лучше самого счастья, поэтому, когда мы ещё только готовились к выезду, казалось, это будет самое чудесное место на свете!
В этот же день на джипе смонтировали крюк для прицепа, обслужили сам прицеп для лодки, прикрутили и проверили ходовые огни, колёса, приготовили транспортировочный трос – всё было в работоспособном состоянии. На следующий день – день выезда – мы оставили только упаковку снаряжения и покупку продуктов.
День этот пролетел как один час! Хлопоты были приятными, а за любимым делом время летит незаметно.
Около семи вечера, машина с прицепом стояла у моего подъезда. Друзья поднялись ко мне перекусить перед дорогой, но аппетита ни у кого не было. Все ожидали поскорее испытать то чувство новизны и азарта, которое всегда накрывает, когда сталкиваешься с чем-то впервые. Мы были переполнены предвкушением чего-то необычного, чего не испытывали раньше – как будто вот-вот мы станем героями интереснейшего приключенческого романа, который юные пацаны проглатывают за три дня. Мы словно переставали быть собой, вживаясь в новые для себя роли. Причём сценарий писался прямо по ходу пьесы. Мы не переживали, что сыграем плохо – не было ни правил, ни критиков. Глава этой увлекательной книги, призванная запечатлеть сегодняшний день, обещала быть особенно запоминающейся, и это ощущение не проходило ни на минуту.
Это была самостоятельная, маленькая жизнь, только без рождения и смерти, без городов и рукотворных дорог, короткая, но со всеми стадиями: с началом, развитием, развязкой и кульминацией. В ней было познание, неприятности и радостные минуты, открытия и разочарования. В ней было всё.
Одно только отличалось от жизни большой, в которой мы не выбираем, где и в какой семье родиться. Енисей мы выбрали своей планетой сами! Самонадеянно, но мы считали себя богами своей Вселенной, писали, как могли её историю, но главное – не играли ни по чьим правилам. Согласитесь, этого достаточно, чтобы иметь право с гордостью рассказывать о событиях тех дней своим сыновьям, которые так же любят бегать по лужам, как и мы в своём детстве.
Холодно поцеловав жену, спотыкаясь, чуть не кубарем я слетел с четвёртого этажа и подгоняя друзей, забрался на переднее сиденье корейского джипа, который, судя по первым впечатлениям и отзывам Роминого отца, не имел права подвести нас по пути к месту десантирования.
Выехали в начале десятого – ещё посветлу. В дорогу купили разного вида и крепости жидкостей – с газом и без, ну и чебуреков. На выезде из города, на посту ГИБДД, что-то заподозривший, упитанный инспектор, недоверчиво оглядел прицеп с лодкой, проверил все документы – и на машину, и на лодку. Задав ещё пару вопросов для проформы и убедившись, что всё в по-олном порядке, отпустил с богом! Едем дальше.
Когда было пройдено около трёх четвертей пути по трассе Кемерово – Мариинск, начало темнеть, и мы, чтобы прогнать сон подальше, врубили магнитолу почти на полную громкость, хотя сна в общем-то и не было ни в одном, из наших шести, горящих огнём глаз.
– Это ж надо было так звёздам сложиться, что это стало вообще возможным, а?! – сказал я, пока между песнями была пауза.
– Бли-и-и-ин! – завопил Ромич, убавляя музыку до нуля. – У меня тоже в голове не укладывается, чуваки! Как будто вся жизнь была подготовкой к этому походу, и теперь мы на пороге какого-то… – Рома не мог подобрать слово: – Друганы, у меня такое чувство, как будто мы на Луну сегодня высадимся!
Мы стали горланить наперебой, не давая друг другу договорить.
– Ага! А помните, как всё начиналось? – вставил я скороговоркой. – Сначала на Тайдоне! Надувной флот! Постоянные сборы и разборы! Блин!.. Лодку брали взаймы! Какие мы были профаны! Не умели лодку сложить, палатку правильно натянуть, определить, на каком берегу лагерь ставить, где солнце взойдет, где сядет!..
Вспоминая проколы, которые в огромном количестве случались в наших походах, мы от души, в голос смеялись над собой и были уверены в том, что теперь-то мы стали гуру в экспедициях и ориентировании на местности, и если бы проводились подобные соревнования, то как минимум, заняли бы в них первое место.
За болтовнёй стемнело окончательно.
Первые двести километров проехали на позитиве, хотя по очереди клевали носом, стараясь всё-таки урвать так необходимые пару часов сна. Уже в полной темноте фары выхватили дорожный знак «Мариинск», проскочив мимо которого, мы решили не тормозить и поскорее оставить позади Тяжин и Итат. Уже на территории Красноярского края нас прямо в дороге застал рассвет.
Пока в баке было топливо, ехали на одном дыхании, не останавливались. За рулём сидел Ромич – друг, с которым легко в разведке и весело на вечеринке; остряк, балагур, отчаянный жизнелюб, он без остановок проехал практически две трети пути, и казалось, получал удовольствие от каждого километра. Я предлагал сменить его за рулём, но он отрицательно кивал, и только около пяти часов утра, когда почти закончился бензин, мы всё-таки остановились, чтобы заправиться и что-нибудь перекусить.
Осмотрев прилавок на заправке, мы решили взять по «сникерсу» и не задерживаться. В это прекрасное июльское утро фортуна была к нам благосклонна, на этом эмоциональном порыве нужно было продвигаться по маршруту до тех пор, пока не остановят усталость или обстоятельства.
Именно так, в сущности, все путешественники проходят первую половину пути, не останавливаясь даже тогда, когда этого требует организм или здравый смысл. Зато, когда воображаемая медиана пройдена, и финиш становится ближе, чем старт, оставшаяся часть преодолевается через дикую усталость, хандру и постоянно увеличивающееся желание вернуться. Вторая часть путешествия – это уже не преодоление пространства, скорее, преодоление себя.
Сейчас усталости в нас не было, к тому же в такой ранний час на дороге практически не было машин, и восьмичасовая поездка пролетела как один миг, отпечатавшись в памяти, единым ярким впечатлением. Мы были свободны! Свободны в выборе мест для проживания, способов пропитания, вариантов и направлений для передвижения в пространстве.
В начале седьмого утра, на подъезде к Красноярску, меня вдруг осенило! Будто ущипнул кто-то, подсказывая столь очевидный ответ на вопрос о том, что на самом деле ищут все беспокойные туристы, которым так тяжко сидеть на диване. В массе впечатлений, эмоций, накопленного опыта, в бесконечной суматохе дней, потраченных на подготовку к походам, я наконец нашёл ту формулу, которая давно сложилась в моей голове, но никак не попадала на язык:
– Свобода, друганы, это когда просыпаешься утром где-то и не знаешь, где уснёшь вечером! – сказал я неожиданно, подводя итог общей теме всех разговоров этой ночи.
– Это в точку, Костян! – поддержал Серёга. – Даже представить не могу, как закончится сегодняшний день! Но уверен, что всё будет офигенно, пацаны! Всё будет просто о-фи-ген-но!
Телеграмма
На теплоходе царили покой и умиротворение. У штурвала стоял Иван – высокий, крепкий парень двадцати четырёх лет отроду, три года назад окончивший училище и мечтающий, сколотив начальный капитал, заняться бизнесом и купить где-нибудь на Енисее домик.
Каким именно бизнесом, Иван, похоже, даже самому себе не мог толком объяснить. Он с жаром рассказывал всегда о том, как будет держать, то магазин хозтоваров, то артель по производству пиломатериалов, или получит лицензию и будет заниматься промыслом рыбы.
Каждый раз, когда очередной рейс подходил к концу, Иван донимал капитана расспросами о том, как вести дела.
– А с чего начать-то? Есть же какие-то инструкции? – издалека начинал расспросы молодой речник – обычно тогда, когда до порта назначения оставалось меньше суток.
– Да нету, Вань, универсальных инструкций! Нельзя выучиться жизни по учебникам! – отвечал Луговской.
– Ну как?!. Есть же успешные и провальные идеи! Есть прибыльные предприятия, есть и банкроты!
– Секрет успеха, Вань, у каждого разный! А вот истории провалов, как правило, типичные! Всё из-за жадности и попустительства. Или и того, и другого, вместе взятого…
Капитан не любил учить жизни. Как все люди, он шёл к своему счастью путём проб и ошибок, поэтому понимал, что не сможет придумать стопроцентный рецепт успеха для парня. Бабочка должна сама вылезти из кокона, только тогда она сможет летать.
– Пробуй! – добавил он. – Если сильно хочешь чего-то, то это сбывается!
Ваня был благодарным слушателем, решительно соглашался с капитаном, но реальных шагов к лучшей жизни не предпринимал.
Поднимаясь на борт в каждый новый рейс, Иван приносил с собой новую историю про то, как он провел два дня в полиции, потому что выручал друга из беды, или проходил весь отпуск в гипсе, или ещё что-нибудь… Всё время, пока он был на суше, судьба была неблагосклонна к нему. На теплоходе же он попадал в зону полной безопасности. Это был его шестнадцатый рейс, и ни в один из них не было с парнем, ну абсолютно никаких передряг.
На «Краснограде» он отвечал за работу электро– и навигационного оборудования. Делал свою работу исправно, но в силу молодости иногда что-то, по его мнению, не важное, пускал на авось. Этот самый «авось», а может быть дух святой, помогали ему не хуже сноровистого электрика – пока не случалось пожара, а его на теплоходе не случалось ни разу, все приборы работали безотказно. Капитан называл это явление «человек на своем месте», и многое прощал.
Демократия, наверное, самая опасная форма управления людьми, которую в некоторой степени мог позволить себе Луговской, была возможна только с такой командой, с большим трудом подобранной и воспитанной за много лет.
Теплоход Иван держал отменно, умел проходить узкие створы и сложные для судоходства участки, за штурвалом по ночам не кемарил, и не отвлекался на телефон, поскольку не был женат и постоянных отношений почему-то не имел.
Капитан был спокоен и попивал чай, пригревшись на топчане возле электрообогревателя. Ночная смена, закончившаяся в четыре часа утра, прошла без происшествий, можно было сказать, пролетела как один миг. В восемь, когда команда проснулась и с камбуза потянулся запах каши, на мостик заступил первый помощник.
Только что часы показали ровно девять утра – запищал телеграф, извещавший о принятом сообщении. Телеграмма была не совсем обычного содержания, в ней значилось:
«Луговскому Красноград тчк 6 авг на участке у впдения Подк Тнг на борт взять трех туристов и маломер судно объем 2,1 куб м тчк платеж документы на руках тчк конт тел 89082051248 тчк»
– Хм, взять туристов? – пробурчал Луговской, зная, что начальство не разрешает брать на борт людей. – Да с лодкой!..
– Браконьеры! – выдал Иван, прочитав телеграмму.
– Да почему сразу браконьеры? Может, случилось… Моторы сломались или ещё чего! – прокомментировал капитан. – Вернуться не могут. Бензина нет, провианта… Туристы!
По установленной негласно классификации, на воде встречалось всего два рода людей: «мужики» – это те, кто жил на берегах реки, или те, кто на ней собственно работал – службы путевых знаков, заправщики, буксировщики, в общем – речники, и все остальные люди, которых с долей презрения, среди первых принято было называть, «туристы».
Капитану не раз приходилось встречать таких горе-речников. Однажды его команда эвакуировала группу ребят прямо в шторм, безжалостно сорвавший с их плота жилую палатку. Тогда пришлось оставить плот навсегда – вместе с частью снаряжения и продовольствия. Ни много ни мало, те туристы были обязаны капитану жизнью, но Луговской не считал это подвигом. На его месте любой капитан поступил бы так же.
– И что, они с нами тут на теплоходе будут до самого Города?! – недоумевал Иван. – Что с ними делать-то?! Где разместить? У нас же не пассажирский! Алканавты какие-нибудь! Намаемся, Игорь Алексеич! А?! Может, пусть другие берут? Игорь Алексеич?!
– Посмотрим, что за туристы… Не кипи раньше времени, Вань. Пошли на завтрак.
Большая вода
Правило не останавливаться на одном месте больше, чем на одну ночь, было одобрено единогласно.
Сегодня мы были готовы проглотить всего много и сразу: больше видов, больше приключений, больше эмоций. Река, без преувеличения, была одной из самых полноводных и интересных на планете. Мы убедились в этом сразу, как только спустили лодку на воду.
В этой экспедиции вообще всего было много. Может быть, даже больше, чем нужно. Будь Енисей вдвое, даже втрое меньше, он бы мог вместить приключений на сотню таких компаний, как наша, и если бы на это было достаточно времени, мы бы пили и пили из этой чаши бесконечно, и вряд ли напились когда-нибудь.
Всё, что случилось на этой реке, было огромным, ни на что не похожим с самой первой и до самой последней минуты. Мы удивлялись и радовались всему, как будто вчера родились и не имели ещё опыта. Мельчайшее событие бесконечно превосходило наши ожидания, потому что мы ничего не ожидали.
Слишком плотно упакованные фрагменты тех дней не могли уместиться в одной черепной коробке, поэтому со временем мелочи – как раз то, что было самым ценным, – стали вылетать, забываться, угрожая исчезнуть совсем. Почувствовав, что это происходит, я начал собирать свои воспоминания в блокнот, чтобы потом методично, по порядку излагая все детали одну за другой, закрепить всё на бумаге.
Итак, это было самое начало экспедиции.
При разгрузке вещей из машины обнаружилась недостача – старый надувной матрас, на котором мы обычно спали в палатке, разошёлся по шву и практически превратился в большой кусок резины. На коротком рабочем совещании постановили купить новый.
В девять часов утра, когда лодка была спущена на воду, Ромич уехал ставить джип на стоянку, и уже час, как должен был вернуться с матрасом на такси, но почему-то задерживался.
Проверяя на прочность терпение своих друзей, заставив ждать себя до половины одиннадцатого, и видимо, испытывая по этому поводу угрызения совести, Роман выпрыгнул из подъехавшего такси, как будто сработала катапульта.
– Битый час не мог найти этот долбаный матрас, кур-р-ва! – проскрежетал зубами Ромич и ловко перешагнул через борт.
– Да л-л-ладно, день длинный, друган! – напряжённо выдавил я, сдерживая досаду не столько на Ромича, сколько на обстоятельства. – Садись за штурвал!
– Бли-ин, кур-р-рва… С удовольствием, Кэп! – Роман не скупился на эмоции и на каждое слово имел прибавочку.
– Ну что? Старт экспедиции! – провозгласил Барок
(такое звучное древнесемейное погоняло было в ходу у Серёги – для самых близких друзей). – Костян, запускай мотор!