Под знаком льва

Игорь вышел на улицу, родственники рыдали, он пытался их успокоить, но у самого катились слезы.

– Давайте поедем домой и там решим, что делать, – сказал он, вытирая платком глаза.

Ноги тряслись, он кое-как доехал домой. Стали подниматься в квартиру, тут же с работы подъехали коллеги, пришли друзья – все были в шоке. Никто не мог поверить в случившееся с Мариной, зная ее осторожность, аккуратность. В квартире стоял ужасный рев, даже жутко становилось. Игорь носился по дому с открытой бутылкой коньяка и прямо из горла прихлебывал: хмель его не брал. В душе он клялся все равно найти убийц и отомстить им, но о своих подозрениях решил никому не говорить. «Если это они, то обязательно позвонят или посетят, за такое зверство меня устраивает только месть».

Он никак не мог прийти в себя, и набрал номер Пашки:

– Пашка, дружок, у меня… Маринка погибла.

Целую минуту оба молчали. Проскурин пообещал обязательно приехать и выразил сочувствие другу. Несмотря на то, что он уже и знать не хотел Вику, все-таки позвонил ей и сообщил о трагедии. Она ответила, что тоже поедет на похороны лучшей подруги. Договорились встретиться в аэропорту. До того как самолет приземлился, они практически друг с другом не разговаривали, каждый думал о случившейся беде, прилетели в тот же день.

Всеми организационными вопросами, связанными с похоронами, занялись Петрович и заместитель Таяновского. Игорь ходил, как разбитое корыто, не обращая внимания на людей, он до сих пор не мог осознать, что это случилось на самом деле.

На следующий день после судмедэкспертизы Марину привезли домой из морга с заключением врача, что погибшая находилась в состоянии алкогольного опьянения. Игорь не понимал, где Марина могла выпить, но, с другой стороны, анализ показал наличие алкоголя в крови…

Друзей и знакомых у дома собралось столько, что негде было встать. Все родственники, мать и дочь сидели у гроба. Игорь тоже спустился к ним и стал у изголовья любимой женщины. Он смотрел на ее любимое лицо, переминаясь с ноги на ногу. В этот миг ему было тяжело, как никогда в жизни. Дергавшиеся скулы выдавали его страдания, капельки скупых мужских слез катились по щекам.

Похороны были назначены на два часа дня. Люди подходили с цветами и венками. Собрался весь их школьный класс, да и не только класс. Даже учителя во главе с директором школы пришли проводить Марину в последний путь.

После погребения, когда люди шли поминать покойную, Игорь и Пашка остались вдвоем возле могилы. Дочь Танюшу Игорь отправил к матери, потому что сам был не в состоянии смотреть за ней. Игорь подробно рассказал другу о случившемся, тот, хорошо зная Марину, тоже согласился, что это однозначно убийство.

– Ну что думаешь делать? – нетерпеливо спросил Пашка.

– Не знаю, – Игорь присел на корточки и смотрел в землю. Слезы одна за другой капали на желтые полевые цветы. – Я сейчас в таком кошмарном состоянии, что голова ничего не соображает. Даже охрана не помогла, я же ей говорил никуда без меня не выезжать. Мы вообще собирались в банк вместе, а тут вагон с лесом пришел, а за простой, сам знаешь, большие деньги надо платить. Охранника из офиса тоже по делу послал на своей машине, а Марина говорит: «Второй раз из банка звонят, надо срочно ехать». Я еще сказал: «Марина, аккуратно». Заместитель, как назло, повез своего пацана в больницу, – вытирая лицо, объяснял он другу.

– Не казни себя, – успокаивал Пашка. – Назад Марину не вернуть, надо думать о ребенке, эти козлы тебя все равно в покое не оставят.

– Ой, не знаю, Паша, – Игорь махнул рукой, встал на ноги и покачнулся.

Игорь и Пашка подошли к машине, чтобы ехать домой, к мужской компании присоединился Петрович.

– Что-то я не верю в эту мыльную автокатастрофу, – сказал он прямо в лоб.

– Я тоже, Петрович, – согласился Игорь.

– У тебя враги были? – продолжал интересоваться дядька.

– Не было, теперь есть, – ответил он, изо всей силы стукнув кулаком по капоту, и рассказал Петровичу о визитах и звонках.

– Ну, теперь все ясно, – сказал тот, – а не будет дешевле, если эту твою фирму к чертовой бабушке закрыть?

– Почему я должен закрываться, я что, ворую, налоги не плачу? – вспылил Игорь.

– Просто это осиное гнездо тебе жить не даст, – вмешался в разговор Павел.

Игорь, так и не придя к каким-то конкретным решениям, больше ничего не сказал, и разговор на этом закончился. Таким нервным и озлобленным Петрович никогда не видел племянника.

На похоронах было так много людей, что за столы, которые заказали в кафе неподалеку от фирмы, пришлось сажать в три захода. После поминок Вика ушла к родителям, а Пашка с Игорем остались вдвоем. Накрыли небольшой мужской столик, чтоб помянуть Марину, вспоминали прошлое и говорили о настоящем.

Через два дня Таяновский провожал Пашку и Вику домой.

– Звони, если что, – прощаясь, сказал Павел.

– Крепись, Игорек. Тебе дочь воспитывать надо, – добавила Вика.

Таяновский остался один и с грустью смотрел им вслед, вспоминая тот вечер, когда они познакомились и щебетали друг перед другом. Как только жизнь ни поворачивается! Когда-то улетали отсюда влюбленными, а прилетели врагами, но, наверное, не бывает ничего страшней, чем навсегда потерять близкого человека.

Как будто было все вчера,

А может быть, позавчера,

А может быть, и никогда…

Умчалась тройка навсегда,

Та тройка быстрых лошадей

Из белоснежных трех коней

Уносит счастье и мечты,

А вместе с ней умчалась ты.

Крик далеких журавлей

Я слышу ближе и сильней.

Вон пух летит от тополей,

Душе становится больней.

Таяновский находился в каком-то ужасном состоянии, дела не ладились, почти каждый вечер он напивался, как будто отжил свое. Через несколько дней раздался телефонный звонок, подтверждающий предположение Игоря, что жена его убита.

– Ну так что, делиться будешь? – раздался в трубке знакомый голос.

Таяновский бешено заорал:

– Хрен вам! – и бросил трубку.

Он попытался выяснить, откуда звонок, но безрезультатно, звонили из какой-то телефонной будки. Как раз в кабинет зашел его заместитель Валерий Иванович Николаев.

– Валер, меня дня три не будет, поработаешь сам. Я с Пашкой говорил, вагоны с материалом он отправит, а я не могу что-то, устал.

– Никаких проблем, – ответил заместитель, прекрасно понимая, что ему сейчас не до работы.

Дочь была у бабушки. Игорь закрылся, отключил телефон и начал пить в одиночку, строя в голове планы мести. Вечером никак не мог уснуть, пока не напился допьяна. Наутро кое-как смог поднять голову от подушки, лицо было обрюзглое, опухшее. Взял бутылку шампанского, открыл и пошел в ванную, налил воды, лег и стал прихлебывать из бутылки шампанское. Вдруг открылась дверь в квартиру.

– Кто там? – окликнул Игорь.

Это была дочь. Минут через двадцать он вышел из ванны. Танюша приготовила яичницу с колбасой и разложила по тарелкам:

– Пап, иди, я тебя покормлю.

Игорь сел за стол и потянулся в холодильник за открытой бутылкой водки. Таня подошла к нему и обняла отца:

– Ты не пей больше, а то мне страшно.

Игорь поцеловал дочь:

– Ладно, не буду.

– Мне приснился такой сон, – продолжала девочка, – что вы с мамой летите на этой машине, как на самолете, а я стою внизу и все это вижу, и вдруг открывается багажник, оттуда начал высыпаться мусор какой-то, грязь какая-то, кровь, потом открылась дверь и оттуда выпала мама. Я так быстро бежала, хотела ее поймать, но она куда-то исчезла, а ты полетел дальше.

Игорь внимательно слушал дочь, но вдруг в дверь постучали. Приехал его заместитель Валерий. По его лицу Игорь увидел: что-то произошло.

– Игорь, ты только не переживай, все нормально. Какая-то б… хотела поджечь подготовленные для ПМК доски, но, слава богу, сторож вовремя заметил, схватил огнетушитель и туда. Если бы еще минут пять, там бы и пожарная не помогла.

Они остались вдвоем на кухне, скулы у Таяновского задергались, он кипел от злости. Стукнул кулаком по столу так, что аж посуда зазвенела:

– Ну, достали, твою мать! А что же охранник не услышал, что посторонний на базе, там же такие собаки, чужого разорвут, особенно Альфа.

– Сторож говорит, даже не пикнули, – ответил Валера, – я думаю, Игорек, кто-то из своих подошел, облил бензином и спокойно вышел.

– У тебя есть кто-то на подозрении? – спросил Игорь.

– Честно сказать, есть.

– И кто?

– Откровенно говоря, думаю на Жучка, уж больно скользкая эта рыба, с ним даже когда разговариваешь, сколько я заметил, он, морда, никогда в глаза не смотрит.

– А при чем здесь это?

– Я его частенько вижу возле бара с нашей крутизной, с Козыревыми быками, а он по жизни трусливый, могли как-то подставить, припугнуть. Этот, мне кажется, сделает что угодно, тем более за деньги, он их любит.

У Игоря были такие же подозрения, но он промолчал и Валерию ничего не сказал.

– Под подозрение, Валера, попасть может любой, но его вину или причастность надо еще доказать. Как говорят, не пойман – не вор. И сколько кубов сгорело?

– Два, – ответил заместитель, – я мужиков поставил, уже перепаковали. Ну, ладно, я побежал.

Валера уехал, и Таяновский снова остался один.

Вот и осень опять идет,

Те же листья кругом роняя.

Закружиться бы нам опять,

Наши прежние дни листая…

Надо было что-то делать, дальше ждать нельзя. Понимая настойчивость Белого, Игорь знал, что тот в покое не оставит. «Что же делать? Уехать из города или продать фирму и заняться чем-то другим? Да никогда в жизни! Но медлить нельзя. Тем более за моей спиной родственники, – думал Игорь, – на этих беспредельщиков креста нет».

Он позвонил Пашке на работу. Тот поздоровался, спросил:

– Как жив, здоров?

– Да жив, только вот у меня что ни день, так события. Этой ночью пытались поджечь доски, по всей вероятности, кто-то из своих.

– Я тебе еще два вагона кругляка отправил, – сказал Пашка. – Слушай, старик, я тут уже думал насчет твоей фирмы. Этих козлов надо или отстреливать, как бродячих собак, или «Прогресс» продать. В покое они тебя все равно не оставят, на это рассчитывать не стоит. Убрать тебя за непокорность им раз плюнуть. Депутатов убивают, и не находят следов, а мы кто такие в этом мире?! Знаешь, у меня есть еще одно предложение, если ты правильно меня поймешь: давай временно твоим «Прогрессом» я поруковожу. Отсюда, из Челябинска, чтоб как-то тебя отодвинуть в сторону на время, как в той китайской поговорке: «Если хочешь увидеть труп врага, ничего не делай, сядь возле речки и жди. Он обязательно проплывет мимо». Как ты смотришь на мое предложение?

– Я уже думал на эту тему, – сказал Игорь, – давай так и сделаем. Через сколько дней приедешь?

– Сейчас я со своей работой управлюсь, и недели через две буду у тебя.

Друзья решили идти в обход. На следующий день Таяновский, отходя от выпивки, решил выйти на работу. Видя состояние шефа, сотрудники лишний раз к нему не обращались. В хорошие времена он был всегда веселый и шутливый, а теперь…

Рекламой и юридическими вопросами у него занималась секретарша Наташа, бывшая его одноклассница. В школьные годы она даже бегала за ним, хотела, чтобы дружил с ней, но он выбрал Марину. Сейчас у них были чисто деловые отношения.

Наташа зашла в кабинет к Таяновскому. Он сидел за столом и что-то произвольно рисовал на листке, перевернул его, чтобы она не увидела его художества, и спросил:

– Что у тебя, Наташа?

Та подсела к нему за стол:

– Игорь, у Кольки, сына, сегодня день рождения, приезжай с Танюхой, посидим, я утку запеку.

Коля и Таня были одноклассниками, так же как их родители. У Наташи жизнь не сложилась: со своим мужем она прожила года три, больше терпеть не смогла. Он пил, не просыхая, да еще за ее кровные деньжата, хотя мог бы устроиться на работу, имея кучу специальностей, и поддерживать семью материально. Но он жил одним днем и не хотел ни о чем думать. Наталья его выгнала, а Кольку воспитывала сама.

– А кто там у тебя будет? – спросил Игорь, думая, что если гостей будет много, лучше посидеть дома.

– Предки, наверное, придут, а больше я никого не звала.

– Хорошо, мы приедем, – сказал Игорь, ему хотелось хоть немного забыться.

После рабочего дня Таяновский купил подарок и поехал домой.

– Танюш, ну что, поедем Кольку поздравлять? – спросил у дочери.

– Конечно, поедем, папа, я тоже ему подарок приготовила.

И стали собираться.

– Пап, ну давай быстрей, а то опоздаем, – говорила нетерпеливо дочь, – ведь Колька ждет нас в полвосьмого, а уже семь.

На день рождения они приехали вовремя. Родители Наташи были уже там. Поздравив счастливого Кольку, все прошли в зал, где был красиво накрытый стол. Весь вечер был посвящен имениннику. Родители Наташи говорили о чем-то своем, веселились. Игорь улыбался сквозь зубы, мыслями он был не на празднике. Чтобы как-то его разрядить, Наташа предложила:

– Пошли, выйдем на балкон, покурим.

Он был не против, и они вышли на свежий воздух.

– Таяновский, только не ври, что там у тебя с этой крутизной, а то я слышала звон…

– Наташ, да все нормально, жизнь идет по планам, мы идем в тюрьму.

– Постучи по дереву, дурачок.

Но даже эта предосторожность Таяновского от тюрьмы не уберегла.

– Ну а все-таки? – глядя ему прямо в глаза, продолжала Наташа. – Я тебя со школы знаю, ты врать не умеешь.

– Деда моего в тридцать четвертом посадили, ну а меня – в девяносто четвертом, какая разница? – шутливо ответил Игорь, уходя от ответа.

– Лучше найди золотую середину, – говорила она, понимая всю сложность его положения. – Ты для них песчинка, сотрут в порошок, – выбросила сигарету и посмотрела на Игоря. – Таких честных, как ты, возле икон надо ставить, у нас, ты знаешь, их в России сколько осталось? Два человека – ты и Борис Николаевич.

– Спасибо за комплимент, – поблагодарил Игорь. – Пошли, за это и выпьем.

Танюша и Коля устали, бабушка уложила их спать. Родители еще немного посидели и ушли домой, оставив Игоря и Наташу вдвоем. Они провели эту ночь вместе. Утром, позавтракав, детей завезли в школу, а сами поехали на работу.

В этот вечер Таяновский никуда не собирался и решил побыть вдвоем с дочерью. Часов в одиннадцать раздался телефонный звонок. Гудок был длинный, и Игорь понял – междугородний. Звонил Пашка, у которого тоже никак не могла закончиться черная полоса.

– Что случилось, Паш? – почуяв неладное, спросил Игорь.

Тот раздраженным голосом начал рассказывать другу о происшествии:

– Влип я, Игорек, в одну историю. Представляешь, угодил в BMW одного крутого, а они мне недельный срок дали, чтоб была новая тачка. Если не будет, сказали, что жил-то напрасно. Вечером после работы заехали с Катериной к моим друзьям на новоселье, ну и, сам понимаешь, газ, квас, хорошо посидели. Я был на своей «семерке». После этого застолья поехали к Кате домой, ну и немножко дал по газам, разговаривая с ней. И не понял, откуда взялась эта машина впереди. Тормозить, естественно, было уже поздно. Ну и я со всего маху как дал ей в зад, она аж подпрыгнула, те съехали в сторону, я следом за ними остановился. Вылез, жду хозяина, виноват, оправдываться как-то надо. А оттуда три жлоба вылезли на голову выше меня. Ни «здравствуй», ни «до свидания», сразу стали меня бить, а я в кювет. Катерина выскочила из машины и диким голосом начала орать. Затем из машины высунулся какой-то туз. Я стоял и вытирал рожу платком. Этот, навороченный, сказал только одну фразу: «Если через неделю не будет у меня во дворе новой такой же машины, я с тебя, недоноска, сниму на живую шкуру, а пойдешь в бега – найду из-под земли. Его мордовороты забрали у меня документы и уехали.

– Паш, а сколько сейчас стоит новая тачка? – перебил его Игорь.

– Двадцать пять тысяч баксов.

– Говоришь, всего неделю дали, – задумчиво произнес Таяновский, – у меня есть дома десять тысяч, могу их тебе дать.

– Спасибо тебе, конечно, Игорек, но этого все равно маловато.

Игорь подумал немного:

– Паш, перезвони через час, я к дяде Вове сбегаю, у него всегда копейка водится, думаю, что даст.

Так и условились. Таяновский поехал к Петровичу и объяснил ситуацию, мол, Пашка сделает битую тачку, продаст и сразу деньги привезет. Петрович и не сомневался, что Проскурин из шкуры вон вылезет, но долг отдаст. Молча пошел в комнату и принес пять тысяч долларов, больше у него не было. Он положил деньги на стол и недовольно глянул на Игоря:

– Пить не можете. Водка, Игорек, продается для нормальных людей, тех, кто не создает из-за нее проблем. Я вот Пашку увижу, дам ему чертей! И смотри, чтобы моя жена не узнала, а то я за ваши шкуры переживаю, а своей могу лишиться. Ты же тетку знаешь, у нее кто взаймы попросит, так прямо глаза кровью наливаются.

Игорь был рад, что Петрович помог, поблагодарил его и быстро вернулся домой. Пашка позвонил ровно через час, и Таяновский сообщил, что пятнадцать тысяч долларов уже есть. У Пашки потеплело на душе. А тут и Катя предложила свою помощь:

– У меня есть покупатель на квартиру, я с дочерью давно хочу перебраться к матери, ей одной очень тяжело, почти вся пенсия уходит на квартплату, а на питание ничего не остается. У нее двухкомнатная, поместимся, да и на работу мне будет гораздо ближе.

Деваться было некуда, Павел принял ее предложение, хоть и не хотел втягивать женщину в эту историю. Она тут же занялась продажей квартиры. Нужная сумма была у Проскурина ровно через неделю. Он встретился с пострадавшим хозяином, отдал ему деньги, а тот переоформил битый BMW на него. Пашка сразу занялся восстановлением машины.

После такой помощи Проскурин как-то по-другому стал смотреть на Катю, увидел в ней друга и надежного человека. Они втроем перешли жить к Катерининой матери.

Через две недели восстановленная машина была продана (конечно, после реставрации продал он ее дешевле). Решил в первую очередь отдать долг Игорю и Петровичу, думая, что Катя поймет его. Прижимистая Клавдия Сергеевна даже не узнала, что муж давал взаймы.

После такой профилактики Пашка с алкоголем завязал и собрался ехать в Анапу на помощь своему другу.

Тем временем маховик неприятностей Таяновского раскручивался все сильнее и сильнее, остановить его уже было невозможно.