Дневник Аси Лазаревой. В поисках простой любви. Часть первая
Домой я добралась в два часа ночи. Я не то чтобы устала, нет, когда мы с Никой ездили по ночным клубам всю ночь и танцевали, я, пожалуй, больше уставала. Я приехала домой опустошенная и без надежд. В этом мире продвинуть журнал без бюджета – даже с Эллочкой – невозможно. Или почти невозможно? Да, теперь я точно знаю: издатель мне не помощник, он балласт.
Хорошая новость: мне не пришлось кидаться на людей с журналом в руках, они охотно знакомились с изданием сами, брали, листали, искренне интересовались, охотно оставляли контакты. Оказалось, что сам факт того, что ты можешь содействовать появлению человека на страницах издания, прямо-таки волшебно действует на всех. Даже на очень известных людей. Вот она – сила слова печатного. Плохая новость: все это только про работу, и ничего про любовь. Хотя, может, это тоже хорошая новость? Действительно, мне надо во все вникнуть, наладить все процессы, ничего страшного, если пока я буду посвящать все время новой работе и ребенку. Сплошные хорошие новости.
Битва за сроки
Следующее утро за чашкой кофе у Зины Борисовны прошло в обсуждении вчерашней метаморфозы.
– Как странно, Зина, – с заботливой интонацией излагала Эллочка, – ему, наверно, не понравилось, он не захотел ни к кому подходить, хотя я со всеми договорилась, что подойдет наш издатель, меня люди спрашивали, где он, почему не идет? Зина, там были такие люди, вай мэ, почему он не стал общаться?
Зина Борисовна слушала с живейшим интересом.
– Конечно, – неожиданно зло сказало идеально причесанное и накрашенное Второе Лицо, – это вам не менеджеров в офисе матюками гонять, никто ему там в ноги не упал, никто знать его не знает. А вы видели, как он вырядился? В оранжевые брюки и зеленый свитер. Семафор! Ему какой-то психолог сказал, что «не зажатые» личности не избегают ярких цветов, так он сразу побежал и накупил красных и оранжевых штанов. Еще сидят на нем по-идиотски, почти до подбородка их натягивает. Я ему сказала, что это смешно, но он ответил, что я ничего не понимаю.
На этой фразе я удовлетворенно хрюкнула. Заподозрить Второе Лицо в том, что оно не понимает, как должны сидеть брюки на человеке, никак нельзя. На Зине все сидит идеально, как и на подопечном Второго Лица – Славике. Но это как раз потому, что Славиком Зина Борисовна занималась лично. Сопровождала того во время шопинга и давала рекомендации, что брать и как носить. А до этого, конечно, Славик выглядел, как пугало. Ну, что с него взять, мальчик из Ростова, «колхозник». А вот поди ж ты: благодаря Зине человеком стал. «А этот…», – Зина Борисовна брезгливо поморщилась при воспоминании о штанах издателя. Раздался телефонный звонок, и в следующую же секунду она щебетала в трубку:
– Доброе утро, Эдуард, как вчера прошло? Тебе понравилось? Да, ты шикарно выглядел, да, да, тебе очень идет этот цвет, ты сразу такой брутальный, такой мааачо, я могу предстааавить, такой красавец, еще и бизнесмееен, все девушки, наверное, были твои.
Сижу, слушаю. Прикольно тут у них. Оценив водопад приятностей, излившихся на стеснительного издателя, я решила приступить к главному. У меня есть дело к Зине. Требуется как-то обуздать редакционные процессы и загнать их в рамки сроков. Если я не могу даже этого, то что я вообще могу? Надо выйти поработать в выходные, иначе никак не успеть. В прошлый раз охрана нас не пустила, хотя я писала письма начальнику безопасников, просила и лично, и официально на бумаге – и тот соглашался и устно, и письменно… В итоге сонные творческие сотрудники, притащившие себя на работу к девяти и полагавшие, что они совершили подвиг, отбывали часть подвига в предбаннике. А поскольку предбанник был маленький, то те, кто прибыл совершать подвиг с опозданием, топтались на улице под дождичком.
Нас пустили через час звонков и просьб, но пытались выгнать в шесть. К этому моменту мы еще не успели свершить подвиг, то есть доверстать очередной номер. Снова вышла стычка со службой безопасности. Час пришлось притворяться глухими и приросшими к компам, а час умолять дать нам еще часик, итого три часа. Увлекательно, но хлопотно. По этой причине я решила на сей раз подстраховаться и просить помощи у Зины Борисовны, чтобы нас пустили сразу и разрешили работать допоздна. И Зина Борисовна снова решительно и доблестно пришла на помощь, вызвала того же начальника безопасников и велела не препятствовать желающей трудиться в выходные редакции. Ура, она волшебная женщина! Милая, добрая!
– Я не понимаю, – сделав внушение начальнику охраны, Зина развернула кресло в мою сторону, – у тебя была такая работа, а ты все бросила и ушла делать какой-то журнал. Я не понимаю.
– Ну, я ж не сразу ушла, я убедилась в том, что Эдуард его реально собрался издавать. К тому же это так интересно – сделать что-то самой.
Понимания во взгляде Зины Борисовны не прибавилось.
– Мой отец всегда говорил: «Думай о вечном». Человек, должен стремиться сделать этот мир лучше, а тут такое дело – целый журнал.
По виду Зины Борисовны я поняла, что сморозила глупость. Интерес в ее глазах померк. Но через мгновение снова вспыхнул.
– Ну, надо, значит, Лазарева, все подписать. Должен же Эдуард как-то деньги на твой журнал зарабатывать.
«Договорилась, – подумала я про себя, – хочешь думать о вечном – плати». Блин, отказывать, человеку, который только что так любезно тебе помог, неудобно. И каждый раз все неудобнее. Кажется, покидать офис на Арбате было очень глупо. И теперь мне придется жить, то есть работать по их правилам.
В тяжких думах я смылась в редакцию, открыла почту, а там… «Что нам дало вчерашнее мероприятие? Сколько на него было потрачено часов? Какой это дало эффект? Каков финансовый результат?». Теперь я понимаю выражение «Как обухом по голове». Сижу, думаю. Что это все значит? Офис, кофемашины, испуганные люди, даже вопли и матюки, – это все мелочи… Тут очень сильно что-то не так. Я попала не просто в Зазеркалье. В этом Зазеркалье все зеркала кривые… и треснувшие.
Чудо: нормальная сдача —
это реально!
Девять часов, а я еще в постели, Боже, какой кайф! Вот что значит суббота в жизни человека! В будний день я встаю в полшестого. Школа и пробки, будьте любезны. «Ничего страшного не случится, если я посплю еще пять… нет, десять минут», – подумала я и закрыла глаза. Через пять минут я их открыла и подпрыгнула. Десять! А я в десять должна уже быть в редакции. Сдача номера! Я же хотела еще успеть в магазин заехать, поесть купить в редакцию и домой. Пока я бегала в поисках колготок по квартире, вспомнила, что «мои люди» должны были уже зайти. А вдруг не зашли?! Вдруг снова топчутся на улице?
В одной колготине я поскакала по квартире в поисках телефона, не нашла. Пошла искать трубку городского, зацепилась за Данину гирю и чуть не растянулась. С нехорошим чувством я набрала номер, трубка пискнула на прощание и разрядилась. Я стала трясти Даню, чтоб он набрал меня со своего. Разбудить Даню – это в принципе подвиг, разбудить Даню в субботу почти невозможно. Он просто сунул голову под подушку – и все.
Тут где-то запиликал мой телефон. Оказывается, я не так плоха. Телефон лежал в сумочке, он отправился туда первым, чтоб ехать на работу. Звонил новый выпускающий редактор. Бодро отчиталась, что они зашли, все на месте и все по плану. Уфф, хороший выпускающий редактор – это действительно круто. Эта новая Арина – просто компьютер какой-то. Она ничего не забывает. Неземную нашу Машу с глазищами пришлось убеждать, что это не ее работа. Она вся такая творческая, вся в облаках и стихах. Расстались полюбовно, обещали давать ей что-то на аутсорс, комментарии брать, например.
В тот момент я поняла, как это трудно – увольнять людей. Я раньше этого не делала никогда. И лучше бы так оставалось. Это самая противная часть моей работы. Как сказать человеку: «Извините, вы нам не подходите»? Нормальному человеку это неприятно делать. Я даже не помню, как мы говорили с Машей. Помню только, как была счастлива, когда выяснилось, что хоть что-то мы можем ей предложить.
Я натянула вторую колготину и… Этим утром никак нельзя спокойно выйти на работу. Стрелка! Правильно, организм требует не ходить на работу в субботу и тайно от меня рвет колготки. Я порылась везде, целых и чистых колготок нет! Я попыталась найти носки под джинсы. Носков тоже нет. Не успела постирать на неделе, сама виновата. Решила позаимствовать носки у Дани. Не нашла! Ситуация накаляется. Интересно, бывали случаи, чтоб директор не пришел на работу, потому что у него кончились и носки, и колготки одновременно? У него, то есть у нее, и у сына тоже. Думаю, что нет. Нормальные директора не скачут, как заполошные, по комнате в одной колготине. У них, наверное, есть домработница, как у Зины Борисовны. Она все настирывает и наглаживает среди недели, поэтому в выходные Зина просыпается в чистой квартире, завтракает, садится в такси и катит в салон красоты. А в будни она просто открывает гардеробную, а там все по полочкам. Я с отвращением посмотрела в недра своего шкафа и быстро его прикрыла, чтобы не расстраиваться.
Они кончились, караул! Пятнадцать минут поисков не дали результатов. Как неудобно, люди там работают, а я не могу тупо из дома выйти. Я клянусь, я сделаю это сегодня же после работы, я куплю носки, колготки, все постираю, приготовлю, уберу. Бог сжалился надо мной и послал мне пару чистых, однопарственных, пересохших носков за шториной на батарее. Кстати, я недавно покупала Дане носки. Странно, что и у него не нашлось ни одной пары. Но нельзя сказать, чтобы у него совсем не было носков. Они были, я нашла десять штук. Но все разные. Такое ощущение, что они в паре договариваются между собой, один уезжает путешествовать, а другой остается дома, типа они тут, в строю.
Когда я, наконец, погрузилась в машину, то чувствовала себя безнадежной во всех своих проявлениях. Мой бывший муж не раз сообщал мне, что я из себя ничего не представляю «ни как женщина, ни как хозяйка, ни как сотрудник». Может, он был прав? Я просто-напросто овца? Но тут я вспомнила, что надо принимать себя такой, какая есть, и стараться испытывать счастье при любой возможности. Этого я начиталась в нашем журнале. Поэтому, я вскинула глаза на зеркало, подкрасила ресницы, сказала своему отражению: «Овца так овца», – включила музыку погромче и помчалась. Зато я привезла в редакцию батон колбасы и хлеба. Что было как нельзя кстати. Ничто так не поднимает самооценку, как благодарные тебе накормленные подчиненные.
Вернулась я не поздно, «всего» в десять вечера. И в большом воодушевлении. Сегодня я увидела, что такое нормальная (ну, ладно, почти нормальная) сдача номера. Прошлый номер Арина перехватила у Маши за две недели до дедлайна – и мы отправляли макет в типографию почти с недельным опозданием. И ночью. Это был треш. Мы не успевали катастрофически, чтобы верстать в четыре руки, а не в две, мне пришлось привезти из области глубоко беременную жену дизайнера, которая, к счастью, оказалась тоже дизайнером и помогла быстрее доверстать несверстанное. Дальнейшая задержка с выходом грозила штрафами от сетей. Если мы не выкладывались ночью, то типография не успевала нас сунуть в имевшееся «окно» – и мы бы не успевали в срок. В общем, в три ночи я отвезла чету дизайнеров домой, а в четыре высадила Арину в Бутово.
В этот раз мы отправляемся в типографию тютелька в тютельку. Эта Арина – просто автомат Калашникова, так у нее все четко: корректор, дизайнер, второй редактор и даже Валя, – все при деле, она их организовала. В кои-то веки все вовремя присылалось, отсылалось, распечатывалось, читалось, выправлялось и, как паззл, складывалось в образ будущего журнала в толстенной папке, набитой файлами с выведенной на печать версткой. Это было настолько захватывающе, что каждый получал удовольствие от работы, а не просто уставал. Валя радостно прыгает по редакции, я тоже радуюсь, но тихо. Собственно говоря, я в первый раз вижу подобие адекватной редакционной деятельности. До этого все наши дедлайн-метания походили на выступление бестолковых клоунов, и главным клоуном была, конечно, я. Ну, откуда мне знать, как все должно быть? Я же никогда не работала в редакциях. Я в них даже не бывала. А в десять вечера я попала домой с сумками, набитыми едой, носками и колготками. Кажется, мне нравится делать журнал!
Мой журнал
Зина Борисовна пила кофе и расспрашивала, хорошо ли мы поработали в выходные, все ли у нас получилось. Я с воодушевлением рассказала об успехе – и сразу же поплатилась за это.
– Ну, Лазаревааа, надо подписааать, а то вдруг в следующий раз вас не пустят?
Готова поклясться, что захохотала она зловеще. Почему мне не смешно? Не смешно и даже жутко. Чувствую себя в капкане. Почему так? Только понравилась работа – и вот…
– Ну, а что ты хотела, – продолжила Зина, – должен же Эдуард деньги зарабатывать на твой журнал?! Да ладно тебе, бухгалтерия тебе все объяснит, там совершенно не о чем волноваться.
Значит, журнал теперь «мой». И что мне делать? Уйти? Бросить? А я уже не могу, да и некуда. Появилось мерзкое чувство, будто выбора нет. Возможно, если бы я была высокоразвитой и независимой личностью, то я бы взяла и… Что? Сказала, что уйду, и создала бы конфликт? Ушла бы? Реально? Блин, я не знаю, как поступают высокоразвитые и независимые личности. И я не хочу конфликт. И уходить не хочу, мне интересно делать журнал! И кредит за новую машину, поменяла наконец-то…
– А мы с Петровым ходили гулять, на такси доехали до Остоженки, а дальше пешком, – Зина Борисовна снова заполнила эфир, – Петров нашел приложение какое-то, там рассказывали, кто где жил из известных персонажей, в общем, у нас целая экскурсия получилась. Потом к нам подъехала Дашка, мы поужинали в таком хорошем грузинском ресторанчике, надо будет с Эллкой туда сходить, пойдем, Лазаренок? И хватит нас с Нинкой по отчеству называть.
Пока Зина щебетала, я успокоилась. Нормальная она, хорошая, и вообще, хорошо, что они тут все дружат.
В общем, я сдалась и через десять минут слушала тараторящую бухгалтершу. Что, вот, у Эдуарда есть знакомый, и они всегда так делают, друг друга кредитуют, это удобнее и дешевле, чем в банке, и всегда они друг другу все отдают. Сейчас это удобно сделать через наше ООО, ведь по другим будут очень большие обороты, а так все в порядке, бизнес идет, деньги приходят, все платится, в общем, у них тут это обычное дело. Шут с ними, подпишу, даст Бог, обойдется.
Глава 3
Спустя год работы
Хочется начать так: «Как я провел этим летом». Фильм так назывался какой-то. Вот фраза и прицепилась. Она своей неправильностью созвучна с моим состоянием. «Провела» я стремительно. Все мои дни слились в единый поток. Горный поток. Быстрый и хлесткий. Потому что надо было резко и малыми средствами занять место в издательской нише. И потому что Эдуард.
Если продолжить аналогию с потоком, то суть нашей работы такова. Ты сплавляешься по реке, при этом регулярно налетаешь на острые каменюки. Выйти на берег и зализать раны невозможно, тебя несет. Так живет весь офис, и это немного примиряет с действительностью. Если честно, я до сих пор точно не понимаю, почему здесь все так. Иногда мне кажется, что босс не в состоянии поверить в то, что люди в принципе могут работать, если их нервы не вздрючены какой-то нереальной дозой адреналина. А так он в принципе нормальный парень. Проблемы у него с доверием.
Босс обрушивается на всех по очереди, а иногда на всех сразу. Его посещают идеи, мысли, догадки, страхи, и он начинает бомбардировать жертву звонками, письмами, проверками, матюками, истериками. По большей части, бывает очень сложно понять, чего он все-таки хочет и как себе это представляет. Жертва направляется к Зине, и начинается следствие. Обычно Зина тоже ничего не понимает, но она может дернуть других обитателей офиса «на допрос» и сопоставить сведения. Бывает, что пол-офиса пытается понять, чего хотел босс в этих письмах в три ночи. Иногда кто-то даже угадывает, но исполнить желаемое все равно невозможно. Хотя бы потому, что вчера было другое решение Эдуарда же – диаметрально противоположное, но тоже письменно зафиксированное. Часто оказывается понятно и желание, и методика его исполнения. Да вот только делать искомое никак нельзя, поскольку это будет иметь плохие последствия для бизнеса. Тогда жертва прибегает опять-таки к Зине, машет крыльями и пытается «донести» через Второе Лицо до Первого все риски.
Но все это не помешало Эдуарду окончательно уверовать в собственный управленческий гений. Об этом мы с редакцией судим, наблюдая за ростом численности личных помощников босса. Рост стремительный. Их уже набилось в маленькую комнатку аж четыре штуки, поэтому можно быть точно уверенным, что ни одна крупица бизнес-мысли не пропадет. Они расшифровывают все его устные опусы и рассылают по офису. Иногда это напоминает ковровые бомбардировки. И он сам, и Зина Борисовна с гордостью называют этот процесс «управляемой шизофренией». По моим наблюдениям, «управляемая шизофрения» занимает от пятидесяти до девяноста процентов рабочего времени. Мне кажется, что если бы Эдуарда не было или он бывал в офисе раз в полгода, то бизнес у него шел бы лучше, но в принципе все и так идет.
Как бы то ни было, в неравной борьбе с «управляемой шизофренией» сгинула главред Валя. И моя заслуга в этом тоже есть, увы. Эту историю стоит рассказать с самого начала, хотя бы из уважения к Вале, научившей меня столь многому в издательском деле. У Вали была подруга, психотерапевт. Женщина сорта «резать к чертовой матери, не дожидаясь перитонита», с точно такой же сигаретой в углу рта. Она имела нехорошую привычку называть вещи своими именами. Шизофрения, в ее представлении, была очень опасной болезнью, а не милой офисной шалостью. И то, что мы оказались втянуты в это действо, не очень хорошо характеризовало нас самих, как личностей. Валина подруга считала, что развитые зрелые личности этого бы не потерпели и уплыли бы в чистые воды самореализации. А раз мы тут, у очага опасной болезни, то сами не без проблем. Она называла это «диатезом». Психологическая недоразвитость как диатез. Ну, а что?
Мы поскребли в затылках и пошли на курсы к этой женщине. Ведь на ее практикумах у нас появлялись шансы из того «не-пойми-чего», коим мы были, вырасти в Личности с большой буквы. По мнению этого специалиста, далеко не каждого человека можно назвать личностью, некоторые люди так этого звания так никогда и не достигают. Это нас подстегнуло, потому что очень обидно не быть личностью в уже довольно серьезном возрасте.
Позанимались мы месяца три, и результаты не заставили себя ждать. Валя почувствовала, что она какой-то «недоглавный» редактор. Мало того, что имеется Эдуард со своей неуправляемой шизофренией, так есть еще и я, Ася Лазарева. Я, а не она, почему-то подписываю зарплату редакторам. Я лезу в обложки. Я утверждаю темы номеров. И прочее, и прочее. Доколе?!
И тут выяснилось, что я не готова сдавать ни пяди. Управляя издательством с одним единственным журналом, как-то странно было бы в него «не лезть». Куда, простите, мне тогда «лезть»? Тем более что Эдуард именно с меня спрашивает за все? Я отвечаю даже за опечатки и ошибки, которые не усмотрел корректор.
В общем, личностный рост довел Валю до того, что она вступила в неравный бой даже с Эдуардом. «Тут бы со своим диатезом справиться», – шипела Валя, получив от Эдуарда очередной шедевр эпистолярной агрессии, не укладывающийся в известные нам законы логики. А я за нее не пошла заступаться. Это было не в моих интересах. За меня была Эллочка, редакция тоже не кинулась на помощь Вале. Потом мы поставили на обложку не того, кого хотела Валя (ну, очень уж захотелось нам выпустить журнал с кем-то супергламурным – и посмотреть на продажи, вдруг они бы взлетели?). Потом разобиженная Валя не дала боссу какой-то контакт, а тот не стерпел. В общем, больше Валя у нас не работает. Разъяренный ее неповиновением босс так спешил, что ему хватило одних выходных на месть. Мне лишь принесли бумажки на подпись, от чего стало еще противнее.
Зина Борисовна с интересом наблюдала все действо, причем нам с Эллочкой она никакого содействия не оказывала, ведь Валя «всегда казалась ей прикольной и забавной». Из чего я делаю вывод, что мы втроем для нее – нечто вроде десерта к утреннему кофе. Мы приходили со своими болями, и ей становилось весело. Она лишь опасалась, что без Вали будет уже не так весело. Качество десерта пострадает…
О чем все это говорит? Печальная новость такова: я стала частью этого офиса, втянулась и живу по его правилам. Тут люди жрут друг друга на десерт. Просто так, на всякий случай, или для безопасности. Я не хотела, чтобы Валя осталась без работы, но так вышло… Я не нападала первой. Это единственное, что хоть как-то оправдывает меня. В общем, Валя, прости, все это было не по-человечески. По-уродски, как все в этом офисе. И еще неизвестно, что здесь ждет меня… Лучше даже не думать, а только молиться…
Высшее общество и десерт
Кстати, качество десерта не сильно пострадало, мы с Эллочкой вдвоем тоже оказались способны скрасить утренний кофе. Скажу больше: я снова вернулась к этому дневнику даже не из-за личной жизни. За все это время мною так и не было изловлено ни одного вредоносного паттерна, препятствующего появлению мужчины в моей жизни. Они, видимо, продолжают безнаказанно резвиться в моей голове. Я залезла в дневник из-за работы, из-за дикой, «махровой» офисной Нарнии. Жаль, нет этого… доброго благородного льва. Но в принципе, можно сказать, что у меня все хорошо.
Утренний кофе с Зиной Борисовной – безусловный признак привилегированности в этой компании. Ты пьешь кофе Там, значит, ты что-то из себя представляешь, с тобой стоит считаться. Это жизненно важно не только для меня, но и для всей редакции. Практически любой вопрос можно решить при помощи Зины. Или не решить никакой при «помощи» Зины.
У босса нездоровая страсть к 1С. Мы обязаны заносить в базу каждый свой чих. Но, увы! Несмотря на постановку задач в обожаемом 1С, задачи эти решаются кое-как. Могут вообще никак не решаться. Особо сложно изловить посредством 1С водителя и приобщить его к делу развития издания. Доставка журналов в количестве штук двухсот-трехсот, помощь в их перетаскивании, установка баннера и стойки в точках продаж или на рекламных акциях воспринимается Повелителями Руля, как личное оскорбление. Триста штук, на минуточку, это целый багажник, и перетаскать такой объем силами пары девочек из редакции тяжеловато. Факт же распивания мною кофе с Самой Зиной Борисовной без всякого 1С чудесным образом снимает ряд возражений начальника АХО – и водители как-то сразу находятся и, тихо матерясь, едут.
Я перезнакомилась со всеми обитателями офиса и теперь знаю, что, как мне сразу и показалось, тут все друг другу друзья. Но с некоторыми нарнийскими нюансами, все так и осталось немного «как бы». Зина с Ниночкой как бы подруги. Ниночка никогда ни в чем Зине не перечит, даже квартиру она купила в Зинином доме, потому что Зина сказала, что так будет лучше. А если вдруг за утренним кофе образовывается скучный момент, а Зине хочется веселья, то и тут всегда под рукой Ниночка. Над ней можно шутить, сколько хочешь, и она не обидится.
Особенно страдает барышня по культурно-интеллектуальной части. Вечно Ниночка не знает какого-то актера и за это называется «серостью». Но у Зины есть чувство юмора и артистизм, поэтому мы смеемся, даже когда нам неудобно перед Ниночкой. В этом Зина действительно талантлива, она и босса так смешно передразнивает, что мы икать начинаем от хохота. Ответить Ниночка Зине ничем не может, вместо этого Как Бы Третье Лицо перемигивается со Славиком и шутит шепотом над Зиной, когда Зина Борисовна не слышит. Меня тоже приняли в компанию «переглядщиков». В общем-то меня приняли во всех слоях общества Нарнии, что очень украшает здесь жизнь.
Обедать высшее общество ходит всегда вместе, прихватив для развлечения Славика. Без него скучно. Даже новогодние каникулы и отпуск Эдуард стремится проводить в этой же компании. Однако члены этого привилегированного сообщества в ужасе стремятся избежать совместных с ним отпусков любой ценой. Они, наверное, любимые клиенты туркомпаний, у них планы на новогодние праздники обычно готовы и оплачены за три месяца до оных. А о тех каникулах, которые босс все-таки исхитрялся с ними провести, рассказывают страшные истории из серии «мой самый-самый ужасный отдых».
Деньги, счастье и успех
Какими бы странными ни казались мне подобные «дружбы» и все остальное в этом месте, бизнес у Эдуарда идет хорошо: он приносит прибыль, доходы растут. «Денег вот опять заработали», – порой говаривает Эдуард, и мне становится немножко завидно, потому что журнал денег не зарабатывает, он их исправно тратит. А хотелось бы, конечно, добиться успехов, и стать достойным членом их общества. Оправдать, так сказать, оказанное мне доверие и доблестно вывести журнал хотя бы на самоокупаемость. Теперь моя голова все время занята этим. В итоге из всех моих планов: найти любовь, выйти замуж, родить детей, – пока лучше всего получилось отложить поиски любви, потому что я занята очень важным делом.