Босс моего бывшего

Пролог

Полгода назад.

Шумный корпоратив холдинга “Мегастрой” набирает обороты. Приглашённые гости – сотрудники и их вторые половинки – наконец расслабились, отбросили условности и разделились на группки по интересам. До меня доносится смех, обрывки весёлых разговоров, мелькают сплетённые в танце тела.

Я почти никого здесь не знаю, но это не мешает наслаждаться вечером. Еда вкусная, шампанского столько, что можно снабдить алкоголем шумную деревенскую свадьбу, а лица вокруг приятные и радостные.

Устав от одиночества и безделья, поднимаюсь из-за столика. Мне улыбается женщина средних лет с высокой причёской, вылившая на себя, кажется, весь парфюмерный запас. Едва не чихаю и тороплюсь уйти подальше. Так, лавируя между гостей, я выискиваю в нарядной толпе Лёню, своего жениха. Только его нигде нет, и это единственное, что портит моё настроение.

Я так увлекаюсь поисками, что не сразу замечаю мелькнувшую рядом тень. От неё вокруг волнами разносится тяжёлая властная энергетика. Меня придавливает к полу невидимым камнем, и ноги перестают слушаться. Не глупость ли? Встряхиваю головой, пытаюсь отогнать морок. Медленно скашиваю глаза в сторону и замечаю мужскую фигуру в идеально скроенном костюме. Из-под дорогой тёмно-синей ткани рукава выглядывает стальной циферблат часов на кожаном ремешке. В холёных длинных пальцах с крупными костяшками зажата тонкая ножка бокала, кажущаяся ивовым прутиком – того и гляди, мужчина сожмёт чуть крепче, и хрусталь осыплется на пол мелкой крошкой.

– Варвара, шампанского не желаете? – колючий голос звучит слишком близко. Мужчина говорит тихо, но его слова заглушают все звуки царящего в ресторане веселья.

Именно так разговаривают люди, привыкшие к власти, умеющие с ней обращаться. Способные удержать в кулаке весь мир и соседние галактики. Поднимаю голову и встречаюсь с чёрными глазами в окружении тёмных густых ресниц. Загорелое лицо непроницаемо, лишь во взгляде замечаю лёгкое любопытство.

Дмитрий Николаевич Поклонский собственной персоной. Человек, которого нужно уважать и, вероятно, бояться. Бизнесмен, мужчина с тёмным прошлым, отмытой дочиста репутацией и самый главный босс холдинга “Мегастрой”.

Мы встречались несколько раз до этого праздника, мельком. Однажды Лёня взял меня на праздник, также устроенный холдингом в элитном загородном клубе. Целые выходные в окружении вековых сосен. Поклонский приехал минут на пятнадцать, как всегда, безупречно одетый, в окружении охраны. Улыбнулся тому, что-то спросил у этого… Лёня тогда жутко расстроился, что шеф так скоро уехал, и с ним не получилось навести мосты за бокалом глинтвейна.

А как-то раз мы встретились в супермаркете, где Дмитрий Николаевич, как простой смертный, покупал йогурт. Обмен кивками головы, скупыми улыбками и вот Поклонский растаял в толпе, растворился в воздухе. Но ни разу до этого мы не оказывались в такой близости. Это… настораживает и выбивает из колеи. К чему эти предложения о совместном распитии спиртных напитков?

Дмитрий Николаевич рассматривает меня, не скрываясь. Его взгляд ползёт по лицу, спускается к шее, но ниже не идёт – возвращается к подбородку и замирает на губах. Становится неловко, словно догола раздета, хотя платье для этого вечера выбрала довольно скромное. Странное ощущение, и чтобы развеять его, отступаю на полшага назад, выстраиваю дистанцию между нами. Так безопаснее.

Из глубокой задумчивости выводит улыбка Поклонского: ленивая, обнажающая белоснежные крепкие зубы. Он ждёт моего решения, держа бокал в руке, и это выглядит как чистой воды провокация. Что мне делать? Сбежать как от чумного? Или продолжить милую светскую беседу? Выбираю самый безопасный вариант:

– Спасибо за предложение, не откажусь, – улыбаюсь и забираю бокал. Лишь на мгновение наши пальцы соприкасаются, и я ощущаю лёд его кожи, хотя в зале ресторана очень тепло, даже душно.

– Мне показалось, что вам это нужно, – кивком головы указывает на бокал. – Нам всем не помешает немного расслабиться.

– Думаете? Мне напротив показалось, что вы здесь, как рыба в воде. Вас любят сотрудники, смотрят с обожанием, в рот заглядывают…

– Вы наблюдательны. Но я достаточно плачу за их обожание. Полагаете, они бы прыгали так вокруг, будь их зарплата меньше, а перспективы жиже? – смотрит на меня пытливо и требовательно, а на губах усталая улыбка. Только сейчас замечаю залегшие под его глазами тени. Сколько же он работает? А спит хотя бы?

Мысленно одёргиваю себя. Мне нет дела до сна Поклонского. Пусть хоть вовсе всегда бодрствует, меня это не волнует.

– В нашем мире победившего капитализма иначе никак. Все друг другу платят за любовь, – делаю крошечный глоток, и пузырьки щекочут язык.

Вкусно, но злоупотреблять не стоит, иначе опозорюсь и Лёню опозорю. Кстати, где он? Почему так долго нет?

– Не ищите его, – в колючем голосе слышится усмешка.

Моя тщательно уложенная бровь ползёт вверх от удивления, а в горле застревает шампанское. Этот практически незнакомый мужчина легко угадал мои мысли. Впрочем, человеку его уровня и статуса положено разбираться в оттенках эмоций и мимике своих собеседников, даже случайных. Помогает сохранить миллионы и, может быть, жизнь.

Я мало что знаю о Поклонском, кроме того, что ему почти сорок, он владеет крупным бизнесом, имеет круглую сумму на счету, а ещё безнадёжно женат, что до слёз расстраивает женщин из высшего общества и охотниц за богатыми мужиками. Хорошо, что я в этой очереди не стою, мне нет дела до семейного положения главы «Мегастроя». Даже если у него, кроме жены, вакантно место любовницы, меня это не касается. У меня есть Лёня, с которым мы вместе четыре с половиной года, и если камни с неба не упадут, летом мы поженимся. И даже Апокалипсис, скорее всего, наших планов не изменит.

– Всё-таки ищете Леонида, – уже откровенно усмехается Дмитрий Николаевич и отпивает из своего стакана, в котором, судя по цвету, виски. Выступающий под кожей крупный кадык “прыгает” вверх и “падает” вниз.

– Вам, похоже, о нём известно больше, чем мне.

– Знать всё о своих сотрудниках в моих же интересах, – улыбается расслабленно. – Леонид с финдиректором важный проект обсуждает. Наверное, ещё час будет занят. Не переживайте, тут вас никто без него не тронет.

А сам ещё один шажок в мою сторону делает, от чего вся напрягаюсь и утыкаюсь носом в бокал с шампанским, вдыхаю острый запах, позволяю пузырьками углекислоты щекотать ноздри.

– Работа не прекращается ни на секунду? – веду плечами, мол, я всё понимаю и не возражаю. – Тяжело на вас, Дмитрий Николаевич, работать. Не позволяете сотрудникам ни на минуту расслабиться.

– Большой бизнес требует предельной концентрации сил и максимального упорства, – Дмитрий Николаевич смотрит на часы, а меня слепит белизна его манжеты. – Но это была инициатива Леонида, я не заставлял бросать невесту и нырять в документы с головой.

– Мне не нравится, как звучит фраза “бросать невесту”, – смеюсь. – Но так-то вы правы. Лёня хронический трудоголик, потому я не удивлена.

– Леонид амбициозный молодой человек, на всё ради карьеры готов, – Поклонский пристально смотрит мне в глаза, пристально. Будто намекает на что-то. – Потому ничего удивительного, что даже здесь, средь шумной толпы, он не забывает о своих прямых обязанностях.

Лёня в самом деле такой. Даже собираясь на этот корпоратив по случаю очередной годовщины основания холдинга, он все уши мне прожужжал, какая это будет отличная возможность в неформальной обстановке обсудить работу.

“Варя, если я вдруг исчезну на некоторое время, не бери в голову и отдыхай на полную катушку. Я, значит, всего лишь закопался в дела с головой”, – вихрем проносятся в голове недавние слова Леонида.

– Варвара, как вам вечеринка? Нравится? – Поклонский переводит тему и широким жестом обводит зал. Корпоратив проводится в самом помпезном ресторанном комплексе города, и каждый здесь может найти занятие: бильярд, тир, сауна, сад ледяных фигур и ещё чёрт знает что – развлечения на любой вкус.

– Тут прекрасно, – искренне восхищаюсь и широко улыбаюсь, впрочем, не забывая, кто передо мной. Не хотелось бы в глазах Поклонского выглядеть восторженной дурочкой. – Спасибо вам за этот праздник, у вас прекрасный вкус.

– Думаете, мой вкус имеет к выбору места хоть какое-то отношение? Уверены, что не секретари занимались организацией? – он будто бы провоцирует меня, выводя на тонкий лёд, но я не собираюсь краснеть и смущаться.

– Я немного в курсе, что без вашего одобрения в холдинге муха не проскочит. Потому да, я уверена, что этот ресторан выбрали не без вашего участия.

Свет отражается в его глазах, делая их ярче, живее. Во взгляде появляется какая-то новая эмоция, делающая Поклонского почти беззащитным. Что это? Но Дмитрий Николаевич так быстро берёт себя в руки, снова надевая на лицо маску безразличия, что не удивлюсь, если мне показалось.

– Вы правы, Варвара, я действительно всё контролирую. Но не потому, что тиран и деспот, а потому что соблюдаю одно железное правило: если хочешь сделать что-то хорошо…

– …сделай это сам, – заканчиваем стройным дуэтом, и Поклонский усмехается, кивая. – Отличная поговорка, мне нравится.

– Мне тоже… нравится, – и почему в его словах мне чудится двойной смысл? – А ещё мне в радость устраивать подобные мероприятия для своих сотрудников и их семей.

Он произносит это без тени иронии или бахвальства. Словно действительно рад, когда вокруг много счастливых и довольных людей, купается в этом. Только почему-то на этом празднике жизни сам он выглядит одиноким. И, кстати, к слову о семьях. Почему он без супруги? Вон, все кто мог, с парами пришли, а этот… женатый ведь, все об этом знают.

Хотя какая мне разница? Без жены и ладно. Может, она не любит шумные вечеринки или заболела.

Поклонский слегка ослабляет узел галстука, и я замечаю, как на шее бьётся жилка. Он нервничает? Его что-то беспокоит? Странный мужчина и разговор этот странный. Поклонскому что-то от меня нужно или во мне взбунтовала паранойя? И где Лёня так долго ходит?

Ещё несколько минут беседуем о ничего не значащих мелочах. Я смеюсь какой-то шутке, брошенной легко и непринуждённо, а сама никак не могу найти предлог смотать удочки и вернуться за столик. А может быть, мне тоже одиноко на этом торжестве? Не знаю.

Наверное, я чем-то выдаю эти мысли, потому что Поклонский вдруг предлагает:

– Варвара, не желаете сбежать от этих скучных людей? Здесь, при ресторане, чудесный зимний сад. Вам понравится, уверен.

От неожиданности вопроса и абсурдности предложения давлюсь шампанским. Кашляю в ладонь, радуюсь этой передышке. Он в своём уме? Какие прогулки по зимним садам наедине?

Да-да, помню, о чём любит повторять Лёня: Поклонскому не отказывают. Ни в чём и никогда. Вот только дело в том, что мне Дмитрий Николаевич не начальник, денег мне не платит. Понять не могу, для чего мне нужно угождать его прихотям. Цирк какой-то.

Отдышавшись, спрашиваю:

– Почему именно со мной?

– Возможно потому, что вы здесь одна из немногих, кто не воспримет это приглашение как инструкцию к действию и не попытается накинуть мне на шею хомут. Или вы мне просто понравились. Очень. Кто знает?

В своих словах он убийственно серьёзен, а на губах ни тени улыбки.

– Странно слышать о наброшенных хомутах от женатого человека, – взбалтываю остатки шампанского на дне бокала, наблюдая за улетающими пузырьками.

– Печать в паспорте ещё никого не останавливала, – он позволяет себе улыбнуться, но как-то устало, что ли. – Ни от чего и никогда.

Я ставлю полупустой бокал на поднос пробегающего мимо официанта, Поклонский повторяет за мной, жестом отсылая услужливого вышколенного парня, а тот торопится скрыться в толпе. Энергетика Дмитрия Николаевича давит, вытесняет, сравнимая по тяжести с огромным валуном. И повезло же именно мне, что он решил подойти. Просто радость какая-то.

Так, надо заканчивать это представление, пока всё не зашло слишком далеко.

Улыбаюсь как можно приветливее. Мне бы не хотелось никого обижать, но гулять мне тоже не хочется. Так что…

– Прошу меня извинить, Дмитрий Николаевич, но я что-то утомилась. А ещё у меня аллергия на пыльцу, потому зимний сад – развлечение не для меня. Думаю, в этом зале достаточно тех, кто будет счастлив познакомиться с диковинными растениями в вашей компании.

– Кто я такой, чтобы спорить с аллергией? – по лёгкой улыбке на губах ясно, что он видит меня насквозь.

Но сдаваться Поклонский не намерен. Слегка склонив набок голову, всё так же едва заметно улыбаясь, он протягивает руку, приглашая за собой. Именно в этот момент музыка играет медленнее, мелодия из ритмичной превращается в плавную и тягучую, а свет будто бы меркнет.

– Надеюсь, против танцев вы ничего не имеете? Если уж прогулки в оранжерее вам не по вкусу.

На круглой площадке уже кружатся пары, кто-то случайно толкает меня в спину и я, пошатнувшись, лечу вперёд – прямо в объятия Поклонского.

– Ой, Дмитрий Николаевич, простите, – лепечет испуганная девчонка, и её круглое веснушчатое лицо покрывается густым румянцем.

Вообще-то она меня чуть не пришибла, но даже не смотрит в мою сторону, только на Поклонского огромными испуганными глазами таращится. Неужели боится, что Поклонский расстреляет её на месте без суда и следствия?

– Я вовсе не сержусь, – говорю, пытаясь выпутаться из железной хватки Поклонского. – Да пустите же, – добавляю шёпотом.

– Только если подарите мне танец. Всего один. На танцы у вас нет аллергии?

– Ох, ваша взяла, – закатываю глаза, и Дмитрий тут же размыкает объятия, позволяя мне восстановить равновесие.

Неуклюжую девчонку сдуло ветром, и я рада, что сейчас у нас на одного свидетеля меньше.

Протягиваю руку, наши пальцы переплетаются. Поклонский мягко ведёт за собой, и через несколько мгновений и три сердечных удара широкая ладонь накрывает мою талию. Между нами пионерская дистанция – никаких глупостей или поводов для сплетен, но мне почему-то становится дико жарко.

– Расслабьтесь, я не кусаю красивых женщин. Во всяком случае, не при всех и не на первом свидании, – просит шелестящим шёпотом.

– А так сразу и не скажешь, что вы юморист, – качаю головой, а Поклонский тихо смеётся.

Выдохнув, позволяю ему вести в танце, отдаюсь моменту.

– Вы боитесь меня? – спрашивает, согревая щёку дыханием. – Зря.

Его голос шуршит над ухом, словно галька по пляжу перекатывается.

– А должна?

– Скажем так: меня не удивляет чужой страх. Я привык к нему, как к удобному костюму. Но ваш страх мне не хочется чувствовать.

– Почему?

– Он невкусный.

И снова эта сокрушительная серьёзность, от которой мурашки по коже. Только блеск в глазах выдаёт живые эмоции, бурлящие внутри, надёжно скрытые от посторонних.

– Наверное, чтобы построить такого уровня бизнес пришлось не одну голову откусить?

– Не только голову и не только откусить. Есть много затейливых способов избавления от конкурентов, – усмехается и вдруг наклоняет меня, внезапный и стремительный. Я едва не взвизгиваю, зависая в воздухе, и только рука Дмитрия не даёт мне упасть. Губу закусываю, а Поклонский, кажется, упивается произведённым эффектом.

Кружит меня, не сокращая дистанцию, держится на вежливом расстоянии, но прикосновения его прохладных ладоней даже сквозь ткань платья до неприличия интимны. За четыре с половиной года я не позволила ни одному мужчине, кроме Леонида, дотронуться до себя, но тут же просто танец, а всё равно неловко. Будто изменяю Лёне на глазах его сотрудников. С его же начальником!

Музыка стихает, голоса становятся громче, а я медленно моргаю, возвращаюсь в реальность. Поклонский улыбается, в глазах восхищение, от которого чувствую себя самой красивой во всём мире. Красивой и… желанной. Господи, надо бежать!

– Спасибо, – Дмитрий Николаевич целует мою руку, задерживаясь губами на коже чуть дольше, чем следует. Поднимает взгляд, а тёмные глаза кажутся почти чёрными. В них ирония и ничем не прикрытый мужской интерес. Когда готова вырвать руку, Поклонский сам отстраняется, отступая на шаг. – Приятного вечера.

И, развернувшись на каблуках, уходит прочь, рассекая толпу своих же подчинённых, а они расступаются, расступаются, словно мимо божество идёт.

Хмыкнув, я возвращаюсь за столик и наконец выдыхаю скопившееся внутри напряжение. Следующие минут пятнадцать уныло ковыряю вилкой остатки мудрёного салата, в котором с десяток ингредиентов, не все из них у меня получилось угадать. Но вкусно, ничего не скажешь.

Невыносимо сидеть тут одной, а Лёня, как на грех, всё никак не закончит биться в припадке трудоголизма. Всё хорошо, но этот бешеный темп его когда-нибудь доконает. И меня заодно.

Неужели хотя бы сегодня он не мог отбросить все дела в сторону и просто отдохнуть? За время, что мы провели вместе, по пальцам могу сосчитать вечера, когда ему не звонили по работе, и Лёня не просил немного подождать, чтобы разрулить очередной производственный завал.

– Варвара? – рядом со столиком вырастает официант в безупречно отглаженной форме и кладёт передо мной белоснежный конверт. – Вам просили передать.

– А кто?..

– Не велено говорить, – напоследок одаривает меня тщательно выверенной дежурной улыбкой и исчезает так же бесшумно, как и появился.

На конверте ни имени отправителя, ни адреса, только внутри что-то плотное, похожее на картон. Ошарашенно осматриваю зал, пытаюсь угадать, от кого бы мне могло прийти послание, но все заняты развлечениями, а до меня дела нет. Это шутка какая-то?

Оказывается, любопытства во мне больше, чем осторожности, потому я вскрываю конверт, смотрю внутрь на картонный прямоугольник. Визитка.

“Поклонский Дмитрий Николаевич”. И номер телефона. Зачем он мне это передал? Что хочет от меня?

Нахмурившись, я переворачиваю визитку, а на обратной стороне надпись размашистым почерком: “Это мой личный номер. Мне хочется, чтобы вы мне позвонили. Просто так. Можно даже ночью. Д.”

Он вменяемый? Это флирт? Предложение? Ему заняться больше нечем? Пусть к жене едет, под тёплый бочок, она у него красивая, я видела её пару раз в интернете. Зачем меня трогает? Адреналин взбурлил и вспенился? Азарт охотника?

Я собираюсь выбросить бесполезную картонку, но не успеваю – за столик возвращается довольный и счастливый Лёня. Машинально запихиваю смятый конверт и визитку в сумочку. Не хватало, чтобы Леонид узнал, что позволяет себе его начальник.

А что он себе позволяет? Кажется, я слишком долго в отношениях и напрочь забыла каково это – принимать ухаживания и лёгкий флирт, ни о чём не волнуясь.

Лёня возбужден и счастлив, он притягивает меня к себе, целует в висок, втягивает носом мой аромат. В его объятиях тепло и надёжно, он ласковый и нежный. Он любит меня и в нём нет двойного дна и загадочности.

За соседний столик присаживается красивая женщина лет тридцати с огненно-рыжими волосами и, мазнув по мне внимательным и ревнивым взглядом, тянется за бокалом. Шикарная такая… только почему смотрит на меня так, будто я у неё украла что-то? Что-то, что целиком и полностью принадлежит ей одной.

– Ещё чуть-чуть и я заполучу тот самый проект. Варька, заживём тогда! На всю катушку заживём! – Лёня снова целует меня, будто пьяный, и я заряжаюсь его позитивом, забыв о Поклонском и его фокусах. – Какая ты у меня всё-таки классная. Простишь, засранца, что бросил тебя? Всё так закрутилось, я случайно финдира поймал, не мог прошляпить такой шанс. Ты же меня понимаешь?

– Иногда вообще не понимаю. Но на этот раз прощу. Только, Лёнь, пожалуйста, больше никогда вот так не исчезай, это меня обижает. Просто предупреждай, хорошо? Это же не сложно, да?

Лёня выглядит искренне виноватым. Опускает взгляд, сжимает мою руку, переплетает пальцы и крепко держит, словно боится, что куда-то исчезну.

– Ты у меня чудо, Варя, я так люблю тебя, так люблю… невыносимо сильно, – бормочет торопливо, поднимая взгляд, а в нём и правда, много любви и нежности. И вся она только для меня. – Это же всё ради тебя, ты знаешь? Ради нашего будущего. Я всё ради него сделаю, на всё пойду. Лишь бы ты была счастлива, чтобы была за каменной стеной. Всю жизнь за моей спиной, как в крепости.

От его слов щиплет в носу. Ну как я могу обижаться? Это же Лёня – мужчина, во всём для меня первый. Самый лучший и любимый.

Волнами накатывает нежность, от любви рвётся на части сердце, и я теснее жмусь к Лёне, прячусь на его широкой груди, вдыхаю родной аромат, и никого вокруг не существует.

– Я люблю тебя, – шепчет. – И никогда не оставлю. Что бы ни случилось. Ты только верь мне, хорошо? И никого не слушай.

И я, как последняя влюблённая дурочка, верю. Потому что кажется: так врать нельзя, это подло и низко. Невозможно быть настолько жестоким, но мужчины умеют удивлять. И скоро мне выпадет шанс в этом убедиться.

Глава 1 Дмитрий

«Я скучаю по тебе», – набираю в десятый раз сообщение и снова стираю.

Это чужая женщина, Дима. Нельзя ей писать сообщения, и к подъезду её приезжать нельзя, как и выбирать подарки выбирать. Она через несколько дней замуж выходит, она счастлива. А у тебя… у тебя жена есть, если ты не забыл.

Вот уже полгода я ломаю себе мозг, выедаю его чайной ложкой, убеждаю самого себя, что Варвара – не для меня. Не нужно мне в это влезать, её втягивать ни во что не надо. Но ничего не могу с собой поделать – каждый день просыпаюсь с мыслями о ней, засыпаю. А ночами сны вижу… неприличные и горячие, от них всё во мне дымится, спать на животе невозможно.

Чёрт знает что творится. Наваждение, иначе это не назову. Околдовала меня Варя, что ли? Может, магия – не бредни, а самая настоящая реальность? Иначе как объяснить моё на ней помешательство?

Я даже похудел. Как прыщавый подросток, отощал, мечтая о самой красивой девочке. Ну не смешно, ли? Пришлось с десяток новых костюмов купить, чтобы прежние мешком на мне не болтались.

Чёрт, я даже к врачам ходил! Хотел выяснить, может, заболел чем. Может быть, психосоматика или вовсе что-то страшное, если у меня в голове такая революция? Анализы все сдал, у психоаналитика на диване пару раз полежал, но оказался здоровее прочих.

В столе лежит красивый конверт. Приглашение. На их с Леонидом, мать её, свадьбу. «Дмитрий Николаевич, будем счастливы видеть вас в числе гостей». Дата, подпись будущих молодожёнов.

Как плевок в рожу, издевательство.

Ни на какую свадьбу я не пойду.

Как только мне Леонид вручил конверт, так чуть в морду ему не бросил. Психанул знатно, но сдержался и не размазал самодовольного щенка по стенке.

Не нравится он мне. Может, ревность? Но что-то в нём настораживает и не даёт доверить наконец солидные проекты, к которым Леонид так стремится. Финдир за него горой, всячески рекомендует, а я… козёл я, вероятно. Личное впереди важного ставлю.

Отбрасываю в сторону телефон, на который она так ни разу и не позвонила. Ни на одно сообщение моё не ответила, все мои подарки обратно отправляла. Упёртая.

Кремень, а не баба, но это… восхищает. Такая верность суслику Леониду возбуждает меня ещё сильнее, не даёт Варвару из головы выкинуть, мешает отступить. И умом ведь понимаю, что поступаю, как последний подонок, влезая в её жизнь, но ничего не могу с собой поделать. Тянет.

В офисе стихают последние разговоры – даже самые отбитые трудоголики расходятся по домам. Вскоре по коридору проходит дежурный охранник, а я закрываю глаза и откидываюсь на спинку кресла. Галстук душит, я сбрасываю его, разминаю затекшие от многочасового рабочего дня мышцы, скидываю пиджак. Сейчас, когда кабинеты опустели, я могу позволить себе превратиться из Биг босса в замотанного в край сорокалетнего мужика, у которого, куда ни плюнь, кругом проблемы.

Сколько сижу? Не знаю. Выкидываю все мысли из головы, но они упорно роятся, а перед глазами упёртая Варвара. Она сводит к переносице брови, смотрит на меня хмуро, кивает каким-то своим мыслям. Мне обнять её хочется, прижать к себе и… много чего с ней сделать хочется, только ничего из этого нельзя.

Нельзя!

Злясь на себя, из-за стола встаю. Домой идти не хочется – никуда не хочется. Напиться бы, но в кого я тогда превращусь, если проблемы начну алкоголем глушить? Нет уж, пусть мои враги спиваются.

Куда иду? Сам не знаю. Во мне много злости и досады на самого себя, напряжения. Нужно двигаться, иначе взорвусь.

Вниз по лестнице, минуя душные кабины лифтов, я спускаюсь в просторный холл, где кроме меня только клюющий носом охранник.

– Ой, Дмитрий Николаевич, я только на смену заступил! Мне не доложили, что вы ещё в офисе, – он принимается шуршать листами тетради, пялится в экран монитора, изображая бурную деятельность, а я взмахиваю рукой.