Невеста чёрта

Оставив меня в комнате одного, Варвара Игнатьевна побежала на кухню ставить чайник, а я дошел до окна и приоткрыв тяжелую штору выглянул во двор. Квартира старушки располагалась на первом этаже и из ее окон прекрасно было видно ведущую к подъезду дорожку. Вдоволь налюбовавшись этим пейзажем я подошел к старинному-престаринному, почерневшему от времени, изукрашенному резьбой в виде разных завитушек, цветов и листьев комоду на крышке которого у подвешенного к стене зеркала красовались фарфоровые статуэтки: черный как уголь и блестящий как угорь трубочист, да пастушка в вызолоченных башмачках и платье слегка приподнятом и подколотым алой розой. Статуэтки были очень хороши, если конечно не считать того что у трубочиста оказалась отколотой лестница, а у пастушки отсутствовал пастуший посох.

Стерев со лба пот я хотел было уже сесть в кресло, но тут же подскочил от душераздирающего вопля: в кресле лежал и внимательно смотрел на меня совершенно черный кот. И как это я его сразу не заметил? Наверное, на меня сильно подействовала жара и духота.

Я тотчас же сел на приставленный к столу стул и только теперь обратил внимание на разложенные на красной бархатной скатерти с кистями игральные карты. Старушка явно раскладывала какой-то пасьянс. Вот уж никогда бы не подумал, что такая на вид благовоспитанная дама почтенного возраста будет баловаться на досуге картишками. Впрочем, чужая душа – потемки.

– Как у вас квартира-то удачно расположена, – сказал я, когда Варвара Игнатьевна с чайником, запарником, кружками, блюдцами и серебряными ложечками на подносе вернулась в комнату. – Вы, наверное, о своих соседях всё знаете: во сколько приходят, во сколько уходят.

– А что делать, – развела руками она, перед этим поставив поднос на стол. – И не хочешь так узнаешь коль уж они мимо окон так и шастают. Я большую-то часть времени на кухне провожу. Там у меня вид на двор особенно хорош: окно рядом с подъездной дверью. Вот и развлекаюсь от нечего делать. И сериала никакого бразильского не надо: то, глядишь, соседи с мусорными ведрами на помойку пошли, то, смотришь, они уже из магазина с продуктами тащются. И вот ведь что интересно, даже не смотря на то, что я о соседях знаю практически все, ни с одним из них я ни разу не испортила отношения.

– Да, это редкий случай, – думая о чем-то своем подтвердил я и тут же спросил: – И что? Неужели вчера никого постороннего не видели? Ну, того, кто бы мог в подъезд с цветами зайти и букет на ручку двери Алисы Гусевой приладить?

Старушка неопределенно потрясла головой, потом вроде как опомнилась, подскочила и стала разливать чай в чашки. С ответом она не спешила и явно о чем-то думала. В какой-то момент она захотела было убрать со стола карты, но замешкалась, остановилась, потом вроде как в душе согласившись с собой слегка заметно махнула рукой и поставила чашки с чаем в просветы между картами.

– Вчера вы хотели мне что–то рассказать, – решил я прервать затянувшуюся паузу. – Что-то про пожар в гараже, помните?

– А как же не помнить? – прямо-таки захлебнулась вздохом старушка. – Я вам сейчас все как есть расскажу!

Она с готовностью заядлого рассказчика села на стул и тут же рассказала мне короткую, но просто-таки по ее мнению душераздирающую историю.

Как выяснилось, Алиса Гусева жила с матерью в этом доме чуть ли не с самого рождения. Отец у нее почти сразу же оказался той еще сволочью – бросил жену когда дочь пребывала во младенчестве.

Маму Алисы звали Галина и была она женщина гордая, уход мужа восприняла стойко, что переживает вида никому не показала и даже по слухам на алименты на бывшего супруга подавать наотрез оказалась.

– Унижаться ни перед кем не хочу и не буду, – по словам Варвары Игнатьевны говорила тогда она. – Сама дочь подниму, ни у кого помощи просить не буду.

И стала одна тянуть ребенка. Работала в две смены, пахала как каторжная и, не смотря на то что ужасно уставала, после работы успевала еще и с дочкой и поиграть, чем-нибудь с нею позаниматься.

Алиса всегда ходила чистенькая, опрятная, в школе получала пятерки, была круглой отличницей.

Галина просто разрывалась между домом и работой и именно поэтому, наверное, в полной мере доглядеть за ребенком не могла.

Когда Алиса училась в четвертом классе, в соседний подъезд заехала молодая семья с дочкой. Девочку звали Марина Золотова. Она была всего на год старше Алисы. Гуляя во дворе Алиса и Марина быстро сдружились.

Как-то раз по весне Марина стащила из дома спички и они вместе с Алисой побежали к стоявшему во дворе гаражу, где в куче мусора запалили костер. Огонь разгорелся и тотчас же перекинулся на гараж. Последствия были ужасны: гараж сгорел оставив только черную обуглившуюся коробку с провалившейся крышей, а вместе с гаражом сгорел и новенький «Москвич» соседа по подъезду Золотовых – Пал Палыча Валерьянова.

Потом был суд, по которому родители Марины и мать Алисы должны были в равных долях возместить пострадавшему пенсионеру ущерб.

Надо заметить, что Варвара Игнатьевна рассказывала всю эту историю очень неторопливо и при этом очень задумчиво переворачивала карты пасьянса, а я всё это время в нетерпении поглядывал на часы, да обмахивался носовым платком.

– Вот так! – закончила рассказ Варвара Игнатьевна, открыв последней в пасьянсе бубновую даму. – Такая вот ужасная история!

– Так это еще когда было-то! – потеряв всякое терпение воскликнул я.

– Аккурат при Горбачеве, – не моргнув глазом ответила старушка.

– Я думал вы мне что-то действительно интересное расскажете…

Старушка вытаращила на меня глаза и в недоумении развела руками.

– А разве пожар – это не заслуживающий внимания факт в биографии Алиски?

– Подумаешь-ка, детская шалость, – воскликнул я. – Всего-навсего неосторожное обращение с огнем. Я уж думал вы мне такое расскажете! А вы…

От крайней досады больше слов у меня не нашлось.

– Ничего себе детская шалость! – возмутилась старушка. – Шалость-то шалостью, но зато какие последствия!

– Какие? – спросил я.

– Инфаркт пенсионера Валерьянова, раз! – старушка стала загибать пальцы на руке. – Алиска в Артек не поехала, два! Мать Алискина потом три года по исполнительному листу за гараж и машину пенсионеру Валерьянову деньги выплачивала, из шкуры вон лезла, это три!

– Рассчиталась? – спросил я.

– Ага, – кивнула она. – А только Пал Палыч новую машину на эти деньги уже купить не смог. Цены подскочили. Надо сказать, этот пожар очень сильно мужика изменил. Сейчас все ходит, да вздыхает, а раньше веселый был, всех на машине катал…

Я призадумался и спросил:

– Значит, говорите, Алиса должна была поехать в Артек?

– Аккурат через неделю после пожара должна была укатить. Ей как отличнице путевку в эту всесоюзную здравницу пионервожатая выхлопотала и что?

– Что? – спросил я.

– Все! Пропала поездка. На следующий же день мать билеты обратно в кассу сдала и путевку, стало быть, вернула. А Алиска-то очень поехать мечтала. Очень! Прямо спала и видела. Она ж до этого никогда никуда не ездила, море только на цветных картинках видела. И из-за того, что не поехала потом еще полгода по двору зареванная ходила. А ведь такой был случай!

– Понятно, – без особого интереса сказал я.

– Ничего вам не понятно, – отозвалась старушка. – Это ж каких сил стоит одной бабе дитё тянуть, кормить, одевать, обувать. Галка после того случая еще на одну работу по совместительству устроилась, как тягловая лошадь пахала, а все никак из пике выйти не могла. Чтобы за ущерб рассчитаться в долги несусветные влезла и ведь дошло до того, что на поклон к бывшему муженьку вынуждена была пойти. Вот как унизилась!

– Ну и что? Дал он ей денег?

– Дал. Аккурат недостающую сумму выплатил. Галка потом ходила, людям в глаза смотреть не могла. Шмыгнет в подъезд как мышь и закроется у себя в квартире. Очень уж стыдно ей было, что на поклон к бывшему супругу вынуждена была пойти.

Я задумался. Какого черта меня вообще понесло к этой старушенции. Что нового я хотел услышать от нее? Что она вообще кроме старинных сплетней может знать? Сидит тут, ни семьи, ни детей и от нечего делать шпионит за соседями.

Старушка мельком посмотрела на меня и тоже о чем-то задумалась, да так, что даже зло зашамкала губами.

– Галка совсем, можно сказать, недавно померла – всего полтора года назад. Так что Алиса теперь круглая сирота.

– Так у нее же отец есть, – напомнил я.

– Отца у Алисы тоже нет, помер, – сказала она. – Какая-то тетка ихняя из деревни письмо прислала, что, мол, трагически погиб он. Это еще до смерти Галины было.

– А что стало с этой самой Маринкой Золотовой? – спросил я.

– Пошла по наклонной, – не глядя на меня нехотя ответила старушка.

– Что это значит?

– А только то, что ничего путного из нее не вышло. После восьмого класса школу бросила, пошла работать, потом стала воровать, пару раз даже отсидела. Да и снаркоманилась, скорее всего. Или спраститутничалась. Сейчас вся молодежь одни сплошные проститутки и наркоманы. Маринка, наверное, опять где-нибудь на нарах парится. Родители-то ее давным-давно квартиру свою продали, да и исчезли в неизвестном направлении. А Маринка после первой отсидки приходила в наш дом старых соседей попроведовать, да заодно денег подзанять, а только никто не пустил ее. Кто ж с воровкой-то водиться станет?

Тяжело вздохнув, я хотел было уже встать из-за стола, но снова обратил внимание на разложенные на столе игральные карты.