Марина НЕ грустит: Дьявольские ритмы

Вам, конечно, интересно, с какой радости я играю на гитаре, раз такой скептик? Признаюсь честно: научился, чтобы заинтересовывать девчонок. Не секрет ведь, что им нравятся парни, которые умеют играть. Несмотря на столь банальную цель, скажу определённо: бренчать песенки на трёх аккордах мне крайне быстро смертельно наскучило. К тому же впечатление можно произвести только действительно развитыми навыками владения инструментом, ведь лупить по струнам без разбора умеет почти любой. Вот так и вышло, что я неплохо освоил целый ряд признанных шедевров западных хард-рок команд, а вместе с ними и набор крутых приёмчиков.

Однако вернёмся к Марусиным песням. Подключив свою электрогитару сомнительного происхождения (но отнюдь не сомнительного звука), я для разгона пальцев наиграл пару-тройку любимых риффов, после чего приступил к разбору нового материала.

И знаете, что?

Тексты оказались хоть сырые, но довольно интересные, а риффы так и вообще удивили: ничего запредельного в них не было, но и без подготовки не сыграть. Мелодии несложные, очень понятные и запоминающиеся, но при этом совсем не производили впечатления уже услышанных много раз. «Класс!» – подумал я и увлёкся всерьёз. Благо, родители, как всегда, в командировках. Домашку пришлось делать наскоро – но это уже издержки. Выучив предложенные мне три песни, я улёгся спать в предвкушении завтрашнего дня. Утро вечера мудренее, как всем нам известно из сказок. Всю дорогу до школы я насвистывал выученную накануне гитарную партию и пребывал в отличном настроении. Пришёл в школу за пятнадцать минут до начала уроков, надел сменную обувь, поднялся в кабинет алгебры – и на меня немедленно налетел ураган пополам с торнадо.

– Яр! Ну, наконец-то! – заголосила на весь этаж Маруся. – Нельзя так задерживаться!

– Ничего себе, «задерживаться»! Может, мне ещё за час приходить?

– Ну, чего ты такой вредный? Выучил?

– Да выучил, выучил!

– Отлично! – разулыбалась неугомонная девчонка. – Тогда сегодня проведём первую репетицию! Ты же взял с собой гитару?

«Вот я тупой! Гитару-то не взял! Ладно, действуем, как будто так и надо.»

– Естественно, нет! – сказал я, разведя руками. – Ты разве видишь её? Да и зачем в школу таскать? Если репетировать всё равно пойдём во Дворец Пионеров, то я просто заскочу домой по пути.

– Тогда после уроков выдвигаемся на базу!

– Точку, – поправил я, – В Петербурге говорят не «база», а «точка». А в каком составе будем играть?

– Ну, ты на гитаре, я буду петь, а остальных сам увидишь. Хватит занудствовать: как только все узнают, что мы собираем команду, к нам сразу выстроится очередь из разных музыкантов, мы только и будем успевать проводить кастинги! Всяких там странных фриков, конечно, сразу же завернём – нам не надо, чтобы от нас шарахались. Но и высоколобых зубрил в костюмчиках нам тоже не надо. Главный критерий – навык игры…

Звонок на время прервал поток пафосного красноречия, но эта девчонка в своих устремлениях напоминала локомотив, который уже набрал скорость. От нетерпения она весь день ёрзала на уроках (словно на стуле была россыпь кнопок) и бросала на меня многозначительные взгляды через плечо (словно эти кнопки подложил я). Примечательно, что после нашей с ней утренней беседы весь остальной класс пребывал в недоумении, ведь до того Маруся ни к кому из одноклассников, кроме Риты, почти не обращалась первая, и уж точно не налетала с расспросами столь пристрастно. Вдобавок мы даже и не думали, что она способна так фонтанировать энтузиазмом по итогам беседы с кем-либо. Конечно же, не только парни, но и некоторые девчата то и дело приставали с расспросами. А что я мог сказать?

– Мутите какие-то дела вместе, а, Яр? Признавайся!

– Колись, вы чего с ней задумали?!

– Ой, да отстаньте, в самом деле! Что бы ни задумали, говорить ещё рано, – отмахивался я.

Кое-как досидели до конца занятий, а потом в рамках традиционного уже реактивного старта Маруся почти буквально подхватила мой портфель, и мои тетрадки и, на бегу упаковывая всё это, потащила меня за руку на выход. Как мы переобулись из сменки в уличные ботинки, я даже не помню – меня просто закружил ураган! Под непрерывную пафосную болтовню о покорении большой сцены мы, забыв завернуть за моей гитарой, полетели ко Дворцу Пионеров, благо он находился недалеко: прямо в соседнем дворе через дорогу. Пронеслись через проходную, снова незаметно переобувшись, оттуда через первый этаж по лестнице вниз и остановились перед неприметной дверью:

– Видимо, здесь! – сообщила Маруся. – Я, кстати, его ещё раньше приметила.

– «Репетиционный зал», – прочёл я вслух табличку.

Помнится, у нас раньше была группа старшеклассников, которые выпустились в прошлом году. Они, ещё играли на танцах, причём не только в нашей школе, но и во всех окрестных.

«Так вот, где они репетировали – ну и ну!» – пронеслось у меня в голове.

Из-за двери еле-еле доносилась музыка. Настолько тихо, что я и расслышал не сразу – видимо, в помещении в своё время грамотно сделали звукоизоляцию. В общем-то, как иначе – репетиционный зал всё-таки. Лишь подойдя к самой двери, я понял, что играли на фортепиано.

– Там сейчас занято, – попытался я урезонить наш ходячий мотор, но куда там. Не обращая ни на что внимания, Маруся ракетой понеслась мимо меня, распахнула дверь и влетела внутрь. Музыка, ставшая было слышнее, мгновенно затихла. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за величеством в надежде хотя бы удержать её от глупостей. Так я попал в зал размером с обычный учебный класс или чуть больше. В противоположном двери углу помещалась ударная установка, у обшитых специальными панелями стен – пара больших комбо-усилителей. Ещё тут нашлись несколько школьных металлических стульев, две парты, вешалка для одежды и большой новый микшерный пульт.

А откуда же звуки фортепиано?

Осмотревшись пристально, я как-то вдруг встретился взглядом с девушкой, стоявшей за синтезатором. Просто непонятно, почему я не обратил на неё внимания раньше, когда мы только ввалились. Впрочем, фокус был не только в этом. Главное – кем девушка оказалась.

Снежана Варяг.

В пустом репетиционном зале играла именно она. Играла до того момента, когда в зал влетела Маруся, а следом за нею и я. Теперь тихоня просто стояла и ждала, что мы скажем, и на её личике я не мог прочесть никаких эмоций.

Трудно поверить, но в тот день я впервые рассмотрел лицо Снежаны. До того я лишь отмечал про себя пепельное каре, низкий рост, хрупкое телосложение. Теперь я видел ещё и очень симпатичное личико: светлая кожа без намёка на румянец, тонкие брови, серые глазки. Загляденье – вот только смотрела она прямо перед собой, и было в этом что-то потустороннее. Словно она глядела не только на меня, но и сквозь меня и мимо меня одновременно. И при этом в мыслях оставалась где-то далеко. От этого мне сделалось не по себе, и, подозреваю, Марусе тоже, и, вероятно, чтобы забороть смущение, моя буйная одноклашка выступила вперёд и выпалила:

– Привет! Я Маруся, это Яр! Можно, мы тоже будем здесь репетировать?

Потом маленькая ручка пианистки скользнула к кармашку на груди, извлекла оттуда очки. Так вот в чём был секрет странного взгляда – она просто не видела нас с Марусей как следует!

– Э… ты не против? – не выдержав молчания, пока Снежана возилась с очками, спросила моя стремительная спутница, хотя – судя по интонации – это было скорее утверждение, чем вопрос.

– Нет.

И это был ещё один «прорыв»: я впервые услышал голос Снежаны Варяг.

– Кстати, привет! – попробовал я притормозить Марусю, дабы пустить беседу в цивилизованное русло. – Ты ведь Снежана из 10–«Б»?

– 10–«Б». Снежана. Варяг.

Понятно, что фамилии не выбирают… хотя, Снежана – вполне себе приятное имя. До чего же странно звучит – «Снежана Варяг»!

– Надо же, мы ведь ни разу не общались, хотя учимся в параллельных классах! – зачем-то ляпнул я.

– Действительно, – неопределённо ответила Снежана, и на её губках появилось подобие улыбки Джоконды.

– А это ты играла сейчас?

Снежана красноречиво промолчала.

«Понятно, глупый вопрос».

– Послушай, Снежана, мы хотим собрать рок-группу, но нам надо где-то репетировать. В этой комнате можно?

– С руководителем кружка договорюсь.

«Ничего себе, какая у неё реакция!»

– То есть можно?

Вместо ответа пианистка лишь слегка приподняла бровь.

«Понятно, ещё один глупый вопрос».

– А может, будешь играть у нас на синтезаторе? – Маруся, которой наскучила наша размеренная беседа, вновь пошла в атаку.

– Можно, – услышал я ответ Снежаны.

– Класс! Яр! Завтра приносишь гитару. После седьмого урока всем быть здесь, как штыки!

Вот так и вышло, что на следующий день я притащил в школу гитару. Здесь оговорюсь, что инструмент у меня уникальный, и его появление – отдельная история. Дело в том, что мой отец в молодые годы «зажигал» в группе и с тех времён у него остался отличный чёрный «Fender Telecaster». Ну, это помимо обычной акустики, на которой я разучивал аккорды. Так вот. Когда я загорелся желанием играть, то пристал к нему, как банный лист: учи, мол. И хотя со всеми разъездами папа почти не мог постоянно натаскивать меня, он оставлял задания для самоподготовки, которые я прилежно выполнял.

Долго ли, коротко ли, но прошлой весной мне захотелось другую гитару. Во-первых, чтобы была своя. Во-вторых, появилось личное предпочтение по модели – я захотел «Les Paul». Ну, вы понимаете, сколько стоит настоящий инструмент «Gibson». Это папа Милы Красновой такое, наверное, может себе позволить, а я не очень-то.

На помощь пришёл мой дед, генерал в отставке.

У него было простое правило: хочешь чего-то – действуй. Так у деда на даче появился новый сарайчик, а у меня – определённая сумма в кармане. На оригинальную гитару не хватило бы, конечно, но всё же.

Вы только не подумайте ничего плохого! Я и так помог бы дедушке сарай построить. Да и дедуля тоже никогда для меня ничего не жалел. Суть была в том, чтобы не «по щучьему велению» получить желаемое, а заработать на это своим трудом. Я не ребёнок! «Деда, купи мне гитару!» – это нормально для детского сада, а для десятиклассника не годится.

Взяв все накопления и заработанное, я отправился в магазин и… Та-дам! Она висела в уголке под табличкой «По комиссии». Ни царапинки. Красная дека из клёна, позолоченные звукосниматели. Взял послушать – звук просто восхитительный.

И за приемлемые деньги.

В чём подвох?

В том, что на «загрифнике» значилось: «Blaster», а не «Gibson».

Продавец сказал, что эту гитару принесли буквально пару дней назад, что вообще-то есть такая фирма – «Blaster», но у неё другой логотип. В общем, как-то так выходило, что инструмент мастеровой, и даже, вероятно, сделанный не в России. И всё же никому не известный бренд не позволил назначить высокую цену.

Сомнительно, да?

Но покупать случайную китайскую гитару – всегда сомнительно, а у этого «Бластера» звук восхищал прямо-таки неожиданно. Большими буквами: «ЗВУК». Сочный, яркий, с необычными обертонами. Поиграв совсем немного, я отметил удобство грифа и влюбился в этот инструмент окончательно. Что говорить – она просто сама играла! Деньги мне позволяли даже с небольшим запасом на мягкий кейс, и я немедля купил всё в комплекте, включая ремень и провода. И конечно, сразу дал имя. Вы угадали: Бластер. Для полного счастья на день рождения я получил от родителей комбо-усилитель с аккомпаниатором, и мы с отцом несколько вечеров подряд устраивали настоящий джем, чем очень «повеселили» маму.

Я, конечно, понимаю, что снова увёл повествование в сторону, но думаю, иногда стоит отвлечься ради раскрытия темы. Скажем, теперь вы понимаете, как именно я отношусь к музыке, к гитарам вообще и к своему верному Бластеру в частности. Так что вот: я никогда не был мальчиком со скрипичным футляром. Я не топал в любую погоду в «музыкалку», не приходил в ярость от сольфеджио, и сам не доводил никого до белого каления, играя гаммы. Зато я влёт исполняю «Speed King» и «Fuel».

И девчачьи розовенькие песни не терплю!

То, что я влез в Марусину затею с группой, объяснялось лишь симпатичной мне девочкой-мотором и перспективой на новый необычный опыт. Так что интересный музыкальный материал, предложенный её высочеством, – большая удача. Сопливое нытьё, я, конечно, тоже поиграл бы, но бодрые боевики всё же как-то приятнее.

О моём увлечении гитарами одноклассники, конечно же, знали. Увидев меня с чехлом, они тут же сбежались и стали просить показать. Все, кроме её неугомонности Марины Светиной. Она лишь кивнула, увидев меня, сообщила, что «Сегодня – великий день!» и тут же смылась куда-то. Видимо, к подружкам. И так – на каждой перемене, да и по окончании уроков – тоже не усидела. Лишь в приказном порядке велела мне идти в репетиционный зал – и сразу унеслась, как на крыльях. «Вот ёлки-палки! Да зачем мне всё это нужно вообще?» – подумал я, собрался и выдвинулся на позицию.

Двадцать минут спустя я уже открывал дверь под лестницей во Дворце Пионеров. И вновь услышал фортепиано. И играли не Бетховена, как вчера, а почему-то «Under the Bridge». Помедлив немного, чтобы послушать, за дверью, я понял, что пропускаю действительно великолепное исполнение, а потому всё же аккуратно протиснулся внутрь.

Снежана играла, закрыв глаза. Маленькая пианистка увлеклась настолько, что немного раскачивалась и шевелила губками, напевая про себя. Кто бы мог подумать, что эта лиричная и печальная, и всё же довольно мужская песенка может нравиться маленькой хрупкой школьнице… в джинсовом комбинезоне и кедах? Погодите! А почему она не в форме? А вчера она была в нормальной клетчатой форменной юбочке и синем кардигане, нет? Или все же не была?

Да неважно это всё! Главное – до чего ловко играла! Умудрялась вставлять какие-то дополнительные нотки, заполняя паузы, которых немало в этой песне. Пальчики парили над клавишами так быстро, что казалось, будто она играла не в две, а сразу в четыре руки. Интересно, а все виртуозы умеют вот так – чтобы рук почти не было видно?

«Эх, с такой клавишницей нам на стадион сразу можно выходить: все придут слушать её, а мы погреемся в лучах славы».

Я с блаженной улыбкой внимал божественной игре Снежаны Варяг, когда дверь отворилась и в репетиционный зал к моему огромнейшему удивлению «вплыла» божественная Мила Краснова, а следом с приветственными воплями ввалилась собственной персоной её шумное высочество Маруся Светина.

Нет, ну вы понимаете, да?

После уроков Мила Краснова всегда уезжала домой на машине. А тут она зачем-то осталась, да ещё Катю где-то потеряла.

Что я должен был заключить? Мила будет играть с нами в группе?

Повод удивиться, не находите? Так что я просто рот разинул и ничего не сказал. Даже не поздоровался.

– Ах, простите-простите, что мы без стука! – завопила моя бестактная одноклашка. – Представляю вам нашу басистку Милу Краснову!

– Неплохая тут у вас…. ТОЧКА, – сказала Мила, и несколько раз моргнула, отчего её безмерное очарование стало ещё более безмерным.

– А то! Ещё какая! – ликовала Маруся, словно это она лично создала и зал, и его начинку. – Но и это ещё не всё! Та-дам!

И неугомонная командирша показала всем моток нового провода и какой-то модный микрофон, по виду, дорогой:

– Теперь вокал у нас будет звучать на уровне! – возвестила девушка с такой победной интонацией, словно она сама этот микрофон разработала и собрала.

– Как будто он у нас раньше звучал из рук вон! – едко заметил я, но Маруся пропустила колкость мимо ушей. Её увлечённость просто захлёстывала,

Сложнее обстояло с Милой. Пока командирша носилась и прыгала вокруг неё, разглагольствуя о несказанном величии нашей группы (о легендарной легендарности которой будут ходить легенды) красавица лишь осматривала оборудование и хлопала ресницами. Я даже заподозрил, будто наша «легендарная» вокалистка привела её обманом.

– Так, стоп! – повысил голос я, ибо творившийся вокруг дурдом начал раздражать. – Марусь, давай-ка кое-что проясним!

Все присутствовавшие девушки воззрились на меня, и я подумал, что вообще-то неплохо устроился, вписавшись в эту компанию милашек. А с другой стороны, а дальше-то что? Инициативу я захватил, теперь следовало развивать успех. Я продолжил:

– Мы все здесь друг друга знаем, так?

Все кивнули.

– Хорошо! Представление проехали. Теперь вопрос по делу: Мила, сколько ты уже играешь на басу? Ну, по времени?

– Я не играю, вообще-то. Но Маруся сказала, ты меня научишь.

Я вытаращился на сумасбродку.

Та подняла указательный палец и глубокомысленно заявила:

– Мы не можем позволить себе случайных людей.

– Но учить…

– Ничего сложного! У вас есть целая неделя, пока я буду перерабатывать песни.

– Неделя? Да ты сбрендила? А как же кастинг и “нескончаемая очередь из кандидатов”? А как же “главный критерий – навык игры”?

– Ну, чего ты прицепился? – отвечала Маруся. – Всё бы тебе волокиту разводить. Снежана, куда здесь можно микрофон воткнуть?

А дальше случилось необъяснимое.

Нет, я не считал странным, что Маруся приняла за меня решения, даже не претендующие на реалистичность. В конце концов, когда мозги набекрень, откуда взяться здравому смыслу? Я не удивился и тому, что всё это время Мила Краснова стояла столбом посреди комнаты и хлопала глазами, глядя на безумствовавшую задаваку. Я о другом: стоило Марусе обратиться к Снежане, как Мила насторожилась и огляделась, словно раньше не замечала присутствия маленькой пианистки. Попросту не видела Снежану до того, как та вышла из-за своего синтезатора и проплыла к микшерному пульту, чтобы помочь с подключением микрофона. Секунду спустя рыжая красотка уже вернулась в нормальное состояние, но я-то заметил её кратковременное замешательство! К чему бы это?

Само собой, поразмыслить о подмеченном мне не дали, потому что Мила, пару раз кашлянув в кулачок, проговорила:

– Хорошо. Завтра я принесу бас. Э… Слава, не беспокойся: Маруся мне в общих чертах всё объяснила. Я, правда, действительно не умею играть на басу, но с удовольствием поучилась бы. Я очень постараюсь!

– Зови меня Яр, хорошо? – поправил я. Всё же именно к этому имени я привык. – А как же Катя?

– Катя не захотела участвовать в группе, – Мила мягко улыбнулась, – Она, как и я, ни на чём не играет, но учиться ей лениво.

«Вот незадача-то!» – саркастически промелькнуло у меня в голове.

– Ладно, я попробую научить тебя, хоть никогда никого не учил раньше. У меня нет фундаментальных знаний, только практика. Так что нотная грамота там, и сольфеджио всякое – это только сама по учебнику.

Слушая меня, Мила очень ласково улыбнулась, и я осознал своё счастье. Стараниями безумной Светиной я теперь буду учить играть саму Милу Краснову. Один на один с её бесконечным очарованием. Буду ей говорить, что делать, а она будет мне отвечать – и сама задавать вопросы! Возможно, между нами даже завяжется МИСТИЧЕСКАЯ СВЯЗЬ УЧИТЕЛЯ И УЧЕНИЦЫ!

О! Возможно, мы даже останемся наедине!

Остановись, мгновенье, ты прекрасно! Все парни умрут от зависти…

…или меня убьют.

Тем временем наша восхитительная «недо-басистка» продолжила:

– Мы можем учиться прямо здесь. Я думаю, что быстро освою инструмент. Надеюсь, буду вам полезной.

Если бы мы были героями аниме, после этой фразы она отвесила бы поклон!

– Красота! – подпрыгнула на месте Маруся. – А я уже и название группе придумала.

– Валяй, – сказал я, заранее прикрывая глаза ладонью. И к месту. Потому что Маруся, задрав вверх обе руки, заорала: «ПОЛУНДРА!»

Вот так. Ни больше, ни меньше.

«Полундра!» так «Полундра!» Развлекайся, Маруся.