На дорогах четырех королевств

– На одежду нельзя. Если боцман узнает, что кто из команды играл на еду или одежду ― вышибет на берег в первом порту, а прежде шкуру батогами спустит.

– Ну и дело… Так пустишь или вахтенного кричать?

Блеск в глазах моряка погас.

– Давай быстро… ― Он выпустил Йиржи и уселся в ожидании на груду канатов. Глаза его теперь были устремлены на клеть с гномом. Сосед Матиуша неторопливо устраивался на ночлег.

– А ты чего, подземный недомерок, никогда не просишься в гальюн? ― обратился к нему игрок. ― Под себя ходить привык? Как крот? Или ты ходишь камнями? А может золотыми самородками, и оттого сейчас ты терпишь. От жадности, чтобы ни с кем не делиться? А? ― И моряк захохотал, хлопая себя по колену.

Гном не повернул в сторону бузотёра и головы, но он, несомненно, слышал оскорбления: движения его стали куда размереннее, плечи горделиво развернулись.

– Благородный человек не станет оскорблять пленника, ― сказал Матиуш. Голос его был спокоен, но опытный человек услышал бы в интонации железо. ― Этим он лишь принижает себя. Ты же хороший моряк, Ишу. Срывать зло после того как проигрался… на том от кого не ждёшь ответа. Не будь же слизняком.

– Благородный не станет? А я, значит, слизняк. Не тебе чета… Ты не очень-то, длинноносый лорд. ― Матрос засопел и положил руки на пояс, на котором висел кривой кинжал. ― Не очень… Не учи меня, а то знаешь… Всякое может случиться на реях ― и бывалые моряки срываются.

Ишу пощёлкал клинком, вгоняя его в ножны и вытаскивая оттуда. Но в глаза Матиуша он посмотрел только раз, а затем предпочёл избегать его насмешливого взгляда. Ему было удобнее сделать вид, что он уел единорога, а продолжать наскакивать на гнома ему просто наскучило. Пришёл Симус, моряк закрыл солярий и с облегчением убрался с палубы.

– Рукин сын… Мы гномы ― любим поесть, но если есть такая нужда, можем не принимать пищу несколько лун… ― сказал гном. Он уже знакомым жестом дважды потрогал себя за мочку уха. Очевидно, что это означало какие-то затруднения.

– Это пустой злой трёп. Кабацкие прибаутки. Тут нечего объяснять, …огнебород.

– Да, конечно, но я благодарен тебе, Ардо, что ты готов вступиться за сына Аулы. ― Гном поднялся и церемонно наклонил голову. ― Не хочу в твоих глазах быть невежей. Меня зовут Оин, я сын Диса.

– Я рад, Оин сын Диса, нашему знакомству, ― ответил Матиуш и протянул руку сквозь прутья клетки.

Ответом ему было крепкое рукопожатие.

На следующий день Матиуш выторговал у боцмана пузырек туши и небольшой кусок пергамента с расчётами предыдущей загрузки трюма. Мела взять было негде, поэтому соскоблив верхний слой и удалив таким образом записи, Ардо сделал по памяти набросок Восточного Предела. Той его части, которая лежала вдоль Драконьего хребта. Он хотел узнать, как на языке прежних хозяев назывались горы и реки. Без этого нельзя было понять настоящую историю края. К удивлению, только лесные массивы, небольшие реки и плоскогорья приняли от людей новые названия. Такие вершины этого мира, как: Одинокий Малыш, Старый Керт; реки: Эльда, Биска ― носили эти имена ещё и в прежние эпохи. Люди каким-то образом переняли их. Может, гномы ушли не сразу, а может, названия эти пионеры Урбанта услышали от полуросликов или лесных людей.

Было чему подивиться и гному.

– Какой межеумок назвал наши северные угодья Овечьими Холмами!? ― восклицал Оин, удерживая палец на череде нарисованных дуг. ― Что за мухоблудская насмешка? Мы редко выбираемся на открытые холмы, поросшие лишь длинноволосой травой. Западные ветры вечными сквозняками чешут им гривы, но почему ― овечьи? Словно они ни на что больше не годятся. Мы называли эти области Доридортом ― малой кузней. Изумрудная трава скрывает под собой залежи угля, а пойменные луга ― самородного болотного железа. Ценное богатство для рук наших кузнецов. Эти холмы и светлые леса считали своим домом береттеи, хваты и гоблины. Всем хватало места в прежние времена. Это орки изгнали полуросликов, и сделали из лесных гоблинов подручных для своих мерзких дел, превратили маленьких охотников во всеми презираемых падальщиков.

– Фюргарты называют своё королевство ― Элендорт.

– Хм… Пусть хоть так. Это значит ― мастерская солнечного света.

– Значит, ты тронулся в путь… ― сказал Матиуш. ― И именно теперь. Что же послужило тому причиной? Я думал, что мне никогда не доведётся увидеть ваш народ. Ты захотел своими глазами увидеть заветные земли предков?

Лорд Хеспенский надеялся, что этим вопросом не пересёк какую-то невидимую черту. Гном сдвинул брови и провёл крепкой квадратной ладонью, разглаживая пергамент на коленке.

– Король призвал свой народ, ― произнёс он негромко.

– Король?

– Чёрный шептун Болдерик принёс весть: сильвариллы отпустили короля Эриферна. Он возвращается.

– Эриферн… он король огнебородов?

– Эриферн ― сын Боорда и внук Гримау. Он по праву наследует оба королевства ― огнебородов и железно… и остродумов. Шептун принёс его слово в Большие Фесты. Зов возродить славное королевство. Все, кто не находился на смертном одре, собрались в дорогу.

– Значит, ты был не один.

– Мы последовали за призывом нашего короля. Аулу сотворил наш народ из камня, но и каменное сердце не может остаться глухо к зову долга. Горы, давшие нам приют, но так и не ставшие родными, были далеко позади. Чем дальше мы продвигались на Восток, тем светлее становилось на душе. Леса, которыми мы шли, широкие долины, вершины, встающие впереди, не были безымянными. Сердце узнавало их и сами собой возвращались их названия. Гилар, Велиур, Старый Керт. Не напрасно мы хранили в памяти предания нашего народа.

– Спустившись с Больших Фест, вы должны были идти через пограничные земли. Южнее находится Железный лес и наши заставы, ― сказал Матиуш. ― Бароны напали на вас? Взяли в плен?

Рука гнома потянулась к мочке уха. Его физиономия приняла крайне смущённое выражение.

– Мы остановились на ночлег. В преддверии главного события ― возвращения в заповедные края, я не мог спать. Едва рассвело, я вскочил на ноги и, пока мои товарищи отдыхали и набирались сил, поднялся на холмы, чтобы насладиться видом седой вершины Керта. Там было чудное озеро с тихой хрустальной водой. Деревья на берегах молча смотрелись в розовую воду. Всё вокруг мне казалось необычным, совершенно особенным. Ведь здесь некогда тысячелетиями жил мой народ… Даже обычная вода, казалось мне священной, исцеляющей, заживляющей душевные раны. Я вдруг подумал: ежиковый пастух, что такого находят эльфы и вы ― люди, в очищениях водой. Пока мои свояки спали, я решил попробовать искупаться…

– Гномы никогда не совершают омовений? Не знал этого.

Отис засопел: ― Нет нужды погружаться в воду с головой, чтобы сохранять чистоплотность. В горах мы привыкли пользоваться бегущей водой. Это удобно и полезно. Не знаю, что на меня нашло, но я и здесь не ждал подвоха. Молот мне на ногу… Откуда я мог знать, что этому искусству ― плавать, необходимо учиться… ведь я видел раньше, и не раз, как легко скользит по воде чёрная лента ужа. Как покачиваются на поверхности толстые, глупые гуси… Отчего-то мне втемяшилось, что это естественное, неотъемлемое свойство. Но едва я прыгнул в воду, как начал тонуть. Я тут же камнем упал на дно и думал, что пропал.

– Нужно было снять с себя железо…

– Я и снял, оставил только эту отцовскую кольчужку. Не мог же я остаться совсем голым… Я бы так и утонул ― стал бы первым гномом в истории, которого постигла такая участь. Только вот кроме раков и ужей вряд ли кто узнал бы об этом. Но затем я вспомнил, что погибаю в преддверии родных земель. Отчаяние и гнев овладели мной, и я стал лупить ненавистную воду руками и ногами. И начал всплывать! Не сразу, но я понял, как вы делаете это ― плаваете. Вы сражаетесь в ней, боретесь, подталкиваете воду под себя и оказываетесь сверху…

– Значит, ты научился плавать! И из своего народа это сделал первым.

– Да! Ну, не совсем… Но я научился бороться с водой за свою жизнь. Пока я боролся, меня унесло течением за косу. Озеро оказалось протокой. Я выбрался на отмель, далеко от своих, и ещё долго не хотел выходить. Переживал незнакомые чувства. Да, да! Несмотря на то, что чуть не утонул. Даже смеялся. Хм… Тут-то меня и схватили. Кака синяя…

– Кто тебя схватил?

– Люди, которых вы называете носорогами. ― Гном неопределённо кивнул головой в сторону кормы.

– Череши. Их королевство лежит на Узких землях. Ещё мы называем их Железными баронами. По прошлым войнам.

– Пусть так. Эти люди везут меня своему королю – они называют его Бодончар. Как игрушку. Убиться об стену… А мои товарищи: Баир, Вондр, Чуд – идут одни. После меня они найдут на берегу доспехи, мой меч, любимый топор. Что они решат? Что я глупым, мёртвым камнем лежу на дне озера и жду, когда милосердный Ауле выберет для меня новую судьбу.

Это произошло через две луны. Корабль шёл по Бисканскому заливу. Маршрут их пролегал на значительном расстоянии от берега, и можно было предположить, что Железные бароны покорили далеко не весь западный берег. Капитан явно опасался быть перехваченным кораблями Каллендии.

Погода внезапно начала меняться. Ветер становился всё сильнее, порывы ― резче. По небу быстро двигались тучи. Вертикальные, тёмные в основании и ярко подсвеченные солнцем на вершине. Словно по шахматной доске двигались мудрёные фигуры. Сквозь ветер зазвучала боцманская трубочка.

– Шторм надвигается? ― крикнул Матиуш пробежавшему мимо матросу.

– Команда ― всем на ванты, ― крикнул тот в ответ, запрыгивая на фальшборт. Море за его спиной было такое же чёрное, как небо. ― Собираем большие…

Между двумя тучами вдруг ударила молния. Сразу грянул гром, и какая-то замысловатая чёрная тень метнулась к кораблю. Ещё одна молния прочертила сливовую тучу и ударила в летящую тень вдогонку. Корабль вздрогнул.

Ослеплённый близкой вспышкой, Матиуш вдруг почувствовал, что палуба под ним в одно мгновенье исчезла, а затем, словно отведённый для замаха кулак, она ударила его по ногам и немилосердно швырнула спиной по доскам.

Над головой раздался пронзительный крик, словно одновременно завопила в голос целая стая встревоженных чаек. Только он был такой оглушительный, что разом заболели все зубы. Матиуш забыл об ободранных локтях и схватился обеими руками за голову, закрывая уши. Сверху на него полетел огненный дождь: это были ошмётки снастей, они падали на палубу и покрывали её весёлыми огоньками. Матиуш поднял голову.

На большой мачте сидело огромное существо! Крылатое чудовище! Лорд Хеспенский задохнулся от страха и восторга! Он воочию видел живого дракона. Дракон был одновременно и ужасающ и прекрасен. Его огромные черные крылья широко хлопали в воздухе, и на них горел огонь, видимо, порожденный молниями. Размах крыльев был так широк, что они задевали две другие мачты. Паруса с них уже были сорваны, шканты взлетали под порывами ветра, производимыми взмахами крыльев. И кругом был огонь!

В чешуе дракона глубоко чёрного цвета изумрудом отражался огонь пожара, вспышки молний вспыхивали на ней ярко голубыми бликами. Чудовище было слишком большое для мачты, оно не могло удержаться и искало лапой опору понадёжнее. Дракон вовсе не напоминал нелепую крылатую ящерицу, как их рисовали мазилы. Он был прекрасен даже в этих стесненных обстоятельствах. Движения его были грациозны и точны. Голову дракона венчали золотистые шипы, такого-же цвета были когтистый гребень вокруг шеи и шипы на спине.

Дракон с усилием взмахнул крыльями, но не смог подняться в воздух. Он опять отчаянно закричал и бросился на переднюю мачту. Мачта мгновенно вспыхнула оранжевым огнём, треснула и стала заваливаться вперёд. Тёмные фигурки моряков, висевшие на реях и вантах, полетели в бурлящие волны.

Дракон рухнул на палубу вслед за мачтой. Раздался ужасающий грохот. В хаосе упавших и падающих снастей толстой змеей мелькнул хвост, и рядом опустилась когтистая лапа. Доски затрещали. Матиуш вдруг увидел огромный янтарный глаз, направленный на него. Чёрный продольный зрачок на мгновенье заглянул ему в самую душу. Лорд Хеспенский замер и перестал дышать.

Крылатое существо с силой ударило передними лапами в палубу, взмахнуло огромными кожистыми крыльями и косо взлетело в воздух. Прежде чем скрыться в сизой мгле низких облаков оно издало ещё один пронзительный крик.

Палуба качнулась на бок, затем наклонилась вперёд к носу. Матиуш поднялся на четвереньки, попытался встать на ноги. Это удалось с трудом. Корабль словно раненое существо продолжал дёргаться. Кругом был разгром. На палубе валялись куски поломанных мачт, оборванные канаты. Паруса лежали серыми грудами, где-то они дымились, а где-то были видны оранжевые языки пламени. Из под тяжёлого джута выбирались моряки. Но Матиуш видел и бездвижные тела: руки и ноги нелепо, неестественно раскинуты, словно у тряпичных кукол. Опять близко громыхнуло над головой и стеной пошел дождь.

– Не стой, Сонетр! Очнись! ― кто-то в спину закричал на него и Ардо оглянулся.

Несколько моряков под руководством боцмана пытались вернуть вёсельную лодку в горизонтальное положение. Оборванные ванты спешно оттягивали в сторону. Чёрные волны плясали совсем рядом с палубой. Корабль уже сильно осел и продолжал неумолимо погружаться в море.

Теперь Матиуш увидел, что в палубе и в бортах были проломлены доски, и вода с весёлым журчанием обрушивается в темноту трюма.

– Помогай!

По голове Матиуша, по плечам и спине барабанил ливень, палуба звенела от жалящих капель, как дека огромной мандолины. Но этот неистовый дождь заставил его наконец очнуться и начать двигаться. Он бросился на помощь морякам.

– Тащи! Рывком! ― Моряки навалились на лодку и сдвинули её к воде.

Ещё рывок… Матиуш вцепился в канат, идущий по краю её борта, и вместе со всеми дёрнул шлюпку. К ним, отчаянно ругаясь, бежал капитан.

– Ещё раз!

Лодка закачалась на злых волнах. В неё вскочил моряк и, выдернув из уключины весло, ткнул в низкий борт погружающегося барка. Корабль уходил в воду под наклоном и грозил сломать шлюпку.

– Занять места! ― крикнул капитан. Он прыгнул в шлюпку и оглянулся. За ним в ялик взобрался боцман. Ему пришлось для этого броситься в волны. Моряки вытянули его за руки. Глаза капитана остановились на Матиуше, который в странной позе, расставив руки в стороны, пытался удержать равновесие на ожившей палубе. Какая-то мысль мелькнула в глазах носорога.

– Давай сюда, Сонетр! ― крикнул капитан. ― Не мешкай!

– Там мои товарищи!

– Да, прыгай, пропадёшь! А… ― Он махнул рукой, матросы навалились на вёсла и шлюпка завертелась в отдалении.

– Дай ключ!

– Держи. Всё равно потоните… ― Ключ полетел в сторону палубы и зазвенел по доскам.

Матиуш рванулся к корме. Он бежал вверх, словно по живому косогору. Нос корабля начал погружаться.

Солярий был заперт. Симус с перекошенным лицом висел на прутьях своей клетки. Едва Ардо отпёр замок, Йиржи вырвался наружу и закружил по палубе. Нос корабля опять пошёл вверх, теперь начала опускаться корма.

Матиуш подбежал к клетке Оина. Гном вскочил с пола и схватился руками за прутья. Матиуш отчего-то никак не мог попасть ключом в скважину. Он пытался сделать это вновь и вновь, оглядывался по сторонам и снова скользил металлом по металлу.

– Это не тот ключ, ― сказал гном.

– Как не тот!?

– Не тот. Молот мне на ногу… Наши клетки боцман открывал разными ключами. У моего было две бороздки.

Гном посмотрел на Матиуша, вздохнул и пошёл к дальней стенке. Там он сел на привычное место спиной к прутьям. Лицо его было печально, но спокойно.

– Надо что-то придумать! ― крикнул Матиуш.

– Я отчего-то не погиб на том озере, но судьбу не обманешь!

– Мы сейчас утонем, господин! ― крикнул Йиржи, он появился возле солярия. ― Ему не помочь, иначе он давно уже выбрался бы оттуда. Гномы большие искусники с механизмами. Такой замок для него…

– Мы не можем бросить его! ― бешено закричал Матиуш. ― Не можем! Это лютая смерть. Ни одна живая душа не заслуживает такой кончины.

Посередине палубы ― там, где торчала такелажная мачта над большим грузовым люком, вдруг с шумом взлетел пенный фонтан. Это воздух взрывом вырвался из трюма. Палуба дёрнулась, корабль резко выровнялся, но погрузился в жадное море ещё больше. Вода уже плескала по палубе. Гном всё так же сидел на полу своей клети и угрюмо смотрел на подступающие со всех сторон пенные языки.

Матиуш схватил с палубы обломок реи и начал им отчаянно лупить по прутьям. Но решётка не поддавалась вовсе. Рядом вдруг появился Симус, в руках у него был стальной гарпун. Длинный, словно копьё. Йиржи вставил его между прутьями клетки и они с Матиушом сообща навалились на него. Прутья не поддались, но рама, в которою они были вставлены, внезапно треснула. Гном вскочил на ноги и, рискуя налететь на качнувшиеся веером железные стержни, бросился в пролом.

Через несколько секунд он был на свободе. Тем временем корабль уже наполовину скрылся под водой. На поверхности оставались лишь верхние палубы, обломанные мачты и фальшборта. Если они помедлят ещё, тонущее судно увлечёт их за собой. Волны, хлынувшие за своей добычей, утащат их в пучину.

Оин поднял руки, грудь его высоко вздымалась. Гном собирался с духом, чтобы бросится в море. Матиуш схватил его за руку.

– Ты все-таки собрался утопиться! Снимай кольчугу!

В глазах Оина появилось сожаление, но он принялся стаскивать с себя фамильный доспех. Ардо помог гному стащить его через голову.

Нужно было прыгать.

Когда Матиуш вынырнул на поверхность, он услышал, как кто-то упал в воду рядом с ним. Ардо искал глазами лодку, на которой спасался капитан и остатки команды. Шлюпки не было видно из-за плавающих в море обломков корабля, снастей и бочек. Рядом появился отфыркивающийся и отплёвывающийся Йиржи. Он судорожным движением схватился за изогнутую деревянную дугу, когда-то бывшую частью шпангоута. Его мокрое лицо было очень оживлённым, глаза блестели, словно он только что заприметил смазливое личико в таверне и теперь строил планы.

– Оин! ― Вдруг вспомнил Матиуш и испуганно завертел головой.

К счастью гном был неподалёку. Он зацепился широкой ладонью за край бочки, голова его едва виднелась над скачущими волнами. Бочка болталась на волнах, как китобойный поплавок. Крутилась из стороны в сторону и вместе с ней болтался и гном. Волна ударила жителя подземелий в лицо. Раз, другой. Залила ему глаза, наполнила рот солёной горечью, словно в насмешку залепила бороду водорослями. В глазах наугрима застыл ужас ― ужас перед бездонной стихией, развернувшейся под его короткими ногами. Рука гнома дрогнула…

Матиуш в три широких гребка оказался рядом с ним. Одной рукой он вцепился за проплывающую мачту, второй схватил за шиворот несчастного коротышку. Гном всхлипнул и отпустил бочку.

Неизвестно сколько прошло времени. Дождь немного поутих, но море не успокаивалось. Вначале Лорд Хеспенский, напрягая все силы, пытался взгромоздить тело Оина на мачту. Несмотря на малый рост, веса в сыне гор было изрядно. Пляшущие волны, словно забавляясь, сбрасывали его обратно. Матиуш ободрал об острые обломки все руки, прежде чем ему удалось закинуть гнома на мачту. Оин при этом лишь слабо двигал руками и ногами. Незнакомая стихия лишила его сил. Потом появился Йиржи, и дело пошло ловчее. Совместными усилиями они добрались по мачте до перекладины, где остались торчать остатки обломанных рей и была такая-то площадка. Одним краем она нависала над водой. Может быть, это было поломанное «воронье гнездо». Матиуш и Йиржи помогли гному взобраться в него. Тем временем стало совсем темно. Шторм немного улёгся, но небо не прояснилось. В темноте Йиржи нашёл руки своего хозяина, протянул ему конец верёвки и помог привязаться к скользкой мачте. Непроглядной ночью, в которой ветер вырывал своих пленников из короткого забытья, бросая в них сорванные с волн солёные гроздья, перед Матиушем вставало лицо принцессы с Овечьих Холмов. Оно было печальным.

Утро было пасмурное. Утомлённые вчерашним буйством, волны лениво шлёпали по правильным округлостям мачты. Едва небо посерело и стало возможно разобрать очертания предметов, Симус пробрался к дальнему концу их неказистого убежища и вернулся с обгорелым куском джута. Воткнув между рёбер притопленного «вороньего гнезда» расщеплённый кусок реи, установили что-то вроде мачты, а затем, пыхтя и отплёвываясь от горькой морской воды (для этого вновь пришлось лезть в воду), натянули уцелевший лоскут паруса. Ветер дул в сторону серой полосы на юго-востоке ― неблизкого берега Каллендии, и нужно было этим воспользоваться.

Оин сын Диса молча смотрел на них, лёжа в перевёрнутом на бок «вороньем гнезде». Руки его крепко держались за верёвочную петлю.

– Как ты, приятель? ― спросил его Матиуш снизу вверх, находясь по грудь в воде. Перебирая руками по мачте, он добрался до гнома и заглянул в его убежище. ― Ежей рожать! Зачем… зачем вы плаваете по морю? ― хрипло спросил наугрим. ― Если бы асы хотели, чтобы мы покоряли эту бездну, они создал бы нас рыбами.

– Хм…

– Чего вам неймётся, отчего не живётся на изумрудных лугах и в тенистых лесах? Для моря есть тритоны и дельфины… кальмары.

– Люди так устроены. Им нужно покорить все стихии. Им своего мало.

– И это гномов называют жадными… Чунь порватый!

Ветер был свежий. Берег казался таким далёким, но всего через два часа мачта с мягким шелестом выползла обломанным концом на песок. Солнце к тому времени уже набрало силу. Матиуш лежал на спине на мелководье, на мягкой песчаной ряби, прикрыв глаза от утреннего солнца, волны ласково, словно извиняясь за вчерашнее буйство, толкали его в бока. Всё произошедшее прошлым днём казалось далёким и неправдоподобным. Шторм, упавший на корабль дракон…, кораблекрушение…

Йиржи где-то вдалеке шлёпал вдоль берега. Что-то там он увидел…

«Значит, будем жить… и может быть он опять увидит сердитые губы Селиты.» – Сейчас идея с мечом на ложе не казалось Матиушу такой уж удачной находкой. Пожалуй, в этом было виновато пережитое кораблекрушение и такая возможная смерть.

Матиуш перевернулся на живот и посмотрел сквозь мокрые ресницы на их неказистое судно. Гном всё-таки выполз из своего убежища и сумрачно смотрел в воду, на белёсое дно и плавающих под его ступнями серебристых рыбок.

– Здесь неглубоко, ― сказал ему Ардо.

Оин нахмурился, но всё же соскользнул в солёную воду. Мелкие волны заплясали на уровне его широкой груди, брызги полетели на щёки и крупный нос, попали на сердито поджатые губы.

– Ну, в твоём случае не очень-то и мелко…

– Ненавижу… ― пробурчал гном и сумрачно побрёл к берегу.

– Приятель, двигай к Йиржи ― сказал ему вслед Матиуш. ― Он там что-то нашёл…

Симус и в самом деле нашёл разбитую лодку. Она была большая, продолговатая ― размером почти с шаланду, и не могла принадлежать «Быстрому кулаку». Наверное, во вчерашний шторм угодило местное рыбачье судно. Нашёл Йиржи на берегу и несколько тел.

Когда Матиуш, беспричинно улыбаясь, пришлепал к берегу, Йиржи уже успел собрать по берегу плавник и теперь высекал над ним искры куском найденного кремня и огромного ножа. Тесак его практичный оруженосец, наверняка, позаимствовал у мертвых моряков. Откуда-то взялся помятый котелок, мешочек разбухшего гороха…

Ардо откинулся на спину и смотрел, как над ними в белесом небе вычерчивает круги хищная птица. Жить было неплохо. Сейчас дальняя дорога в Эдинси-Орт не представлялась такой уж большой неприятностью.

По берегу потянул невероятно соблазнительный запах гороховой похлебки.

Гном ушёл от них в сторону и сушился там, в отдалении – возле вересковых зарослей. На кустах висели его рубаха, шаровары… Но и он скоро вернулся недосушившись, привлечённый ароматом еды.

У запасливого Симуса нашлась даже ложка, правда, на троих она была лишь одна.

― Что скажешь о вчерашнем чудовище, ― спросил Матиуш гнома. Йиржи, чья очередь была черпать похлёбку из котелка, остановил ложку возле рта и тоже посмотрел на Оина.

– Дракон, ― произнёс Оин, продолжая счищать чешую с вяленой, но размокшей в воде рыбки.

– Это-то я понял… Но я думал драконы остались только в легендах…

– Молот на ногу! Ну, теперь стоит привыкнуть к мысли, что они вернулись. Родина драконов ― Селена. Там они откладывают яйца, рождаются, а когда приходит пора, находят для себя излюбленное местечко на Земле. Коронное ― на тысячелетия. Когда мир был разделён, эти древние существа потеряли к нам дорогу… хм, может Селена тоже оказалась разделённой…, а в древние времена драконы обитали по всему побережью Северного моря. В Бисканских горах точно жил один, ― сказал гном и вопросительно посмотрел на зависшую ложку в руке Йиржи. ― И на Крабовой Клешне…

– Так что теперь, ― спросил Симус, отправляя в рот пищу и передавая прибор гному, ― они заполонят наши земли? От них же житья не будет людям. Этот вчерашний был просто огромен. Такая ужасная тварь!