Серебряная клятва

– Вы наняты, – Хельмо казалось, он взял себя в руки, но когда он заговорил, голос опять предательски задрожал, – не для того, чтобы сражаться против меня.

Янгред плавно убрал меч. Хельмо сам уже готов был броситься, но держался. В отрочестве он бывал вспыльчив, давно учился владеть собой. Вот только пока владеть было нечем: внутри стало пусто. Он обессилено зажмурился, а в следующий миг услышал:

– Я знаю. – Тон был уже иным. – Знаю и не хочу. Мне очень жаль.

Глаза пришлось открыть. Янгред смотрел странно, словно все понимая. Но вряд ли.

– Что именно?

– Что с вами поступили так неблагодарно.

– Пока… – он знал, что жалит, и делал это осознанно. Выдержки больше не было. – Я вижу неблагодарность только от вас. И начинаю сомневаться, что вы достойны наших земель.

Янгред ничего не сказал, но дернулся. Казалось, сейчас снова вынет меч или ударит кулаком, но рука Хайранга, закованная в перчатку, быстро легла на золоченый наплечник. Вроде бы мягко – а словно пригвоздила к месту.

– Остановись сейчас же. – Младший командующий вдруг заговорил на «ты», четко, без тени прежней растерянности или ярости. Точно успокаивал взбесившееся животное, пусть и своего вожака. – Ты сам сказал, что нам нужно. Очнуться. Всем. Подай пример.

Янгред застыл. Хельмо, избегая смотреть на него, вгляделся в Хайранга, успевшего послать ему мирную, виноватую улыбку. Удивительно. Хитрые черты, выразительные скулы, слегка заостренные зубы… как все это сочеталось с таким спокойствием? И почему пара его слов так резко усмирила Янгреда, прежде категоричного и высокомерного? А главное, почему он только что на пустом месте ринулся защищать этого человека? Что, если…

Хельмо отбросил дикую мысль, криво усмехнулся. Если и так? Какая разница, по кому Янгред вздыхает, по ледяной ли девице или по лису в доспехах? Стало резко противно – от них всех, от себя. И Хельмо сделал единственное, что могло еще предотвратить новые беды.

– С дарами вы вправе поступить как угодно. – На этот раз он тоже чеканил слова и сам слышал в голосе металл. – Но надеюсь, вы понимаете, что не имеете права что-либо приказывать моим солдатам, если они здесь появятся. Даже… – Это резануло особенно, и он едко уточнил: – Будучи, как я вижу, близким другом Его Взбеленившегося Огнейшества. Он защищает вас, но от меня не защитит, если вы забудетесь. Вы в чужих краях. Осторожно.

Хайранг облизнул губы, но глаз не опустил.

– Поверьте, мы верны вам. А недоразумение вскоре…

– Когда я вернусь, – оборвал Хельмо, – мы серьезно поговорим. Думаю, вам придется завтра извиниться перед вдовой наместника Карсо, иначе… – Последнее он обратил уже к Янгреду, точнее, к той маске, которая не сходила с его лица. Ответ был сухим и отчужденным:

– Ваш конь, кажется, под дальним навесом. Счастливого пути. – Янгред наклонился и неспешно выпрямился, еще с одним яблоком в ладони. – Кстати, угостите его на дорогу? Красивые фрукты, совершенно безобидные… правда?

Они стояли так довольно долго – и тяжело смотрели друг другу в глаза. Наконец Хельмо справился с собой: затолкал грубые ответы подальше, глубоко вздохнул и пошел прочь. Яблоко он не взял. Сам не понимал, почему, и это злило только больше.

– Верная мысль, – донеслось в спину.

Хельмо не стал оборачиваться и прибавил шагу. Больше всего он боялся услышать смех.

Вдова градоправителя не понравилась ему – за минувший день, невольно возвращаясь к встрече раз за разом, Янгред в этом уверился. Насколько поражала ее красота, настолько же настораживали речи и жесты, сладкие и стылые одновременно. Мелькнула даже подспудная мысль: а сам ли умер ее супруг, на которого Хельмо надеялся?

До последнего Янгред не собирался делиться подозрениями, планировал ждать: придут ополченцы из голубого города – он выдохнет, не придут – поможет Хельмо что-то решить. Как, что? Он не загадывал. Вообще постарался отодвинуть эти мысли подальше и тем более не допускать другую, совсем нехорошую: а ну как каждый город будет встречать так? «Мы тебе, воевода, рады, но людей не дадим – страшно»? Отрешиться почти удалось. Вот только все мысли разом вернулись и расцветились новыми омерзительными красками, когда появились эти тележки. В глубокой ночи. Ну конечно. И передали их потихоньку, человеку с самым доверчивым лицом, а не главнокомандующему.

Примечания