Смысл вселенной. О скрытой богословской преданности в современном космологическом нарративе

8

См. J. Lardriere, Language and Belief, p. 150, а также J. Primack, N. E. Abrams, The View from the Centre of the Universe. Discovering our Extraordinary Place in the Cosmos (London: Fourth Estate, 2006), pp. 280–290.

9

Современная космология подтверждает это своими геометрическими построениями: с одной стороны каждое положение во вселенной одинаково в контексте постулируемой однородности (космологический принцип), то есть не обладает никакой выделенностью в пространстве. Так что его «нигде» с точки зрения глобальной симметрии пространства в то же время является «везде».

10

См., например, L. M., Krauss, A Universe from Nothing (New York: Free Press, 2012), в особенности главы 7 и 8.

11

Эта идея достаточно прозрачна богословски: современное познание вселенной происходит в состоянии после грехопадения, то есть тогда, когда начальное единство между тварной вселенной и человеком, созданным по божественному образу и подобию, нарушено и искажено. Сам процесс познания вселенной является следствием восприятия мира сквозь «кожаные ризы» и имеет смысл лишь в контексте восстановления того «пути Адама» к единству с Богом, который был утерян. (См. более подробно в P. Nellas, Deification in Christ. Orthodox Perspectives on the Nature of the Human Person (Crestwood: St. Vladimir’s Seminary Press, 1997)).

12

К. Ясперс, Всемирная история философии. СПб: Наука, 2000, c. 77.

13

Там же.

14

Обратим внимание на то, что подобное утверждение человеком самого себя происходит как сопротивление ощущаемой бездомности в физической вселенной. Также как чуждые человеческой жизни 96% физического вещества представляют собой темную массу неизвестного, так и в психике человека, согласно классикам психоанализа, существуют области бессознательного, которые управляют душой, и смысл которого может быть понят лишь по косвенным признакам. Согласно З. Фрейду, психоанализ показал, что человек «не является хозяином в собственном доме» (Трудность на пути психоанализа// З. Фрейд, Основные психологические теории в психоанализе. Очерк истории психоанализа. СПб.: Алетея, 1998, с. 236–240). Преодоление космографической «посредственности», определяемое переосмыслением человеком себя как центром раскрытия вселенной, тесно связано с осознанием бесконечности внутреннего мира человека, отражающего в своей загадочности всю физическую вселенную.

15

Как было предложено в книге Primack and Abrams, The View from the Centre of the Universe, p. 291, поскольку человек обладает знаниями о прошлом вселенной только приближенно, вселенная как «предок» по отношению к современным людям, должна быть «чтима», и именно через это «почтение» к ней может быть раскрыт смысл «сопричастия» ей, способного преодолеть одиночество и безнадежность упоминаемой выше «космической бездомности».

16

Б. Паскаль, Мыли, 264. СПб: Азбука, 1999, с. 93 (B. Pascal, Pensées, 200(347). Tr. Louis Lafuma (Paris: Éditions du Seul, 1962).

17

См. книгу французского философа Андрэ Комт-Спонвийя (A. Comte-Sponville, L’esprit de l’athéisme. Introduction à une spiritualité sans Dieu (Paris: Albin Michel, 2006)).

18

В. Н. Лосский, Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. М.: Центр «СЭИ», 1991, с. 81.

19

Comte-Sponville, L’esprit de l’athéisme, pp. 66–77, 217.

20

Богословский исток этого наблюдения можно найти у Преп. Максима Исповедника, который объясняет, что Бог познает вещи в соответствии со своей волей «..Будучи спрошены некими из кичащихся образованностью внешних о том, как, по мнению христиан, Бог знает существующие…они [им] ответили, что Бог ни чувственно-воспринимаемые [вещи] не знает чувственно, ни умопостигаемые – умозрительно…Так вот: мы…утверждаем, что Он знает существующие [вещи] как собственные воли. Действительно, если волей Он сотворил все, и возразить [на это] будет нечего; а сказать, что Бог знает Свою волю всегда благочестиво и справедливо…» (Ambigua 7 [PG 91: 1085B]). Данный перевод заимствован из книги: Преп. Максим Исповедник: полемика с оригенизмом и моноэнергизмом. Сост. Г. И. Беневич, Д. С. Бирюков, А. М. Шуфрин. СПб: Изд-во СПбГУ, 2007, с. 27, 269. Здесь можно указать на другой, литературный пример интерпретации свободной воли человека как трагического неприятия условий своего обитания во вселенной. Вот что пишет преп. Иустин Попович, анализируя психологическое неприятие мира у героя «Записок из подполья» Достоевского: «Ввергнутый в “дьявольский хаос”, в пасть чудовища, называемого время и пространство, несчастный человек протестует своим атомным умом, по бунтарски отказывается принимать таким образом устроенный мир, бросает проклятие на всё и упорно остается при нем, ибо оно – “его привилегия, главнейшим образом отличающая его от других животных”» (Преп. Иустин (Попович), Философия и религия Ф. М. Достоевского. Минск: «Издатель Д. В. Харченко», 2007, с. 58 (Отрывок из «Записок из подполья» цитировался по изданию: Ф. М. Достоевский, Собрание сочинений в 10 тт., т. 4. М.: Художественная литература, 1957, с. 158)).

21

Ср. с определением богословия, данным архимандритом Софронием (Сахаровым): «Подлинное богословие не есть домыслы человеческого ума-рассудка или результат критического исследования, а поведание о том бытии, в которое действием Святого Духа человек был введен» (Преподобный Силуан Афонский. М.: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2002, с. 171).

22

А. Миронов, Без огня. СПб.: Новое издательство, 2009, с. 26.

23

Как здесь не вспомнить слова св. Василия Великого: «Если внемлешь себе, ты не будешь иметь нужды искать следов Зиждителя в устройстве вселенной, но в самом себе как бы в малом каком-то мире, усмотришь великую премудрость своего Создателя» (Беседа на слова «внемли себе», Творения, ч. IV, Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1901, с. 41); а также преп. Исаака Сирина: «Умирись сам с собою, и умиряются с тобою небо и земля. Потщись войти во внутреннюю свою клеть, и узришь клеть небесную, потому что та и другая – одно и то же, и входя в одну, видишь обе» (Слово второе. Слова подвижнические преподобного Исаака Сирина, М.: Правило веры, 2002, с. 16).

24

См. Marion, Certitudes négatives (Paris: Grasset, 2010), рр. 87–137.

25

Г. Гутнер показывает, что идеал единства человечества просто не существует. О нем можно мыслить только в модусе надежды (в смысле известного Кантовского вопроса «На что я могу надеяться?»), имеющим религиозную природу (См. Г. Гутнер, Единство человечества в эсхатологической перспективе//Богословие творения. под. ред. А. Бодрова и М. Толстолуженко. М.: Изд-во ББИ, 2013, с. 230–236; также Г. Б. Гутнер, Идея человечности. Эпистемологический и этический аспекты// Методология науки и антропология. М.: ИФРАН, 2012, с. 170–192).

26

См. примеры этого в R. Dawkins, The God Delusion (London: Black Swan, 2007), или V. J. Stenger, God the Failed Hypothesis: How Science Shows that God Does not Exist (NY: Prometheus Books, 2008).

27

См., например, Comte-Sponville, L’esprit de l’athéisme.

28

Это положение отстаивается крупнейшим православным философом Кристосом Яннарасом (C. Yannaras) в его статье “The Church in Post-Communist Europe”, in The Meaning of Reality. Essays on Existence and Communion, Eros and History (Los Angeles: Sebastian Press & Indiktos, 2011), рр. 123–143.

29

Футуристические прогнозы, основанные на угрозах, проистекающих из приложений современной науки в технике обсуждены в книге канадского философа Дж. Лесли: J. Leslie, The End of the World: The Science and Ethics of Human Extinction (New York: Routledge, 1996). Ему вторит королевский астроном сэр Мартин Рис: M. Rees, Our Final Century, A Scientist’s Warning: How Terror, Error, and Environmental Disaster Threaten Humankind’s Future in This Century – On Earth and Beyond (London: W. Heinemann, 2003).

30

Известный из дискуссий 50х годов прошлого века пример – атомная бомба. Создав атомную бомбу, человечество впервые в истории поставило себя в положение, когда условия его существования более не контролируются только природными процессами, но зависят от доброй воли людей, использующих или не использующих ядерное оружие, то есть, вторгающихся или нет в глобальные природные процессы. В наше время дискуссии вокруг возможности глобального ядерного конфликта не потеряли своей актуальности, но и существенно дополнились более устрашающими возможностями ошибок в экспериментах с элементарными частицами при больших энергиях, претендующими на моделирование состояния ранней вселенной: не может ли такое моделирование привести к глобальному фазовому переходу во всей вселенной, фактически разрушив ее? Именно этот вопрос ставился перед началом эксплуатации адронного коллайдера в европейском центре ядерных исследований (CERN). Современный экологический кризис дает свидетельство такого же порядка. Таящие полярная шапка и ледник Гренландии, вымирание определенных видов животных и предстоящая миграция коренных народов Арктики показывают, что научно-технический прогресс, вышедший из под контроля морального разума, приводит к проблемам социально-политического плана. Наука более не только не нейтральна по отношению к экономике и политике, а наоборот является их результатом и оракулом. Процесс познания мира как его эксплуатация и, тем самым, его «преобразование» (но не «преображение»), оказывается вовлеченным в сферу интересов государств и классов, а его этическая нагруженность определяется принадлежностью к тому или иному социально-экономическому заказу.

31

Конечно, социальные оптимисты укажут на то, что в этом нет ничего страшного, ибо через науку человек осуществляет свое космическое воплощение. Проблема, однако, в том, что подобное воплощение как космический процесс не манифестирует в самом себе целей и ценностей.

32

Недаром подобное положение дел порождает вопрос, не является ли вселенная социальным конструктом в очень нетривиальном смысле. Речь идет о некой «мыслительном соглашении» (“thought convention”), достигаемым научным сообществом в процессе дебатов и ограниченном приоритетами исследования, вытекающими из социально-культурных факторов финансирования научных проектов. М. Харвит (M. Harwit) приводит интересные аргументы в пользу того, что развитие наблюдательной космологии во многом было предопределено технологическим прорывом после Второй мировой войны, в частности развитием радиоастрономии. Именно в силу этого современная космология знает очень много о четырех процентах детектируемого с помощью электромагнитных волн вещества во вселенной, в то время как остальные 96% остаются не интерпретированными именно в силу дефицита в данную эпоху соответствующих методов наблюдения. Принципиальные ограничения на возможность апробирования результатов космологических теорий проистекают из дороговизны или недоступности технических методов. В том смысле многие теории обречены оставаться не более социальными конструктами. (См. подробности в M. Harwit, In Search of the True Universe. The Tools, Shaping, Cost of Cosmological Thought (New York: Cambridge University Press, 2013), pp. 16–24, 152–153, 318–322).

33

См., например: М. Хайдеггер, Время картины мира // Время и бытие. Статьи и выступления. М.: Изд-во «Республика», 1993, с. 47. См. также Дж. Пэттисон, Размышления о Боге в век технологии. М.: Изд-во ББИ, 2011, с. 100–146.

34

Только любовь может дать доступ к «великому разуму», ибо любовь, данная в откровении Слова Божьего, то есть Логоса, проявляет себя как логос, то есть как разумность (рациональность, разум). Эта та разумность, которая осуществляет доступ к явлениям более близким и внутренним, тем, которые испытываются плотью. Откровение Христа показало, что любовь лежит в основании подлинного разума, который видит и говорит то, что обыденный рассудок упускает из виду.

35

См., например, о различных комбинациях отношений между наукой и религией работы: W. B. Drees, “A 3x3 Classification of Science-and-Religion.” Studies in Science and Theology 4 (1996), pp. 18–32; I. G. Barbour, Religion in an Age of Science (San Francisco: Harper & Row, 1990); I. G. Barbour “Ways of Relating Science and Theology”, in Physics, Philosophy and Theology: A Common Quest for Understanding, R. J. Russell et al. (eds.) (Vatican City State: Vatican Observatory, 1988), pp. 21–48.

36

St. Augustine, Contra Faustum, Book 32, 18, NPNF, Ser. 1, vol. 4, p. 581.

37

Бл. Августин Гиппонский, Исповедь, Кн. 10, XXIII, 34. М.: RENAISSANCE, 1991, с. 259.

38

Ср. Бл. Августин Гиппонский, О Троице, Кн. 12, XI, 16. М.: Образ, 2005, с. 86.

39

Б. Паскаль, О геометрическом уме и об искусстве убеждать // Г. Я. Стрельцова, Паскаль и европейская культура. М.: Республика, 1994, с. 449. (Пер. с французского B. Pascal, “De l’art de persuader”, en L’espirit géometrique et De l’art de persuader (Paris: Bordas Éditions, 2002) (перевод изменен, АН)).

40

B. Pascal, Pensées (tr. Louis Lafuma), 377(280), p. 161. Другой исторический пример – работа прот. Павла Светлова «Вера и разум», написанная в 1916 году, в которой развивается мысль о том, что истинное познание предполагает любовь. Познание, как познание истины, возможно, если в человеке есть вера, но вера эта не есть простое психологическое данное, а есть определенная нравственная настроенность личности, которой можно достичь лишь через покаяние, что означает в данном случае принятие Христа. Но тогда и познание, как познание истины, не есть очевидность нашей жизни, а есть подвиг веры, в котором стирается четкая граница между верой и знанием: «само познание слагается как бы из двух моментов: первый момент, когда истина непосредственно постигается сердцем, второй когда в нее прозревает и ум: короче знание есть синтез веры и рассудка.» (Проф. прот. П. Светлов, Вера и Разум (Библейско-апологетический очерк) // Вера и Разум. Киев: Пролог, 2004, с. 33). Но как «Любовь» есть определение христианского Бога, так «любовь» входит и в определение самой сути верующего человеческого существа. Тем самым, когда познание связывается с любовью, речь идет не о познании, как чистом мышлении или как анонимной субъективности, а об акте познания как отношении личного бытия человека к той реальности, которую он любит всем сердцем (ср. с аналогичными рассуждениями В. В. Зеньковского в его «Основы Христианской философии». М.: Канон, 1996, с. 139–140.) Именно поэтому истинность познания глубоко связана с жизнью человека как личности: «Св. Писание…видит в знании полное выражение познающей индивидуальности, проявление совокупной деятельности всех сил человека; в нем выражается не одна какая-нибудь сторона духовной жизни, но вся жизнь.» (П. Светлов, Указ. соч., с. 38).

41

Мы используем термин «экклезиальный» как эквивалент термина «церковный», где церковность понимается не только в институциональном значении, а как состояние верующего человека, не сводящееся к природному. Мы преднамеренно не используем термин «экклезиологический», чтобы уйти от неопределенных коннотаций с той частью богословия, которая разрабатывает учение о Церкви.

42

То, что мы говорим о действии Святого Духа над историей, а не в истории, имеет важное богословское значение. Точка зрения о том, что дух действует над историей в литургических событиях отстаивается митрополитом Иоанном Зизиуласом (John Zizioulas) и по сути противостоит взглядам о. Г. Флоровского о том, что Дух постоянно присутствует в истории. Зизиулас возражает против любых попыток ввести Дух в каналы истории. Флоровский отстаивает постоянное воспроизведение события Пятидесятницы в истории, утверждая, что «Святой Дух не сходит на землю снова и снова, но пребывает в «видимой», исторической Церкви. И именно в Церкви Он дышит и посылает свои лучи. В этом полнота и соборность Пятидесятницы» (Г. Флоровский, Соборность Церкви // Г. Флоровский. Христианство и цивилизация. Избранные труды по богословию и философии. СПб.: Изд-во РХГА, 2005, с. 532). Для Зизиуласа «эсхатологическое проникновение не является историческим развитием, могущим быть понятым логически и в опыте; оно является вертикальным нисхождением Святого Духа, эпиклезисом, фундаментальным в Православной литургии, преображающим «этот век» и превращающим его во Христе в «новое творение» » (J. Zizioulas, “La vision eucharistique du monde et l’homme contemporain”, Contacts, 19 (1967), p. 91. (См. далее о различии в позиции Флоровскогно и Зизиуласа в книге P. McPartlan, The Eucharist Makes the Church: Henri de Lubac and John Zizioulas in Dialogue (Edinburgh: T & T Clark, 1993), p. 59)). Если следовать Зизиуласу, оказывается, что переживание Пятидесятницы, как взывания Святого духа, возможно только в литургическом действии в Церкви. В этом смысле Дух действует над историей, и Он не в истории. Такой взгляд на присутствие Духа во вселенной имеет серьезные последствия для понимания истории как таковой: история не представляет собой аллегорическую линию событий, развертывающихся из прошлого в будущее, но сама является единым «событием» человечества, полнота и завершение которого диктуется будущим веком. В определенном смысле переживание Пятидесятницы в литургических событиях осуществляет суммирование целостности всей истории так, как она открыта человеку действием Святого Духа. Если Дух не присутствует в истории постоянно, а действует над ней, откликаясь на призыв Его в литургических событиях, можно осознать исключительную роль Церкви в утверждении Духа и фундаментальную недостаточность науки самой по себе в достижении истины как истины в Духе. Тогда по логике вещей научные институты должны быть дополнены экклезиальными так, чтобы научный и философский опыт получил свое завершение в евхаристическом контексте, как опыте переживания ипостасного сошествия Духа и его действия над историей. Если Дух действует над историей через литургические события, то становится очевидным, что присущая науке телеология (если таковая имеется вообще) не обязательно следует «телеологии» Духа. Соответственно смысл науки в перспективе общего прогресса человеческого духа не может быть раскрыт только на основе собственно научного и философского опыта, то есть без определенной богословской установки в этом раскрытии.

43

Бл. Августин понимал мудрость как связующее звено между тварным миром и Богом, различая нетварную и тварную мудрость так как она проявляется в человеческом духе (О Троице, XII, 14.22). Августин настаивает, что несмотря на тот факт, что как слова мудрости, так и познание даны одним и тем же Духом (1 Кор. 12:8) , они все же различны (О Троице, XII, 15.25). И тварная мудрость обусловлена и имеет основание в чем-то за пределами тварного мира. Он проводит аналогию со светом, благодаря которому возможно усмотрение и понимание. Но понимание, будучи модусом тварной мудрости, обусловлено нетварным светом, благодаря которому естественный свет человеческого разума, сотворенного в божественном образе, виден. Из того, что человеческий разум способен артикулировать вещи во вселенной благодаря присущей ему координации с внешним миром (как составляюшей божественного образа), отнюдь не следует что это разум мудр в силу неких естественных способностей, дарованных ему в момент создания (Исповедь 12:15). Разум может овладеть мудростью только в случае экстатического трансцендирования в актах веры, когда естественный свет этого разума становится сопричастным высшему Свету, так что верховная мудрость самого факта существования будет открыта и все другие формы тварной мудрости освящены.

44

Интуиция полноты человечества, включающей все поколения уже живших людей и все будущие поколения, составляет идею осуществления плеромы (pleroma) человечества как полноты «тела» человечества во Христе. Согласно св. Григорию Нисскому, когда в Священном Писании говорится, что «Бог создал человека по образу Своему», это означает, что «вся полнота человечества…как будто в едином теле предведательной силой объемлется Богом всего…Потому целое [человечество] наименовано одним человеком…Так что вся природа, распространяющаяся от первых до последних [людей], есть единый образ Сущего.” (Св. Григорий Нисский, Об устроении человека, Глава 16, СПб: АХIОМА, 1995, с. 55–56.)

45

Интерпретация того, что человеческое существование является формой экклезиального существования была осуществлена преп. Максимом Исповедником, который интерпретировал всю вселенную как Церковь (Мистагогия 2). Если принять во внимание другую аналогию между вселенной и человеком (Мистагогия 7), можно вывести аналогию между человеком и Церковью, так что Божественный образ в человеке по существу является образом вселенской Церкви: преп. Максим развивает этот тезис в Мистагогии 5.

46

Преп. Максим Исповедник выразил метафорически это превращение в гл. 7 его Мистагогии. До него Св. Григорий Нисский писал о завершении полноты (pleroma) человечества, которая будет сопровождаться остановкой того времени, которое мы испытываем как временной поток физических событий, и остановкой биологического воспроизводства людей как мы понимаем его сейчас (Об устроении человека 22). Это подразумевает, что человеческая природа испытает изменение в своей воплощенной конституции, которая определяет интенциональное сознание человека.

47

Обретение подобной ответственности можно сравнить с этапом восхождения к Божественному (балансирующему схождение Слова-Логоса к человеку), при котором все творение должно быть преображено.

48

Ср. Zizioulas, Being as Communion (Crestwood: St. Vladimir’s Seminary Press, 1997), p. 120; А. Нестерук, Логос и космос. М.: Изд-во ББИ, 2006, с. XXXVII; A. Nesteruk, The Universe as Communion (London: T&T Clark, 2008), p. 217.

49

См., например, G. Marcel, Étre et avoir (Paris: Editions Universitaire, 1991).

50

Patriarch Ignatius IV of Antioch, “Three Sermons”, Sourozh: A Journal of Orthodox Life and Thought 38 (1989), p. 2. См. также О. Клеман, Смысл Земли. М.: Изд-во ББИ, 2005, с. 8.

51

Говоря вскользь об отклонении от «логики» Богообшения, мы опускаем долгий период истории Христианства, в котором единство и монолитность христианского богословия подверглись фрагментации и дезинтеграции. Так что ссылаясь на Новое время, мы говорим лишь о том, что формы диалога богословия и науки приобрели вне-экклезиальные характеристики, то есть как раз те формы, которым было присуще отсутствие «богословской преданности».

52

См., например, Св. Афанасий Великий, Слово о воплощенном Бога-Слова, 12, Творения в 4х томах. М.: Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, 1994, т. 1, с. 206.

53

См., например, Климент Александрийский, Строматы 1.6, 1.13, 1.20. СПб.: Изд-во Олега Абышко, 2003, т. 1.

54

Важность рациональности веры, как веры отрефлектированной и проясненной разумом, подчеркивалась Фомой Аквинским (Сумма Теологии, Ia, 2,1) в его полемике с Иоанном Дамаскиным (О православной вере, I, 3), согласно которому вера в Бога является врожденным качеством. (См. обсуждение этой дискуссии в F. Coplestone, A History of Philosophy, Vol. II, Medieval Philosophy: Augustine to Scotus (London: Burns Oates & Washbourne Ltd., 1950), pp. 336–337).

55

Здесь необходимо упомянуть о том, что и на греческом Востоке, в Византии, подобная полемика присутствовала, например в споре между гуманистами и исихастами. См. детали в E. Nicolaidis, Science and Eastern Orthodoxy. From the Greek Fathres to the Age of Globalisation (Baltimore: The John Hopkins University Press, 2011), pp. 93–105.