Скуратов-Бельский грустно улыбнулся хитроумию и таланту дочери. Его радость, его горе…
Привычно загоняя застаревшую боль, стегая ее спасительной яростью, холодной и расчетливой, Никита Силыч глубоко вздохнул и, чувствуя, как успокаивается всполошенный этой вспышкой злости Эфир, невольно усмехнулся. Точно так же непокорные потоки этой вездесущей силы шарахаются от старого гранда, когда он вспоминает о том, как пришлось оставить титул. О, кто бы знал, как бесила его одна только мысль, что Бельские наследуют его имя. Если бы не нелепая смерть младшего брата на давно отгремевшей войне, то и после ухода Никиты Силыча род Скуратовых-Бельских продолжился бы младшей ветвью. Но увы. Брат сгинул где-то в огненных полях за Одером, не оставив наследников… А теперь благодаря дочери у их рода появился шанс. И он им обязательно воспользуется. Но воистину этим миром правят мертвецы!
Никита Силыч скользнул взглядом по фигуре внука, по его лицу… и как будто себя в молодости увидел. Хм… а мальчишка не так прост. Кажется, даже эфирный ураган, вызванный воспоминаниями деда, его не затронул. Старик присмотрелся к Кириллу… и удивленно хмыкнул. Потоки Эфира вокруг тела юноши только что строем не ходят, если можно так выразиться. Экий… дрессировщик-укротитель, однако. Понятно, почему он никак не отреагировал на возмущение Эфира. Его-то оно никак не коснулось… глаз урагана… ха. Гранд, одно слово. Прав был цесаревич… Что ж, может быть, оно и к лучшему? Паренек явно не сможет прожить жизнь спокойно, как и положено заштатному мещанину. Ни одному гранду такого еще не удавалось, несмотря на то что своего статуса они достигали, будучи уже далеко не юношами. Есть, есть что-то такое в их даре, не дающее лениво разлечься на печи… А тут – гиперактивный пятнадцатилетний паренек на самом гребне гормональной волны, и он уже гранд… Как бы беде не случиться… А за разрушенную столицу государь по головке не погладит точно…
Отвлекшись от каких-то своих дум, и явно нелегких, судя по тому, как бурлил Эфир, дед наконец вернулся на грешную землю и потянулся к кранику бочонка. Ну да, опомнился, называется. Он тут будет в эмпиреях витать, а я сиди, скучай в ожидании? Вот уж на фиг.
– Кхм, мы что, уже все выпили? – мимоходом удивился Никита Силыч и заорал так, что у меня уши заложило: – Ефимий, щучий сын! Тащи второй бочонок!
Очередной дубовый толстячок оказался на столе быстро и незаметно, а Ефимий так же быстро исчез из комнаты. Старик проводил его взглядом и, убедившись, что тот достаточно плотно закрыл за собой дверь, наполнив обе чарки до краев, усмехнулся мне в лицо.
– Ну что, Кирилл Николаевич, будем делать из тебя настоящего гранда?
– Э-э? – А что тут можно было ответить!
Серебро в наших руках глухо звякнуло, и… хотелось бы сказать, что предложение Скуратова-Бельского было мною тут же с благодарностью принято, но нет. Мы еще добрых три часа обсуждали условия моего обучения, и только договорившись о частностях, которые дед так и норовил назвать мелкими и несущественными, хлопнули по рукам. Ну, это для него были мелочи, а вот я придерживался другого мнения. Особенно касательно сроков и графика учебы. Да и учебой в полном смысле слова это было не назвать. Скорее уж курсы повышения квалификации.
Как бы то ни было, но по результатам нашей договоренности мне пришлось поставить крест на планах по скорому возвращению домой. Правда, в ходе беседы я выторговал себе пару выходных на празднование Нового года и православного Рождества, но вот о затее получить сертификат о полном среднем образовании сразу после окончания рождественских каникул, кажется, придется забыть. Я просто физически не успею подготовиться к экзаменам.
– Чего скис, Кирила? – усмехнулся дед.
– Да вот хотел директору гимназии пилюлю подложить, а теперь, боюсь, у меня на эту затею не хватит времени, – задумчиво протянул я.
– Ну-ка, ну-ка… – заинтересовался Скуратов. – Рассказывай, что ты там задумал.
– Да ерунда. Он ведь давил на плохую успеваемость, прогулы… В общем, в документах об отчислении выставил меня этаким не желающим учиться дебилом. – Я развел руками. – Понятное дело, что, если вздумаю подать документы в другую школу, характеристику и полный приказ из гимназии там затребуют вместе с промежуточными итогами моего обучения, которых просто нет, поскольку триместровых контрольных я не писал и тестов не сдавал. И сильно сомневаюсь, что написанное там понравится тем, кто будет читать это творчество моего бывшего директора, так стремившегося угодить моему бывшему опекуну. Вот при получении этих документов я и задумал ответить на эту гадость, так сказать, асимметрично.
– То есть?
– Сдать экзамены экстерном в городском образовательном совете, после рождественских каникул, – со вздохом ответил я. – А теперь придется перенести эту затею на февраль, если не на март.
– Думаешь, твоему бывшему директору будет хоть какое-то дело до этого? Мальчишеская выходка, и только. А если ты умудришься провалить экзамены и сам сядешь в лужу, так это и вовсе будет ему только в радость, – фыркнул дед.
– Может быть. Но в своих силах я уверен, а директор может делать вид, что ему нет никакого дела до отчисленного им ученика… но только до тех пор, пока об этом курьезе не станет известно в свете. Думаю, попечители оценят такую демонстрацию профессиональных качеств господина директора по достоинству. – Я позволил себе легкую ухмылку. – А уж если слухи о педагогической «удаче» директора гимназии пройдут литературную обработку Елены Павловны…
– Елены Павловны? Ты имеешь в виду Великую Мегеру? – Дед расплылся в широчайшей улыбке и захохотал. – Кирилл, беру свои слова назад! В таком виде твоя идея просто обречена на успех. Если, конечно, ты сможешь получить сертификат… Впрочем, тут я могу тебе помочь, в рамках нашей договоренности. Что скажешь?
– Возражать не буду точно, – согласился я. – Когда приступим?
– Да вот завтра с утра и начнем. – Дед бросил взгляд на часы, стоящие на столе, и хмыкнул. – Точнее, уже сегодня. Время – третий час ночи, так что давай-ка, внучок, по кельям и баиньки. Подъем в монастыре в шесть, а ты хоть и не послушник, но уж трудником тебя назвать точно можно, так что устав распространяется и на тебя.
– Устав… а как же это? – Я обвел рукой окружающую нас обстановку и завершил жест хлопком по ополовиненному бочонку.
– У Аркажского монастыря в некотором роде особое положение, как и у его монахов, – чуть помедлив, ответил Скуратов-Бельский. А заметив мою недоверчивую ухмылку, вздохнул. – Трудно объяснить это непосвященному… да и разговор займет много времени. А потому давай перенесем его до удобного момента. Или… можешь расспросить о нашем монастыре своего будущего тестя. Он по долгу службы кое-что о нас знает. Немного, но… и тебе пока большего знать не надо.
– Понятно… Ладно, мне не к спеху, – кивнул я, поднимаясь с кресла. Значит, по долгу службы, да? Интересно… очень. Впрочем, пока это действительно ни к чему. Но зарубочку в памяти насчет Бестужева-старшего я сделаю.
– Вот и договорились. – Старик поднялся следом. – Я позову Ефимия, он тебя проводит. Ты бреешься?
– Хм, пока нет. – Для верности, я даже рукой по щеке провел. – А к чему вопрос?
– Чтобы отдать правильные указания Ефимию, – усмехнулся Скуратов. – А то с него станется с утра потащить тебя к брадобрею, как всех наших послушников и трудников. Оно тебе надо?
М-да уж, терять полчаса сна только потому, что ретивый «погонщик послушников» решит приобщить меня к тайне бритья, как это необходимо по уставу монастыря, мне как-то не очень хочется.
Попрощавшись с дедом, я последовал за все тем же Ефимием и, миновав пару лестниц и несколько гулких коридоров, оказался перед одной из низких, глубоко утопленных в стену дверей. Честное слово, не знай я, что нахожусь в монастыре, решил бы, что это тюрьма. Впрочем, обстановка в келье совсем не напоминала камеры. Небольшое квадратное помещение с белеными стенами, простая, но добротная мебель… Шкаф для одежды, для книг, бюро с удобным креслом, мягкая кровать… И дверь, ведущая в ванную, где, как в хорошем отеле, есть все необходимое для приведения себя в порядок. Да, похоже, Аркажский монастырь действительно особое место.
Поблагодарив сопровождавшего меня монаха и получив от него ключ от кельи, я наконец остался один и, последовав совету одной книжно-киношной героини, решил перенести размышления о встрече с дедом на завтра. А сейчас – в душ и спать!
Глава 2
Отелло рассвирепело
Когда Никита Силыч заявил, что я должен подчиняться уставу монастыря, я и не думал, что дело зайдет так далеко. Но уже утром следующего дня бывший вчера таким покладистым и незаметным брат Ефимий почти мгновенно доказал, что его начальник вовсе не имел цели меня напугать, а лишь констатировал факт. Так что сразу после скудного завтрака, куда Ефимий меня буквально отконвоировал, чтобы я опять не сбежал, как с церковной службы часом раньше, меня определили на работы… в информационном зале. Ага, у меня глаза на лоб полезли, когда я увидел, что именно здешние монахи понимают под словом «библиотека». Где ряды пыльных книжных полок, где фирменная библиотечная тишина? Экраны, экраны, экраны… И куча народу в одинаковых темно-серых балахонах, носящихся меж вычислителей и сетевых стоек, спорящих, потрясающих друг у друга перед носом какими-то распечатками… На новичка – ноль внимания. А зачем, если персонально за мной наблюдает как минимум два десятка стационарных фиксаторов? Так началась моя учеба в Аркажском монастыре.
Признаюсь, даже за оставшиеся несколько дней до Нового года я успел узнать много нового, и не только по школьной программе, но и в области Эфира. Да и сам смог кое-чем удивить занимавшегося со мною деда. Например, его поразило, с какой скоростью я освоил ускоренное восприятие. А я все мучился, пытаясь скрыть сопутствующие ему укрепление и усиление тела. Разгон это, обычный мой разгон! Ну почти.
Ну да, кто бы мог подумать, что им можно пользоваться для подготовки к экзаменам? И ведь ничего сложного. Да, Там я бы не мог продержаться в подобном режиме даже в лучшие свои годы больше нескольких минут без того, чтобы не рухнуть в обморок от истощения, но здесь-то у меня такой проблемы нет. Вон когда бежал закапываться в могилку, что устроила для меня Ирина Михайловна, я же под разгоном почти пятьдесят километров одолел. И ничего. Устал, конечно, как собака, но не до обморока же. Возникни в том нужда, я бы еще столько же отмахал. Черт, да я, закапываясь после той пробежки, вымотался больше, чем за время, потраченное на бег от усадьбы Громовых до карьера. Инерция мышления, должно быть.
Для меня разгон всегда был боевым приемом, а Скуратов наглядно показал, для чего ускорение восприятия используется эфирниками. Вычисления, усвоение и анализ информации и прочие вещицы в том же духе. Кстати, именно под таким вот ускорением дед и размышлял над моим рассказом во время нашей первой встречи. И как он сам потом признался, ему тогда пришлось несколько раз почти полностью отключаться от внешнего мира, поскольку на просчет такого большого количества вариантов и вероятностей обычным способом ушло бы не меньше недели. Страшно подумать, во сколько раз ему пришлось «разгонять» свои мозги… И как они после такого издевательства вообще у него из ушей не вытекли.
А еще, демонстрируя эту технику, дед не преминул несколько раз повторить, что, находясь в таком состоянии, двигаться нужно очень медленно и плавно, потому что уже двойное ускорение восприятия может привести к травмам. О возможном усилении и укреплении тела здешние гранды, как я и подозревал, даже не догадываются. Тоже инерция мышления, наверное. Ну и черт с ним. Им же хуже. А раскрывать свои умения, выворачивая карманы и выскребая их до донышка на потеху любопытным, я не собираюсь. Тем более что я до сих пор так и не смог разобраться с одной очень важной вещью. А именно – зачем вообще Скуратов-Бельский нарисовался в моей жизни… Или, точнее, зачем я ему понадобился.
Можно было бы, конечно, попытаться задать ему этот вопрос в лоб, но где гарантия, что я получу честный ответ? Или вообще хоть какой-то ответ, кроме делано-разочарованного вида и сожаления, что «молодежь совершенно позабыла о том, что такое родня». С него станется…
Празднование Нового года и Рождества, на которые Скуратов-Бельский с кряхтеньем отпустил меня в столицу, прошло штатно и без сюрпризов. И кстати, кряхтел дед вовсе не потому, что не хотел расставаться с неожиданно обретенным внуком, а потому что для поездки домой я стряс с него монастырский экраноплан. И все-таки дожал. Впрочем, долго изображать сердитого деда он не стал. Даже подарком одарил. Миниатюрным таким пистолем вычурного вида, больше похожим на наградную игрушку – из тех, что главнокомандующие дарят своим генералам с тем же намеком, с которым Гитлер сделал Паулюса фельдмаршалом.
Хмыкнув при виде подарка и поблагодарив за него, я попрощался со Скуратовым-Бельским и, выслушав заигравшегося в заботливого родственника старика, наставлявшего зачем-то почаще вспоминать о членстве в клубе «Девяточка» и всех привилегиях, которые дает мой абонемент – «его номер, я надеюсь, ты не забыл, внучок, хе-хе?», – я постарался побыстрее покинуть окрестности монастыря. Подальше от учебы, поближе к праздникам! В конце концов, я соскучился по своей невесте!
Экраноплан доставил меня в столицу за считаные часы. Не самолет, конечно, но уж точно побыстрее, чем на поезде или дирижабле. Да-да, воздухоплаватели и аппараты легче воздуха здесь вовсе не развлечение, а обычный вид воздушного транспорта. Впрочем, самолеты тоже имеются, но используются они по большей части военными. А на долю гражданской авиации остаются лишь вертолеты, летающие туда, куда невозможно протянуть железную дорогу, да немногочисленные «джеты», используемые сильными мира сего. И кстати, не каждый род может позволить себе содержание личного борта, да и вообще реактивной авиации. Привилегия, даруемая монархами, не хухры-мухры. А про боевые самолеты можно вообще не заикаться, даже винтовые. Княжьего мятежа в России всему миру хватило. Посмотрели, ужаснулись, запретили. С тех пор боевая авиация принадлежит исключительно государствам. Это при том, что в некоторых странах у именитых даже собственные военные корабли имеются.
Как бы то ни было, чтобы добраться до Москвы, мне хватило и экраноплана, так что оба праздника – и Новый год, и Рождество – я встречал в обнимку с Олей. И единственным событием, немного омрачившим радость праздника, было заявление Бестужева-старшего о его отставке с должности. Впрочем, сам Валентин Эдуардович по этому поводу особо не унывал. Он вообще, кажется, воспринял свое новое положение отставника с заметным облегчением.
А вот Ольга явно намеревалась записаться в трудоголики, так что мне с большим трудом удалось вытащить ее из бестужевского гаража. Впрочем, от этой ее одержимости техникой был определенный толк. К концу моего пребывания в монастыре нареченная с Роговым смогли отладить два из пяти «Визелей» и, убедившись, что все работает штатно, взялись за третий, одновременно начав поглядывать и облизываться на «монстрика». Но тут их ждал грандиозный облом. Потому как единственной частью спасплатформы, которую я готов был отдать в их очумелые ручки, был «филей» моей вырвиглазной машинки, так как именно там размещались пожарные скафы, место которых по плану должны были занять два наших с Олей ЛТК, вместе со своими сервисными системами. Остальным по идее должны были заняться профессионалы из одной небольшой фирмочки, занимавшейся строительством домов на колесах на базе континентальников. Саму фирму отыскала Ольга, убедив меня, что эти ребята знают толк в своем деле. И она же взяла на себя труд общения с подрядчиком, благо необходимый минимум требований мы с ней успели выработать заранее.
Технари фирмы оказались такими же фанатиками, как и Оля с Жорой. А уж когда они увидели основу, над которой им предстояло потрудиться… В общем, думаю, вырвать у них из рук этот заказ можно было, только отрубив эти самые руки и проредив челюсти, чтобы не вцепились в него зубами, либо снизив стоимость работ. Мироеды от пролетариата, чтобы им… Сорок тысяч только по предварительным подсчетам! А если учесть цену самой платформы, это же вообще получается цена обоих ЛТК… Без СЭП[1] и вооружения, но тем не менее.
Правда, первый предложенный Ольге проект модернизации спасплатформы, как и последующие два, мы с ней безжалостно зарубили. Просто потому что дизайнеры фирмы явно как-то неправильно поняли суть заказа и попытались сначала втюхать нам проект борделя на колесах, потом что-то гламурное со стразами и обитыми зебрячьей кожей диванами, и лишь когда мы отклонили третий вариант, представлявший собой какой-то дичайший хайтек с роботизированным унитазом, эти рисовальщики догадались все же прислушаться к мнению заказчика и советам собственных технарей, уже успевших раскидать спасплатформу на части и теперь изнывавших от нетерпения и желания приступить к работе. Правда, для этого пришлось навестить эту самую фирму лично.
Это было даже забавно, и, в отличие от Ольги, я не особо злился, рассматривая очередной безумный проект дизайнеров, почему-то решивших, что в универсальной платформе, предназначенной для поездок по пересеченной местности, обязательно должен быть «погребок» для коллекционных вин. Ну, чтоб понятнее было, это все равно что поставить в танк аудиосистему hi-end класса, причем ламповую. То есть запихнуть можно… но смысл?!
Как результат, Ольга, смяв распечатку последнего из предложенных дизайн-проектов, тяжело вздохнула и потянула меня на встречу с представителями фирмы-подрядчика. Но вместо того чтобы рвать в клочья выдумщиков-дизайнеров, оказавшись на территории предприятия, она тут же свернула в сторону гаражей, где в открытых воротах как раз виднелся остов нашей платформы и сложенные у стены характерно-оранжевые панели ее корпуса.
Найти ответственного за фронт работ по нашему заказу оказалось проще простого. Нестарый еще, жилистый, но абсолютно седой дядечка в чистом синем комбезе восседал на стуле чуть в стороне от остова платформы и задумчиво рассматривал раскиданные по полу в ясно видимом только ему порядке детали машины.
– Виктор, если я не ошибаюсь… – пропела Оля, отвлекая задумавшегося технаря от созерцания того, что еще недавно было новенькой спасплатформой.
– Он самый, – бросив на мою нареченную короткий, но тут же замаслившийся взгляд, ответил он и, подскочив с места, договорил уже куда более дружелюбным тоном: – Виктор Брыкин, старший техник. А вы? Стоп, вы – Ольга, да? Это с вами мы обсуждали возможность модернизации спасплатформы? Я вас узнал, но в жизни вы куда красивее, чем на экране коммуникатора.
М-да, красота – страшная сила. Мы только вошли, а этот самый Виктор уже вьюном вьется вокруг Ольги и заливается что тот соловей. Меня же не видит принципиально. А Оля и рада… Черт! Но как же от этого урода фонит похотью, а! Меня аж передернуло. Почему-то в голову пришло воспоминание о подвале на базе наемников…
Поймав отзвук моих эмоций, улыбавшаяся технику нареченная бросила на меня короткий взгляд и чуть растерянно пожала плечами. Мол, я не хотела, он сам пришел… Ну-ну. Эмоциональный щит захлопнулся так, что Оля вздрогнула… и зашарила по Эфиру в поисках оборвавшейся связи между нами. Я ревную? Ну… да. И что?
– Виктор, отвлекитесь на один момент от общения с моей невестой.
Холодный тон юнца, пришедшего вместе с очаровательной заказчицей, заставил старшего техника недовольно поморщиться.
– Извините, молодой человек, но я занят беседой с клиентом. Если у вас есть заказ, обратитесь в офис компании, – бросил он, отмахиваясь от мальчишки.
– Однако какое трепетное отношение к заказчикам… Что ж, спасибо за совет. – Парень улыбнулся и занялся своим браслетом. Вот и замечательно. Пускай фигней страдает, а Виктор займется этой цыпочкой. Хм, а что это она так растерянно смотрит? А… стоп, это его невеста? Ну и черт с ним, не жена ведь, а жених не муж… да и муж не стена, подвинем.
Да только не успел Виктор распушить хвост перед красоткой, как в ангар даже не вошел, а влетел директор фирмы. Старший техник поморщился, поняв, что его сейчас опять прервут, и уже приготовил для цыпы витиеватые извинения с одновременным предложением о встрече за чашкой кофе… Но директор, не обратив ровным счетом никакого внимания на Виктора, остановился перед юнцом.
– Добрый день, Сергей, – улыбнулся мальчишка.
– Здравствуйте, Кирилл, – кивнул директор, и Виктор помимо воли насторожился. – Что-то случилось?
– Да не то чтобы… – пожал тот плечами. – Вот приехали с невестой переговорить о проекте, поскольку у дизайнеров ваших явно фантазия куда-то не в ту сторону работает. Ну а перед тем как вправлять им мозги, решили взглянуть на машину. И знаете, как-то желание забрать заказ крепнет каждую минуту.
– Стоп-стоп-стоп, Кирилл. Подождите, – нахмурился директор. – Как забрать? Почему?
– Потому что ваши специалисты ни во что не ставят мнение заказчика. И ладно бы это касалось технической части, в которой я, в отличие от моей невесты, полный профан, но ведь они же никак не могут взять в толк, что мне нужна не машина для эпатирования публики и покатушек на пикник, а полнофункциональный жилой модуль на колесах, с большим сроком автономности. Это раз. Ну и второе – это грубость вашего технического персонала, граничащая с оскорблением. Я, конечно, понимаю, что общаться с красивой девушкой куда приятнее, чем разговаривать с заказчиком, но, если не ошибаюсь, у господина Брыкина сейчас рабочий день… не так ли?
Виктор, до которого начало доходить, что он только что своими руками чуть не лишил фирму как минимум четверти годового дохода, похолодел. Дьявол! Опять у него проблемы, и опять из-за баб! Да сколько можно-то?!
Переговоры закончились вполне успешно. Ольга взяла на себя техническую часть, а я занялся, так сказать, начинкой будущего жилого модуля. Вправить мозги дизайнерам удалось довольно просто. Достаточно было продемонстрировать им военный образец подобного модуля, производимый все тем же пресловутым «Гром-заводом», и дать лишь одно пояснение-требование: то же самое, только комфортнее. И фантазеры под тяжелым взглядом директора компании тут же понимающе закивали. Фух, зато теперь я мог быть уверен, что в машине не появятся «уникальные по своим характеристикам материалы», «дверные ручки из белого золота», «эксклюзивное дерево в отделке, с тщательно подобранным рисунком», и прочие выверты удовлетворяющих свои комплексы нуворишей. Единственное, что негативно отразилось на моем настроении после переговоров, это расстроенные взгляды Ольги и ее обида… Можно подумать, это я перед тем технарем попой крутил!
Не обратив никакого внимания на просьбу нареченной отвезти ее в бестужевскую усадьбу, я довез ее до своего дома и чуть ли не отконвоировал в гостиную. И лишь усадив за стол и поставив на него пару чашек кофе, я опустил щиты, чтобы тут же получить мощнейший удар непонимания и обиды в эмоциях невесты.
– За что, Кирилл?! – поняв, что связь вновь заработала, вскинулась Оля, запылав гневом. Словно рубильник перекинули.
Я вздохнул и, отыскав в шкафу сигареты, прикурил последнюю оставшуюся в пачке. Машинально запущенное воздушное воздействие тут же потянуло поднявшийся дымок прямиком в открывшуюся форточку.
– Оля, успокойся, пожалуйста, – попросил я, наблюдая, как нареченная все больше и больше ярится.
– Успокоиться? Мне? А может, это тебе нужно было успокоиться еще там, в ангаре?! Выставил себя ревнивым идиотом! А меня полной дурой! – вспыхнула Ольга.
Я внимательно посмотрел на нее и… пожал плечами. А что тут скажешь, если она не чувствует Эфир так, как я, и пока не умеет воспринимать чужой эмоциональный фон? Но объясниться как-то надо… На фиг мне нужны домашние скандалы?
Я отключил оповещение сигнализации, предупредившей о приближении какой-то машины, и вздохнул.
– Ты приняла поползновения этого технаря за обычный флирт? Так я тебя разочарую, милая. Это была похоть… причем в чудовищной концентрации! Поверь, я не ошибаюсь. Последнему человеку, лелеявшему те же мысли о тебе, что и этот Виктор сегодня, я перерезал горло. Это было в подвале базы наемников «Северной Звезды».
Я взглянул в глаза невесты и застыл. От нее плеснуло страхом, а в следующую секунду Оля закрылась от меня.
Кажется, я сделал только хуже…
– Ты… ты маньяк! – Ольга подскочила со стула и, схватив с вешалки куртку, рванула на выход… чтобы застрять в дверях, нос к носу столкнувшись с Хромовым. – Аристарх Макарыч, мы едем домой. Отвезете меня?
– Прямо сейчас? – недоуменно переспросил тот и, получив в ответ решительный кивок, растерянно пожал плечами. Наверное, он хотел что-то спросить, но Ольга уже потянула его на выход.
Останавливать? Зачем? Пусть успокоится, потом поговорим. Сейчас она все равно никаких слов и объяснений не поймет. Просто не захочет.