Живая тьма
Долго ли времени нужно на уговоры, чтобы дружная, своенравная и разнополая группа шестнадцатилетних сверстников решилась отправиться в поход? Совсем чуть-чуть! При первой же хорошей погоде, ясным и солнечным, летним, июльским утром компания в составе четырёх парней и трёх девушек уже высаживалась из электрички на небольшой, одноимённой станции, вокруг которой стремительно разрастался чудаковатого вида, дачный посёлок, карабкавшийся ввысь по склону горы маленькими одноэтажными домами.
Запах нагретых трав дурманил голову приезжим, вместе с жарой, проникая в каждую пору взопревшего тела. Даже наличие лёгкого ветерка, гуляющего по пустынному перрону станции и поднимающего маленькие облачка пыли, не охлаждал измученную плоть молодых путешественников. Суетливый ветерок только привносил хоть какую-то суету в сонное царство небольшой станции. Подчеркивая полуденное запустение небольшая, лохматая собачка, порывисто дышала слюнявой пастью, лениво охлаждаясь в тени каменного вокзала, вокруг которой не менее лениво вились две большие, зелёные мухи.
Компания торопливо разгружала нехитрый скарб из пассажирского вагона, под недовольным взглядом помощника машиниста электровоза, облаченного в белую рубашку, который беспрестанно нервно поглядывал на наручные, дорогие часы бликующие при каждом движении.
Чувствовалась слаженность работы выгружающейся компании – большинство ребят давно знали друг друга и прошли вместе множество разнообразных передряг, неизменно выручая товарища в трудный час. Ещё одним новым, но нежелательным гостем в этой группе молодых людей был только Январёв Роман – новый парень Алёниной подруги, простушки – хохотушки Даши, которая была невероятно притягательна внешностью и ровно также непролазно глупа, являясь настоящей калькой устоявшемуся образу недалёкой блондинки.
В поход Романа никто не приглашал, но довольно наглый молодой человек буквально увязался за ними, увлёкшись идеей предстоящего восхождения.
Вадиму сразу не понравился Январёв.
Жуликоватого вида, высокий, худой, хмурый и черноволосый парень, к тому же являющийся обладателем вечно незагорелой, белоснежной кожи, которую никак не могло окрасить июльское солнце, отдалённо напоминал Вадиму графа Монте-Кристо из одноименного романа Александра Дюма. Сходство с персонажем романа добавляли и довольно длинные волосы Романа, существенно выделяющие его из прочей ватаги парней, стриженных предельно коротко. Таршин любил фильм по мотивам книги Дюма, экранизированный отечественным (тогда ещё советским) кинематографом, вот только в отличие от своего экранного прототипа, Роман был обладателем аккуратного, тонкого, аристократического носа, что невольно вызывало у Вадима внутреннюю ассоциацию со змеем, влезшим в человеческую плоть. Блеск узких, стальных, серых глаз только усиливал сходство.
Январёву, на момент небольшого путешествия, уже «стукнуло» солидных восемнадцать лет, по меркам шестнадцатилетней компании. Юноша, только что окончивший школу, нигде не учился, сидел на шее родителей и имел репутацию местного забияки, все выходки которого покрывал начальник местного отделения милиции, а по совместительству отец юноши – полковник внутренней службы Январёв Сергей Викторович.
Об этой семье следует немного рассказать отдельно, для полноты картины.
По меркам небольшого города семья Январёвых жила роскошно уже в Советское время – добротный, кирпичный, двухэтажный дом на окраине, престижный «Мерседес» чёрного цвета, пригнанный по блату из Владивостока в пользовании и негласное крышевание местных рынков и ларьков. Мама Романа – Ирина Викторовна, занимала престижную руководящую должность в местной администрации, в отделе ЖКХ. Получила она эту должность не без вмешательства авторитетного мужа, однако искренне считала, будучи предельно тщеславной женщиной, что всего достигла сама и исключительно честным трудом.
Всё это козырное сочетание делало семейство Январёвых объектом тихих, осуждающих пересудов у местного населения. Горожане прекрасно понимали, что богатство не было заработано легально, но открыто обвинять влиятельную семью никто, разумеется, не смел.
Роман Сергеевич, пользуясь своим привилегированным положением в обществе, с самого детства постоянно попадал в передряги. То за школой, в компании своих прихлебателей, до синевы изобьёт сверстника, то залезет в чужой огород и потехи ради, там наворотит дел, то забытый богом, чужой «запорожец» разобьёт о фонарный столб. Всё это неизменно сходило юноше с рук, благодаря покровительству всесильного папы.
От большинства людей, затронутых деяниями сына, Сергей Викторович откупался большим рублём. Более принципиальных искателей справедливости и правды – запугивал при помощи служебных связей.
Роман, как единственный ребёнок в семье, быстро вошёл во вкус, «прокусив» трепетное отношение к своей персоне со стороны любящих родителей, не замечавших (или не желавших замечать) вопиющее поведение сына и с каждым годом всё больше и больше усугублял противоправное поведение, двигаясь по скользкой дорожке жуликоватого маргинала.
Так продолжалось до тех пор, пока в старших классах, по большому блату, якобы за успеваемость, Роман не был отправлен по путёвке в Москву, где, в компании сверстников из разных городов, практически бесконтрольно со стороны взрослых провёл почти полтора летних месяца. Вернулся Январём другим. Собранным. Тихим. Спокойным.
Оценки поползли вверх. Столь разительная перемена поведения юноши не могла быть замечена учителями. В школьном сообществе повис безмолвный вопрос: что случилось с человеком, от кого ждали всего что угодно, но только не рвение в учёбе?
Каждое путешествие меняет человека хотя бы не много. Что говорить о провинциальном юноше, который впервые вырвался из глубинки в Москву и увидел настоящую жизнь? Роскошь чистых, широких проспектов и площадей, шарм дорогих рестораном, манеру общения людей и что самое главное – настоящие деньги и власть, которая даже не снилась столь влиятельной семье в Медведьевске.
Быстро приспосабливаясь к новой среде существования, Роман за месяц успел спустить все деньги, данные в дорогу родителями, но спустил не просто так. Общение, новые знакомства, респектабельные заведения позволили Январёву оценить по-настоящему богемную жизнь. В этой среде люди практически не изъяснялись матом, курили дорогие, заграничные сигареты и при этом воротили столь масштабные дела, что уже при жизни становились яркими легендами позднего Союза. Впервые в обиход молодого человека, вошло странное, заграничное, уникальное слово – бизнес.
Полностью переоценив былые ценности и вернувшись в Медведьевск, Роман «осадил коней» и стал вести себя крайне тихо и даже скрытно, в обществе предпочитая общаться с людьми предельно вежливо, вкрадчиво, всем своим видом показывая лояльность к собеседнику. Требовалось время на выработку новой модели поведения.
Всё чаще и чаще Роман стал беседовать с отцом. Если раньше их общение было сведено к ругани и нотациям со стороны старшего Январёва, то теперь воссоединение поколений было налицо – младший и старший Январёвы стали смотреть в одну сторону – в сторону больших перемен, которые уже буквально витали в воздухе, в преддверии начала девяностых годов.
Чтобы уловить ветер перемен, нужно было начинать с себя, и Роман с головой ушёл в самообразование, не забывая иногда, для поддержания формы, разбивать сердца особо доверчивым дамам, одной из которых стала простушка – Дарья.
И вот теперь, неожиданно для всех, этот вечно занятый, ставший целеустремлённым, юноша, решил разнообразить свой досуг восхождением и ночёвкой на горе с нетипичной для него компанией, о существовании которых и не знал до случайного знакомства с Дашей.
Как мы видим, законопослушному Вадиму было от чего недолюбливать данного противоречивого элемента общества, однако, и открыто, он отказать, ему не смел, так как не хотел наживать себе на пустом месте влиятельного врага в лице Январёва. Поэтому всю дорогу Таршину пришлось всеми силами изображать вымученное дружелюбие, чтобы ненароком не выдать истинное отношение к нежелательному компаньону.
Особенно Вадим начинал раздражаться, медленно закипая гневом, когда ловил долгие, томные взгляды Романа на своей, горячо любимой Алёне.
Вадиму было очевидно, что простодушная и доверчивая Дарья для Январёва была только прикрытием – ему было плевать на незамысловатую, наивную девчонку. Это понимали абсолютно все, кроме неё, но Даша, и слушать не хотела доводы друзей и родителей. Являясь очередной жертвой опытного обольстителя, пойманная в силки чувств, девушка являлась очередным развлечением для опытного ловеласа, на парочку тёплых месяцев. Не обременённая лишним разумением, молодая шестнадцатилетняя особа, вопреки фактам, свято верила, что именно она является будущей женой и в тайне уже примеряла на себя фамилию избранника.
Стоит сказать – посмотреть Январёву действительно было на что. В отличие от парней, избравших практичный, походный вариант одежды, три девушки, следуя летней моде, оделись в легкие, ситцевые платья светлых оттенков. Деревянная лавка пригородного электропоезда зрительно укорачивала их длину, обнажая большую часть загорелых, стройных ног, а кое-где и ткань белого белья, мелькающая в момент неосторожного движения. Вадим прекрасно понимал, что Алёнины длинные, стройные ноги, в сравнении с ногами своих соседок, выглядели намного более притягательно для взгляда опытного обольстителя.
Прекрасно понимая природу осторожных подсматриваний, неоднократно брошенных украдкой Романом в сторону Алёниных ног, не по годам развитый Таршин предпочитал ни на секунду не отходить от своей любимой. Он настолько не доверял Январёву, что большую часть дороги, был вынужден стойко игнорировать чувствительные позывы справить малую нужду в соседнем вагоне.
Напряжение немного схлынуло во время восхождения. У Вадима всё-таки нашёлся повод зауважать маргинала – юноша, взвалив на себя довольно тяжёлый рюкзак Даши, в довесок к своему, молча и напористо, взбирался ввысь по крутому склону, не жалуясь на тяготы восхождения. Сказывались регулярные тренировки, которых Роман придерживался на протяжении полутра лет, после приезда из Москвы. Физические изменения были частью программы саморазвития. Новое время, на пороге которого стоял трещащий по швам, Советский Союз, как полагал Январёв, будет требовать от новых людей крепости тела. Как показала дальнейшая жизнь – в этом он не ошибся.
Гора была практически пустынна. Дачный посёлок, оставшийся далеко позади, ещё мог похвастать наличием хоть каких-то проблесков жизни. Но едва последние огороды исчезли за спиной, как склон стал совершенно пустым и безлюдным. Навстречу попался только один, странного вида взрослый человек, оставшийся в памяти Вадима, размытым пятном информации. Единственное, что ярко отпечаталось в памяти – это сжатый в руке незнакомца, довольно большой кусок, отшлифованного белого камня, который попался на глаза измученному юноше.
«Очередной любитель сувениров» – не без презрения подумал про себя Вадим, понимая, что столь хорошо обработанный камень является не чем иным, как куском древнего алтаря.
Ко времени встречи с Таршина уже сошёл седьмой пот, но Январёв неутомимо шагал и шагал ввысь под палящими лучами полуденного солнца, пока абсолютно спокойно не опустил груз на ровную площадку, расположенную чуть ниже по склону от центральной вершины.
– Что, ребята, тяжело? – совершенно спокойно, без одышки, спросил он взбирающуюся компанию, которой до конечной точки оставался последний рывок.
– Ага, – еле выдавил из себя Вадим, стараясь не выказать сбившегося дыхания.
– Заниматься надо. Хотите, как вернёмся, я вас потренирую? От регулярных пробежек ещё никто не умер.
– Не люблю бегать… – давний друг Вадима, смешной, рыжеволосый и конопатый Миша, буквально упал перед ногами Романа, чуть ниже по склону, чувствуя как силы окончательно оставили его, – да и походы тоже не люблю…
– Совершенно зря, – Роман холодно улыбнулся, – а я с отцом первый зал в Медведьевске открываю через пару недель. Атлетический. Оборудование уже завезли. Хотел пригласить.
– Какой зал? – на всякий случай переспросил Вадим, с наслаждением скидывая свой рюкзак и подавая руку Алёне на самом крутом участке перед финишем.
– С тренажёрами разными и штангами, – терпеливо прояснил ситуацию Роман, – в Москве много таких. Это сейчас весьма модно… ну да ладно, не будем о делах. Насладимся природой.
Лагерь разбили стремительно, периодически, по очереди замирая на мгновение, чтобы посмотреть на превосходный вид. Разбивали бы медленно, да вездесущая мошка и более крупная сохатинная вошь, не давали покоя, намереваясь въесться в незащищеннее участки тела. Только с густым дымом разгорающегося костра летающая живность отступила, убираясь восвояси, и пришла пора уже более подробно разглядеть необъятные просторы.
Полюбоваться было чем – до горизонта, пребывая в лёгкой дымке дневных испарений, могучие леса вздымались и опускались волнами холмов, вдалеке, на пределе зрения, сливаясь в единый фон тёмно-зелёной тайги, рассечённый узкой, витиеватой нитью небольшой реки. Состав леса был практически однороден. Лиственные деревья встречались много реже. Берёзовые рощицы, небольшими островками, разбавляли сосново-кедровый океан, нежно белея стройными столами.
Город Медведьевск, видимый на пределе зрения, на горизонте, с самой высокой точки района, казался лишь игрушечным набором маленьких серо-белых прямоугольников-многоэтажек и располагался по левую руку от точки обзора. По правую руку – грозно дымил в голубое небо белыми столпами дыма большой, новый алюминиевый завод, денно и ночно отливая легкий металл для нужд промышленности. В довесок к основным объектам местности, несколько небольших деревень и дачных посёлков разбавляли тайгу коричневыми кляксами вспаханных полей и возделанных огородов – вот и вся цивилизация, жмущаяся к основной транспортной артерии района.
Блестящая, тонкая, двухпутная лента железной дороги, огибая берег небольшого озера, расположенного напротив дачного посёлка Моргудон, по ту сторону полотна, и проходя возле склона горы по дуге, погруженная в марево испаряющегося креозота, приветствовала компанию первооткрывателей продолжительным гудком спешащего в Медведьевск тепловоза. За трудолюбивой, коптящей машиной вереницей, будто гусята за гусыней, со стороны завода плелись однотипные, пустые вагоны с открытым верхом.
– Лепота-то, какая! – цитируя фразу из одного очень известного фильма, точно отобразил общее настроение Вадим.
– Действительно красота! – Роман стоял возле покошенного православного креста, с наслаждением подставляя лицо дуновениям ветерка, – сколько лет здесь живу, всё никак ноги не доходили сюда взобраться, занят был…
– Ребят обижал? – рассмеялась Даша, прильнув сзади к своему возлюбленному, – уж я-то помню, что про тебя мои друзья рассказывали.
– И что же? Тебе мешает моя былая репутация? – внешне Январёв оставался совершенно спокойным.
Его выдали глаза, на секунду блеснувшие холодной яростью подавляемого гнева. После неудобной фразы Дарьи вся компания, ранее неоднократно обсуждавшая семью Романа между собой, заметно напряглась, опасаясь, что простоватая девчонка выдаст все секреты.
Неловкое молчание ненадолго повисло в воздухе. Его решил прервать сам Роман:
– Впрочем, какая разница, – вновь улыбнулся он своими тонкими губами, – что было, то прошло. Главное что впереди. Заочно всем вам всё прощаю.
Январёв вскинул руки, копируя манеру местного попа освещать людей на городских праздниках.
Шутка была оценена по достоинству и, разбивая возникшее напряжение, на горе зазвучал живой, заразительный смех молодой компании.
Глава 4. Ночёвка на вулкане
Вскоре, после того как лагерь был разбит, девушки принялись ваять скорый обед на костре, умело и проворно, реализуя на практике навыки по готовке, полученные на уроках труда в школе. Блюдо получалось нехитрым и состояло, в основном, из нескольких банок тушенки и макарон.
В свою очередь ребята, решив не терять попусту время, разбившись на пары, принялись подробно исследовать легендарные вершины, стараясь выискать хоть что-нибудь исторически ценное, что могло хоть немного приоткрыть тайну легендарного места.
Вадим тоже мечтал найти хоть один кусок белого алтаря. Не простая жажда реликвий руководила им. С недавнего времени юноша плотно сотрудничал с местным Историко-краеведческим музеем и камень, который он силился обнаружить, Таршин хотел передать непосредственно в фонды этого культурного заведения.
Помимо Романа и Вадима, Алёны и Дарьи в поход, как мы знаем, выдвинулись еще два юноши и одна девушка – Миша и Витя, а также Полина – обладательница экзотической внешности, так как генетические корни стройной девушки уходили в древнее племя тофаларов. Все они – друзья Таршина и его одноклассники.
Разделившись, ребята избрали разные пути. Первая пара парней – Вадим и Миша, исследовав основание креста, спустились ниже по склону, а Роман и Витя (высокий, худой, жилистый и молчаливый юноша), к видимому неудовольствию последнего, углубились в небольшой лес, покрывавший другую, более пологую сторону потухшего вулкана.
Исследование хорошо известного объекта православного культа, ожидаемо ничего не дало. К церковному устройству, в Советское время относились менее щепетильно, не особо заворачиваясь над чувствами верующих и именно поэтому, потемневший от дождей и времени, довольно страшный крест, вкопанный в каменистую почву и зафиксированный осколками бывшего алтаря, уже содержал две надписи, старательно выведенные дрожащей рукой неведомого путешественника.
«Здесь был Вася» – гласила первая и «Слава КПСС» – громко провозглашала вторая. Несколько стеклянных, зелёных бутылок, без этикеток, аккуратно составленных подле религиозного символа, верно, выдавали внутренние переживания одинокого путника.
Осмотр креста дал Вадиму понимание, откуда неизвестный встречный путник добыл свой кусок алтаря. Незнакомец не стал заморачиваться долгим поиском бесхозных осколков, а вооружившись небольшой лопатой, попросту вгрызся в землю у основания объекта православного культа, выкорчевав большие куски наружу, отчего крест заметно наклонился набок, потеряв былую устойчивость.
Правопослушный обладатель безукоризненной репутации в обществе Вадим Таршин, выбирал для достижения своих целей только правильные пути. Поэтому молодой человек проигнорировал доступные осколки белого камня и вместо лёгкого получения вожделенного артефакта, аккуратно уложил куски алтаря обратно, присыпав землёй:
– Здесь вам и место, – прошептал Вадим, любовно поглаживая ладонью притоптанную поверхность у основания креста.
Больше ничего необычного центральная вершина не содержала. Как не содержали и две соседних, более низких. Провозившись два часа на склонах горы, не найдя ничего интересного и окончательно изголодавшись, пара молодых исследователей вернулась к костру, где их уже ждала вся честная компания, которая слушала песню под гитару, которую довольно умело, выводил Роман:
– Перемен требуют наши сердца, – подражая настоящему исполнителю, надрывал связки Январёв, – перемен, требуют наши глаз. О, пришли! – прервал он новомодное произведение, надо сказать, достойно им исполняемое.
Ещё приближаясь, Вадим отметил, как очарована пением Романа его Алёна, страстно любившая звучание семиструнного инструмента. Она, не отрываясь, смотрела на длинные, тонкие пальцы исполнителя, проворно гуляющие по чёрному грифу гитары.
«Я играю не хуже», – мрачно, в порыве сиюминутной ревности подумал Вадим.
Подобное повышенное внимание со стороны Алёны к взрослому новичку в компании, больно царапнуло самолюбие Таршина, однако он всеми силами постарался не выказать своего недовольства, чтобы не испортить день. Поэтому поспешил натянуто улыбнуться, приближаясь к лагерю.
Неловкость ситуации скрасила сама Алёна, при приближении Вадима радостно бросившаяся обнимать возлюбленного.
– Нашли чего? – поинтересовался Вадим у ребят, прибывших чуть ранее.
Он с улыбкой поцеловал свою девушку, и едва порыв нежности с её стороны иссяк, как предельно голодный юноша, с ходу направился к полупустому, закопченному котелку.
– Да что тут найдёшь… пни да коряги, – со вздохом лениво ответил сытый Виктор, – но я не расстроен, – мягко улыбнулся он, тут же заметив довольно напряжённое лицо Вадима, выражение которого трактовал на свой лад, – отличная вылазка получается.
Произнеся последнюю фразу, Витя не удержался и впился взглядом в зардевшую Полину, молча глядевшую на пламя. Взгляд был столь красноречив, что только глупец не понял бы истинной мотивации молодого человека, любящего комфорт, взобраться на самую высокую точку района.
– Вообще отличная! – уловив взгляд товарища, рассмеялась Алёна, тем самым приободряя и своего неугомонного исследователя, разочарованного результатом – так что, выше нос Вадим! Впереди ночёвка в самом сакральном месте округи!
– Ещё пойдем – невнятно ответил идейный вдохновитель похода, с аппетитом поглощая вкусное варево прямо из котла.
Темнело. Жаркий день уходил прочь, прогоняемый лучами заходящего солнца. В увлечённой работе время летит быстро и Таршин, излазив все вершины вдоль и поперёк, сам того не заметил, как небесное светило уже склонилось к далёкой линии горизонта, намереваясь отправится на ночной покой.
Дальнейший отдых быстро и окончательно стёр все социальные, культурные и идейные различия между Романом и прочими членами компании. За песнями, разговорами и вынужденным походом вниз, за водой, все возрастные барьеры в общении были окончательно преодолены, и личность Январёва приобрела в глазах ребят множество достоинств, полностью поглощая недостатки, порождённые неподтверждёнными слухами.
Закат встречали заворожено, в молчании, наблюдая, как рдяный диск солнца медленно погружается в таёжное море. Устоявшиеся пары сидели, обнявшись, дополнительно согреваясь, теплом друг друга. Следуя их примеру, к стройному, бронзовому телу Полины потянулся и робкий Виктор. Лишь Михаил, абсолютно не тяготясь своим одиночеством, крепко спал в палатке, периодически ворочаясь на острых камнях, которые не мог смягчить даже толстый, меховой, спальный мешок, доставшийся ему от деда.
С медленным уходом солнца первые звезды, поначалу робко, а затем всё более уверенно, проявлялись на чернеющем небосклоне, подбадриваемые мертвенным светом луны.
В Сибири, июльские ночи так коротки! Всего несколько часов измученные глаза могут насладиться долгожданной темнотой, а тело прохладой. После чего дневное, неугомонное светило вновь заявляет о себе, скрашивая Восточный небосвод.
Шестнадцать лет… тот возраст, когда гормоны пускаются в пляс, перекрывая доводы разума. Доселе Вадим и Алёна позволяли себе максимум целоваться, скрываясь даже от взглядов случайных прохожих за близлежащими гаражами, расположенными рядом со двором, где уже долгое время жила семья Дубровиных. Но эта ночь, эта атмосфера и более жаркий и откровенный пример обжиманий Дарьи и Романа возымели ожидаемый эффект.
По учащённому дыханию будущей жены, Таршин нутром понял, что сегодня произойдёт нечто грандиозное и фундаментальное, что изменит суть их отношений в корне и выведет на совершенно новый уровень. И не ошибся.
Алёна окончательно потеряла самообладание, когда уверенно и нагло Роман увлёк Дарью подальше от костра, вначале спустившись в низину, а затем, вновь поднявшись на соседнюю вершину, на которой тьма окончательно скрыла их силуэты. Несмотря на потрескивание большого пламени, жадно пожирающего валежник, обнаруженный здесь в избытке на лесистой стороне вулкана, компания расслышала невнятные звуки возни и сладострастный полустон – полувздох покорённой женщины.
Виктор и Полина не испытывали видимого дискомфорта от действий раскрепощённой пары, так как и сами были всецело поглощены друг другом. Понимая это, Алёна и Вадим отправились выше по склону, на центральный пик. При этом хитрая девушка, всё решившая для себя, якобы случайно прихватила с собой плотное покрывало, чтобы в компании возлюбленного расположиться у основания исписанного креста.
Огни звёзд, сливаясь на горизонте с огнями Медведьевска, завораживали душу. В самой верхней точке района терялась сама грань неба и земли. Молодой паре казалось, что небесная сфера поглотила всё пространство вокруг, оставив только их небольшую компанию и горящий немного ниже костёр, в каком-то необъяснимом, подвешенном состоянии между мирами. Небесные огни тихо мерцали, подчиняясь рябящим перепадам температуры в верхних слоях атмосферы, и гипнотизирующе действовали на восприятие Алёны и Вадима. Окраина тайги более пологого склона Моргудона, начинавшаяся у них под ногами, вносила элемент первобытности в их запланированное уединение.
– Красиво же тут было, – шепнул Вадим, достигая основания креста, – я имею в виду тогда, когда здесь жил шаман.