Тень Земли: Дар

– Ззяблик!! – было сказано с такой интонацией, как будто «Чемпион»!

Зяблик вернулся довольно скоро. Хорошо, что у него хватало ума летать с закрытым клювом, а то в одно мгновение были бы взбудоражены все местные троглодиты. Он сделал три круга по комнате и приземлился на плечо Глебу. Покричал для порядка, почесался, а потом показал зеленый листок, привязанный ниткой к лапке.

На свежем листе липы с двух сторон проступали красные буквы, всего три слова:

«Жду. Тухлая балка».

– Та-а-ак, – задумался Старобор. – Знаю Тухлую балку. Это недалеко. Да только как отсюда выбраться и туда добраться – вот задача.

– Прровожу! – чирикнула птичка.

Глебу казалось, что он попал в добрую сказку. Он осторожно погладил зяблика по головке и почесал перышки в том месте, где должна была быть шея. Его палец ушел вглубь теплых перьев, не встречая какой-либо твердой основы, а зяблик вывернулся и подставил свою синеватую спинку. Все его тельце мелко дрожало, а сердечко колотилось часто-часто.

Старобор с улыбкой смотрел на этого храбреца, но хмурые мысли скоро вновь овладели им. Он хорошо понимал, что выбраться из дома без могущественной помощи мальчику будет невозможно.

Затем все сели, наконец, за стол. Было не так роскошно, как вчера. Глебу досталась сладкая пшеничная каша с тыквой, котику налили сливок, зяблику насыпали крошек. Старобор к еде не притронулся, он знал, что это его последние запасы.

Когда еда кончилась, хозяин начал трудный разговор:

– Ума не приложу, как нам дальше быть. Надо бы переправить тебя, Глеб, ко Григорию, а из дому не выйти – кругом нечисть. Здесь сидеть – не долго мы протянем. У меня только одно на уме. Думаю усыпить тебя на время, а там посмотрим.

Глеб даже вскочил со своей лавки от такого предложения.

– Усыпить!! Да Вы что, дядя Старобор! Как же так можно! Разве так делают! Вы же, вроде, добрый, а такое говорите…

– Тихо, тихо, мальчик, не ярись, пожалуйста! – Никифор тоже вскочил. – Хозяин только о том и думает, как бы тебя спасти. Сядь, как полагается. Задумайся сам: наружу – никак, и здесь – никак, пищи-то не осталось почти. Оголодаешь ведь. А во сне – как будто и нет. Ты и не заметишь, как время пролетит! Это же очевидно.

– Время! И какое же время? Может, мне у вас целую неделю тут спать?

– Недельки-то, пожалуй, маловато будет, – прикинул Старобор.

– Да что вы, вообще! – взорвался Глеб. – Не буду я спать! Уйду!

И опять все в комнате осудили мальчика.

Первым высказался Пал:

– Как уйдешь – пропадешь! Ты пути не найдешь. Страж уймет твою прыть – будешь знать, как грубить.

– Глупый мальчик! – добавил кот.

– Грубиян! Неблагодарный! Негодный мальчишка! – слышалось со всех сторон.

– Скверный! Скверный! – скрипела скамейка, и Глебу показалось, что он сел на острые камни, когда Старобор, чуть ли не силой, заставил его опуститься на гладкие доски.

– Послушай меня, – устало начал объяснять хозяин, придерживая гостя за плечи и глядя ему прямо в глаза (ростом он был вровень с сидящим мальчиком). – Пора тебе повзрослеть, иначе пропадешь. Ты не ведаешь, что ждет тебя снаружи. Я ведь уже говорил, да ты, видно, запамятовал. Там зло, тьма и мука. Там страшная нечисть, которая только и ждет тебя, ибо ты для них – самая желанная добыча. Они охотятся за твоей доброй душой, сынок. Они будут терпеливо ждать, а когда ты выйдешь, тебе не будет спасения. Ты знаешь, кто такие троглодиты? Я и то мало знаю о них. Могу лишь сказать, что явились они будто бы из дальних южных земель. Где-то на юге есть горы, древние и неприступные; в пещерах жили они, избегая солнечного света, постоянно воевали друг с другом и поедали друг друга. Теперь они расплодились, видать, по всей земле. Делать они ничего не умеют, только умеют убивать. Это самые верные слуги Стража. Еще тебя поджидают бесы. Этих-то я хорошо знаю и могу защитить тебя от них.

– Это черти, что ли? – перебил Глеб.

– Это черные души злых людей, которые скитаются в поисках утраченного покоя. Земля не принимает их. Люди забыли о них. Нет у них ни плоти, ни надежды, только зло. Это как бы сгустки зла. Проходят десятки лет, прежде чем они растворяются в потоке времени, но число их не уменьшается, а только растет, ибо злых людей становится все больше.

– Чем же они опасны?

– Они служат злу. Бес может войти в душу человека и натворить много пакостей, пока человек не очистится.

– Это как же, молиться что ли?

– Нет, зачем же. Хотя и это помогает. Если душа человека добрая и сильная, она переборет беса. Разные есть бесы: некоторые смертельно опасны, но таких мало, другие беспокоят людей только во сне, таких большинство.

– А мумии, призраки и вампиры есть у вас?

– Не знаю таких, хотя сейчас я ни в чем не уверен, может и есть. А может, мы называем их по-другому. Не думал бы ты об этом.

– А Страж кто такой?

Старобор отвел глаза и помолчал, глядя вдаль, за окно, в туманную неизвестность.

– Это демон. Воплощение зла. Лучше бы тебе и не знать о нем.

– Понятно, – уныло протянул Глеб и надолго замолчал, уставившись в пол.

А Старобор прошелся по комнате, опустился в свое кресло и закрыл глаза. В сером полумраке нависла гнетущая тишина. Никифор лежал под лавкой, не мигая глядя на угли в очаге. Зяблик прикорнул на столе, сидя на краю большой деревянной миски. Жуткое безмолвие окружало дом, снаружи не доносилось ни единого звука: ни шороха листьев, ни ветра, ни шума дождя. Окна без стекол каким-то образом сдерживали густой туман, похожий на дым, и Глеб, подняв глаза к окну, подумал, что этот туман стал теперь еще мрачнее, точно облако темного болотного ила, а не светло-серый, как полчаса назад.

„А чего, собственно, думать-то! В тумане проскочим мимо всей этой нечисти, никто меня и не заметит!“ – Глеб даже оживился от такой мысли.

– Нет, – ответил Старобор. – Туман для них не помеха. Он для тебя предназначен, чтобы сбить с пути, чтобы посеять неуверенность и страх. Это ведь не обычный туман.

– Жаль, – Глеб опять сник. – Если бы ты хоть мог сделать меня невидимым, но это только в сказках бывает.

– Этого я не могу. Вот и выходит: поспишь недельки две-три – авось что-нибудь изменится к лучшему. Бесы рассеются, а троглодиты потеряют бдительность. Да и у Стража есть другие дела.

– Он же, вроде бы, спал до того, как мы его разбудили?

– Он не спит никогда. А если не занят каким-нибудь злодейством, то замирает, говорят, с закрытыми глазами и слушает жизнь на сотни верст кругом, и обдумывает свои черные замыслы. Если ничто не отвлекает его, значит все спокойно в его владениях. Ну, так как? Что ты решил?

– Не нравится мне эта затея, – рассуждал Глеб. – Родители, школа… Три недели! Может, что-нибудь другое придумать? У меня есть одна игра, там надо покрошить всех монстров. Короче, у меня пистолет, автомат и гранатомет, но их слишком много. Патроны кончаются, а к выходу из туннеля не пробиться. Так я что делаю – выставляю «мираж». Монстры глупые, они и набрасываются на мое изображение, как будто это я сам. Отвлекаются, и все – путь свободен. Я выхожу в следующий уровень, а там запас патронов, гранат и дополнительная жизнь. Может, и тут нам отвлечь как-нибудь этих троглодитов? Хотя, тоже, наверное, не подходит.

– Ну почему же? – задумался Старобор. – Надо только изловить одного троглодита. Это, пожалуй, неплохая мысль!

– И чего же мы с ним будем делать? – не понял Глеб.

– Да ничего. Он побежит в одну сторону, а вы, немного погодя, в другую.

– Побежит?

– Побежит, побежит, не сомневайся. У меня побежит! – повеселел хозяин. – Никифор! За работу.

– Уж не собирается ли многоуважаемый Старобор предпринять рискованную попытку по плану доброго, но не слишком умного мальчика, имея собственный надежный план спасения посредством усыпления?

– Я не буду говорить о недостатках моего собственного плана, как ты выражаешься, но они меня беспокоят, – ответил коту Старобор.

Тот некоторое время размышлял над его словами, а потом почесал шею и как-то неуверенно спросил:

– Что я должен делать?

– Нам надо подыскать какого-нибудь быстроногого троглодита. Важно, чтоб он был один и где-нибудь поблизости. Мы заманим его. А что тебе делать? Да ничего, сопровождай меня – вот и все дела твои.

– У главной двери их слишком много, этих треклятых троглодитов, чтоб им отравиться.

– Уж дверей-то в этом доме предостаточно. Я, кажется, надумал, где их поменьше, я имею в виду троглодитов. Пойдем в дальний угол моих владений.

– А меня возьмете? – вклинился Глеб.

– Можно и взять, а может, ты даже окажешься полезным. Во всяком случае, поймешь кое-что, может быть. Но помни, мальчик, тебе следует всегда держаться позади меня. Будь осторожен! – наставлял Старобор. – Ну, пошли!

Они вышли из уютной комнатки: Старобор, за ним Глеб, и замыкал шествие Никифор. В пределах квартиры, оказывается, можно было двигаться без опаски – хозяин даже не смотрел по сторонам. Как потом узнал Глеб, Старобор держал под контролем весь дом, кроме подвала второго подъезда, захваченного Стражем еще накануне. Когда путь им преградила сплошная стена, старичок приосанился, коснулся ее правой рукой и произнес короткое заклинание: «Пропусти!». Мальчик шагнул вслед за ним и оказался в соседней квартире. Так они миновали несколько больших и маленьких комнат, проникли в последний, четвертый, подъезд и спустились на первый этаж. Чем дальше они продвигались, тем страшнее и мрачнее становилось вокруг, тем осторожнее шел Старобор, вслушиваясь в темноту. Наконец они остановились перед дверью, которая вела из последней квартиры в подъезд.

– Они там! – прошипел Никифор, прижимаясь к ногам мальчика.

Глеб взял его на руки и погладил: кошачья шерсть стояла дыбом, а обрубок хвоста беспокойно колотил мальчика по груди. Сам Глеб находился на грани паники, он уже давно пожалел, что вызвался участвовать в этой экспедиции. Холодной, влажной от страха и дрожащей рукой он бессознательно гладил кота, не замечая, что клочья шерсти прилипают к ладони и застревают между пальцами (котик исправно линял каждый месяц, а сегодня – особенно обильно).