Шестьдесят дорог к счастью. Сборник рассказов
Вместе мы вошли в кабинет начальника цеха, где уже были сдвинуты вплотную друг к другу покрытые старыми газетами два письменных стола, на которых располагалась нехитрая, но обильная закуска. В центре красовались две бутылки водки.
– А, Миша! – в приветствии сузил глаза начальник. – Наконец-то и ты почтил нашу компанию своим присутствием! Проходи, выпей с нами в честь праздничка! Или так посиди, если брезгуешь, сделай одолжение!
– Отчего же! – мое самолюбие было несколько уязвлено. – С удовольствием выпью по такому случаю!
В тот вечер я надрался изрядно. Первый раз за весь год. Как добрался домой, не помню. Единственное, что осталось в памяти, это то, как меня сильно тошнило, и как теща язвительно выговаривала моей жене что-то насчет пьяных оргий.
Утром я еле поднялся и на работу пришел не в самом лучшем расположении духа. Но все это было ничто в сравнении с тем, что меня ожидало. Как только я появился в цеху, меня тут же вызвал начальник.
– Ну, что, докатился?! – выдал он вместо приветствия, едва я переступил порог. – Никак я этого от тебя не ожидал, тезка! Что же это получается? Мы к тебе со всей душой, а ты?! У своих воровать?!
– Постойте, Михал Саныч, о чем это вы? – Меня будто кипятком ошпарило. Никогда в жизни по отношению к себе я не слышал ничего подобного. – О какой краже вы говорите?
– Может, еще скажешь, что ты не подходил к кейсу Матвеича? Не рассматривал его, перед самым уходом?
– А причем здесь это? – удивился я. – Ну, да, смотрел. Это же настоящее произведение искусства! Не каждый день увидишь стальной самодельный кейс, обшитый кожей! Его что, украли?
– Не прикидывайся дурачком, тебе это не идет! – произнес начальник спокойно. – Не кейс, а деньги из него пропали – целых сто пятьдесят рублей! И не говори, что тебе об этом ничего не известно! Матвеич сразу же после твоего ухода их хватился.
– Да почему вы решили, что это я их взял?! Может, у него их там и не было вовсе!
– Были! Он при мне из кейса своего дурацкого вынимал всю пачку, что у него от премии осталось, когда мы скидывались на вчерашнюю пья… встречу. Вот и посуди сам: были деньги, а после того, как ты подходил к кейсу, пропали! И получается, никто, кроме тебя, их взять не мог. Я всех своих как облупленных знаю, а ты у нас – без году неделя! Да и мутный ты какой-то – коллектива чураешься, прикидываешься, что не пьешь, а выжрал вчера полпузыря наравне с нами, с работягами миндальничаешь опять же…
В общем так: Матвеичу деньги верни, пока я не довел это дело до суда. А тебе, как старший товарищ и твой руководитель, советую: уходи-ка ты по собственному желанию, все равно тебе теперь здесь не работать – крыс в нашем цеху мы не потерпим!
От начальника я вышел оглушенный. Перед глазами у меня плыли разноцветные круги, в ушах шумело. Вот так, на ровном месте я сделался крысой, сам того не ведая! Что же делать? Неужели это подстава? Но кому и зачем нужно было так по-глупому меня подставлять?
Пока я, убитый, сидел в курилке, ко мне подошел дядя Коля и молча уселся рядом, доставая «Беломор».
– Эх, дядя Коля, – вздохнул я, – зачем только я вас послушал и поплелся на этот сабантуй гребаный! Теперь все считают меня вором, а я ничего не брал! Вы-то хоть мне верите?
– Я верю, Миша, но против фактов не попрешь! – он глубоко затянулся и сквозь сизый дым внимательно посмотрел на меня. – Вчера Матвеич после твоего ухода такой крик поднял, что мы чуть не оглохли. Все уверены, что это твоих рук дело. Слушай, ты же вчера изрядно выпил с непривычки, был не в себе, может, того… машинально?..
– Да вы что?! – я вскочил с места. – Клянусь вам, что никогда в жизни не брал чужого!
– Да, дела… Да и Матвеича я знаю, он про деньги в любом состоянии не забудет… а тут такое!.. Если только… они с Санычем не задумали черное дело: – он посмотрел мне в глаза, – подставить тебя и убрать из цеха, чтобы, значит, не подсидел ты его… А что, с Матвеича станется!.. Но, не пойман – не вор!
– И что же мне делать?
– Уходи, Миша, – мой тебе совет!
– А деньги?
– Деньги придется отдать!
– Но я тем самым подтвержу воровство!
– Иначе, Мишаня, они испортят тебе всю биографию! Оно тебе надо?
– Нет, дядя Коля, я этого так не оставлю, я буду бороться и докажу, что не вор! Не знаю, как, но свое честное имя я не дам втоптать в грязь! – я встал с лавки и пошел в цех.
Домой я пришел сам не свой. Всю ночь не сомкнул глаз, обдумывая свое положение. Прикидывал так и эдак, но ничего путного не выходило. Как бы я не поступил, все было плохо. В те времена эта сумма была весьма существенной. А кража на производстве, да еще в присутствии нескольких свидетелей, вообще выглядела мерзко.
У меня никак не выходило из головы предположение дяди Коли о возможности подлого заговора начальника и контролера. И это было единственным логичным объяснением этого происшествия. Я решил, что при всех швырну эти проклятые деньги Матвеичу в его хитрую морду и скажу им обоим все, что я думаю об этом! А потом напишу заявление и уйду с высоко поднятой головой.
В это утро я впервые за целый год опоздал на работу. В цеху было на удивление тихо, если не считать гула голосов рабочих, о чем-то оживленно споривших. Я оторопело остановился у входа.
«Вот он!» – крикнул кто-то, и голоса смолкли. Я понял, что они говорили обо мне!
«Начинается! – У меня засосало под ложечкой. – Уже знают! Ну, что ж, тем лучше, пусть все услышат, что я думаю об их начальнике!»
– А, Михаил Андреевич! – из кабинета вышел начальник цеха. – Вы не могли бы подняться ко мне? – В его голосе мне почудились странные нотки.
– С удовольствием! – Полный решимости, я взбежал по ступенькам и вошел в кабинет, в котором уже сидел весь комсостав и несколько рабочих из актива цеха. Сердце у меня бухало так, что, казалось, его было слышно по всему цеху. Сейчас я им выскажу все!..
– Уважаемый Михаил Андреевич, – начальник смущенно кашлянул, – позвольте мне при всех присутствующих извиниться перед вами за необоснованные обвинения в воровстве. Как выяснилось, сегодня утром у нашего Павла Матвеевича эти проклятые деньги чудесным образом вдруг появились в его кейсе! К вам нет никаких претензий! У меня все! – он повернулся к остальным: – Ну, теперь вы довольны? Всё, расходитесь по местам и приступайте к работе! Все претензии к Матвеичу!
Я ничего не понимал.
– Мишаня! Ей богу, я сам не знаю, как это получилось! – Матвеич смотрел на меня растерянно. – Они исчезли, клянусь мамой, а потом воскресли! Вот те крест! – он истово и неумело перекрестился. – Братцы, ей богу не вру! Хоть убейте!
Молча, я повернулся и вышел из кабинета. Словно во сне, проходил я сквозь строй рабочих, ощущая их поддержку, слыша слова одобрения, но для себя я уже все решил. Ухожу!
Теперь я понимал мастеров, которые под разными предлогами и по разным причинам покидали этот проклятый цех. И я, к сожалению, исключением тоже не стал.
После увольнения я часто задумывался над всем, что со мной случилось. Перерыв кучу специальной литературы и сопоставив факты, я пришел к единственно логичному выводу о том, что цех, скорее всего, находится в так называемой геопатогенной или аномальной зоне.
В таких местах, как правило, происходят необъяснимые явления, когда внезапно пропадают и появляются различные мелкие предметы (неужели, пропажа денег – из этой же серии!); подвергаясь негативному воздействию со стороны зоны, механизмы и электронные приборы выходят из строя; существенно ухудшается здоровье людей, их психическое состояние и поведение…
Примерно через год я случайно встретил одного из своих бывших слесарей, который рассказал мне последние цеховые новости.
– Теперь в цеху вместо Михал Саныча новый начальник, – говорил он, – Вместе с ним ушел и Матвеич. И что интересно: перед уходом он сильно нажрался и признался в том, что это он хотел тебя тогда подставить с деньгами – дескать, начальник подбил! Но в последний момент передумал – испугался, что ты начнешь расследование и подключишь своего дядю-мента!
– Я? Расследование? Какого еще дядю? Нет у меня никакого мента, и делать ничего я не собирался!
– Надо же! – протянул слесарь. – А Матвеич сказал, что это ему дядя Коля тогда по секрету шепнул! Ну и дела! Выходит, старик его на пушку взял! Жаль его, уволился тоже. Первое время он по привычке еще захаживал в цех, но потом ходить перестал… Что касается оборудования, оно по-прежнему ломается, несмотря на обновленный парк. А про случай с мнимой кражей все давным-давно забыли, но тебя вспоминают с большой теплотой…
Пока он говорил, меня не покидала мысль о том, что это и есть самое главное – чтобы о тебе вспоминали с теплотой…
Кино, вино и домино…
Я сидел в кресле и смотрел по телевизору одну из моих любимых мосфильмовских картин «Зимний вечер в Гаграх». Я наслаждался игрой актеров, а мои мысли перенесли меня на три десятилетия назад, в мою молодость, когда я впервые переступил порог самой большой киностудии в Европе.
Для меня, большого любителя кино, Мосфильм представлялся тогда этаким волшебным островом в безбрежном океане повседневности, дивным райским местом, где творятся чудеса…
На студию я попал совершенно случайно – так часто бывает в жизни. Я работал тогда сменным мастером на станкозаводе, и моя предсказуемая и понятная жизнь текла размеренно и спокойно. Но появление на моем участке новичка – молодого парнишки, работавшего раньше на… Мосфильме(!) – изменило мою жизнь самым кардинальным образом!
Это была моя судьба! Я кожей чувствовал, что нащупал свое место, ведь там меня ожидала безумно интересная работа, чего так не доставало мне на заводе с его бесконечной монотонностью и рутиной…
И мои ожидания вполне оправдались! Вскоре я уже свыкся с бесконечной суматохой, которую привносили в наш цех декораторы, художники по картинам, ассистенты режиссеров, операторы, среди которых были люди с очень известными фамилиями.
Народ в нашем цеху был самый разный, и, несмотря на близость к «самому главному из искусств», ничто человеческое ему было не чуждо. Об одной такой «киношной» истории, главными действующими лицами которой были заведующая инструментальным складом тетя Паша и фрезеровщик Николаев, я и хочу рассказать.
Тетя Паша была очень шумной, скандальной и мстительной особой пенсионного возраста. Она никогда не была замужем и, видимо, давно смирившись с участью старой девы, махнула на себя рукой. Довольно полная, с вечной одышкой, она редко показывалась в цеху и почти безвылазно сидела в своей вотчине, где чувствовала себя абсолютной и полновластной хозяйкой. Но ее хрипловатый резкий голос, срывающийся на крик, можно было слышать почти каждый день. И это означало одно: какому-то несчастному срочно понадобился инструмент!
Тетю Пашу, мягко говоря, недолюбливали и побаивались ее острого язычка, с которого слетали далеко не парламентские выражения. Даже сам начальник цеха Олег Николаевич предпочитал не иметь дела с конфликтной кладовщицей. Но особенно невзлюбила тетя Паша Серегу Николаева – веселого крепыша, бывшего моряка и забияку, который никогда не упускал случая над ней посмеяться.
В общем, эта «сладкая парочка» стоила друг друга, тем более, они оба частенько «закладывали за воротник». И если тетя Паша делала это втихую, закрывшись в своей берлоге, то фрезеровщик выпивал почти открыто, ничего и никого не боясь, поскольку не без основания считал себя «непревзойденным мастером фрезерного дела».
Серега был женатым человеком, и его жена Люся тоже работала на Мосфильме в бутафорском цеху. Чего только не было на этой «студийной кухне», где «готовились» различные части «человеческого тела» – бутафорские руки, ноги, носы, уши, глаза. Даже в витрине при входе в этот удивительный цех-музей были помещены латексные маски – слепки с лиц некоторых действующих популярных актеров!
И вот как-то раз Серега притащил в цех… один из бутафорских безымянных пальцев мужской руки, которые были изготовлены по заказу для съемок очередного фильма. Фрезеровщик ходил и всем показывал принесенный супругой «сувенир», совершенно не отличимый от настоящего. Смеха ради, он даже нацепил на него собственное обручальное кольцо!
Кто-то из рабочих посмеивался, кто-то укоризненно качал головой, но Николаев, в котором мальчишество еще било ключом, продолжал зубоскалить. Наконец, кому-то в шутку взбрело в голову надоумить весельчака показать палец кладовщице. Серега тут же загорелся этой идеей. Заговорщицки подмигнув собравшимся у кладовой зрителям, которые из-за этого отложили даже любимое домино, и, зажав в руке наполовину сточенную фрезу, он настойчиво постучал в закрытую дверь «инструменталки».
– Чего еще! – злобно рявкнула тетя Паша. – У меня обед!
– Еще десять минут, теть Паш! Имею право! Мне только фрезу поменять!
Послышалось кряхтение, и ее всклокоченная голова высунулась из окошечка в двери:
– Опять ты, Николаев! Ну, чего тебе неймется? – ее мутные глазки красноречиво говорили о том, что ее обед начался с «аперитива». Она повертела в руках Серегину фрезу и выдала категорично:
– Эти на верхней полке лежат! Не полезу!
– Да вы не беспокойтесь, я знаю, где они находятся, – невинным голосом проговорил Серега, – сам достану!
– Вот зараза! – прошипела кладовщица, но дверь открыла. Ссорится с фрезеровщиком именно сейчас в ее планы, видимо, не входило.
Серега проник в помещение, и какое-то время за дверью ничего, кроме обычного глухого ворчания тети Паши, слышно не было. Затем послышался ее громкий недовольный голос:
– Ну, ты скоро там, Николаев?
– Да, всё достал!
– Тогда проваливай скорее, дай спокойно пожрать!
– Сейчас, сейчас, только проверю, как заточена!
– Ты что, издеваешься, сучонок? Да у меня весь инструмент, как бритва острый! – по голосу кладовщицы чувствовалось, что Серега задел ее за живое.
– Дерьмо у вас, а не инструмент, тетя Паша! Готов на бутылку вашей любимой зубровки поспорить, что эта фреза тупая!
– Сам ты тупой, щенок паршивый, ступай отсель, пока я тебе башку этой самой фрезой не отпилила! – не на шутку завелась тетя Паша.
– Зачем башку, когда можно на пальце, например, испытать. Вот смотрите, я сейчас чиркну по пальцу режущей кромкой, и ничего не будет! – невозмутимо продолжал Серега доводить кладовщицу. – Алле гоп, готово!
– Э-эй, ты чего творишь? – завопила не своим голосом тетя Паша. – Ой, батюшки светы! Помогите, люди добрые! Что же это твори-и-ится?!
Послышалась какая-то возня, затем неясный шорох, потом звон разбитой стеклянной посуды и… звук падения чего-то мягкого и грузного. Наступила гробовая тишина. Приоткрылась дверь, и показалось бледная Серегина физиономия:
– Братцы, она кажется… того, дубу дала! – произнес он побелевшими губами.
Наступила немая сцена. Затем на склад забежали двое его товарищей, которые первыми очнулись от оцепенения, и сразу же раздался громкий голос одного из них:
– Да жива она, жива, слава богу! Без сознания только!
Подошедший на шум начальник цеха сразу оценил обстановку. Он тут же вызвал медсестру, которая уже через несколько минут привела тетю Пашу в чувство. Тетя Паша, сидя на полу, крутила головой и ничего не понимала. Рядом с ней лежал злополучный бутафорский палец и разбитый граненый стакан.
Начальник поднял один из осколков и понюхал. Потом заметил бутафорский палец и посмотрел на Серегу, который все это время стоял с низко опущенной головой:
– Твоих рук дело?
Серега обреченно кивнул.
– Так я и знал! Пиши заявление по собственному желанию.
– Олег Николаевич, да я больше никогда, клянусь мамой… – Серега был готов расплакаться. Куда только девалась его бравада.
– А каково было бы твоей маме, если бы ее сына на работе хватила «кондрашка» из-за какого-нибудь олуха? – спокойно спросил Олег Николаевич и подошел к Сереге вплотную: – А ну-ка дыхни!
Фрезеровщик снова опустил голову и неловко дунул куда-то в сторону.
– Опять выпивший? Я же тебя один раз предупреждал! Всё, разговор окончен! Точка!..
Олег Николаевич повернулся к тете Паше:
– А вам, уважаемая Прасковья Васильевна, впредь также будет наука! И еще: заканчивайте-ка и вы с горячительным, пока не поздно. Считайте эти мои слова первым и последним предупреждением!..
С уходом Сереги Николаева присмирела и тетя Паша – после случая с бутафорским пальцем больше никто и никогда не слышал ее грозного рыка.
Так закончилась эта трагикомическая история…
…Я сидел у телевизора, с удовольствием следил за игрой любимых актеров, и меня обуревало чувство гордости за то, что в создании этого и множества других отечественных фильмов, есть частица и моего труда. И еще мне было немного грустно, что к этому волшебству я уже не имею никакого отношения…
Закономерная случайность
Часы на стене пробили два раза. Я тяжело вздохнул и перевернулся на другой бок. В голову упорно лезли мысли, которые никак не давали мне заснуть. Вот всегда так: стоит Наташе укатить в свою командировку, как на меня тут же свинцовым грузом наваливается проклятая ревность. Нет, за два с половиной года совместной жизни моя жена не дала мне ни малейшего повода заподозрить ее в измене. Скорее наоборот – все её подруги чуть ли не хором завидовали нашему «удивительно гармоничному союзу», ведь мы «так здорово смотримся вместе»!
Вот только почему я не нахожу себе места? Что это – такое болезненно-извращенное чувство собственности, которое обостряется всякий раз, когда собственность слишком отдаляется от владельца?
Я сел на кровати, обхватив колени руками. Надо что-то делать, или за эту неделю бессонных ночей я элементарно сойду с ума! Я скосил глаза на глупые ходики на стене, беззаботно отстукивающие время. Как жаль, что на дворе глубокая ночь, и не с кем посоветоваться… А, может быть, это со мной что-то не так? Может, мне давным-давно пора лечиться в каком-нибудь «нервном» санатории?..
Кстати, это хорошая мысль! Ведь должны же существовать ночные психологические консультации, или, как их там – телефоны доверия? Найдя в Интернете телефон искомой службы, сразу же позвонил:
– Алло, служба доверия?
– Слушаю вас! – раздался из трубки приятный женский голос. – Чем могу вам помочь в столь позднее время?
– Понимаете, девушка, моя жена уехала в командировку, и мне немного одиноко…
– Понятно, вам, вероятно, нужен секс по телефону? – поспешила оборвать меня собеседница.
– Вовсе нет! У меня совсем другая проблема: я почти уверен, что жена мне изменяет!
– Что значит, почти уверен? – заинтересовалась девушка. – У вас есть основания так думать?
– В том-то то и дело, что нет! Это на уровне шестого чувства, понимаете? Как только она уезжает надолго, я уже не сомневаюсь, что происходит адюльтер! И ничего с этим не могу поделать! У меня бессонница, в голову лезут разные мысли, а перед глазами встают почти реальные картинки ее измен. Я, наверное, схожу с ума! Что мне делать???
Трубка какое-то время молчала, и лишь легкое дыхание на том конце провода выдавало присутствие телефонного психолога. Наконец, девушка произнесла:
– Ваш случай, действительно, интересный и… трудный! Но я постараюсь вам помочь! Подобное мы будем лечить подобным!
– Это как? Самому, что ли, в командировки ездить? Так у меня нет такой возможности.
– Командировки здесь ни при чем! Не хотелось бы давать вам провокационные советы – я ведь не Григорий Остер, а вы не ребенок, чтобы воспринимать их буквально, но, все же, рискну: вам самому нужно завести знакомство с особой противоположного пола. Это поможет вам отвлечься и посмотреть на ваши отношения с супругой другими глазами. Иногда это срабатывает!
– Вы хотите сказать, чтобы излечиться от ревности, нужно изменить самому?! Что за бред? Я люблю свою жену, и никто другой мне не нужен!
– Я говорила всего лишь о знакомстве, но, если этот вариант вас не устраивает, извините! – огорчилась моя собеседница. – Желаю душевного спокойствия и мудрости! – сказала она и отключилась.
Я еще долго слушал короткие гудки, тупо глядя в трубку. Вот это да! Что за психологи пошли нынче, чему только их в институтах учат?
Я выключил свет, накрылся с головой и снова постарался уснуть. Но уже через несколько минут понял: заснуть сегодня без какого-либо допинга мне точно не удастся! Позвонить Вальке, что ли? Он, все-таки, врач-терапевт, может, подскажет, что в таких случаях лучше всего предпринять.
Мой товарищ, с которым мы дружим еще со школы, всегда любил поспать. Валька не был женат и вел свободный образ жизни. Он мог придти домой очень поздно, мог вообще не ночевать у себя, мог привести очередную подружку, и я сильно сомневался, что в этот поздний час он подойдет к телефону. Но мне повезло: на девятый или десятый гудок трубку, наконец, сняли:
– Валь, извини, если разбудил! Но это очень важно! – виновато затараторил я, не давая опомниться сонному приятелю.
– Кто это говорит? Откуда у вас мой номер? – донесся из трубки… недовольный женский голос.
– Извините, – смутился я, – позовите, пожалуйста, Валю.
Ну, конечно же – этот увалень притащил к себе какую-то полоумную девицу, которая спросонья отвечает на чужие звонки, а сам дрыхнет без задних ног!
– Ну, я – Валя! Что вы хотели сказать? Говорите же, я слушаю! – проговорила незнакомка, уже заметно волнуясь.
«Ни фига себе! – пронеслось в мозгу. – Похоже, я ошибся номером и по удивительному совпадению попал на девушку с таким же именем! Как неудобно получилось…»
И тут мне на ум пришла безумная идея, навеянная недавней беседой с психологом…
– Вы так и будете молчать? – собеседница начала терять терпение. – Всё, я вешаю трубку!
– Подождите, это касается вашего… мужа…– неожиданно для себя брякнул я.
– Моего мужа? Вот как… Интересно… – проговорила Валя дрогнувшим голосом. – Что с ним?
– Ваш муж… понимаете, в общем, он…
– Ну, что, он? Что вы мычите?
– Этот человек… э-э-э…
– Виктор! – подсказала Валя.
– Вот именно, Виктор! Вы только не волнуйтесь, он жив и здоров! Просто… он… вам изменяет!
– Даже так?! – напряженно произнесла она. – А вы откуда знаете, и вообще, кто вы такой? Мы разве знакомы?
– Меня зовут Саша, я работаю вместе с Витей. И он мне много о вас рассказывал…
– Саша? Что-то не припомню, чтобы муж мне говорил о каком-нибудь Саше из своего отдела… Это всё, что вы хотели мне сообщить?
– Я недавно работаю, но с Витей мы уже успели подружиться… Он о вас всегда отзывался очень хорошо. Настолько, что я… в вас заочно влюбился! Именно поэтому невольно и обратился к вам на «ты», когда вы взяли трубку. Я ведь в душе давно вас так называю…
– Но вы же меня никогда не видели!
– Ошибаетесь! Виктор в телефоне вас показывал!
– Хм, допустим. И зачем же вы мне позвонили? Чтобы сообщить то, о чем я и так давно догадывалась?
– Не только! Валя, давайте с вами… встретимся, а? – выпалил я и сам удивился собственной наглости. Но было уже поздно! Как я буду выпутываться из этой ситуации, если вдруг Валя согласится, я не представлял! Хотя, конечно, вероятность этого ничтожна…
– Я согласна! – вдруг объявила она твердым голосом. – Давайте встретимся, Саша, хотя бы для того, чтобы вы мне рассказали, с кем изменяет мне мой муженек! Итак, завтра в семь вечера в кафе «Виктория»! Знаете, где это?
– Да, я приду! – прошелестел я и положил трубку.
Всё, дело сделано, и будь что будет! Я выключил свет, закрыл глаза и тут же провалился в беспокойный и тревожный сон.
На следующий день, придя чуть раньше назначенного времени, я топтался у входа в кафе с букетом цветов в руке и никак не мог решиться переступить его порог. И дело было даже не в том, что я не знал Валю в лицо и сомневался, что отыщу ее среди других посетителей. Меня вдруг обуял страх, который я не испытывал еще со времен института, когда пришел на первое свидание с девушкой из параллельной группы!
– Ну, вы идете уже, молодой человек? – недовольно произнесла за моей спиной какая-то пожилая тетка, порывавшаяся протиснуться мимо меня в кафе. – Вот истукан, прости господи! – прошипела она и, проходя, пихнула меня большой авоськой.
И, действительно, какого черта? Я решительно вошел в зал с тремя рядами столиков, освещенный приглушенным голубоватым светом. Играла тихая приятная музыка. Небольшое уютное заведение было заполнено не более чем наполовину. Я огляделся. Мне нужно было выбрать свободный столик где-нибудь ближе к выходу, чтобы Валя сразу смогла меня вычислить по букету.
– Саша! – вдруг окликнули меня откуда-то сбоку. Я повернулся на голос и… буквально застыл на месте: за столиком у окна сидела почти точная копия… моей собственной жены! Отличие было лишь в прическе – Наташа всегда предпочитала длинные волосы. – Это вы мне звонили насчет Виктора?
– Да, это я звонил! – я подошел к худенькой стройной светловолосой девушке с короткой стрижкой, перед которой стояла чашка кофе. Черты ее лица, большие серые глаза, аккуратный носик, открытые уши с изящными сережками – все напоминало мне мою супругу! Даже ее голос, немного приглушенный и хрипловатый вчера, сегодня показался мне удивительно знакомым! Я не мог оправиться от шока. Меня охватило чувство, что я вернулся на три года назад, когда впервые увидел свою Наташу.