Леушинский женский монастырь. К истории монастыря

Господину Обер-Прокурору Святейшаго Синода. 6 Ноября 1874г. №3840 (нрб.) отношения за №3821 имею честь уведомить Ваше Сиятельство что к учреждению в имении С.Петербургской купеческой жены Пелагеи Максимовой, состоящаго в Череповецком уезде Новгородской гоубернии, женской общины во имя Св. Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, со стороны Министерства Внутренних Дел препятствий не встречается. За Министра Внутренних Дел Товарищ Министра Генерал Лейтенант…». [1, c.1-3]

Ранний период истории Леушинского монастыря освещяется также в Историческом описаниии Иоанно-Предтеченскаго Леушинскаго женского монастыря. При том, что имя автора описания на обложке этого труда не значится, известно, что написано оно самой игуменией монастыря Таисией. [2]

Работа эта хорошо известна и неоднократно переиздавалась. В данной работе приведены небольшие цитаты из третьего издания Описания- 1907-го года. Ниже приведены в основном выписки из ранее не публиковавшихся архивных документов.

В 1881 году общину приняла третья ее Начальница и первая Игумения Леушинского монастыря, Таисия. Как было отмечено выше, важнейшее место в деятельности Игумении было отведено педагогике, делу обучения детей. В Леушино трудами Игумении Таисии был создан целый ряд учебных заведений. Уже в 1881-м году была устроена церковно-приходская школа для детей села Леушина.

[3, c.44-46]

Кроме церковно-приходской школы для детей села Леушино, Игуменией Таисией была организована церковно-учительская школа. Данные о церковно-учительской школt содержат архивные документы Святейшего Синода: «№24. Журнал Училищнаго Совета при Святейшем Синоде. Заседание 16 января 1896 года. Имели суждение об ассигновании денежных средств на содержание женской Леушинской двухклассной с учительскими курсами ц-пр. школы, Череповецкаго уезда, Новгородской епархии. Справка: 1) При Леушинском женском Иоанно-Предтеченском монастыре, Череповецкаго уезда, Новгородской епархии, настоятельницею сего монастыря открыта в 1881 г. ц-пр. школа. 2) Определением Св. Синода от 7 сентября/11октября 1888г. за №1945 означенная школа преобразована в двухклассную с учительскими курсами». [4, c.1]

К 1897 году в связи с учительской школой возникли проблемы. Как пишет сама Игумения Таисия, «… находилось много желающих помещать туда своих детей. Четвертая доля искавших поступить бесплатно не могла быть удовлетворяема. Так, например, при восьми казенных ваканциях, прошений поступало до тридцати и более. Число своекоштных воспитанниц для поступления не было ограничено, но теснота помещения, год от года сказывавшаяся сильнее, не дозволяла принимать и последних. Между тем теснота в помещении ощущалась и между сестрами монастыря, разросшагося отъ 60 человек, принятых игумениею Таисиею при ея поступлении в начале 1881-го года, до 400 и более. Правда, ею было построено уже много корпусов, но все таковые не удовлетворяли еще помещению; таким образом и для сестер и для воспитанниц требовалось увеличение зданий. Чтобы как-нибудь помочь этим нуждам, игумения пришла к следующему заключению: предложить Синоду предоставить, имеющееся училищное здание в собственность и пользу монастыря с тем, чтобы монастырь взял на себя обязательство израсходовать на постройку новаго здания для школы всю ту сумму, каковая была затрачена в разное время, на это существующее, но уже тесное для школы здание. Конечно, новое училищное здание долженствовало превзойти старое чуть ли не двойным объемом, иначе не достигалась цель;… Этот свой проект игумения сообщила архиепископу Феогносту как единственно возможный исход. Обсудив дело, владыка одобрил проект, представил его Училищному при св. Синоде Совету, и в результате поручили игумении оформить дело. Предположив, что на 28.000р. можно будетъ построить довольно обширное здание, как значилось на изготовленном плане, в 25 саж. длины, Игумения взялась за дело и стала усердно о нем хлопотать. Но вскоре в плане усмотрена была ошибка, а именно та, что архитектор не вполне соразмерил ширину здания с его длиною, назначив ширину только 7 саж. Это было усмотрено Председателемъ Училищнаго Совета Высокопреосвященнейшим Гурием, который и предложил игумении вместо 7 сажен пустить 9 саж. в ширину. … В тот же 1899-й год приступила она к постройке». [5, c.62]

Проектирование и строительство училищного здания в Леушинском монастыре, о чем пишет Игумения Таисия, нашли свое отражение в архивных документах: «Новгородская Епархия Череповецкаго уезда Леушинская церковно-учительская женская школа. №1506 Отд. II. 9 сент. 1899г. Училищнаго совета при святейшем Синоде. №1 экс. 22 января 1899 года. ПРОЭКТ на постройку каменнаго здания в Леушинском женском монастыре, приспособляемаго для помещения Учительской женской школы. 41169 рублей 40 коп. Проэкт на постройку каменнаго здания для училища при Леушинском женском монастыре, в Череповецком уезде. При постройке школьнаго здания по означенному плану явилась необходимость увеличить его ширину, вместо 5 сажен строить на 7 саженях. Это изменение видно на плане. Проэкт разсмотрен и одобрен Строительным отделением Новгородскаго Губернскаго Правления по протоколу от 26 Мая 1899 года за №47, с тем, чтобы постройка училища производилась под надзором архитектора имеющаго законный аттестат о своих познаниях в строительном искусстве. За Губернатора Вице- губернатор. За И.д. Губернскаго архитектора Младший Архитектор А. Дьяков. Делопроизводитель. Епархиальный Архитектор А. Дьяков. Проэкт на постройку каменнаго здания для квартир, спален и классов при женском Леушинском монастыре, Череповецкаго уезда. I-й этаж. II-й этаж. Фасад. Разрез по А В. Приблизительная стоимость постройки 25 000р. (двадцать пять тысяч). Гражданский инженер А. Дьяков». [6, c.1-2]

Каких трудов стоило создание и развитие школ при Леушинском монастыре Игумении Таисии, можно судить по фрагменту письма Игумении Таисии Ивану Ивановичу Бриллиантову (1870-1931), церковному историку, написанному в 1900-м году: «…я была в Петербурге на Подворье; замешкалась я там до начала Декабря, потому что усиленно хлопотала об упорядочении дел своего детища- Училища, об открытии в нем должности Инспектора, что не только поднимет учебный строй дела, но и само училище поднимет на более высшую ступень. Вам известен здешний край, можете судить о важности такого введения, а след. и о важности моих хлопот. Столько положив трудов в этом училище, очевидно, мне хотелось и снабдить его всем необходимым и оградить его потребными лицами, или иначе сказать привести в надлежащий порядок всю его организацию. Хлопотала еще и о даровании субсидии хотя бы в помощь для постройки новаго, более просторнаго здания, что тоже совершенно необходимо по тесноте настоящаго помещения; по мере процветания училищнаго дела умножается число желающих обучаться в нем, а это безценно для здешняго края. Вот и не мало пришлось похлопотать; но слава Господу Богу,– все мои хлопоты скончались успехом и с нынешняго года у нас инспектор». [7]

В 1907-м году было построено дополнительное здание для «образцовой школы» с квартирой заведующего школой в нем. [8]

Важным событием в жизни Леушинской обители и окрестных жителей было строительство первого каменного, трехпрестольного соборного храма.

В ознаменование этого события была издана небольшая книга, напечатанная в г. Череповце ко дню освящения храма в 1891 году: «Краткия сведения о сооружении каменнаго трехпрестольнаго Соборнаго Храма в Иоанно-Предтеченском Леушинском монастыре». [9]

В описании трудов насельниц Леушинского монастыря и Игумении Таисии по созданию храма Похвалы Богородицы, обращает на себя внимание описание украшения храма насельницами Леушинского монастыря: «… Трудятся юныя послушницы- певчия, пишут Иконностас и др. иконы для строящагося Храма, чему предусмотрительно заранее были обучены Настоятельницею сначала дома, в обители, а потом для усовершенствования и в С. П. Бургской Императорской Академии Художеств, куда определить их стоило ей тоже немалого труда. … Иконы, как в иконостасе, так и по стенам, написаны самими сестрами Обители, именно певчими. Эти юныя девицы, украшающия Церковь Божию стройным пением, украсили ее и св. Иконами, написанными художественно. Обратим же внимание на это обстоятельство; все иконописцы- простыя крестьянския девушки, не только чуждыя всякой образованности и утонченности вкуса, но и не знакомыя прежде с держанием карандаша в руке. Как умудрились оне в этом изящном искусстве? А ученье их было не десятки лет, как посвящаютъ ему другие, а всего лишь около 3-х лет. Но скажет кто, что поэтому и иконы написаны неудовлетворительно; на это мы ответим словами Писания: «Приди и виждь!». Всякий приходивший и видевший (а их было множество) отходил въ изумлении, и если не догадался отнести этого к помощи свыше то приписывал таланту иконописиц, или чему угодно, а достоинства письма не отвергал никто». [10, c.12]

В своей работе автор описания Похвальского храма затронул вопрос традиции иконописания в русских православных монастырях. Поддерживалась эта традиция и в Леушинском монастыре.

Вторая половина XIX- начало XXвв. это период растущего интереса к русской иконописи, растущего понимания ее художественного и исторического значения. Начинается научная работа в области истории русского иконописания. Изучением русской иконы занимаются профессор И.М. Снегирев, И.П. Сахаров, Д.А. Ровинский, киевский профессор Ф.А. Терновский. Создаются церковно-археологические музеи, по примеру церковно-археологического музея при Киево-Печерской лавре. На фоне растущего интереса к русской иконописи, признания значения иконописи в жизни Церкви и народа, признания высокого качества древне-русской иконы, привлекается внимание к незавидному положению в современном иконописании, хождению в народе и Церкви большого числа икон среднего, а часто и крайне низкого качества. Основную часть икон для народа изготавливают артели иконописцев- в Суздале, Холуе, Палехе и т.п. Появляется много иконописных мастерских в городах- Москве, Санкт-Петербурге, и др. Качество иконописи в этих мастерских и артелях неоднородно и далеко не всегда находится на приемлемом уровне.

Большие проблемы в деле росписи храмов и иконописании отмечаются учеными. Так, академик Кондаков в одной из своих работ пишет: «Если мы обратимся к общему обозрению различных видов того состояния, в каком находится религиозная живопись и иконопись у нас даже на главнейших пунктах, нам резко бросится в глаза случайность их положения и отсутствие всякой поддержки, руководства и художественной помощи. Не слышатся-ли отовсюду и непрестанно жалобы на недостойную роспись церквей и соборов? … появляются в столичных соборах и святочтимых лаврах ремесленныя росписи… Кто же, наконец, не знает, что доселе только бездарные художники становятся у нас иконописцами, а для остальных иконопись – дело временных пособляющих нужде, заказов, и что эта живопись у нас оценивается всегда и буквально по квадратным аршинам и саженям?». [11, c. 3]

В Церкви и государстве идет поиск путей решения проблемы падения качества иконописания. Так, с ведома и по инициативе Св. Синода открываются классы иконописания в семинариях- Петербургской, Казанской, Кавказской, Иркутской, других. [12, c. 3-4] [13]

Проблемой качества церковной живописи, качества иконописи была озабочена Императорская Санкт-Петербургская Академия Художеств, на которую был возложен контроль за развитием всех отраслей искусства в Российской Империи.

По инициативе Президента Академии, Великой Княгини Марии Николаевны (1852-1876), было составлено обращение на имя Императора Александра II c предложением об открытии в Академии Художеств специального класса иконописания: «1856г. Января 18-го. При Императорской Академии Художеств предполагается открыть новый класс для преподавания правил иконописания и для достижения в этом роде искусства Исторической верности форм и изящества стиля, которыя необходимы для всякаго рода живописи. С развитием этого класса, впоследствии, неминуемо устранится произвол и неправильность в сочинениях живописцев, которые, у нас, чаще всего должны писать святыя иконы. Обращение Президента Академии было рассмотрено Государем Императором и лично им одобрено: «На подлинном Собственною Его Императорскаго Величества рукою написано: «Сообразить». [14, л.1]

Наряду с относительно новыми институтами, в которых развивается иконописание, продолжают существовать и традиционные русские центры иконописи- монастыри. Как писал об этом В. Успенский, «Художники группируются обыкновенно около центров просвещения, власти. Так было и в древней Руси. Иконописцы являются в Киеве, Новгороде, Суздале, Москве. Иконниками становятся иноки монастырей, центрами иконописания становятся монастыри. В эпоху расцвета политической силы и богатства Новгорода в XIII-XVI столетиях, производство икон достигает в нем значительных размеров. Свои иконописцы были у новгородских монастырей: Юрьевского, Антониева и Хутынского. С возвышением Москвы и московские монастыри становятся центрами иконописания. Иконописание было развито в Вологде, Ярославле, Костроме, Устюге, Рязани, Ростове, Нижнем Новгороде, Переяславле Залесском, Калуге, Суздале, Пскове и т.д.». [15, c.8]

Первый русский иконописец Алипий или Алимпий (+1114г.) был иноком Киево-Печерской лавры: «Препод. Священноинок, отец Алимпий пресвитер, Печерский чудотворец, иконописец Киевский, многия чудныя иконы писал; и ангели Господни помогаху и писаху образы, яко ученицы его быша, и спрашивахуся, аще угодно-ли, тако написашася им. И в Киевских пещерах в нетлении и до днесь опочивает, чудеса творя». «Преподобный, отец Григорий печерский, иконописецъ Киевский, много святых икон написал чудотворных; яже зде в Российской земле обретаются, спостник бе препод. Алимпию. В нетлении в пещерах опочивает». [16, с.379]

Падение уровня иконописания должно было остро ощущаться там, где икона почиталась не просто как произведение искусства, но как священный образ, к которому обращались с молитвой и надеждой на духовное преображение- в монастырях, и прежде всего- в монастырях женских. Иконописание, наряду с занятием золотошвейным мастерством, вышивками, другими видами рукоделия становится важным подспорьем в нелегкой и небогатой жизни женских монастырей.

Где же могли послушницы и инокини наших женских обителей обучиться иконописанию? Представляется, что обучение в иконописных мастерских и артелях было для инокинь и послушниц неприемлемо. Иконописание в России второй половины XIX- начала XX века приобрело массовый, чисто коммерческий характер, даже в традиционных русских центрах иконописания- Палехе, Мстере, Холуе. «… Они торгуют с Россией, Кавказом, Болгарией и Румынией, доставляя по всему православному миру сотни тысяч икон, десятки тысяч иконостасов и прочих рисовальных принадлежностей захолустных храмов и церквей». [17, л.68-70]

Отношение к иконе как к обычному товару было бы для инокинь неприемлемо. Методы, какими обучали в таких артелях молодых иконописцев, также исключали насельниц монастырей из числа учеников: «Мальчики лет 9,10 поступают лет на 5 или 6 даровыми учениками. Харчи у них свои; хозяин дает только «науку». Год, два или три посвящаются на метение полов, стружку досок для икон, растирание красок и т. п. ученье. Потом мальчуган садится с ранняго утра до поздняго вечера на низенький табурет, все больше по мере роста, сгибаясь над нарами, заменяющими стол для рисования. … Ученик месяца три-четыре посвящает каждому популярному святому, довольствуясь словесным указом мастера- «тут почернее мазни, тут посветлее пусти и т. п.». Выучив наизусть одного, переходит к изучению на тот же манер второго и т. д. … Выбор специальности – лица ила одежды – происходит совершенно случайно. Лицевщик- мастер делает своего родственника- ученика тоже лицевщиком и наоборот. Хозяин никогда не вмешивается в выбор специальности. … И так в этих мастерских все производство основано на строгой рутине, механическом заучивании наизусть всех штрихов, теней и оттенков. Даже надписи на иконах воспроизводятся безграмотными рабочими наизусть». [18, л.68-70]

Оставались два пути- путь самоучки и- Академия Художеств, при всех сложностях и высоких требованиях, предъявляемых Императорской Академией Художеств. Появление талантливых самородков вполне возможно- русский народ талантами любого рода, в том числе и художественными, обделен не был. Факты подобного рода отмечались даже иностранцами. Так, немецкий исследователь, занимавшийся изучением кустарной промышленности России в 1880-х годах, пишет: «Из деревенских мастерских Владимирской губернии «выходят нередко образа, которые не нарисовал бы и лучший питомец академии художеств…». [19]

Но, расчет на удачу, на то, что в числе насельниц отыщутся талантливые самородки, для монастырей едва ли приемлем. Оставался, видимо, один путь для полноценного обучения иконописи- Академия Художеств. Основания для такого вывода дали материалы по истории женских православных монастырей, в том числе Леушинского монастыря.

В приведенном выше описании Похвальского собора, автор его считает, что инокини и послушницы Леушинской обители обучались иконописанию а Петербургской академии художеств. Частично это мнение находит подтверждение в архивных материалах.

Исследователем истории Леушинского монастыря, М.Г. Мальцевым были представлены списки инокинь и послушниц Леушинского монастыря, занимавшихся в обители иконописанием: «Заведующие живописной и иконописной мастерскими: Монахиня Иоанна (Сироткина Параскева Прохоровна). Монахиня Алексия (Шаблыгина Анна Ивановна). Монахиня Алипия (Герасимова Анна Ильинична). Монахиня Маргарита (Антонова Параскева Петровна). Трудились в живописной и иконописной мастерских:

Монахиня Агния (Николина Параскева Леонтьевна). Монахиня Алевтина (Москалева Анна Степановна). Монахиня Анатолия (Орлова Анна Владимировна). Монахиня Аполлинария (Борисова Анастасия Матвеевна). Монахиня Евсевия (Пятунина Елизавета Алексеевна). Монахиня Иннокентия (Филиппова Наталья Александровна). Монахиня Лаврентия (Марова Евфросиния Павловна). Монахиня Леонида (Садовникова Анна Никифоровна). Монахиня Рафаила (Котова Клавдия Петровна). Монахиня Ювеналия (Шишлякова Александра Ивановна). Акиндинова Евфросиния Дмитриевна. Божатова Анастасия Константиновна. Брусова Мария Львовна. Буракова Елена Алексеевна. Васильева Параскева Трофимовна. Зайцева Варвара Прокопьевна. Короткова Мария Васильевна. Кучмиева Татьяна Федоровна. Лукичева Валентина Ивановна. Николаева Анна Ивановна. Послушница. Николаева Елена Ивановна. Послушница. Петрова Анна Николаевна. Савельева Анастасия Васильевна. Успенская Мария Васильевна». [20, л.294-331] [21, л.292-328]

В Российском Государственном Историческом Архиве (РГИА СПб.), в фонде Санкт-Петербургской Академии Художеств было выявлено Дело послушницы Леушинского монастыря Прасковьи Сироткиной. В деле хранится письмо следующего содержания: «1886. 31 Июля, Четверг. Многоуважаемый Петр Федорович! Я приходила к Вам с рисунками монахини Прасковьи Сироткиной, а т.к. не застала Вас дома, то завтра отнесу этот рисунок в Правление к г-ну Зимину, если вам будет возможно, то просмотрите и как Вы говорили, потрудитесь ей какое-нибудь свидетельство, что она сделала успехи. Очень, очень прошу вас о ней, Многоуважаемый Петр Федорович. Она действительно очень старалась и с трепетом ожидает своей судьбы. Если вы будете дома до семи часов, то потрудитесь прислать за мной сторожа; я бы очень хотела Вас видеть. Искренне уважающая Вас и глубоко преданная Ек. Вахтер». [22, л.1-2]

Представленное выше письмо- это обращение молодой художницы, выпускницы Санкт-Петербургской Академии Художеств, Екатерины Вахтер, к Конференц-Секретарю Императорской Академии Художеств Петру Федоровичу Исееву. В нем Екатерина Вахтер ходатайствует о выдаче свидетельства послушнице Иоанно-Предтеченского Леушинского женского монастыря Прасковье Сироткиной. В каком качестве проходила обучение в Академии Прасковья Сироткина, в деле не отражено. Вероятнее всего- в качесте вольнослушающей. На основании архивных документов можно сделать вывод, что послушница Сироткина в обучении рисованию и живописи действительно «сделала успехи», а возможно и ходатайство госпожи Вахтер было не лишним. Послушница Прасковья Сироткина получила соответствующее свидетельство: «СВИДЕТЕЛЬСТВО. Дано сие из И.А.Х. послушнице Леушинскаго Иоаннопредтеченскаго монастыря Новгородской губернии, Череповецкаго уезда Параскеве Прохоровой Сироткиной в том, что она, как показавшая хорошия художественныя способности, доказанныя исполненными ею в Академии под руководством класснаго художника первой степени Екатерины А. Вахтер, живописными образами и рисунками, может заниматься преподаванием рисования в монастырской начальной рисовальной школе вышеозначеннаго монастыря….в чем Канцелярия И. А. Х. свидетельствует приложением печати. С.-Петербург. Августа дня 1886г. И. А. Х. Конференц-Секр. Д. Ст. Советн. Свидетельство Получила. Сироткина». [23, л.2-2об.]

Из представленных выше М.Г. Мальцевым списков следует, что в 1913-1914 годах уже не послушница, а монахиня (Иоанна) Прасковья Сироткина возглавляет иконописную мастерскую Леушинского монастыря, участвуя, как можно предположить, в обучении послушниц и инокинь монастыря иконописи.

В Леушинский монастырь послушница Сироткина должна была вернуться в 1886 году, так что в росписи Похвальского храма в 1890-1891 годах могла участвовать не только сама Сироткина, но и те послушницы и инокини, кто прошел у нее обучение. В монастыре могли быть и другие инокини, имевшие навыки иконописи. Так, еще в 1881 году Игумения Таисия в одном из построенных ею зданий устроила живописную, то есть, иконописную мастерскую.

Ряд документов свидетельствует, что обучение в Академии Художеств послушниц женских монастырей было делом не единичным. В 1858 году в Академию Художеств, для обучения иконописи направлены четыре сестры Дивеевского женского монастыря: «В Канцелярию Обер-Прокурора Святейшаго Синода. Выписка из Определения Святейшаго Синода 13/29 марта 1858 года. По Указу Его Императорскаго Величества, Святейший Правительствующий Синодъ слушали донесение Преосвященнаго Антония, Епископа Нижегородскаго следующаго содержания: Фрейлина ея Императорскаго Высочества Великой Княгини Марии Николаевны, Графиня Александра Толстая письмом от 11 Ноября дала ему Преосвященному знать, что Ея Императорскому высочеству угодно, чтобы из сестер Дивеевской общины три или четыре избраны были и отправлены в С.Петербург, будущею весною для обучения Греческой иконописи и мозаическому искусству, чтобы самое избрание их совершено было Иеромонахом Оранской пустыни Иоасафом, который, будучи сам сведущ в живописи, знает и способности сестер, причем просила его, Преосвященнаго, в избрании и отправлении их оказать с его, Преосвященнаго, стороны, надлежащее содействие. В следствие сего, Иеромонахом Оранской пустыни Иоасафом… и начальницею общины… избраны были сестры: 1, Марья Иванова Караулова г. Арзамаса мещанская дочь, имеющая от роду 27 лет, 2, Евдокия Ильина из Петербурга Унтер-Офицерская дочь, Имеющая от роду 34 года. 3, Федосья Степанова Попова, Пензенской губернии г. Инсар купеческая дочь, имеющая от роду 29 лет, 4, Надежда Дмитриева Сабанина Пензенской губернии дворянка, от роду 22 лет, поступила в общину в 1850г., Указом еще не определена. … руководствовать их в живописи приглашен известный по своему обширному образованию и превосходным душевным качествам Профессор Солнцев». [24, c. 1-1об.]

В 1885 году, по благословению Игумении, в Академию Художеств поступает послушница Валдайского Тихоновского девичьего монастыря Иулиания Цветкова: «В С.-Петербургскую Академию Художеств. Настоятельницы Валдайскаго, Тихоновскаго девичьяго монастыря Игумении Веры. 19 ноября 1885г. ПРОШЕНИЕ. Проживающая во вверенном моему правлению Монастыре, крестьянская девица Иулиания Спиридонова Цветкова, отправленная мною для обучения живописи в С.-Петербургскую Академию художеств, и если по испытании она окажется способною к занятию живописью, то имею честь покорнейше просить Академическое Начальство принять ее в число учениц. Настоятельница Валдайскаго, Тихоновскаго девичьяго монастыря Игумения Вера. Октября 31 дня 1885 года. [25, л.151-151об.]

Материалы данного дела содержат сведения о том, где еще обучалась послушница Валдайского монастыря Иулиания Цветкова и где, следовательно, могли обучаться и другие насельницы женских монастырей: в Новгороде, возможно в другом монастыре, имеющем иконописную мастерскую, и в Петербурге, в Рисовальной школе: «СВИДЕТЕЛЬСТВО. Дано от настоятельницы Короцкаго Валдайскаго во имя Сятителя Тихона женскаго монастыря Игумении Веры, проживающей в числе сестер Обители, крестьянской девице Иулиании Спиридоновой Цветковой, уволенной мною в С.-Петербург для усовершенствования в живописи, которой она обучалась на средства Монастыря с начала в Новгороде а потом в Петербурге при рисовальной школе. А что свидетельство это выдано мною вышеозначенной Иулиании Спиридоновой Цветковой, то удостоверяю собственноручной подписью и приложением казенной печати Монастыря. Настоятельница Короцкаго Валдайскаго девичья монастыря Игумения Вера». [26, л.152]