Жить не обязательно
Притопнул ногой и пожалел, что нет зеркала, посмотреть. И крикнул негромко:
– Александрос, ты здесь?
– А куда ж я денусь?
– А вот деваешься! Деваешься иногда непонятно куда. Не докричаться!
Александрос промолчал.
– Скажи, пожалуйста, ты силён в толковании Писания?
– Читал, но большим знатоком назвать себя не могу, тем более, толковать сложные места. И чего это тебя бросает от сапог до Книги?
– Да есть там, в самом начале, одно место, которое повергло меня в величайшее изумление и которое я сейчас, за выделкой шкуры, опять вспомнил.
– Ну-ка, ну-ка…
– После описания грехопадения Адама и Евы написано так: «И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их». (Бытие 3: 21). Не значит ли это, что Господь Бог и был первым охотником? И первым скорняком, и первым «швецом» на Земле? Ведь прежде, чем пошить одежду из кожи, надо убить животное, скажем, барана или козла, и выделать шкуру. А это, ты видел, очень трудоёмкий процесс, неприятный и долгий.
– Адам и Ева первый на Земле грех совершили. А по Ветхому Завету «без пролития крови не бывает прощения» (К Евреям 3: 21). И во искупление греха Господь пролил кровь какого-то животного, скорее всего, агнца. Я полагаю, что убит был этот барашек прямо перед глазами согрешивших, и они впервые увидели смерть. Печальная история…
А выделать и пошить – это уже другое дело. Я лишь служебный дух, тебе надо поговорить со священником.
– Спасибо, Александрос, я думаю, ты недалёк от истины. Пойду на бережку посижу, на воду посмотрю…
Ближние капканы он привёл в порядок относительно быстро и с каждым днём стал уходить всё дальше от балка. С широкой галечниковой косы северного берега открылся ему великолепный вид на весь архипелаг и на «домашний» остров с чёрным кубиком избушки на нём.
Гарт долго стоял и смотрел, не в силах оторвать взгляда. Всего-то пятнадцать километров, а не достать. Неужели придётся кантоваться на этом Сапоге-Ботфорте до самых морозов, ждать, когда в бухте установится надёжный ледяной покров?
«Таймыр, пёс мой своенравный! Как ты там один? Небось давно уже доел кусок нерпятины и теперь голодаешь? Или тоже рыскаешь по берегу, подбираешь, что море выбросит?»
Стоял ясный тёплый день, лёгкий зюйд-вест слегка раскачал море. Мелкие белые барашки на волнах катились в сторону, всё катились в сторону одинокого зимовья!
Сашка бросил в море кусок дерева, переждал пять минут, бросил второй и третий. Когда дровеняки отплыли достаточно далеко, мысленно провёл по ним прямую линию от берега, где стоял, до берега домашнего острова. Воображаемая линия прошла чуть правее избушки, и Сашка ощутил жар в сердце.
«Сделаю большой устойчивый плот, дождусь прилива и попутного ветра и часа через три – дома!»
Мысль эта настолько его воодушевила, что он весь день провёл как в лихорадке, разве что не летал по острову. Скорее-скорее отремонтировать путик! Скорее-скорее бежать с опостылевшего клочка суши!
Если бы он догадался смотреть на маяки-деревяшки подольше, то с удивлением заметил бы, что на расстоянии примерно километра от берега, эти кусочки дерева вдруг закружились, завертелись и поплыли в открытое море…
Заготовив целую гору колышков, перетянул их проволокой и привязал к плоту. Уложил в рюкзак немного сушёной оленины, бутылку с остатками солярки для разжигания костра и поплыл вдоль берега на ремонт дальних капканов. Ветер почти улёгся, и самодельное плавсредство легко слушалось весла.
Но вдруг плотик накренился, и Гарт чуть не упал в воду.
Что т-т-акое?
А это Инга вскарабкалась на брёвна и заскользила к самой руке охотника: поиграй со мной, добрый человек!
– Осторожней, Инга! Чуть меня не сковырнула! Я вовсе не желаю купаться в ледяной воде!
Но Инга уже ткнулась усатой мордочкой в ладонь: погладь меня, человек, не ворчи!
– Ох, беда мне с вами, друганами-меньшими братанами! Того накорми, того приласкай, от того убегай! – Сашка погладил нерпу по скуле, распушил ей «усы» и провёл рукой по гладкой мокрой шее.
Неожиданно Инга опрокинулась на спину, подставляя живот, и чуть поскребла по нему короткой когтистой лапой: и здесь почеши!
– Ну, ты прям как поросёнок у бабы Мани! Может, тебе ещё картошечки наварить и хлебную корочку в молоке размочить?
Улыбаясь про себя, почесал нерпе живот и шею. Потрепал по усатой морде и вновь взялся за вёсла.
Но что это там за кости виднеются среди камней? Ну-ка, глянуть!
Скелет моржа, того самого, начисто обработанный благодарными жителями тундры, лежал чуть выше уреза воды, наверное, туда его оттащили медведи.
«Князь тихо на череп коня наступил…»
От резкого удара ногой череп с небольшими бивнями отделился от шейных позвонков и отлетел в сторону. Сашка поднял трофей и привязал его к плоту. Пригодится.
28. Navigare necesse est[5]
Уже под вечер причалил к берегу у самой южной оконечности острова, привязал плотик к большому камню и выгрузил колышки. Инга соскользнула с брёвен и ушла в воду.
А Сашка увидел остов разбитого корабля.
От шхуны или небольшого зверобойного бота осталась примерно половина, выдавленная льдом высоко на камни. Обломки мачты, расщепленные доски обшивки и остатки шпангоутов выглядели так, будто гигантский дракон перекусил этот парусник пополам, будто неведомый великан разрубил шхуну надвое тупым мечом.
Гарт стал медленно обходить остатки кораблекрушения кругом, и тут из расщелины в досках разбитой рубки вылетела трясогузка.
– Цивить-цивить, цирли-ти-ти! – Птичка уселась на обломке мачты и закачалась, укоризненно поглядывая на человека живым чёрным глазом. Откуда ни возьмись и вторая пичужка, белые щёки, чёрная шапочка и чёрная грудка, «цитти-цирли!» – оказалась рядом с первой.
– Надо мне вашего гнезда! Я совершенно случайно здесь, поверьте!
– Цитти-цитти-цирли! (Ну, так отойди подальше, не мешай!)
– А вы откуда взялись тут, на 75-ой параллели?
– Цли-и, цли-и, ти-и! (Мы из Марокко!)
– Но это ж какая морока – лететь из Марокко!
– Цирли-цирли-цивлить! (Не так уж просто. Но тут – наша Родина!)
– Моё почтение, храбрые пичужки. Ухожу, ухожу!
Гарт заглянул в полуразрушенную рубку. Среди обломков дерева и осколков стекла, тускло отсвечивая латунной набойкой, лежал сорванный с места штурвал.
Осторожно поднял его. Отошёл подальше, чтобы не беспокоить птиц, и осмотрел находку. Крепкое дерево изделия всё ещё держало в себе рукояти, на изогнутой латунной полосе, привинченной к штурвалу шурупами с крупными красивыми головками, легко читалась надпись: «Navigare necesse est, vivere non est necesse».
Сразу вспомнились уроки латыни в институте и многие попытки правильно передать по-русски смысл этого латинского изречения, от которого пересыхает в глотке и волосы на голове шевелятся.
«Плавать по морю необходимо, жить не так уж необходимо».
«Жить не обязательно. Плавать по морю обязательно».
«Кто на море не бывал, тот не жил на свете».
«Плавать по морю необходимо, жить необходимости нет».
Последний вариант и был принят за наиболее близкий по смыслу к оригиналу. Но и он не передаёт всей чеканной гордости, всей высокой жертвенности, всей дерзости изречения Гнея Помпея.
В бытность свою консулом Римской республики Помпей получил от сената полномочия на закупку пшеницы в Африке. В Италии случился неурожайный год, и Рим остро нуждался в хлебе.
Когда корабли были уже загружены и стояли у причалов, готовые к отплытию, неожиданно разразилась буря, грозившая сорвать корабли с якорей и выбросить их на берег. Единственным спасением было презреть опасность и выйти в море. И Помпей обратился к матросам флотилии с короткой речью:
«Мужи римские! Выйти в море необходимо, жить необходимости нет!»
Он первым шагнул на сходни. И моряки, все как один, заняли свои места у такелажа.
29. Старый костёр
«Неужели весь экипаж погиб в ледяной воде или разбился о скалы во время шторма?» – Гарт вспомнил себя самого на гребне стремительно несущейся к берегу прибойной волны, и мороз прошёл между плеч.
«От скал тех каменных у нас, варягов, кости. Мы в море родились, умрём на море!»
Смотреть на море расхотелось. Вышел на кромку берега и прошёлся туда-сюда в надежде найти следы потерпевших кораблекрушение в давние-предавние годы. И обратил внимание на песца. «Домашняя животная» лежала, свернувшись клубочком, на ярко-зелёном мху и внимательно наблюдала за человеком.
И это моховое пятно имело чёткую круговую форму, чего никогда не бывает в тундре. А в тундре никогда ничего не бывает просто так.
Шуганул песца шлепком по заду. Черныш обиженно тявкнул и отскочил. Гарт наклонился, запустил обе руки в эту плотную зелёную шубу и рванул её к верху. Чёрные зёрна блеснули в зелени. Набрал горсть.
Древесный уголь. Старый, полураспавшийся. Между пальцев можно растереть. Сашка снял весь слой мха.
Вот так новости!
Открылось кострище.
С толстенным слоем углей.
Здесь жгли огонь не один день.
Всё ясно. А же где стояла палатка?
А вот! Рядом с огромным длинным валуном, который как динозавр выставил свой зубчатый гребень из мерзлой глины – ровная ярко-зелёная площадочка. Сашка снял мох и с неё. Открылись лежащие рядом три широкие, толстые доски. Охотник поднял одну. Строганая. Верхняя сторона, изъеденная гнилью и мохом, крошилась под пальцами. Нижняя, лежавшая на мерзлоте – почти как новая.
Максимум двое могли уместиться на такой малой площади. Где же стояли остальные палатки? Поиски ничего не дали. Лишь несколько остатков колышков, беспорядочно набитых вокруг досок, освободил Гарт из-подо мха. Значит, не было палатки, значит, просто обрывки паруса натянули от дождя и ветра.
Неужели только двое моряков спаслись в тот несчастливый день? Ещё раз обошёл остов корабля кругом. Внимательно осмотрел каждую досочку сохранившейся носовой части обшивки. Но если была какая-то надпись, то краска давно осыпалась от дождя и мороза.
Интересно, сколько лет должно пройти, чтобы на углях вырос мох? Чтобы толстый слой мха вырос на мёртвом, сгоревшем дереве?
Где-то в этих местах, погибла в 1913 году экспедиция геолога Владимира Александровича Русанова на судне «Геркулес». Искали экспедицию в 1914-м и в 1915 году. Моторная шхуна «Эклипс» под руководством знаменитого норвежца, капитана Отто Свердрупа, вышла на поиски из Архангельска, имея радиостанцию на борту, но сама попала в ледовый плен. Близ устья Нижней Таймыры «Эклипс» вмёрзла в лёд и зазимовала.
Ледокольные пароходы «Таймыр» и «Вайгач» под общим руководством капитана Бориса Вилькицкого вышли из Владивостока, двигаясь Северным морским путём к Архангельску.
В августе 1913 года, встретив на траверсе м. Челюскина непроходимые льды, Вилькицкий приказал отвернуть к северу. Так был открыт огромный архипелаг: «Земля императора Николая Второго», который большевистское правительство переименовало затем в архипелаг «Северная Земля».
Navigare necesse est…
30. Беседа с Чернышом
Увидев, что человек копается в земле, Черныш тоже стал с деловитым видом нюхать мох и раскапывать-разрывать его передними лапками. И не без результата. Вскоре он выкопал половинку нижней челюсти оленя с отлично сохранившимися зубами и несколько тонких нерпичьих рёбрышек.
– Вот спасибо, помощник хвостатый! Дай, поглажу тебя по головке. Заслужил! Теперь я вижу: эти люди здесь охотились!
Но Черныш тявкнул и отскочил. Во всём он доверял человеку, но притронуться к своей голове не разрешал.
– Ну, вот! Я приручить тебя собрался. А ты всё как дикий!
– Вау! (А мы, песцы, не приручаемся!)
– Так уж и не приручаетесь? Ты же почти совсем ручной. И еду из моих рук берёшь, и спишь рядом, и не обижаешься, если наругаю или шлёпну тебя за проказы. Давай будем жить вместе?
– Вау! (Нет, мы – кочевники. Мы любим бегать, разные другие места узнавать. Я тоже скоро убегу, а за еду спасибо, кто ж от еды откажется?)
– Говорят, вашего брата и на паковом льду видели, далеко-далёко от земли. Что же вы там едите? Ведь ни лемминга, ни куропатки там днём с огнём не сыщешь?
– Вау-вау! (Зато медведи есть!)
– Вам удаётся загнать и сожрать медведя?
– Вау! (Сожрёшь его, раскатал губу! Он сам кого хочешь сожрёт!)
– Не пойму тогда…
– Вау! (А мы за ним ходим. Добудет мишка нерпу или моржа, всё ведь не съест. Всегда останется мясо на косточках, лапки, морда, ласты, шкура. А тут и мы…)
– Так он делится с песцами? Не знал, что они такие благородные животные!
– Вау-вау-вау! (Какой там «благородные»! Обжоры ещё те! Но глупые. Ты видел, как медведь добытую нерпу жрёт?)
– Только в бинокль.
– Вау! (В бинокль всего не углядишь… Если мишка сытый, он лишь жирок объест с нерпы добытой. А всю тушу бросает и уходит за новыми приключениями. И тут нам пир горой! Все, кто из нашего брата есть в окрестностях, все прибегают на свежину. Важно быстрее бургомистров успеть. Совсем негодная птица. Начисто острым клювом всё выклюет, ничего не оставит. Мало того: если зазеваешься, и тебе глаз выбьет, а потом и заклюёт насмерть. Ну, естессно, и мы их тоже… Ляжешь на бережку, мёртвым прикинешься, а одним глазом смотришь. Ну и… в общем, как повезёт…)
– А если мишка голодный?
– Вау! (Тогда всё сожрёт, ни кусочка не оставит. Но шкуру не ест и на ластах довольно жил останется, чтобы погрызть раз-другой и наесться. Мы, песцы, народ не привередливый, ни шкурой, ни жилкой не брезгуем. Даже каменно-замёрзшее мясо едим. Подышим-подышим на него, оттаиваем и грызём.
– И что, босые не гоняют вашего брата?
– Вау! (Ещё как гоняют! Тут гляди в оба! Не успеешь увернуться, такую плюху получишь – летишь, как чайка!)
– Так что же вы в тундре не живёте? Мышей не едите?
– Вау! (Как это не едим? Лемминг – основное наше питание. Только не каждый год они бывают, мыши эти. И потом, тяга к странствиям у нас, охота к перемене мест, немногих добровольный крест, как вот у Онегина вашего, помещика богатого. Тоже ведь не сиделось ему: и там, и сям наследил…)
– Ну-ну, ты грамотный! Прям редкостный песец! Где учился-то?
– Вау-вау-вау! (До всего сам доходил… На заброшенных зимовках книжек навалом, на берегу моря – всяких фляжек из-под духов-шампуней, – начитаешься и нанюхаешься до одури! Мочевой автограф, если ты воспитанный песец, оставишь: «Нюхал, читал и пробовал на зуб недоросль Черныш», и бежишь себе дальше).
– Моё уважение к Вам, о недоросль Тундры, высокоучёный Черныш, многократно возросло! – Гарт шаркнул ногой по щебёнке и склонился в поклоне. – Ныне же властью, данной мне свыше, в ознаменование великих подвигов ваших, произвожу вас в графское достоинство и рекомендую всем именовать вас не иначе как Его Сиятельство, Граф Чернышов-Таймырский! В награду же вам – съедобная медаль, каковая будет выдана немедленно и без судебных проволочек!
– Вау-вау-вау! – обрадовался Его Сиятельство, встал на задние лапки и исполнил Танец Тундрового Песца. Был награждён «медалью» в виде куска вяленой оленины и приступил к трапезе.
31. Пропавшая экспедиция
В этот день Гарт отремонтировал всю цепочку капканов на южном мысу, а ночевать решил на берегу: песок легче прогреть для ночёвки, чем мерзлую глину тундры.
Настоящей ночи ещё не было, просто темень сгустилась, как туман. Крупные звёзды тянули к сердцу светлые паутинки, и легонько плескалась волна. Контур разбитой шхуны впечатался в небо, чайки писали на закате белые письмена.
«Нет, это наверняка не обломки русановского “Геркулеса”. Скорее обычное зверобойное судно. Норвежское? Датское? Шведское?..»
Поужинав и накормив Черныша, Сашка устроил себе обычный тёплый ночлег с двумя нодьями по бокам. Залез в спальник, положил под руку карабин и стал смотреть в небо.
…И если подлинно поётся,И полной грудью наконец.Всё исчезает – остаётсяПространство, звёзды и певец.И. Мандельштам, 1913…Первые несомненные следы экспедиции В. Русанова были обнаружены в 1934 году: на безымянном островке в архипелаге Мона топографы нашли столб с вырезанной на нём надписью «Геркулесъ 1913». Гораздо южнее, на безымянном островке в архипелаге Минина, были найдены перочинный ножик, расчёска, патроны, компас, французская монета, маникюрные ножницы и обрывок рукописи В. Русанова. В составе экспедиции была женщина, невеста В. Русанова, француженка Жюльетта Жан-Соссин, геолог и медсестра по образованию. Возможно, монета и ножницы принадлежали ей.
На другой год, после тщательных поисков, на этом же островке были найдены обрывки одежды и рюкзака, испорченный фотоаппарат «Кодак», железные ложки, документы матросов Василия Попова и Александра Чухчина, именные часы Попова, дужка от очков (очки носил механик экспедиции Константин Семёнов) и патроны десяти разных типов, от шести видов оружия. То есть на острове останавливалась целая группа людей, и здесь произошло какое-то несчастье, заставившее некоторых бросить матросские книжки, патроны и личные вещи.
В 1970 годах экспедиция Дмитрия Шпаро нашла (в разных местах) поломанные нарты, изготовленные из остатков судового рангоута и медных судовых трубок, багор, крышку от патронного ящика и большое кострище на высоком берегу мыса Михайлова.
Плавник для костра на высоком берегу приходилось собирать внизу, у берега моря, так что кострище это носило явно сигнальный характер.
Следы экспедиции теряются в архипелаге Минина. Никто не был найден. Десять молодых сильных мужчин и одна женщина до сих пор считаются пропавшими без вести.
Vivere non est necesse…[6]
32. Неожиданный визит
Часа через три охотник проснулся от тявканья Черныша. Песцы и лисы не умеют лаять «очередями», как собаки. Они просто резко, отрывисто тявкают, но и этим единственным звуком умеют передать недовольство, испуг или радость.
Тявканье промысловик спросонок расценил как лёгкий испуг: зверёк что-то неприятное увидел.
– В чём дело, Александрос, не знаешь?
– Не-а. Я тоже чуток прикемарил… Ой, смотри-ка!
От серой глыбы разбитого парусника отделилась фигура большого медведя и остановилась, уткнув нос в береговую гальку.
Мигом слетели с охотника остатки сна. Быстрый взгляд на нодьи: обе дымятся, но ветер – с моря на сушу. Босой не чует.
Гарт хлопнул себя по нагрудному карману. Береста и зажигалка на месте, но ни зажечь новый огонь, ни раздуть его из углей нет времени. Умка уже спускался с береговых камней, направляясь к «лежбищу» человека.
«Точно по следам идёт! Неужели на сапогах после выделки мочой остался запах тюленя? Жаль, ракетницы нет».
Загнал патрон в ствол и сел на корточки, спружинив ноги.
Непривычный звук не испугал медведя и не насторожил его.
Когда до зверя осталось шагов пять-шесть, человек с громким криком прыгнул вперёд и нажал спуск. Красный флажок огня из дула винтовки едва не коснулся медвежьего уха. Оглушительно бабахнул выстрел.
Потапыч опешил и сел на задницу.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Плавать по морю необходимо, жить необходимости нет (лат.).
2
Припай – береговой лёд, примёрзший, «припаянный» к берегам, мелям и рифам.
3
Нодья – костёр из двух или трёх брёвен. Долго горит и даёт ровный жар.
4
Фальшфейер – небольшой сигнальный факел, горящий даже под водой.
5
Плавать по морю необходимо (лат.).
6
Жить необходимости нет (лат.).
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги