Долина смертной тени

Странно, но эта пигалица его прямо в краску вогнала своими шуточками.

– А я слышала, что приличные кавалеры, прежде чем девушку в постель уложить, ее шампанским угощают. Неужели у тебя шампанского нет, избавитель? – продолжала смеяться девчонка.

– Да ложись ты… навязалась тут на мою голову.

– А я, может, в туалет хочу.

– Туалет здесь, – открыл дверь санузла Крымов, – пользуйся.

– Да ладно, пошутила я… Не хочу я не в какой туалет, – неожиданно присмирела она. – Слушай, а тебя как зовут? Сколько времени болтаем, а ты даже не представился.

– Андрей меня зовут, – все так же хмуро ответил Крымов.

– А меня Ольга. Вот и познакомились, наконец. Ты иди, Андрюша, я не убегу, не бойся, но долго не задерживайся, а то мне скучно, – Ольга обнажила в улыбке великолепные зубы, и он еще раз отметил ее чертовскую привлекательность.

– Ладно, устраивайся, я скоро вернусь, – уже мягче сказал он.

Пошатавшись по коридору минут десять, он нерешительно постучал в собственную дверь.

– Войдите, не заперто, – тут же услышал он. Распахнув дверь, Андрей к своему облегчению убедился, что девчонка, укрывшись одеялом до подбородка, весело посверкивала глазенками. Погасив свет, Андрей разделся и лег на свою койку, скрипнувшую под его весом.

– А спокойной ночи кто пожелает? – раздалось из темноты.

– Спи, поздно уже, – пробормотал он в ответ, поворачиваясь к стенке.

– Благородному герою можно было бы вести себя и повежливее, – вновь прозвучало из темноты.

Андрей ничего не ответил, пытаясь поймать ускользающий сон. Неожиданно край одеяла откинулся, и к нему прижалось гибкое девичье тело.

– Ты что? – попытался было возмутиться он, однако его рот тут же был запечатан жарким требовательным поцелуем.

Девушка была абсолютно нагой, даже символические трусики не прикрывали ее узкие бедра. Андрей почувствовал, как властный зов восставшей плоти вытесняет из сознания последние доводы разума. И когда нежные пальчики охватили его восставший уд, он, не сдерживаясь, сжал девушку в объятиях, подминая ее под себя.

Наступившее утро застало их в одной постели. Заснули они только под утро. Несмотря на молодость, Ольга оказалась искушенной любовницей. В этом деле важен темперамент, а не возраст. Случается так, что и перезревшая матрона оказывается неловкой, словно девственница. Бывает и наоборот.

Не завтра, не послезавтра он никуда не поехал. Билеты пришлось сдать, но он ничуть не жалел об этом. Ему было удивительно хорошо с маленькой плутовкой. Она была всегда разной. То, что он поначалу принял за распущенность, оказалось просто маской для защиты от окружающего скотства. Она рассказала, как, влюбившись в своего Лешика, удрала из дому. Поехала за ним в неизвестность, променяв комфорт обеспеченного дома на грязь и нищету бесприютной жизни. Свобода. Лешик рассуждал о ней долго и красиво, а в итоге бросил ее на растерзание насильникам, удрав, словно заяц. Нечего сказать – захватывающее дух приключение. С каждым днем развязность и напускная распущенность облетали с нее, словно листва по осени. К тому времени, когда закончился его отпуск, она разительно изменилась, вернувшись к своей первоначальной сущности хорошо воспитанной девочки. Из санатория им пришлось уйти, столкнувшись с осуждением и плохо скрываемым раздражением окружающих. Горничные, официантки и просто отдыхающие сопровождали буквально каждый их шаг злобным шипением разбуженных средь зимы гадов. Но, как говорится, нищему собраться – только подпоясаться. Плевать было Андрею на мнение окружающих. У него из вещей только туалетные принадлежности да смена белья. У Ольги и того не было, все осталось на стоянке козла Лехи, куда возвращаться она никак не хотела. Андрей хотел сам сходить, но она лишь рассмеялась, заявив, что вещички давно по рукам разошлись, да и не было там ничего стоящего. Пришлось купить ей все в ближайшем магазине, что он проделал с большим удовольствием. Дарить, когда любишь, неизмеримо приятнее, чем получать подарки.

Переехав на снятую в городке квартиру, любовники, увлеченные друг другом, не заметили, как пролетели оставшиеся до конца отпуска дни. Все это время, казалось, слилось в один пронизанный теплом и светом солнечный день. Впрочем, была еще и ночь, когда они любили друг друга на сбитых от страсти простынях. Хотя, конечно, они занимались этим не только ночью. Желание – оно на то и желание, чтобы удовлетворять его по мере возникновения.

На вокзал они приехали вместе. Разница между отправлениями поездов была в несколько часов. Первым отходил поезд Ольги. Желая скоротать оставшееся до отправления время, они зашли в привокзальное кафе. Старательно пряча взгляд, девушка сосредоточенно ковырялась в креманке с мороженым. Андрей молча мелкими глотками пил любимую мадеру. На душе было муторно и неуютно. Расставание никогда не было его стихией, а тут еще эти долгие проводы. Все уже сказано, они обменялись адресами, обещали писать, звонить… Но курортные романы – они и есть курортные романы. У них нет будущего. К тому же Ольга еще совсем ребенок… Это сейчас у нее слезы в глазах, а окажется дома в кругу сверстников… Дискотеки, подружки, мальчики. Ничего, все образуется… Молодость свое наверстает. А он… Что он? Сегодня жив, завтра мертв. С его ремеслом лучше быть одному. Объявили отправление.

– Пора, – тронул девушку за плечо Андрей.

Ольга беспомощно подняла глаза и, не удержавшись, хлюпнула носом. По щекам побежали дорожки слез.

– Андрей, не бросай меня, – жалобно попросила она.

Он растерянно молчал, не зная, как реагировать на эту неожиданную просьбу. Как это не бросай… Она что, хочет с ним? Куда? У него ни угла, ни приюта. Сегодня вернется, а завтра опять бросят в пыльные прокаленные солнцем ущелья чужой страны. Куда он может ее взять, даже если очень захочет? Да, ему было хорошо с ней. Да, ему больно расставаться, но…

– Ольга, ну что ты как маленькая… Мы ведь обо всем переговорили… Ты же знаешь, сейчас я не могу… Может быть, позже. Пока переписываться будем… Дадут отпуск – приеду, с родителями познакомишь… ты там смотри… я, знаешь, какой ревнивый, – попытался неловкой шуткой сгладить напряжение Андрей.

– Андрюша, я ведь не могу без тебя, – не поддаваясь, все так же тоскливо прошептала Ольга.

По ее лицу по-прежнему текли слезы. Бездушный, искаженный голос вновь объявил отправление.

– Ольга, надо идти… Мы опоздаем, – девушка медленно поднялась и обречено поплелась к выходу. У него тоскливо сжалось сердце, но что он мог поделать?!

Человек – странная скотинка. Зачастую для того, чтобы понять, насколько ему дорого что-то, ему надо этого лишиться. Что имеем – не храним, потерявши, плачем, – гласит старая поговорка. Тоска по маленькому человечку, походя оставленному за спиной, начала грызть его уже через несколько дней. На первых порах служебные хлопоты еще как-то заглушали это неприятное чувство, но с приходом повседневной рутины грызущий душу червяк отрастил зубы. Уж лучше бы его опять загнали в пыльные ущелья. Однако за время, проведенное в госпиталях, к руководству пришли новые люди, посчитавшие неразумным губить своих солдат во имя неведомых целей и чужих интересов.

Случалось и раньше, что запавшая в душу девушка вспоминалась потом с легкой грустью несовершенного. Но только теперь симптомы вечной болезни проявились с такой пугающей очевидностью. То, что казалось мимолетным курортным увлечением, неожиданно обернулось настоящим мучительным чувством.

Андрей, как и большинство мужчин, не слишком жаловал эпистолярный жанр. Но теперь он писал с завидной регулярностью. Месяца два у них продолжалась оживленная переписка, а потом Ольга приехала. Без звонка, без предупреждения… Как говорится, свалилась как снег на голову. Опять удрала из дому без спроса, ввергнув родителей в пучину неизвестности, а он вместо того, чтобы мозги вправить, стоял и глупо ухмылялся улыбкой счастливого идиота. Командир части генерал-майор Снегирев, как увидел эту ухмылку, и спрашивать ни о чем не стал. Просто предоставил внеочередной отпуск с формулировкой «по семейным обстоятельствам».

– Иди, – сказал, – обустраивай жизнь. Не все тебе башку под пули подставлять, пора и о семье подумать… Гляди, на свадьбу не позовешь – обижусь, – ворчливо завершил он.

Крымов было забормотал, что о свадьбе пока и речи не идет, на что Снегирев лишь хитро прищурился. Генерал знал жизнь лучше своего капитана.

Родители Ольги встретили Андрея на удивление радушно. Хотя, если подумать, что тут удивительного? Своенравная девчонка попортила им столько нервов, что они радовались любой возможности повлиять на нее. А тут все же мужчина – боевой офицер, не сопляк какой-то. Она, конечно, молода еще и разница в возрасте, но это, пожалуй, и к лучшему. Битый, повидавший разные разности мужик, возможно, и справится с ее взбалмошностью, а вот сверстник точно не сдюжит. Поживут, разбегутся и вернется дочка с дитем на руках. И это в лучшем случае. А то могут ведь и на пару чудить. Чего стоит этот последний, с которым на юга удрала? Хорошо, что так в конце концов обернулось, человека встретила. Мужик вроде надежный, глядишь, и обломает, воспитает строптивицу. На собственные силы они уже не надеялись. Опять-таки – может, внуки пойдут, дурь и выветрится.

Отец Ольги, в первый же вечер уединившись с Андреем на просторной кухне, за бутылочкой нарисовал ему захватывающие перспективы будущей семейной жизни.

– Ты пойми, Андрей, – с пьяной настойчивостью доказывал он, – одна она у меня. Растил как принцессу, ни в чем отказа не знала… и впредь не будет. Я ведь не последний человек в городе, многое могу сделать и для нее, и для зятя, лишь бы жили хорошо. Мы ведь одной семьей станем, ничего не пожалею: и квартира, и машина, и место хорошее, перспективное… Да разве я для дочери родной, кровиночки, пожалею? Нет, нет ты не подумай, – видя, как морщится Андрей, заводился он. – Она у меня богатая невеста… Вот, посмотри, сберкнижка на ее имя, ты посмотри, сколько там, – роясь в секретере бормотал он.

– Да полно вам, Василий Евгеньевич, – пытался урезонить захмелевшего Крымов.

– Нет-нет, ты посмотри, – совал ему в руки сберкнижку отец Ольги.

Андрей взглянул, чтоб отвязаться. Сумма и впрямь впечатляла, но какое это имело значение? Будь Ольга бедна, как церковная мышь, что бы это изменило в его чувствах? Он любил ее, как говаривали раньше у алтаря, в бедности и богатстве, в радости и печали, и только смерть была способна их разлучить. С ней его жизнь наполнилась неведомыми ранее чувствами, она пьянила крепче вина. Так о чем тут думать и говорить?

Свадьбу откладывать в долгий ящик не стали, сыграли уже через неделю. Василий Евгеньевич, видимо, опасавшийся перемены настроения молодых, постарался организовать все в кратчайший срок, взвалив на себя все свадебные хлопоты. Впрочем, больших усилий это от него не потребовало. Несколько звонков – и события закрутились, втянув их в водоворот, автоматически выбросивший их к дверям ЗАГСа. Свадьба была шумной и многолюдной, вот только люди эти, в большинстве своем, были Крымову совершенно незнакомы. Друзей у него было не так много, а те, что были, приехать не смогли – служба. Андрей не обижался. Генерал-майор Снегирев прислал поздравление, прибывшее с курьером на бланке правительственной связи в самый разгар празднества. Василию Евгеньевичу это очень польстило, он еще долго совал эту телеграмму под нос всем присутствующим. Но Крымову все это быстро надоело. Кое-как отбыв положенное по ритуалу, он забрал Ольгу и уехал в подаренную тестем квартиру. Надо отдать должное – слов на ветер Василий Евгеньевич не бросал. За дочкой дал столько, что и в десять лет не прожить. Вдобавок квартиру с полной обстановкой. Хотел машину подарить, но тут Крымов отбрыкался. Ну куда ее девать? За собой в часть тащить? И квартира-то ни к чему, но тут тесть настоял, приведя справедливый аргумент о том, что как у них там сложится неизвестно, а так – будет хоть девочке куда возвратиться. Тесть к тому же все это время нудно и настойчиво уговаривал его бросить службу, сватая на теплое местечко в городской администрации.

– Что ты упираешься, словно баран? – доказывал он Андрею. – Что тебя ждет в этой армии? Генеральские звезды надеешься выслужить? Так не выслужишь, у генералов на это свои детки имеются. Допускаю, до полковника дослужиться можешь… Я тут справки навел…

Андрей удивленно поднял бровь:

– И что же вы выяснили, Василий Евгеньевич? – с плохо скрытым раздражением спросил он.

– А ты не обижайся… Не обижайся. Надо же мне знать, кому дочку отдаю, – хотел по-отечески похлопать его по плечу тестюшка, но, перехватив руку, Андрей слегка сжал полное запястье.

Василий Евгеньевич дернулся, сморщившись от боли. Крымов разжал пальцы.

– Однако и хватка у тебя, – потирая запястье, пробормотал тесть.

– Вот что, Василий Евгеньевич, давайте мы с вами этот разговор прекратим… Что вы там выяснили, меня тоже не интересует, а на будущее постарайтесь усвоить: как жить и что делать, мы с Ольгой решим сами. Я мальчик уже большой и в чужой протекции не нуждаюсь, так что давайте больше не возвращаться к этой теме, – поставил точку Крымов.