Робби

Вчерашний вечер не стал исключением. В шесть позвонил Дилан, якобы чтобы узнать, как дела, но на самом деле это была проверка на местонахождение. Убедившись, что Роберт снова явился по зову маменьки, друг поставил его перед фактом, что через час вся компания встречается в «Якоре и короне».

Серьезно, если эти парни не найдут себе другое развлечение, то сопьются всего через пару лет.

Всё прошло так же, как и всегда. Шумно, весело, но однообразно. Когда наутро (а точнее, уже днём) Роберт приподнял одно веко и взглянул на прикроватную тумбу, там заканчивала шипеть таблетка в высоком прозрачном стакане с водой. Матушка постаралась. Не трогала своего мальчика, услужливо подставила лекарство и просто ждала, когда он проснётся.

Сейчас, забивая гвоздь в стену, Робби думал, что не каждому так повезло с родительницей. Если отбросить её страсть к порче имущества.

Гвоздь прочно вошел в стену, Роберт медленно слез с табуретки, чувствуя себя столетним старцем. Он подхватил картину, приставленную к стене, поднял и осторожно повесил на место, рядом с которым находились уже три одинаковые дырки в обоях. Сделав шаг назад, Роб скрестил руки на груди и оглядел результат своей работы. Ровно. Если на следующей неделе мать позвонит и скажет, что «Звёздная ночь» снова ударилась о пол, Роберт предложит переехать.

Будто в подтверждение его мыслей за спиной раздалось деликатное покашливание.

– Ты у меня такой молодец, – тихим, но восхищенным голосом проговорила Мириам.

Роб крутанулся на пятках и тут же поморщился. Невидимый железный шарик внутри черепа перекатился от одного виска к другому и больно врезался в его стенку.

– Я всего лишь забил гвоздь, – прогудел Робби, сдавив пальцами переносицу.

– Знаю. Но твой отец не делал и этого.

Начинается. Тонкая, безобидная матушка умела удивлять малознакомых с ней людей неожиданной колкостью языка. Но она имела право.

– При отце картины не падали, как по волшебству.

Мириам как ни в чём не бывало пожала хрупкими плечиками.

– Что поделать… – философски заметила она. – Я принесла тебе кофе.

И действительно, всё это время она держала поллитровую прозрачную кружку. Роб втянул воздух, запах кофе приятно пощекотал нос.

– Присядь, – мягко попросила Мириам, указав на диван. – Хочу тебе кое-что рассказать.

Это настораживало. Когда мама хочет что-то рассказать, ничем хорошим это обычно не заканчивается. В последний раз, когда она вот так сдержанно предлагала Робби присесть, оказалось, что ей пришло в голову пристроить к крыльцу террасу. К каменному «георгианскому» дому-дуплексу! Потрясающая идея, от которой Роб отговаривал Мириам неделю.

Но кофе манил и усыплял бдительность. Роберт забрал чашку из материнских рук и аккуратно опустился на низкий диван. Сиденье прогнулось под весом «маминого мальчика».

– Робби, милый, – осторожно начала Мириам, присев рядом и положив ладошку на массивную ногу сына. – Я на днях разговаривала с Тиффани… помнишь Тиффани? Мы с ней иногда играем в гольф…

Роберт не помнил никакую Тиффани. И не должен был, учитывая, что давно не живёт в Кливдоне и понятия не имеет, с кем мать сплетничает за чаем, гольфом и литературными посиделками.

– Ну так вот, дочка Тиффани недавно рассталась с парнем и сейчас свободна!

Роб медленно моргнул.

– Рад за дочку Тиффани, – пробормотал он, прикладываясь к кружке.

– Да нет же, глупый, – улыбнулась мама. – Тебе нужно с ней встретиться.

– Зачем?

Мириам картинно воздела очи к потолку.

– Малыш, не делай вид, что ничего не понимаешь.

«Малыш» не делал вид. Он правда не понимал. После попойки голова соображала крайне медленно, процессор не хотел запускаться.

– Робби, тебе нужна нормальная девушка, – продолжила матушка. – Я волнуюсь. Эти подружки, которые меняются каждый месяц, только тратят твоё время. А дочка Тиффани хорошая. Она работает в крупной корпорации, умная, порядочная…

– Ты никогда не мечтала открыть бордель? – перебил её Роб, снова пригубив кофе.

Глаза Мириам округлились.

– Роберт! – возмущённо выпалила она. – Как не стыдно?!

– Прости, – он откинулся на спинку дивана, потёр глаза, провёл рукой по волосам, собранным в крупный пучок на макушке.

Пора стричься. Рыжая копна уже достигала талии, и, если бы не габариты бегемота, со спины Роба можно было принять за девушку.

– Мне не нужна твоя помощь, чтобы пойти на свидание, мама, – продолжил он, снова взглянув на хрупкую женщину.

– А я считаю, что нужна. Сам ты подбираешь всякий мусор.

– Мама!

– Прости… – потупилась мать. – Если тебе не нравится дочка Тиффани, у меня на примете есть еще одна девочка. Дочь другой моей подруги по гольфу.

– У вас один бордель на троих?

Мириам хлопнула Роба по колену.

– Роберт Лестер Дадли! Где твоё воспитание?! – строго провозгласила она. – Мне важно твоё благополучие!

Он устало закатил глаза.

– С моим благополучием всё отлично. Я уже ходил на четыре свидания вслепую с твоей подачи и ни с одной девушкой больше не виделся. Эта схема не работает, мама.

Он действительно целых четыре раза не смог отказать матери. Первый раз пришла строгая учительница начальных классов, которая с ходу заявила, что хочет замуж уже в этом году. Они разошлись, не дождавшись десерта. На втором свидании Роберт встретился с кондитершей из Бата, прелестной во всех отношениях. Она улыбалась так, будто собиралась прижать Роба прямо в туалете кафе. Вообще-то Роб был бы не против. Сдерживало его только знакомство их родительниц. В итоге было назначено второе свидание, но к тому моменту кондитерша из Бата уже нашла себе того, кто всё-таки пошёл с ней в туалет. Две оставшиеся встречи каких-то внятных воспоминаний не оставили. Милые девушки, но, кажется, их не впечатлили рыжая борода и кольцо в губе.

– Если тебе не понравились четыре предыдущие, это не значит, что не понравится пятая или шестая, – вклинился в воспоминания голос Мириам.

Этот абсурд пора пресечь.

– Я тебя очень люблю, но в этот раз скажу «нет».

– Робби, милый, я же не прошу тебя жениться на них, – хлопнула ресницами матушка. – Просто встреться с девочками! Вторая тоже работает в какой-то хорошей фирме. Серьёзная, ответственная…

Если бы не похмелье, Роберт соскочил бы с дивана и с воплями вылетел из комнаты, не закончив этот идиотский разговор. Но головная боль и полная чашка приковали большое тело к дивану, запрещая совершать лишние движения. Мириам это знала. Она выбрала удачный момент, чтобы поковыряться в мозгу «своего мальчика».

– Мам, разреши хотя бы подумать над этим, хорошо? – вздохнул Роберт. – Я повесил картину и чуть позже посмотрю, что с трубами в ванной на втором этаже. А сейчас просто не трогай меня.

– Ладно, – мама примирительно погладила его по ноге. – Я дам тебе номера девушек, а ты подумай. Но не слишком долго. Они будут ждать твоего звонка.

Не дожидаясь ответа, она встала и выскочила из гостиной, оставляя Робби в одиночестве и полнейшем недоумении. Эта женщина сумела повернуть ситуацию в свою пользу. Только что он собирался твёрдо отказать, а вышло почти наоборот. «Подумай, но они будут ждать звонка.»

– Твою мать, – ругнулся Роб в пустоту.

Чёрт бы побрал отца, который спустя двадцать восемь лет брака решил сбежать. Тому хорошо удавалось принимать на себя весь удар энтузиазма Мириам, а сейчас все шишки летели на Роба, и он никак не мог увернуться. Ради собственного морального удовлетворения стоило проигнорировать очередную материнскую авантюру. Но если он не позвонит тем девицам, подружки обвинят мать в несерьезном подходе к делу, и виноват будет Робби.

Он зажал пальцами переносицу и шумно втянул в себя воздух. Роберт любил маму, но иногда она бывала невыносимой женщиной.

***

– Лиз! – разлетелось по полупустому залу кафе на набережной.

Элизабет, стоя в дверях, быстро обернулась на голос. Русоволосая, зеленоглазая Пэйшенс сидела за столиком в углу возле окна и энергично махала всей рукой, от плеча до кончиков пальцев. Волосы она собрала в высокий длинный хвост, отчего её немного раскосые глаза теперь казались и вовсе азиатскими. Лиззи улыбнулась подруге и двинулась в её сторону, на ходу расстёгивая молнию парки.

– Приве-ет, – протянула она, повесив куртку на спинку стула и усевшись напротив Пэтти.

– Я заказала тебе эспрессо и чизкейк.

Пэт широким жестом указала на стоящие на столе чашки и тарелки с пирожными. От чашек поднимался едва заметный пар. Лиз взялась за «ушко» той, в которой кофе был без молока и на самом донышке, и притянула к себе:

– Пахнет вкусно.

– Клод делает вкусные чизкейки, – авторитетно сообщила подруга.

Пэйшенс раньше работала в этом кафе официанткой, но потом нашла работу в ресторане более высокого класса и, естественно, ушла. Но сюда продолжала бегать за чизкейками. И каждый раз хвалила так, будто Элизабет их ни разу не пробовала.

– Я знаю, что Клод молодец, – устало проговорила Лиззи, притянув к себе еще и тарелку с пирожным.

Пэт всмотрелась в её лицо внимательным изучающим взглядом, задумчиво отколола вилкой кусочек своего пирожного и отправила в рот.

– Ты какая-то вымотанная, – заметила она.

Ей явно не понравилось, что Клода и чизкейки похвалили так бесцветно.

– Потому что меня вымотали.

– Кто?

– Марго очень нравится, что ее сестра фотограф. Вчера она до поздней ночи крутилась перед камерой, а сегодня подняла меня почти с рассветом, чтобы «обработать фотки». Ей было нечего выставить в свой инстаграм.

– Бедня-яга, – сочувственно протянула Пэйшенс.

Элизабет пригубила эспрессо, убедилась, что тот не горячий, и залпом осушила всю чашку. Точно, бедняга. Она любила Маргарет и старалась быть для неё подругой. Когда между сёстрами существенная разница в возрасте – это очень сказывается на отношениях. Если не участвовать в жизни младшей, то она вырастет чужим человеком.

– Я сейчас, – бросила Лиз, поднимаясь из-за стола.

Она отошла к мини-бару и стойке баристы по совместительству. Парень в выглаженной белой рубашке и галстуке очищал кофе-машину, бормоча себе под нос ругательства. Элизабет замерла. Она всегда подмечала интересные кадры, сколько себя помнила. Каштановая прядь волос упала парню на лицо, квадратные очки хипстера съехали на середину носа, а тонкая рубашка с подвёрнутыми рукавами красиво очертила пусть и не огромные, но крепкие мышцы. Чертыхаясь, бариста абсолютно не замечал подошедшую зрительницу. Пальцы он измазал кофейной гущей и теперь оттирал их салфеткой. Лиз решила нарушить момент.

– Извините, – тихо пробормотала она.

Парень вскинул голову, тёмная прядь повисла прямо по центру одной квадратной линзы.

– Мне еще один эспрессо, – продолжила Элизабет.

Секунду он обрабатывал полученную информацию, потом вроде бы понятливо моргнул и поправил квадратные очки. Кофейный след остался на пластиковой оправе.

– Сделаем, – сообщил парень и снова нагнулся над кофе-машиной.

Отлично. Дома кофе не было. Мама почти религиозно верила в его вред. Придётся напиться здесь, чтобы компенсировать короткий ночной сон. Развернувшись на пятках, Элизабет направилась к столику у окна.

– Как дела дома? – спросила Пэт, пока Лиз устраивалась на стуле.

– Эти девчонки вытрясли из меня душу. Если я в четырнадцать была такой же, удивительно, что меня никто не прикончил. Мне хотелось придушить подружек Марго раз, наверное, двести. В час.

Она отломила сразу половину чизкейка, наколола на вилку.

Сначала девочки позировали, разодевшись, как куклы, потом решили выйти под дождь и сделать эпичные фотографии в мокрых футболках (девять градусов тепла никого не смутили), и закончилось всё пижамами в лиловых тонах и горячим какао с зефиром. Всё нежно и мягко. Если бы Лиз предложили проделать то же самое за деньги, она выставила бы ценник, как за свадебную фотосессию.

– Я не то имела в виду, – отмахнулась Пэйшенс, глядя, как пирожное исчезает с тарелки. – Что думают родители про твоё увольнение?

Ах да, увольнение…

– Ничего, – пожала плечами Лиз. – Я не сказала.

Глаза подруги удивлённо расширились:

– Опять?!

Лиззи кивнула.

– Но уже месяц прошёл! Что ты собираешься делать?

– Работать, – лаконично заметила она.

– Лиз, так нельзя. Они ведь гордятся тем, что ты устроилась в «Сидни-энд-Брок».

– Вот поэтому им и не нужно знать. Не хочу их расстраивать. Мне иногда кажется, что я зря ушла, и там было не так уж плохо.

Пэйшенс нервно фыркнула.

– Но только не тогда, когда этот жирный урод Брок хватал тебя за задницу и зажимал в пустом лифте.

– М-да…

Подошёл официант с одинокой чашечкой эспрессо на подносе. Молча поставил напиток перед Элизабет, молча забрал пустую посуду и молча удалился.

– Лиз, ты правильно сделала, что ушла, – проговорила Пэтти, дождавшись, когда парень отойдёт. – Эта профессия никогда тебе не подходила. Тебе просто нужен был пинок, чтобы всерьез заняться фотографией. Жаль, конечно, потраченных лет и денег, но родители тебя любят, и ты уже достаточно взрослая, чтобы самостоятельно принимать решения.

– Скажи это моей маме. Она заявила, что мой переходный возраст затянулся.

– Правда? – Пэтти хохотнула. – Ну, твои волосы сейчас и правда как у девочки-анимешницы.

– У анимешниц «фуксия»! – возмутилась Элизабет. – А у меня «пепельная роза»!

– Да я шучу, – подруга потянулась к тарелке Лиз и беззастенчиво украла у неё кусочек чизкейка. – Кстати, что за номерной знак ты мне сбрасывала? Я ничего не поняла.

Кстати о номерных знаках…

– А, это… Да так. Можешь удалять. Меня вчера подвёз один парень… Внушительный. Напугал.

– Настолько внушительный?

Элизабет уже сама сомневалась.

– Большой, рыжий, с кольцом в губе, – пробормотала она, уставившись в свою чашку. – А на полпути с серьёзной миной заявил, что не собирается меня насиловать. Кто вообще вот так говорит об этом?

Пэйшенс тихо рассмеялась:

– Да брось, он же веселый! И что ты ответила?

– «Спасибо».

– «Спасибо»? – вот теперь она захохотала громко и заразительно. – Лиз, ты очаровашка! И что было дальше?

– Что?

– Ну ты знаешь… Вы обменялись номерами? Он симпатичный?

Элизабет закатила глаза:

– Пэйшенс! Я думала только о том, чтобы быстрее доехать.

– Что за предвзятое отношение? Могла бы познакомиться с классным парнем.

– Ты не можешь знать, что он классный.

– Уверена в этом.

Лиззи предпочла отмолчаться, спрятав лицо в чашечке эспрессо. На душе и без того остался непонятный осадок после этой поездки. За прошедшие сутки стало казаться, что она нафантазировала всякий бред и выставила себя дурой. Парень, в общем-то, не сделал ничего, чтобы произвести плохое впечатление. Наоборот, был терпеливым, а синие глаза улыбались, даже когда их обладатель пытался оставаться серьёзным. Лиззи это заметила. Она не очень его рассматривала, но успела увидеть, как он покусывал тонкое кольцо в уголке губы, когда пытался сдержать смех. На его месте Элизабет, наверное, тоже было бы весело. В той машине она вела себя, как настоящая дикарка. И даже не спросила, как его зовут.

– Когда ты уезжаешь? – вдруг спросила Пэйшенс, окончательно присвоив себе вторую тарелку с чизкейком.

Элизабет разблокировала экран мобильного, посмотрела на время.

– Через пять минут нужно уйти отсюда, забрать из дома рюкзак и добраться до автобуса. Проводишь?

Пэт пожала плечами.

– Хорошо. Что миссис Хэйл сказала про такой скорый отъезд?

– Ничего. Сработал аргумент, что мне и в выходной нужно работать. Я даже не соврала. Доедай быстрее.

– Не подгоняй меня!

– Ладно.

– И не смотри, как я ем. Если бы ты взяла номер у парня с кольцом в губе, сейчас, возможно, не пришлось бы никуда спешить.

– Замолчи, Пэйшенс.