Две пьесы о любви
Сергей. Шурик, ты уже здесь. Ну, здорово! (Жмет ему руку.) Как дела? Как успеваемость студентов? Кстати, виделся вчера с твоей Татьяной…
Александр (удивляясь). Да? А она мне ничего не сказала.
Сергей (продолжая свою мысль). Она вела программу по телевизору, а я сидел у себя дома и смотрел. Как ваша Катька? Всё нормально? В садик ходит?
Александр (несколько раздраженно). Слушай, Серега, ты можешь разговаривать нормально, как все люди? Кстати, ёлки продают около универмага, только что привезли.
Сергей. А причём тут ёлки?
Александр. Да так… Скоро Новый год… Вдруг тебе захочется ёлку поставить или подарить кому-нибудь…
Сергей (понимая). Шурик, как старший брат делаю тебе замечание. Нехорошо рыться в чужих бумагах.
Александр. Да она же вот, сверху лежит. Не надо рыться. (Показывая рукой на бумажку на столе.) Она сама в глаза бросается.
Сергей. Спасибо за информацию. Приму к сведению. (Берет бумажку, читает ее, комкает и бросает в корзину для бумаг).
Александр. Вот-вот. Лишние бумаги на столе только мешают. Вспомни, как Маяковский расчищал у Катаева письменный стол. Так что принимай к сведению и бери пример.
Сергей. Ах, ты об этом! Я-то про ёлки думаю. Обещал Светлане привезти, даже не столько ей, сколько Ленке. Да и Денису тоже ёлку надо. Слушай, у тебя что-то срочное? Может, попозже зайдешь или завтра? Я должен ёлки купить.
Александр. Ну, уж нет. Там ёлок полно, хватит до вечера торговать, а мне надо с тобой поговорить.
Сергей. Тогда давай побыстрей и по сути дела, ладно?
Александр. Хорошо. Приступаю к сути дела. Твой Володя как-то проговорился, что ты собираешься жениться на Светлане. Хотелось бы уточнить.
Сергей. Шурик, я очень тебе признателен за то, что ты так обеспокоен моей личной жизнью и благополучием, но никаких уточнений или разъяснений ты не получишь.
Александр. Это почему же?
Сергей (шутливо строгим голосом). Шурик, вы задаете невежливые вопросы. Это же моя личная жизнь. Я же тебя не спрашиваю про твою семейную жизнь, хотя мне интересно. Твоя Татьяна – красавица и популярная телеведущая. К ней же, наверняка, мужчины клинья бьют. Как она отбивается? Ты не интересовался?
Александр. Это не твое дело. И вообще, сейчас речь не обо мне, а о тебе, вернее о твоих отношениях с двумя женщинами. Подчеркиваю, с ДВУМЯ. Так ты собираешься жениться или нет?
Сергей. Ну, что ты пристал? Собираешься, не собираешься. Какая разница? Тебе-то это зачем? Я думаю, у тебя жизнь с Татьяной – тоже не малина. Ну, признайся.
Александр. Ты опять уходишь от ответа.
Сергей. Ну, хорошо. Отвечаю коротко. С одной стороны, конечно, надо бы жениться. Света – неплохая женщина. Ленка у неё – просто ангел. Да и я уже не мальчик, слава богу, тридцать шесть лет. Но… с другой стороны, Шурик, я ведь совсем недавно вновь обрёл свободу и было бы неразумно так быстро потерять её снова. (С фальшивой назидательностью, подняв указательный палец вверх.) Диалектика, Шурик! Единство и борьба противоположностей! Это жизнь, Шурик. В ней редко бывает простота и ясность, и в этом её прелесть! Классиков марксизма-ленинизма надо знать.
Александр. Да хватит тебе клоунствовать! Что такое диалектика, я знаю и без тебя. Недавно сдавал минимум по философии, готовился к защите диссертации. Меня волнует другое. Мне совершенно непонятно, как ты живёшь. И не только меня это волнует. Ты уже про свою Светлану столько мне рассказывал. Теперь вот и жениться собрался, а меня до сих пор с ней не познакомил. Боишься? Или у тебя с ней просто короткий роман?
Сергей. А чего мне бояться? Хотя тебя знакомить со Светой себе дороже. Будешь потом ещё сильнее приставать «женись, женись». Она тебе, сто процентов, понравится. Она такая…
Александр. Ты получал письмо от родителей. Не забывай, что ты их сын, и твоя личная жизнь их тоже волнует. А Наташа? А Денис? Тебе на них тоже наплевать?
Сергей. Ладно, Шурик, хватит. Это моё дело. С Денисом я вижусь каждую неделю. Да и Наталью без внимания не оставляю. Помогаю, как могу. Ты сам знаешь.
Александр. Знаю, конечно. Денис тебя любит, а Наташа ждёт, когда ты соизволишь либо вернуться, либо дать ей свободу.
Сергей. Что за глупости? «Вернуться». Мы в разводе. Наташа – свободная женщина. Мне даже кто-то говорил, что у неё появился какой-то мужчина… Она может выбирать себе кого захочет, разве не так?
Александр. (Взрываясь) Конечно, не так! И ты прекрасно знаешь сам, почему!
Сергей. И почему же?
Александр. Ты же не оставляешь ей никакого выбора! Вроде бы и ушёл, но постоянно приходишь, «не оставляешь без внимания», как ты сам говоришь. И про свою Свету ты ей почему-то тоже до сих пор не рассказал. Ведь не рассказал же?
Сергей (с наигранным удивлением). А при чём тут Света?
Александр (с издевкой). Конечно, ни при чём! Ты же, всего-навсего, собираешься жениться на ней, только и всего.
Сергей. Ну, насчёт женитьбы ещё ничего не решено…
Александр. Кончай валять дурака! Недавно я с Наташей разговаривал, мы с Катькой к ним заходили, так она, знаешь, что про тебя говорила?
Сергей (встревожено). А что она могла такого про меня сказать?
Александр. Вот именно! Ничего такого она не могла сказать. Она тебя, дурака, жалела. «Бедный Серёжа! Бегает, как бездомный пес. Некому за ним присмотреть. Хоть бы уж какую-нибудь женщину нашел, раз я ему не подхожу». А мне так и хотелось крикнуть ей. «Наташа, открой глаза! Ведь твой «бедный» Серёжа уже жениться собрался!».
Сергей. Ну, Шурик, что-то ты очень мрачную картину нарисовал. Прямо сюжет для любовной драмы. Жаль, что я не Шекспир, а то бы прямо сейчас накатал бы пьеску.
Александр. Я вижу, тебе нравится пошутить. Ладно, шути. Но я лично, больше ничего скрывать не буду. Пора ставить точки над i. Предупреждаю, если зайдёт разговор о тебе, я Наташе всё расскажу.
Сергей. Что значит «всё»?
Александр. А то и значит. Расскажу. Что ты уже давно не один, что у тебя есть женщина, с которой ты живешь как муж, что скоро собираешься жениться…
Сергей. Шурик, не дури! Натали – самостоятельная женщина. Если кого-то полюбит серьёзно, то я ей не помеха.
Александр (с сарказмом). Конечно, не помеха. Только ключик от квартиры ты ей почему-то так ей и не отдал.
Сергей. А ты откуда знаешь?
Александр. Сам же сто раз показывал. Забыл? Когда квартиру снял, и мы с Володей у тебя сидели. Вспомни свои слова. «У меня теперь три среды обитания – собственная, у Натали и у Светланы». И ключиками тряс. Вспомнил? Так что со средой обитания пора окончательно определиться. Изволь выбрать и жить. И ключики верни.
Сергей. Причем здесь ключики? В конце концов, Натали может поменять замок, если не захочет меня видеть.
Александр. Ладно, с тобой всё ясно. Я вижу, разговоры на тебя не действуют. Можешь идти за ёлками. Я тебя предупредил. Скоро приступим к другим мерам воздействия.
Сергей. Шурик, я сам Натали всё расскажу. Сам. Ясно? Это моя личная жизнь и не надо туда лезть, даже если ты мой брат.
Александр. Всё. Я пошел. (Идёт к двери.)
Сергей. Подожди, пойдем вместе. Мне ж ёлки надо купить.
Александр (закатывая глаза) Нет. Ты не исправим. И когда ты успокоишься, шут гороховый. Ладно.
(Ждёт, пока Сергей оденется. Оба выходят из кабинета.)
Затемнение
Сцена шестая
Квартира Сергея. Обычная обстановка. Письменный стол, стулья, два кресла, много книжных полок. Письменный стол стоит в центре комнаты специально для праздника. На столе бутылка шампанского, закуски того периода. салат «оливье», шпроты и т.п. Сергей ходит по комнате в ожидании гостей. Звонок в дверь.
Сергей. Открыто! (Идет к двери, в которую входит Владимир, друг Сергея.) Володька! У меня уже всё готово. (Показывает на портфель в руках Владимира.) Здесь у нас что?
Владимир. Не суетись, Серж! Здесь у нас бутылка коньяка и баночка икры. (Открывает портфель, достает коньяк и икру, кладет на стол. Снимает пальто и шапку.)
Сергей (смотрит на часы). Шурик обещал прийти к семи. Думаю, что сейчас появится, он же в жизни никуда не опоздал. Слушай, Володька, может, пропустим по граммульке для поднятия духа, а? У меня есть початая бутылка. Кстати тоже коньяк. Мне один герой очерка подарил. Молдавский «Белый аист». (Не дожидаясь ответа, уходит на кухню, возвращается с початой бутылкой. Берет со стола две рюмки, ставит их на маленький столик у дивана, наполняет рюмки коньяком, бутылку ставит здесь же, на столик.)
Владимир (не очень убедительно). Может, подождем Сандро?
Сергей. Не боись. Он придет, мы ещё раз пропустим.
Владимир. Ну, тогда выпьем, что ли, за твой успех. Всё ж таки не каждый день ты публикуешься в центральной прессе.
Сергей (не без удовольствия). С таким-то материалом грех было не опубликоваться. Выпьем тогда и за твоё изобретение. Глядишь и защитишься, не всю же жизнь тебе ходить в мэнээсах. (Раздается звонок в дверь, и тут же в неё входит Александр. В руках у него небольшая сумка.)
Александр. Ах, предатели! Ренегаты. Уже пьют, а времени ещё без трех минут семь. (Стучит указательным пальцем по своим наручным часам). Никогда бы не подумал, что вы такие алкаши. Позор джунглям!
Владимир и Сергей (одновременно). Шурик! Сандро! Да мы же просто предварительно… Для поднятия духа… Для согрева…
Александр. Быстро третью рюмку, а-то объявлю наш мальчишник безалкогольным.
Сергей. Йес, сэр! Джаст а секонд! Раздевайся! (Подбегает к столу, берёт третью рюмку, возвращается к маленькому столику, наполняет рюмку коньяком. В это время Александр снимает пальто и шапку, достает из сумки пакет, идет к маленькому столику, кладёт на него пакет, берёт рюмку.) Нет, Шурик, не спеши! У нас был тост, мы всё же не алкаши, как ты о нас думаешь. Мы без тоста не пьём.
Александр. Не знаю, за что вы там хотели выпить, но я предлагаю выпить за Серёгин успех!
Владимир. Браво, Сандро! Ты читаешь мои мысли. (Все трое чокаются и выпивают.)
Сергей. А, собственно говоря, что мы тут стоим, как бедные родственники? Мы больше никого не ждём. Давайте садиться за стол. Как говорится, кушать подано. (Все трое идут к накрытому письменному столу, садятся за него. Сергей берёт бутылку шампанского и начинает её открывать)
Владимир. Надеюсь, шампанское у вас охлажденное, сэр?
Александр (подхватывая игривый тон Владимира). Да. Не можем же мы пить неохлаждённое шампанское, неправда ли, сэр?
Сергей. Не сомневайтесь, товарищи сэры, шампанское всю ночь простояло в холодильнике. На стол я его поставил минут двадцать тому назад. Накладывайте себе салат. Шурик, мне тоже положи, пожалуйста.
Владимир. Серж, ты что, салат сам делал? Ни за что не поверю.
Александр (с напускной подозрительностью). Похоже, тут не обошлось без женщины. Серега явно не способен приготовить такой салат. Он за всю жизнь научился готовить только два блюда – яичницу и яичницу с луком.
Владимир. Как ты посмел нарушить нашу, почти уже сложившуюся традицию?
Александр. Шерше ля фам, как говорится. Кто она? Света?
Сергей. Не волнуйтесь. Я ничего не нарушал, только попросил Свету сделать «оливье».
Владимир и Александр (вместе). Света разве здесь? А что Света придет?
Сергей. Ну, как вы могли такое подумать? Мальчишник есть мальчишник. Женщины не имеют права здесь появляться. Кстати, о женщинах, я надеюсь, ваши дражайшие половинки не очень ворчали по поводу нашего очередного мальчишника? (Владимир и Александр бормочут в ответ что-то невразумительное и неразборчивое, вроде «Как сказать…»; «Не то чтобы не ворчали совсем».)
Сергей. Впрочем, забудем на время о женщинах, да простят они нас великодушно, и отдадим должное мужчинам. (С шумом откупоривает бутылку и наливает шампанское в фужеры. Берет свой.) Всё-таки без нас женщинам тоже было бы несладко.
Владимир и Александр (берут свои фужеры и говорят одновременно). Само собой. Ещё бы.
Сергей. Мы, конечно же, не без недостатков. А у кого их нет? Но у нас (я говорю о присутствующих здесь лучших представителях мужского пола) есть и много достоинств. Мы умные.
Владимир (согласно кивая головой). Ещё какие умные.
Александр (согласно кивая головой). Таких поискать надо.
Сергей. Мы талантливые.
Владимир (согласно кивая головой). Ещё какие талантливые.
Александр (согласно кивая головой). Тут уж трудно спорить, что есть, то есть.
Сергей. Мы симпатичные.
Владимир (согласно кивая головой). Ещё какие симпатичные.
Александр (согласно кивая головой). Я бы даже сказал, красивые.
Сергей. Мы не курим.
Владимир (согласно кивая головой). Ещё как не курим.
Александр (согласно кивая головой). Я бы даже сказал, совершенно не курим.
Сергей. И пьем мы исключительно по поводу. Так выпьем же за мужчин, которых любят и ждут женщины. (Все трое чокаются и отпивают шампанского из фужеров.) Ну, что я могу сказать? Заканчивается 1984 год. Сегодня, за несколько дней до наступления Нового года, мы, говоря казенным языком, отчитаемся о проделанной за год работе и поделимся планами на будущее. Наш мальчишник объявляю открытым.
(Александр и Владимир шутливо аплодируют.)
Сергей. Какие будут предложения и замечания? Принято единогласно. Кто выступит с первым докладом? (Владимир и Александр, которые активно закусывают салатом, оба показывают вилками на Сергея.) Ну, хорошо. Раз вы такие голодные, что не можете говорить, тогда ешьте и слушайте. Я хочу сказать, что год был, как всегда, трудным, но успешным.
Александр (жуя). Про твои успехи мы знаем. В курсе. Читаем газеты, слушаем радио. А за последний твой успех уже и выпить успели.
Владимир. Давай нам что-нибудь поинтересней.
Сергей. Ладно. Будет вам и поинтересней. Я пишу пьесу.
Александр и Владимир (перебивая друг друга). Что-то? Какую пьесу? Это что-то новенькое. Выкладывай!
Сергей (довольным голосом). Да, друзья мои. Я докатился и до драматургии. Мне становится тесно в жанре журналистики. Мне надоели эти бесконечные статьи об электростанциях, совхозах и новых школах; очерки о героях труда. Хочется что-нибудь для души. Хочется романтики и любви. Хочется страстей. Хочется… как бы это выразиться… душевного бунта, что ли. Надоело это журналистское болото.
Александр. Вот это речь не мальчика, но мужа. Я всегда знал, что мой старший брат станет не только большим журналистом, но и большим писателем или драматургом. Молодец! Не подвел младшего брата. А что за пьеса?
Владимир. Кто герои? О чем она?
Сергей. Я только начал писать. Написал первое действие, а их будет три.
Александр. Не томи уже, Шекспир наш, рассказывай, о чем пишешь.
Владимир. Да, Серж, говори. Мы же нечужие тебе.
Сергей. Ладно, ладно. Успокойтесь. Если коротко, то пьеса о непонимании того, что испытывает настоящий талант. Герой пьесы – талантливый писатель Николай Антонов. Он пишет, как ему кажется, гениальный роман. Читает отрывки жене, друзьям, но, в основном, его не очень-то понимают, даже подсмеиваются над ним. Считают его роман слишком смелым, слишком откровенным и необычным, что такая литература никому не нужна. Что такая литература развращает, а не возвышает. Одним словом, все против него, вернее, против его нового романа.
Александр. Понятно. Душат творческую личность. Загоняют в рамки соцреализма. Это понятно. А любовь? Неужели у твоего писателя совсем нет личной жизни?
Владимир (подхватывая). Да. У великого человека должна быть и великая любовь.
Сергей. Не волнуйтесь. Есть и любовь. Во-первых, его жена, Людмила. Она его любит уже много лет, правда, не очень понимает его писательского труда. Зато, женщина она преданная, и всю жизнь, как сестра Чехова, посвятила таланту своего мужа. Она простая и домовитая и у неё благоговейное чувство перед любым проявлением творчества. Она не возражает против разных гостей мужа – поэтов, художников, музыкантов – которые вечно толкутся в их доме. Наоборот, она их всех кормит и поит, стараясь поддержать творческую атмосферу для Николая. А другая женщина, Элеонора…
Владимир (перебивая). Ага! Значит, всё-таки есть и другая. Я так и знал!
Александр. Всё понятно. Великому человеку, как всегда, мало одной женщины.
Сергей. Не надо критики. Вы же не читали пьесы, а уже начинаете критиковать. Да, у него две женщины. Обе красивые, обе образованные. И что самое главное – обе любят его. Более того, и он любит обеих.
Александр. Как это?
Владимир. Не понял?
Сергей. Для тех, кто не понял, повторяю ещё раз. Обе женщины любят его, и он их тоже любит.
Владимир. Пожалуй, тут ты перегнул палку.
Александр. Да уж! Такую пьесу никто не возьмет. Ты же не Юджин О’Нил, в самом деле, и не Теннеси Уильямс.
Владимир. Не забывай, что ты – советский драматург. Где твой социалистический реализм? Это же порнография какая-то получается. Что, любовь втроем, что ли?
Сергей. Вы прямо как герои моей пьесы. Они там тоже только и делают, что осуждают Антонова и его роман.
Александр (с серьезной заинтересованностью). Погоди, погоди. Ну-ка, давай, расскажи поподробнее. А главное, скажи нам, чем там дело кончилось?
Владимир. Да. Хотелось бы услышать весь сюжет в общих чертах.
Сергей. Я же сказал, пьеса ещё не окончена. Ещё два действия впереди.
Александр. Но ты-то знаешь, чем дело кончится?
Владимир. Ты же автор. Тебе и карты в руки.
Сергей. Эх, товарищи, товарищи. Что за детский лепет?
Александр и Владимир (одновременно). Почему лепет? Не понял юмора.
Сергей. Никакого юмора нет. Если бы вы сами писали, вы бы знали, что литературные герои живут своей собственной жизнью. Они не подчиняются воле драматурга. Конечно, если это настоящее произведение, а не халтура какая-нибудь про трудовые будни.
Александр. Что ты этим хочешь сказать?
Владимир. Как это?
Сергей. Очень просто. Я сначала тоже считал, что мой герой быстро решит проблемы своих отношений с друзьями, женой и любовницей. Только у меня ничего не получается. Не выходит, как я задумал. Упирается мой герой. Не может он легко всё решить. Мучается он со своими женщинами и меня мучает. Я уже столько вариантов перепробовал, а ничего хорошего не получается.
Александр. Погоди. А что ты понимаешь под «хорошим»?
Сергей. Мне хочется, чтобы мой герой вышел из этой сложной ситуации достойно. Не хочу, чтобы из-за него страдала жена или любовница. Антонов и сам не знает, то ли ему уходить от своей Людмилы и жениться на Элеоноре, то ли продолжать встречаться с ней тайно. То ли пустить всё на самотек. Он даже толком не знает, какие чувства испытывает к Элеоноре, да и к жене тоже. Вроде бы любит обеих, но Элеонора – это нечто особенное. Короче, у него непростая ситуация.
Александр. Вижу, что у тебя в романе диалектика, о которой ты мне сам недавно рассказывал. Только диалектика не в политике, а в личной жизни. Значит, в твоей пьесе у героев жизнь тоже сложна и полна противоречий? Борьба и единство противоположностей.
Владимир. Ты что, Серж, младшему брату даешь уроки марксистско-ленинской философии?
Сергей. Приходится. Уж очень братец у меня сердобольный. Печётся о моём благополучии в личной жизни. Наверное, своей ему маловато. А, вообще-то, какая у него личная жизнь? Татьяна вечно на телевидении. Встречается с другими. На своего Шурика у неё времени не остается. Он её почти не видит. Только на экране любуется своей телезвездой. Понятно, почему он ко мне пристаёт. Своей личной жизни нет, так хоть о личной жизни брата позабочусь. Правильно?
Александр. Ты не уходи от темы. Мы не про меня говорим. Как же этот твой Антонов сможет выйти из ситуации? Ведь ему всё равно придётся выбирать, как ни крути. При любом исходе какая-то из его женщин пострадает, разве не так?
Владимир. Это точно. Не получится, чтобы и волки сыты, и овцы целы. С женщиной легко не бывает, а уж тем более, с двумя.
Сергей. Не знаю. Пока не знаю. В том-то и дело. Застрял я. Не могу двинуться дальше.
Александр. И не двинешься.
Владимир. Почему это не двинется? Серж – талантливый, что-нибудь придумает.
Сергей. Не знаю. Теперь я уже ни в чем не уверен.
Александр. А я говорю, не двинется он никуда.
Сергей. Почему?
Александр. Наливай, у меня тост созрел.
Владимир. Мне коньяку.
Александр. Мне тоже.
Сергей (наливает коньяк в рюмку себе и другим). Ну, Шурик, что там у тебя за тост?
Александр. Предлагаю выпить за выбор, за то, чтобы мой старший брат сделал правильный выбор.
Владимир. Но мы же пьесу не читали.
Александр. Мне не нужно читать пьесу. Мне и так всё ясно. Серёга не может продвинуться дальше, потому что он не может сделать выбор между двумя женщинами. Серёга, как ты, Володя сказал, преподал мне урок философии. А я сейчас тоже преподам ему небольшой урок философии. Алаверды, так сказать.
Сергей (иронично). Ну-ну, давай.
Александр. Нет, урок, конечно, слишком громко сказано. Небольшое философское наблюдение. Скажи мне, брат, что такое свобода?
Владимир. Ну, ты хватил! Давайте тогда сначала выпьем, а то, я чувствую, тут может дискуссия надолго затянуться. О свободе вы оба мастаки говорить, хлебом не корми.
Сергей. Давайте выпьем. Как ты там сказал? За выбор.
Александр. Ладно, давайте выпьем за выбор, вернее, за то, чтобы мой старший брат как можно скорее сделал свой выбор. (Все чокаются и выпивают.)
Сергей. Так что ты у меня спросил? Про свободу?
Александр. Да. Надеюсь, ты не забыл, что такое свобода?
Владимир. Да я тоже помню. Свобода…
Сергей (подхватывая и завершая фразу вместе с Владимиром). …это осознанная необходимость.
Александр. Правильно! Но у меня есть небольшое дополнение.