«Вдова»: Архив царского профессора
Глава 2
Инструктор разведшколы
Разведшкола Абвера Брайтенфурт.
Март, 1942 год.
Инструктор Роман Лавров.
Инструктор Абвершколы Брайтенфурт15 Роман Лавров, бывший офицер НКГБ, уже две недели работал с русскими курсантами. С марта 1942 года разведшколу в Брайтенфурт реорганизовали и подчинили штабу «Валли»16. Начальником школы стал полковник Абвера Аренберг, а его заместителем назначен знакомый Лаврову капитан Лайдеюсер, впрочем, ныне уже майор Лайдеюсер.
И это именно Лайдеюсер взял с собой Лаврова. Поначалу его отправили в абвер-команду в Варшаву. Лаврову доверили вербовку новых агентов в лагерях. И вот в марте 1942 года он переехал в предместье Вены Брайтенфурт.
– Я решил взять вас с собой, Лавров.
– Могу я спросить куда, герр капитан?
– Майор, – поправил его Лайдеюсер.
– Простите, герр майор. Но все же куда мы направляемся?
– В Брайтенфурт. Я получил новое назначение.
– А что это за назначение?
– Абвершкола. Совсем небольшая. Всего четыре группы курсантов по 20-40 человек.
Лавров понял, что это понижение для Лайдеюсера.
– Вам дали новый чин. Но перевели на мелкую работу.
Лайдеюсер не обратил внимания на его слова и спросил:
– Вы что-то понимаете в технике, Лавров?
– В технике? Не так много, а что?
– Школа, где я буду заместителем начальника – школа технического профиля.
– Тогда я вам зачем, герр майор?
– Вы служили в НКГБ, и вы ценный специалист по заброске. Пусть не технически. Но вы многое сможете дать агентам, которых готовят в Брайтенфурт.
– Вы настолько мне доверяете, герр майор?
– Нет, Лавров. Но даже если предположить что вы агент красной контрразведки, чем вы сможете нам навредить из Брайтенфурта? Выход за пределы школы вам будет запрещен. И вы станете приносить пользу рейху, Лавров.
– Я никогда не занимался преподаванием, герр майор.
– И что из этого, Лавров. У вас есть знания по интересующей нас теме. Станете ими делиться. Здесь нет ничего сложного.
– Работа в разведшколах НКГБ поручается не всем.
– Идет война. И ныне срок обучения агентов весьма невелик. Для разведчиков ближнего тыла от 2 недель до месяца. Для разведчиков глубокого тыла – шесть месяцев. Для радистов – четыре месяца. А для диверсантов – месяц.
– И вы считаете, что за месяц можно подготовить диверсанта или разведчика?
– Большинство из них провалится сразу же. Но вы сами видели, Лавров, что подобного материала у нас в лагерях достаточно.
– Это пока, герр майор. В 1941 году вы наступали. Но теперь вы не наступаете.
– Лавров, вы слишком узко смотрите на обстановку на фронте. Неужели вы думаете, что вермахт потерял свою наступательную мощь? Нет. К лету наши армии снова двинутся вперед, и вы будете удивлены, Лавров. Так что недостатка в человеческом материале у нас не будет.
– Но что я буду им преподавать конкретно?
– В Брайтенфурт для более качественной подготовки агентов курсанты разбиты на удобные группы по пять-двадцать человек. Занятия носят характер лекций и практики на местности. Большинство должны уметь собирать информацию. И с этой методикой вы их станете знакомить. Больше того вы хорошо знаете структуру советских вооруженных сил…
***
И вот перед Лавровым 20 человек курсантов группы «Технише-Люфт». В этой группе готовили агентов для ведения разведывательной работы по авиационным заводам СССР.
– Сегодня я хочу подвести итоги нашего последнего практического занятия, господа, – начал Лавров. – Как вы помните – вы отрабатывали приемы, как вести себя на допросе, если на той стороне вы попадете в органы безопасности. Я внимательно наблюдал за вашей работой, и пришел к неутешительному выводу – большинство из вас сразу провалится! Курсант Гамилов!
– Я, господин инструктор.
– Представьте, что сейчас я допрашиваю вас. Я офицер красной контрразведки. Вы готовы?
– Так точно!
– Вот вы пишете, что вы инженер. Это так?
– Так точно, господин инструктор. Я на самом деле инженер.
– Это прекрасно, но как вы объясните ваше присутствие в прифронтовой зоне? У вас ведь было такое задание вчера?
– Да.
– Тогда отвечайте и не делайте вчерашних ошибок!
– Я работал на харьковском авиационном заводе. Эвакуироваться осенью 1941 года не успел.
– Почему? – задал вопрос Лавров.
– Не смог выехать из-за больной матери.
– И где вы были все эти месяцы?
– Жил в доме моей матери. Скрывался от немецкой мобилизации специалистов. Затем решил присоединиться к своим. Выбрался из города и пришел к вам, – сказал Гамилов.
– В каком цеху работали на авиационном заводе?
– В третьем.
– Кем? Ваша должность?
– Инженер сборочного цеха.
– Заработная плата по вашей категории?
– 480 рублей.
– Где жили в Харькове?
– На улице Ленина, 19/38.
– Какой памятник стоит на этой улице?
– Их несколько, но самый большой памятник Ленину.
– Другие памятники?
Курсант четко ответил:
– Свердлову, борцам революции и рабочему.
Инструктор спросил:
– Что написано на табличке памятника Свердлову?
– «Борцу революции товарищу Якову Михайловичу Свердлову».
– Неверно! «Пламенному борцу революции товарищу Якову Михайловичу Свердлову». Но продолжим дальше! Имя старшего мастера в 3-ем цеху?
– Троекуров.
– Маленького роста, пожилой с лысиной? – спросил Лавров.
– Нет, Троекуров молодой человек, не больше 30 лет. Высокий блондин.
– Сегодня лучше, чем вчера, Гамилов. Вы обратили внимание на мелочи. И это правильно. Но все равно есть ошибки! И даже такая вот мелочь может стоить вам жизни.
– Одно слово на памятнике? – спросил Гамилов.
Лавров ответил:
– Я, будучи следователем, спросил бы вас так: Часто ли вы проходили мимо памятника Свердлову? Вы ответили бы, что очень часто. И это правильно! Иначе и быть не могло. И только затем я спросил бы вас о надписи на памятнике. Это всего четыре слова и имя, отчество и фамилия. И из первых четырех слов вы упускаете одно. Вместо «Пламенному борцу революции товарищу…», вы говорите «Борцу революции товарищу…» Мимо этой надписи вы проходили сотни раз. Какой вывод напрашивается? Курсант Щетинин!
Щетинин встал и сказал:
– Напрашивается вывод, что человек лжёт и никогда не был в указном им месте.
– Именно так! – сказал Лавров. – Обращайте внимание на мелочи.
– Но, господин инструктор, все ли следователи НКВД так хорошо знают город Харьков? – спросил Гамилов.
– А если вам попадется человек из Харькова, который проживал на этой улице и знает все памятники что там стоят? Лично для вас это провал и расстрел! А все почему? Вы должны знать легенду досконально! В том же Харькове еще в 1940 году взяли агента немецкой разведки. Им оказался бывший житель Харькова, и город он знал хорошо. Но он жил в Харькове до революции! А улицы за 20 лет советской власти сменили свои названия. И он назвал улицу «Дзержинского» старым именем «Мироносицкая». Это было случайно в разговоре. И привело к провалу агента!
В кабинет вошел комендант школы капитан Глазенап.
Лавров подал команду:
– Встать! Смирно!
Глазенап жестом приказал курсантам сесть и обратился к Лаврову.
– Вас срочно вызывает майор Лайдеюсер, Роман Романович.
– У меня занятие, господин капитан.
– Я отведу курсантов в кабинет для практических занятий. Это приказ заместителя начальника школы…
***
В Брайтенфурте обучалось четыре группы курсантов: «Технише-люфт» – техническая авиационная, «Люфт» – авиационная, Geheimdienst – разведки и Funkaufklärung – женская радиоразведки.
Легче всего было работать с «Технише-люфт». Людей для неё вербовали в Хаммельбургском и Лозинком лагерях военнопленных из прогермански настроенных бывших военнослужащих Красной Армии. В прошлом это были офицеры-летчики и штурманы, зенитчики и техники аэродромной службы.
Самый непростой контингент был в третьей группе Geheimdienst, которая готовила разведчиков для сбора сведений в советском тылу. К этим подхода у Лаврова не было. Они быстро распознали в нем бывшего офицера НКВД и относились настороженно. Но именно в третьей группе у Лаврова было большинство занятий. Курсанты здесь изучали тактику Красной Армии, топографию и методы составления разведывательных донесений.
Людей для этой группы отбирал местный вербовщик из русских Раковский Андрей Андреевич. Лаврова он сразу невзлюбил. И именно по его вине Лаврову еще не было присвоено офицерское звание…
***
Разведшкола Абвера Брайтенфурт.
Март, 1942 год.
Майор Лайдеюсер.
Бывший начальник отделения СОН (Саботаж Ост Норд) майор Лайдеюсер, нынешний заместитель начальника разведшколы Брайтенфурт, принял гостя из Берлина. Это был шеф группы 2 А, структуры Абвер 2, полковник Густав Штольце. Ранее майор состоял под его началом.
– Майор Лайдеюсер.
– Господин полковник!
– Зачем так официально?
– Рад вас видеть, герр полковник.
– Или мы перестали быть друзьями, майор?
– Никак нет, господин полковник.
– Вы хорошо устроились на новом месте, майор?
– Да, господин полковник.
– Я не хотел с вами расставаться, Лайдеюсер, но обстоятельства вынудили меня.
– Я все понимаю, герр полковник.
– Но я не забыл о вас, Лайдеюсер. И намерен именно вам поручить формирование команды для выполнения задания в Харькове.
– Снова Харьков, герр полковник? Но город наш.
– Город под контролем немецкой армии. Но проблем в нем больше чем ожидалось. Большевики наводнили город своими диверсантами. Также как некогда делали мы.
– Но гауптштурмфюрер Вильке тогда внедрил в ряды харьковского подполья достаточно своих агентов!
– Миссия Вильке имела еще меньший успех, чем наша, Лайдеюсер. После взрывов в Харькове, когда погиб генерал фон Браун, они все свалили на нас. А Вильке доложил наверх, что он блестяще выполнил свою задачу и подполье Харькова нашпиговано его людьми. А что в итоге? Провал за провалом. Его агенты не могут взять подполье. Гестапо города только и может, что вешать гражданских заложников.
– Но до меня доходили слухи об успехах Вильке, герр полковник.
– Это успехи совсем не Вильке, Лайдеюсер. Это успехи Вдовы. Вот она работает на СД блестяще. И ликвидация красных разведгрупп – это все благодаря Вдове. Но мы смогли доказать что в Абвере она будет полезнее.
– Вы забрали Вдову у службы СД? – искренне удивился Лайдеюсер.
– Не совсем забрали, Лайдеюсер. Но сейчас она работает на Абвер! Сам адмирал Канарис просил уладить это дело. Так что успехи Вильке кончились.
– Насколько я помню, он состоит в отделе контрразведки «Восток» 4-го управления РСХА?
– Уже нет.
– Нет?
– Провал с фон Брауном17 и для него не прошел бесследно, Лайдеюсер. Сейчас гауптштурмфюрер Вильке занимает пост помощника начальника харьковской службы СД.
– Вы хотите вернуть меня в строй, герр полковник?
– А вы сами? Готовы вернуться, майор?
– Я должен заниматься настоящим делом, герр полковник.
Штольце ответил:
– Подготовка агентов и есть настоящее дело, Лайдеюсер!
– Но я был бы более полезен на другой работе! Вам ли этого не знать! И нашей вины во взрывах в Харькове нет, герр полковник!
– Зачем вы этого говорите мне, Лайдеюсер? Я это знаю. Но я не шеф Абвера. Надо мной много чинов! И им нужен виновный в провале! С делом работали лично вы, Лайдеюсер!
– Я ли не говорил, что нам противостоят совсем не дураки? Но нам говорили о примитивном мышлении русских. Обмануть их не сложнее, чем обмануть ребенка!
– А провал «инженера», майор? Вы же скрыли это? Как оказалось, главный наш агент был убит в самом начале операции! И вы сами привлекли службу СД и «Вдову». Вот и пожали результат, Лайдеюсер!
– У меня выбора не было, герр полковник.
– Ладно, майор. Это дело прошлое.
– Так что насчет моего возвращения в строй, герр полковник?
–Все будет зависеть от группы, которую вы сформируете здесь. Если она выполнит поставленную задачу, то вы вернетесь в строй уже через месяц!
– Группу станут формировать из местных кадров? Этой Абвершколы?
– Именно так, Лайдеюсер.
– И что за работа?
– Утрем нос службе СД и первыми найдем то, что ищут они.
– А что они ищут, герр полковник?
– Старый архив, хранящийся еще с начала века.
– В Харькове? – спросил майор.
– Именно так, Лайдеюсер.
– Значит, нужен агент, хорошо знающий город?
– Такой человек просто необходим, Лайдеюсер. Человек, хорошо знающий город и его жителей.
– Такой человек есть!
– В этой школе?
– Именно так, герр полковник.
– Кто же этот курсант?
– Не курсант, герр полковник. Он инструктор.
– Инструктор? Здешний?
– Он прибыл вместе со мной и его назначили совсем недавно.
– Прибыл с вами? – удивился Штольце.
– Это завербованный нами бывший офицер НКГБ Лавров.
– Он здесь?
– Да, герр полковник. Я устроил его сюда.
– Но вы не боитесь, что он работает на другую сторону, Лайдеюсер?
– Его занятия весьма поучительны для курсантов. Он многое знает в деле агентурной разведки. Да и вреда он нам здесь никакого не нанес бы. У него нет связи с Москвой. Он здесь один. За пределы школы его не пускают.
– И вы ему верите?
– Он отлично знает Харьков.
– Возможно, но если агент не пользуется полным доверием. Послать его? Нет, – покачал головой полковник.
– Почему?
– Да потому что в Харькове он сбежит при первой же возможности, майор! А это будет новый провал! Для вас это будет не совсем хорошо!
– Не думаю, что это так, герр полковник. Но впрочем, ведь вы еще не посвятили меня в курс дела. Я знаю только что нужно опередить службу СД в поисках какого-то старого архива.
– Именно так. В Харьков прибыл представитель Аненербе полковник фон Рунсдорф. Доверенное лицо рейхсфюрера. Но работа у него не движется, ибо Харькова он не знает.
– Если так, то лучше кандидатуры Лаврова нам не найти, герр полковник. И он отправится в Харьков не один. За ним станут присматривать.
– Вы слышали, что ваш бывший помощник попал в плен?
– Карл Нойрмаер?
– Он самый обер-лейтенант Нойрмаер офицер разведки армейской группы «Клейст» при штабе 48-го моторизованного корпуса. И наверняка с ним ныне работает русская контрразведка.
– Это плохо, герр полковник. Нойрмаер знает много…
***
Через три дня, когда Штольце покинул Брайтенфурт, Лайдеюсер пригласил инструктора Лаврова к себе в кабинет.
– Прошу вас, господин Лавров. И приношу свои извинения за прерванное занятие.
– Капитан Глазенап сказал, что дело срочное. Что-то о наших последних группах?
– Нет. Там не было ничего серьезного.
– Но что же тогда?
– Обер-лейтенант Нойрмаер.
– Нойрмаер? Я давно его не видел. С тех самых пор как его отстранили от работы в Абвере. С ним что-то случилось?
– Он попал в плен, – ответил Лайдеюсер.
– Как?
– Подробности мне неизвестны, да и сейчас не это главное, господин Лавров. Сейчас дело в другом. Станет ли Карл Нойрмаер держать рот на замке?
– Но он только обер-лейтенант!
– Обер-лейтенант Абвера!
– Но он несколько месяцев уже не офицер Абвера.
– Вы думаете. Что красные не узнают о том, кто попал к ним в руки? Пусть он уже не сотрудник Абвера. Но он офицер разведки армейской группы «Клейст» при штабе 48-го моторизованного корпуса.
– Вы правы, – согласился Лавров.
– Карла обидели, как вы помните, герр Лавров. Он совсем не был виновен в той ситуации с генералом фон Брауном. Но кому-то нужно было отвечать. И пришлось пожертвовать им. Я не хотел этого, но что я мог? Я не всесилен!
– Вы думаете, что Нойрмаер пойдет на сотрудничество?
– А почему нет? – спросил Лайдеюсер. – Уверен в этом. Но что мне объяснять это вам. Лавров. Вы сами были офицером НКГБ. А если им попал в руки бывший сотрудник Абвера, то он уже наверняка в Москве.
– Да. В этом вы правы, герр майор. Нойрмаер для них ценный источник.
– Как вы знаете, герр Лавров, Нойрмаер часто был в роли действующего агента и переходил линию фронта. Он знает русский язык, и красные легко найдут для него работу, как мы нашли её для вас, герр Лавров.
– Я все еще не могу понять, к чему вы это говорите мне, герр майор?
– Хотел предложить вам работу.
– Работу? Вы хотите отправить меня с заданием? Но, насколько мне известно, я не пользуюсь доверием.
– Вы преподаватель в школе агентов Абвера. Разве это не доверие?
– Но за пределы школы меня никто не пускает. А капитан Раковский и капитан Глазенап, считают меня агентом большевиков. Они не особенно скрывают свою антипатию.
– Но что вы скажете на мое предложение сформировать группу агентов.
– Для какого задания?
– Харьков!
– Харьков? Но он в руках вермахта.
– И что? Это не препятствие для разведки.
– Я согласен.
– Согласны? Вот так сразу?
– Но вы же хотели моего согласия?
– Вы бросите тихую и спокойную жизнь в пригороде Вены вдали от войны и вернетесь туда?
– Скажу вам правду – я мечтаю вернуться. Такая жизнь совсем не по мне. Я сам хочу побывать в гуще событий. И я знаю, что скажут на это капитан Раковский или капитан Глазенап – я хочу бежать обратно к большевикам. Но там меня ждет расстрел. А умирать я пока не собираюсь. И, если вы готовы оказать мне доверие, я готов выполнить ваше задание, герр майор. Да и вы, наверняка, сможете контролировать меня.
– Сколько людей вы взяли бы в свою группу?
– Смотря какое задание, герр майор.
– Разведка, герр Лавров.
– Тогда мне нужен, во-первых, радист. Женщина.
– Женщина?
– Легче всего, когда действует пара, герр майор. Под видом мужа и жены.
– Но этого мало, герр Лавров. Впрочем, я подумаю над вашими словами. Идите. Возвращайтесь к своей группе и проводите занятие герр инструктор…
***
Лайдеюсер вызвал к себе Раковского, который состоял при школе в должности вербовщика и переводчика. С немцами он сотрудничал еще с довоенного времени. Был убежденным врагов Советской власти.
– Прошу вас, Андрей Андреевич.
– Вы хотели меня видеть, герр майор?
– Мне нужен ваш совет.
– По поводу только что покинувшего ваш кабинет Лаврова? Я не верю этому человеку.
– Я слышал, что вы относитесь к Лаврову неприязненно.
– Он враг.
– Бывший враг, который может стать другом, Андрей Андреевич. Ведь Лавров и не скрывает, что он был офицером НКГБ. Подробности его службы мне известны. И сейчас именно ему я хотел бы доверить задание.
– Задание?
– Именно.
– Какого плана? Разведка? Я не стал бы ему верить.
– Вот и будет очередная проверка для Лаврова.
– Если вы доверите ему работать с той стороны, то он сразу как собака побежит к своим хозяевам. А он многое знает о нашей школе. Направление подготовки. Фамилии и должности руководящего состава. Знает курсантов. А все они будущие агенты и диверсанты. Нельзя его отпускать.
– Сомнения есть и у меня, Андрей Андреевич. Но мне нужен Лавров.
– Почему именно он?
– Он хорошая приманка для игры, которую я задумал…
Глава 3
Обер-лейтенант Нойрмаер
Москва.
Управление НКГБ СССР.
Апрель, 1942 год.
Старший майор Нольман и Карл Нойрмаер.
Нольман приказал привести обер-лейтенанта Нойрмаера в свой кабинет. Решил побеседовать с пленным не в обстановке тюрьмы НКГБ. Пленного доставили в управление, и старший майор попросил убрать наручники и приказал охране удалиться.
– Я старший майор госбезопасности Нольман. Вы ведь помните меня по Харькову?
– Помню, но лично нам встречаться не приходилось.
– Sie haben uns damals viel Mühe gegeben, Herr Neurmayer18. А вы хорошо говорите по-русски. Желаете сигарету?
– Danke, Nein, Herr Senior major19.
– Насколько мне известно, вы согласились сотрудничать, герр Нойрмаер. И я хотел бы удостовериться, что это ваше желание искренне.
– Я не хочу умирать, герр Нольман.
– Стало быть, вы не верите в Великий рейх?
– В политическую марку Адольфа Гитлера нет. Я не фанатик.
– Но вы служили Гитлеру.
– Разве у меня был выбор, герр Нольман? Германия выбрала Гитлера, и нам пришлось принять выбор Германии. Но я всегда мыслил трезво. Я не верил, что Гитлеру удастся покорить СССР за два месяца. Но я честно служил Германии. Я рисковал жизнью. И что я получил взамен? На меня возложили ответственность за провал в Харькове. И после этого я честно служил, пока не попал в плен. И в том моей вины не было. Я не сдавался добровольно. И что мне было делать? Благородно умереть за Гитлера? Нет!
– Значит, вы готовы работать?
– А почему нет, герр Нольман? Но я еще не понимаю, что я могу для вас сделать? Я рассказал все что знал.
– Я читал протоколы ваших допросов, герр Нойрмаер. Но все что вы сказали это прошлое. Это дела 1941 года и они нас уже не интересуют.
– Но после 1941 года я не служил в Абвере. Меня перевели.
– А ваш начальник? Капитан Лайдеюсер?
– Он получил звание майора. Но с настоящей работы его убрали. Ему предоставили место в одной из Абвершкол. А для Лайдеюсера его работа – это всё. Этот человек разведчик до мозга костей. Он всегда занимался агентурной разведкой еще до Гитлера. И также не верил в быстрое окончание войны с Россией. У него отличные способности в отборе кадров для разведки. Для вас он опасен, герр Нольман. Я бы поставил его выше полковника Штольце нашего с ним непосредственного начальника.
– От работы Лайдеюсера отстранили не мы, герр Нойрмаер. Это сделало начальство Абвера. Но сейчас стоит поговорить о другом. Вы работали с агентом «Вдова».
– Да. Я был рядом с ней и познакомился с её стилем. Но до конца Вдову я не понял.
– Я охотился на неё в Харькове в 1941 году осенью.
– Эта женщина способна на всё, герр Нольман. Я повидал много женщин в разведке, но она уникальна.
– Как вас понимать?
– Как вам это объяснить, герр Нольман. Я был рядом с ней месяц. Не постоянно рядом. Но достаточно близко. И я так и не узнал кто она. Я видел её. Я называл её фрау Марта. Но повстречай я её завтра на улицах Москвы – не узнал бы.
– Но с ваших слов рисовальщики написали её портрет.
– Эта картинка вам ничего не даст в случае с Вдовой. Вы не поверите, но за все время, что мы провели рядом, она ни словом не обмолвилась – кто она и откуда. И капитан Лайдеюсер знает не больше моего. И её куратор от СД капитан Вильке также не знает о её прошлом ничего. Я даже сомневаюсь что она немка.
– Она молода?
– Я не дал бы ей больше 25 лет. Но, возможно, Марта старше.
– С чего такой вывод?
– Она обладает большим жизненным опытом. Я сам поражался мудрости её суждений. Как это у вас говорят – опыт жизни.
– Жизненный опыт.
– Именно. И она хорошо знает мужчин. Я бы сказал, что у Марты есть ключик к нам.
– Вы знаете женщину по имени Мария Горбань? – спросил старший майор.
– Мария Горбань? Но это та самая женщина, что работала с нами в Харькове. Её завербовала Марта.
– И Мария Горбань работала на Абвер?
– Работала это слишком громко сказано. Это совсем молодая девушка и что она понимает в разведке? Но наблюдать умеет. Она выполняла приказы Марты, но не знала, что работает на Абвер. Она еще такая наивная.
– Вы в этом уверены?
– К Абверу она не имеет никакого отношения. Но Марта хотела её использовать и дальше из-за знания немецкого языка. Однако все это я уже рассказывал.
– Под каким именем вы работали в Харькове?
– Старший лейтенант Семен Царев.
– И вы готовы снова туда отправиться? – спросил Нольман.
– В Харьков?
– Да.
– Но ведь там наши. Вернее войска вермахта.
– И что? Мы дадим вам документы не хуже тех, которыми снабдил вас Абвер.
– Но вы не боитесь, что я перебегу к своим, герр Нольман?
– Именно этого я и хочу, герр Нойрмаер. Вы прибудете в Харьков и заявите, что вы бежали из плена, и скажете свое имя.
– Но я не понимаю, зачем это вам?
– Истинный смысл познается не сразу. Я сторонник многоходовых операций, герр Нойрмаер. Нужно предусмотреть все. Это как роли для актеров в пьесе, которые распределяет режиссер.
– И сейчас режиссер это вы?
– Режиссер это тот, кто заставит актеров играть по своим правилам.
– И когда же мой выход?
– В самой последней сцене, Нойрмаер. До вас на сцену выйдут другие актеры.
– Вот как? Но почему в последней?
– Вы женаты, герр Нойрмаер? – вдруг спросил старший майор. – Там в Германии?
– Нет.
– И у вас нет детей?
– Нет.