Пушкин – пророк-вестник
Принимая из рук Волконской перстень, Веневитинов клятвенно заявил, что наденет его только после венчания с нею или… перед собственной смертью.
Но княгине оставалось лишь посочувствовать ему, поскольку брак был просто невозможен. Но Веневитинов был необыкновенно настойчив, хотя и понимал в душе бессмысленность своих надежд. Оттого и полились стихотворения – одно за другим – на темы, которым противился Анатоль Франс: «Завещание», «Кинжал», «Италия», «К моему перстню», «Элегия», «К моей богине».
В «Завещании» он говорил…
Вот час последнего страданья!
Внимайте: воля мертвеца
Страшна, как голос прорицанья.
Внимайте: чтоб сего кольца
С руки холодной не снимали:
Пусть с ним умрут мои печали
И будут с ним схоронены.
Друзьям – привет и утешенье:
Восторгов лучшие мгновенья
Мной были им посвящены.
(…)
Удивительно пророческое стихотворение «К моему перстню».
Ты был отрыт в могиле пыльной,
Любви глашатай вековой,
И снова пыли ты могильной
Завещан будешь, перстень мой.
Перстню действительно суждено было лечь в могилу с новым своим хозяином. Во время болезни, чувствуя, что дни, а может быть часы сочтены, Веневитинов попросил в последние часы надеть ему на палец перстень, что и сделал Алексея Степанович Хомяков, его друг поэт и публицист.
И в этот момент Веневитинов открыл глаза, посмотрел на перстень, спросил: «Разве меня венчают?» и с вопросом этим ушёл в мир иной.
А ведь княгиня Зинаида Волконская подарила перстень как талисман от горестей и бед… «В горький час прощанья» сказано об этом…
(…) Нет! дружба в горький час прощанья
Любви рыдающей дала
Тебя залогом состраданья.
О, будь мой верный талисман!
Храни меня от тяжких ран,
И света, и толпы ничтожной,
От едкой жажды славы ложной,
От обольстительной мечты
И от душевной пустоты.
Но что же это? Природа дала необыкновенный дар, дар вестничества, вложила силу Космоса, но эта сила направлена лишь на любовь и страдания? Мы видим предметное служение Пушкина, Лермонтова, Тютчева!
К примеру, кроме уже перечисленного выше, по словам Даниила Андреева «миссия Пушкина заключалась в том, что, создав емкий, гибкий, богатый и чрезвычайно выразительный литературный язык и великолепный стих, он этим дал решительный толчок процессу развития всенародной любви к языку, к слову, к стиху и к самой культуре языка как основного средства человеческого общения; вооружил следовавших за ним во времени творцов этим совершенным средством для выражения любых идей и чувств; разработал ряд необходимых для этого новых жанров и сам возглавил процесс художественного выражения этих идей и образов».
Что же касается высокой миссии Лермонтова, то её ещё только предстоит разгадать…
Даниил Андреев указал на долг вестника: «Если на человека возложена миссия проповедничества этих (высших) истин и их преломлений, долг их – проповедничество языком художественных образов».
Нам сегодня – говорю, сегодня, потому, что стремительное изменение пространства, происходящее по Закону Времени, открывает новые возможности человека – не выяснить с абсолютной точностью, что привело к столь ранней смерти вестника Веневитинова. Мы может только предполагать, что здесь имело место неисполнение долга проповедничества высших истин. Но, с другой стороны, быть может, высшим силам необходимо было проповедничество любви?
Известно, во всяком случае – так учит церковь, – что ни один волос не может упасть с человека без воли на то Бога. Но тогда этот церковный постулат может поставить нас в тупик. Почему же гибнут люди достойные и живут негодяи, такие как Дантес, как Мартынов, как многие другие?
Мы знаем, что кара настигает и тех, кто становится на, мягко говоря, неправедный путь. Даниил Андреев среди вестников назвал Иоанна Грозного, но в то же время обвинил его в отсутствии великодушия, что весьма и весьма спорно, поскольку о жестокости Иоанна Грозного говорят вовсе не документы, а пасквили зарубежных клеветников, подхваченные доморощенными врагами Русской Земли. Прочтите «Карамзинскую нелепу» протоиерея Михаила Ефимова (она опубликована в интернете), и вам всё станет ясно, поскольку написано исследование на основе точных и объективных данных и документов.
В ту пору особенно злобным нападкам подвергался русский государь Иоанн Васильевич Грозный. Лживые мифы об эпохе Иоанна Грозного были необходимы не только для того, чтобы выставить Царя в глазах потомков кровожадным тираном, но и доказать западному миру, к тому времени «прославившемуся» ужасами инквизиции, что в России порядки не лучше, а гораздо страшнее. Солгать, потому что это было не так.
Увы, многие наши писатели оказывались в плену измышлений Карамзина, попадались на удочку русофобских мифов о великом прошлом России и великих русских государственных деятелях. И вот Алексей Константинович Толстой начал работу над романом «Князь Серебряный», порочащим Грозного Царя. Роман всколыхнул общество, одураченное «карамзинской нелепой». Его читали запоем. Причём читали почти все, кто разумел грамоту – и великие князья, и великие княгини, и высокородные титулованные дворяне, и придворные, и фрейлины Её Величества. Его читали даже разночинцы, купцы, лакеи, грамотные крестьяне. Рассказывали случай, когда Император Александр Второй, которому Толстой читал роман вслух во время игры в вист, так увлёкся сюжетом, что, желая узнать продолжение, предложил своим партнёрам ещё одну партию, чего прежде никогда не делал. Александр, ещё, будучи отроком, дружил с Толстым. Они росли вместе и сохранили дружбу на всю жизнь.
Роман – художественное произведение. Автор имеет право на вымысел. Но и в художественном произведении, особенно, когда произведение это посвящено истории, когда в качестве героев избраны великие Государи, государственные деятели, полководцы, вымысел возможен лишь до определённых пределов. Извращение фактов, очернение истории и исторических личностей недопустимы.
Большой популярностью пользовалась и пьеса Алексея Константиновича
«Смерть Иоанна Грозного». Премьера была в Александринском театре. На ней присутствовал Император.
Как же Алексей Константинович Толстой, по словам Даниила Анреева, «превосходный, хоть и не гениальный поэт» вестник, не разобрался в Иоанне Грозном, который по его же словам, «при всём масштабе своей личности должен быть признан фигурой огромной»?
Знал ли он, какие беды преследовали Карамзина, когда тот взялся за написание глав, посвящённых Грозному? Мог и не знать, а если и слышал что-то, отнёс к случайностям, не понимая, что есть случай. А ведь и к нему в период работы над романом постепенно подкрадывались многие болезни, обрушившись со всею силой вскоре после завершения произведения.
Необыкновенный силач Толстой, который подковы гнул, вилки серебряные в винт скручивал, был совершенно здоров вплоть до этой своей работы. И вдруг болезни, да какие! Мучали дикие головные боли. Врачи, в том числе и европейские, не смогли поставить диагноз. Спасали «только инъекции морфия, которые Толстой делал по их рекомендации». Лечение за границей облечения не принесло, и писатель ушёл из жизни 28 сентября 1875 года в 58 лет.
Известно, что личность Грозного Царя мистична, что высшие силы не позволяют безнаказанно вершить на него клеветнические нападки. Историк из города Ханты-Мансийска Сергей Козлов пишет:
«Среди актёров бытует легенда: всякий, кто сыграл в отрицательном понимании Грозного, сыграл его как истеричного садиста, заболевает или скоропостижно умирает. Роль считается роковой. Легенда легендой, но факт остаётся фактом. Сергей Эйзенштейн умер от инфаркта во время съёмок третьей серии; Николай Черкасов попал в автокатастрофу, но остался жить (возможно, для того, чтобы сыграть впоследствии Александра Невского); на сцене МХАТа умер во время спектакля прямо в царском облачении Николай Хмелёв; скончался на съёмках фильма «Ермак» игравший Иоанна IV Евгений Евстигнеев; Александра Михайлова увезли со сцены Малого театра… Именно он написал о своих «впечатлениях» после такой встречи с Царём и стал верующим человеком. Примечательно, что русский певец Игорь Тальков отказался сниматься в фильме «Князь Серебряный», когда понял, что из Грозного опять лепят садиста. Фильм доводили без него».
У Репина, написавшего клеветническое полотно «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года», отсохла рука, которой он творил величайшее зло, а натурщики умерли вскоре после завершения полотна. Мало того, писатель Гаршин, ликовавший после того, как увидел картину в Русском музее, так развеселился, что упал в лестничный пролёт и разбился насмерть.
Почему же безнаказанным оказался убийца Лермонтова? Что касается секундантов, то их вина лишь в том, что они согласились покрывать убийцу. Впрочем, Глебов погиб в 27 лет. В двадцать семь!
Мартынов же прожил 60 лет. Впрочем, Церковь учит, что «никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нём пребывающей», то есть, даже отклоняясь от традиций церковных, нужно сказать, что хоть он и был туп как дерево, но не родится он никогда даже баобабом, потому что не родится никак, ибо душа его будет просто стёрта…
Что же касается Лермонтова, то нам остаётся только повторить, «что гроза вблизи Пятигорска, заглушившая выстрел Мартынова, бушевала в этот час не только в Энрофе (всём физическом слое трёх измерений и времени одного измерения)». И указать словами Даниила Андреева, что причиной буйства природы в том, что «настигнутая общим Врагом, оборвалась недовершённой миссия того, кто должен был создать со временем нечто, превосходящее размерами и значением догадки нашего ума, – нечто и в самом деле титаническое».
Пророки в своём Отечестве: Пушкин в семье русских прорицателей.
Давно уже стала привычной фраза: «Пушкин – наше всё!». Её повторяют многие, хотя далеко не все знают, кто и по какому поводу заявил так с предельной точностью. А сделал это в 1859 году, спустя 12 лет после гибели Александра Сергеевича Пушкина, русский поэт, мемуарист и мыслитель Аполлон Александрович Григорьев (1822-1864), известный идеолог почвенничества. Он утверждал, что поэты вообще – «глашатаи великих истин и великих тайн жизни», а Пушкин, по его мнению, – первейший из них.
Аполлон Григорьев ещё не произносил с той же определённостью другой, часто употребляемой ныне фразы: «Пушкин – пророк». Но не вытекает ли это из всего того, что сказано поэтом и мыслителем? Разве нельзя назвать глашатаями великих истин и тайн жизни, скажем, таких современников Пушкина, как святой преподобный Серафим Саровский или вещий Авель-прорицатель. Правда они родились значительно раньше, нежели Пушкин – святой преподобный Серафим Саровский (в миру Прохор Мошнин) – в 1754 году, а преподобный Авель-прорицатель (в миру Василий Васильев) – в 1757 году. Но ушли они из жизни примерно в одно и то же время с великим поэтом – Серафим Саровский в 1833 году, а вещий Авель в 1841-м. Пушкин был убит в 1837 году. То есть всю вторую половину своих жизней и святой преподобный Серафим Саровский, и вещий Авель дышали одним с Пушкиным воздухом и переживали одни и те же события в истории страны. И пророчествовали они, так же, как и Пушкин, о временах грядущих, предрекая России славу великую. «Россия расцветёт, аки крин небесный», – предвидел Авель; Россия «сольётся в одно целое с прочими землями славянскими и составит громадный народный океан, пред которым будут в страхе прочие племена земные», – говорил Серафим Саровский. И всё это касалось далёкого ещё, как для них, так и для Пушкина, будущего, о котором Александр Сергеевич заявлял, что двадцать первый век будет «веком сияния Руси».
Принято считать, что великим старцам будущее открыто Всевышним за их высочайшую духовность, за их подвижнический образ жизни, за их твёрдую веру и нелицемерное служение Богу. Но можно ли причислить Пушкина к людям такого сорта, можно ли причислить его к таковым радетелям веры, каковыми были святые старцы? Едва ли! Он был, как представляется по всем тем фактам, которые известны нам, внешне – только внешне, для непосвящённых – обычным мирянином, просто наделённым необыкновенным поэтическим даром, даром литератора, драматурга, сказителя. Но только ли?
Я упомянул о схожести пророчеств о будущем России, сделанных Серафимом Саровским и Авелем с теми предсказаниями, которые оставил нам Пушкин. Но святые старцы просто сообщали нам то, что открыто им о будущем, предлагая принять это за истину в последней инстанции. И мы приняли, потому что верим в святость подвижников. Мы приняли, хотя современники Пушкина, если и приняли, то далеко не все, а большинство отвергло и то, что говорил русский гений и то, что предрекали духовные пророки. Именно потому и трагические события первой четверти двадцатого века показались для многих неожиданными, труднообъяснимыми, а практически для всех – кровавыми. А ведь они были предсказаны с точностью до года и вещим Авелем, и Серафимом Саровским. Недаром император Николай II, по свидетельству современников, говорил в труднейшие и опаснейшие минуты: «До восемнадцатого года я ничего не боюсь!». Предсказал революционный переход тех времён и Пушкин, о чём мы ещё поговорим в книге.
Пушкин оставил предсказания, основанные на очень точных математических расчётах. В этих предсказаниях подробно объяснены причины тех или иных событий, как, например, сделано это в уникальной таблице «Россия – не Европа», на которой мы остановимся подробно.
Мало того, Пушкин зашифровал многие свои пророчества в произведениях, оставив ключ для их прочтения, причём, завещал расшифровать тогда, когда для этого настанет время – в 1979 году.
Святые старцы покидали шумный мир, уединялись в тишине, вели затворническую жизнь и в молитвах получали откровения Отца Небесного и Пресвятой Богородицы.
Александр Сергеевич Пушкин жил мирской жизнью, учился в самом удалённом от религиозного аскетизма, но по-армейски жёстком, хотя и не военном, учебном заведении – Императорском Царскосельском лицее, где богослужения, молитвы, да и вообще религиозность, существовали в то время лишь как необходимая дань традициям Православной Руси. К тому же во времена императора Александра I сама Русская Православная церковь, была в сложном положении, даже вера именовалась греко-латинской. Давление на церковь постоянно нарастало, начиная с раскола, случившегося при царе Алексее Михайловиче. Оно усилилось в эпоху Петра I и едва не привело к окончательному уничтожению Православия в страшный период «бироновщины». Правда при императрице Елизавете Петровне пришло некоторое отдохновение, ибо сама государыня демонстрировала искреннюю, нелицемерную веру. Но при императоре Петре III был взят курс на замену православного вероисповедания католицизмом. Спас переворот, в результате которого к власти пришла императрица Екатерина II.
Вся эта церковная борьба привела к тому, что святые духовные пророки стали действовать во имя веры во имя Святой Руси, но действовать во многом вне церкви. Они уединялись в пустынях и творили свои великие дела, обращаясь к Силам Небесным напрямую, без посредников в виде священства.
У Александра Сергеевича Пушкина был свой, особый взгляд на веру и религию, на церковь и священство. Это тоже предмет обстоятельного разговора.
А пока попробуем сравнить предречённое нашим великим поэтом, нашим русским гением с тем, что пророчествовали о России великие старцы, его, как уже отмечено, современники.
Для этого рассмотрим уникальный труд, оставленный нам Александром Сергеевичем Пушкин – хронологическую пророческую таблицу «Россия – не Европа».
Об этой таблице впервые рассказали в своей книге «Русский пророк Пушкин» известные пушкинисты (теперь всё чаще говорится – пушкинцы) В.М. Лобов и Г.Н. Качура. Они напечатали саму таблицу «Россия – не Европа», составленную на основании исторической модели великого поэта и раскрывающую «Ритмы революционных переходов в России».
Эта таблица вместе с рядом других уникальных документов и зашифрованных рукописей, хранится в Таганрогском музее научных работ Александра Сергеевича Пушкина.
Пушкин говорил о ней в романе «Евгений Онегин», но говорил, как всегда, не всем понятными символами:
Когда благому просвещенью
Отдвинем, более границ,
Со временем (по расчисленью
Философических таблиц,
Лет чрез пятьсот) дороги, верно,
У нас изменятся безмерно.
Авторы книги «Русский пророк Пушкин» дали к таблице (См. Таблицу) некоторые важные разъяснения.
В книге особо почёркнуто, что эта модель и прежде, во времена Пушкина, и последующие годы была известна лишь очень узкому кругу представителей Русского культурного слоя, да и теперь о ней мало кто знает, хотя и книги вышли, и интернет сообщениями полнится. А ведь именно по этой таблице русский социолог, культуролог, публицист и естествоиспытатель Николай Яковлевич Данилевский (1822-1885) написал свою знаменитую работу «Россия и Европа», названную его современниками катехизисом славянофильства.
Комментируя Пушкинскую таблицу, авторы книги Г.Н. Качура и В.М. Лобов разъясняют следующее:
«Вверху – модель России, внизу – модель Европы. Тёмным цветом выделены частные цивилизации, светлым выделены общественные цивилизации. Годы посередине обозначают начало революционного перехода».
То есть, разъяснено, что ритмы революционных переходов в России и в Европе диаметрально противоположны: «У каждого народа бывает две цивилизации: общественная и частная, которые строго и закономерно чередуются с ритмом 314 лет…»
Деление на такие периоды объясняет многое в историческом процессе, позволяет понять истоки происходящего. Авторы пишут:
«Цивилизации равны и противоположны. В частной – люди ставят личные интересы выше общественных, в общественной – наоборот.
Революция – это переход от одной противоположности к другой в ритме 78,5 лет. Каждая революция имеет свою ведущую часть общества и руководителя».
По словам авторов книги, Александр Сергеевич Пушкин указал в своей таблице и пояснениях к ней на строгую и чёткую предопределённость событий, происходящих в мире. Он разобрал те исторические события, которые уже происходили в прошлом, и предсказал то, что неизбежно произойдёт в будущем.
В своих комментариях к опубликованной таблице Г.Н. Качура и В.М. Лобов, авторы книги «Русский пророк Пушкин», разъяснили происшедшее в прошлом и будущем. Пушкинская таблица уникальна. Она точно указывает на характер исторических событий в России и раскрывает их глубинные истоки. Авторы книги указывают:
«С 1606 года происходил переход от общественной экономики к частной. Ведущая часть общества – бояре, руководитель – Годунов».
Тут неточность. Борис Годунов умер 13 апреля 1605 года, но, с другой стороны, ведь переход к частной экономике проходил не вдруг, не сразу, то есть, можно, конечно, сказать, что Борис Годунов возглавил уход от общественной экономики, уход от тех достижений в русской жизни, которые были во времена правления царя Иоанна Грозного, оболганного и оклеветанного. Вспомним хотя бы знаменитый Домострой! Всё это было утрачено, едва оборвалась династия Рюриковичей.
Совсем не случайно Александр Сергеевич Пушкин взялся за трагедию «Борис Годунов», в которой, порой, даже в ущерб точному историзму тех или иных сцен, как раз и говорил о поведении своих героев, об их характерах, на которые влияло время перемен.
«С 1684 года – переход к частному правлению. Ведущая часть общества – купцы, руководитель – Пётр Первый».
То есть налицо обрушение всего доброго и вечного, что было – в отличии от написанного клеветниками – в Московской Руси Иоанна Грозного. Отравление царя Иоанна Грозного и его сыновей Иоанна Иоанновича и царя Феодора Иоанновича, ставшего царём, – привело к уничтожению Династии Рюриковичей и оказалось для России едва ли ни гибельным. Утоплен был «по случайности» во время поездки на богомолье и первенец царя Ивана Васильевича и супруги его Анастасии. Убили при до сих пор окончательно невыясненных обстоятельствах и царевича Дмитрия Иоанновича. Все убийства – с целью ликвидации династии Рюриковичей, отстоявшей России и укреплявшей её.
Но смотрим таблицу далее:
«С 1763 года – переход к общественному настроению. Ведущая часть общества – дворяне, руководитель – Пугачёв». Так поясняют авторы книги. Позволю себе не согласиться с ними относительно Пугачёва. Авторы сделали большую натяжку, основанную на представлениях советского времени, когда мятеж против России под руководством Пугачёва, почитался за великое благо.
Во-первых, Пугачёв поднял мятеж не в 1763-м, а десять лет спустя – в 1773 году. До этого он дважды был арестован за уголовные преступления и дважды бежал. И никаким лидером борьбы за народное дело он не был, а, как известно, провозгласил себя царём и создал некоторое подобие царского двора, даже с фрейлинами и т.д. По последним данным, Пугачёв ещё во время Семилетней войны попал в плен и там, в плену, был вовлечён в масонскую ложу. Цель восстания, поднятого Пугачёвым – вовсе не борьба за счастье народное. Он не выразитель общественного настроение. Перед ним была поставлена совершенно иная задача: уничтожить Православное Русское Самодержавие, истребить царскую власть и родовую аристократию. Из этой задачи вытекала и другая – помешать России выйти на Балканы и освободить братские славянские народы от бесчеловечного османского ига. Ведь генерал-фельдмаршал Пётр Александрович Румянцев в то время уже перешагнул через Дунай, побеждая турок на всех направлениях.
В Пушкинской таблице указан 1763 год, как год перехода к общественной цивилизации «по настроению». Это год, следующий за годом переворота 28 июня 1762 года, в результате которого на престоле Русских Царей оказалась Екатерина Великая, как раз и нёс те изменения, что указаны в таблице. И, чтобы там не говорили хулители самодержавия и клеветники Екатерины Великой, именно в её деятельности прослеживается желание вывести страну из петровского и бироновского мракобесия. В таблице чётко указан 1763 год!
Какие же признаки нёс отрезок времени в 78,5 лет, следующих за этой датой? Есть ли в них черты, характерные для общественной цивилизации? Да, безусловно, есть!
Давайте вспомним тех, кого обычно причисляют к «стае славной Екатерининских орлов». Символами екатерининской эпохи и первых десятилетий общественной цивилизации (по настроению), были Александр Васильевич Суворов и Фёдор Фёдорович Ушаков, справедливо названного «Суворовым на море». Символом этого времени являются и Петр Александрович Румянцев и Григорий Александрович Потёмкин.
Суворовский принцип: «Сам погибай, а товарища выручай!» – вошёл в традиции Русского воинства. Вспомним и такие суворовские слова: «Доброе имя должно быть у каждого честного человека; лично я видел это доброе имя в славе моего Отечества; мои успехи имели исключительной целью его благоденствие»; или: «Истинная слава не может быть отыскана; она проистекает из самопожертвования на пользу блага Отечества».
Общественное – выше личного! Это выражено и в таких словах Суворова: «Я забывал себя, когда дело шло о пользе моего Отечества!».
А вот слова, которые любила повторять Екатерина Великая:
«Крупные и решительные успехи достигаются только дружными усилиями всех.., а кто умнее, тому и книги в руки!».
Ставили общественное выше личного и сама Государыня Императрица Екатерина Великая, и её сын Павел Петрович, и внук Николай Павлович, и блистательные екатерининские полководцы, имена которых я уже перечислил, и величайший государственный деятель последующих царствований Алексей Андреевич Аракчеев.
Это было в крови у суворовских чудо-богатырей и у многих русских патриотов, таких, как скажем, «московский Сусанин», простой житель, который во время пожара в Москве завёл Наполеона, бежавшего из Кремля (пока от огня), в маленькие пылающие улочки, где тот едва не погиб.
Примеров можно привести великое множество, хотя общественная цивилизация «по настроению» лишь только зарождалась и зарождалась она именно в народных массах, в народных недрах, в настроении народа.
Но вернёмся к таблице.
Далее в ней указан 1841 год…
«С 1841 года переход к общественному мировоззрению. Ведущая часть общества – интеллигенция, руководитель – Пушкин».
Снова налицо неточная трактовка таблицы. Очередной этап перехода «к общественному мировоззрению» осуществлялся не враждебной России интеллигенцией (интелиgент-агент-цией), ставшей духовным заместителем загнанного в подполье Императором Николаем Первым масонства, а культурным слоем Русского общества. Об ордене русской интеллигенции написано уже немало. Достаточно сказать, что именно в чреве этой жадной своры светской черни зародились планы по убийству Пушкина, Лермонтова, кстати, Лермонтова, убитого вовсе не на дуэли, а исподтишка, выстрелом в спину, и отравлению Государя Императора Николая Первого, как важных этапов на пути разрушения России и превращения её в сырьевой придаток Запада. Подробнее об этой враждебной России и всему русскому миру своре – в последующих главах.