Экзамен
После уроков, когда он медленно брел домой к нему подошла Ольга. Игорь попытался взять ее портфель и помочь, но она не позволила. Они некоторое время молча шли рядом, пока девушка не спросила.
– Почему? Почему ты все время один?
– Я не один, – Игорь пожал плечами и улыбнулся, – я с тобой.
– Со мной? Как это со мной? Я не про сейчас говорю, а вообще! У тебя нет девушки, нет друзей, нет никого с кем бы ты мог поделиться мыслями и сомнениями, тревогами и переживаниями.
Игорь повернулся к ней
– Оль, у меня есть девушка, а друзья? Значит не встретил еще друзей, время не пришло.
– Девушка? Любимая? – Ольга заинтересовано остановила его за плечо, – Кто же это? Я ее знаю?
– Да знаешь, это ты.
Ольга замерла на несколько мгновений. Затем она толкнула его в плечо.
– Коренев! Ты, дурак? Ты кретин, что ли? Чучело и есть чучело! Идиот! – она резко развернулась и недоглядываясь пошла прочь.
Он стоял и молча улыбался ей в след. Она вдруг резко развернулась.
– Никогда тебе этой минуты не прощу! Слышишь никогда!
– Оль! Я же правду сказал, – Игорь протянул руку в ее сторону, – это правда, я тебя люблю.
– Коренев! Я тебя ненавижу, понял!
Она быстро пошла по аллее в сторону виднеющихся из-за частного сектора многоэтажных домов. Игорь стоял и провожал ее взглядом. Реакция девушки удивила его. Его мысли прервал хлопок по плечу.
– Привет, чемпион. Школьниц кадришь! Теперь понятно, чего ты так в парке за нее впрягался!
Игорь обернулся и увидел парня, который бил его в парке. Равнодушно пожав плечами, он пожал протянутую руку.
– Я не чемпион.
– Держался молодцом, как настоящий мужик! Ты прости меня парень, от души прошу. Спасибо, что заяву не накатал! Бес попутал, разве водка кого до добра доводила.
– Эти слова, лучше, чем чемпион. Чемпионом могу и не стать, а вот настоящим мужиком очень хотелось бы. Игорь!
– Алексей! Для тебя Леха!
– Хорошо. Если ты из-за заявы извиняешься, то зря, я и не собирался ничего писать.
– Если честно, не из-за заявы, как-то тошно на душе стало. Самому за себя противно. Чего я прицепился к ней сам не пойму. Вел себя как урод какой-то моральный.
– Работаешь?
– Да, на руднике! В бригаде проходчиков!
– В армии служил?
– Да, конечно! Танкистом, наводчиком.
– Расскажи мне.
– О чем? Про армию?
– Нее, не про армию, про себя. Расскажи, как служил. Как тебе служилось?
Алексей удивленно посмотрел на него.
– Тебе зачем?
– Интересно. Только правду, без хвастовства и солдатских небылиц про баб и пьяных офицеров. Как на духу. Можешь?
– Могу и как на духу. Как другу.
– Другу? Все говорят, что я ненормальный, чокнутый и у меня нет друзей. Я боюсь тебя разочаровать. Ведь друг, это огромная ответственность.
Алексей посмотрел на него и усмехнулся.
– Ну, ты точно чокнутый! Пойдем я расскажу тебе про то как служил.
Он в деталях эмоционально рассказывал ему о призыве в армию, пьяных и шумных проводах его в армию. О девушке, которая обещала его ждать, но так и не дождалась и через год выскочила замуж. О тяжелых буднях танковой учебки, о страшном первом месяце службы, который казалось пережить невозможно. О том, как им повезло с сержантом, который, несмотря на то, что гонял их до седьмого пота, но стоял за них горой. О том, как приехал в полк после учебки, и как их экипажу торжественно вручили танк. Смеясь говорил, что первый же выход на полигон закончился для них плачевно и они свой танк сломали, как ночевали у сломанного танка и как командир полка «влепил» им по трое суток ареста за тупоумие и порчу государственного имущества. И как молодой сержант, командир танка, прибывший из такой же учебки взял с них клятву, что больше такого не повториться. Какие были хорошие у них офицеры, которые «бухали» как черти и стреляли как «боги», какой в роте был порядок и как дружно они жили. Рассказывал, что, не смотря на слухи, он мало помнил про «дедовщину». А если что-то и было, то заключалось это в том, что каждый дембель готовил себе замену сам лично. И его, например, нередко закрывали в танке, пока он не освоит какой-либо прибор, но это было правильно на его взгляд и вовсе не унизительно. Говорил, как ругал их ротный и требовал, чтобы экипаж был универсальный и взаимозаменяемый, как на свой страх и риск взводный сажал наводчиков за рычаги, а он сам наводчик не раз сидел на месте командира и управлял стрельбой. Все должны были быть мастерами на все руки. И в роте все офицеры все показывали на личном примере и все у них ладилось и на полигоне, и на турнике. И главное, что службой он очень доволен, и рад, что довелось ему эту школу пройти. И не о чем он не сожалеет.
Игорь с интересом слушал его и не перебивал. Рассказ был интересным и содержательным, а главное весьма поучительным. Только когда Алексей закончил он спросил его о девушке.
– А, эта девушка? Что с ней сейчас? Жалеет?
– Да, нет! Все у нее хорошо. Муж, семья, ребенок! Чего жалеть?
– По сценарию, должна.
– Жизнь, – Алексей хлопнул его по плечу, – друг мой не всегда вписывается в наши сценарии. А иногда как мне кажется вообще никаким сценариям не подчиняется.
– Ты думаешь? Можно всё-таки переписать?
– Какая глубокая мысль для чокнутого! – Алексей засмеялся, – если хочешь мое мнение, то можно, но самому мне это оказалось не под силу, врать не стану.
– Что? Слишком поздно?
Алексей задумчиво посмотрел на Игоря.
– Я, брат, вообще уверен, что никогда не бывает слишком поздно, часто бывает уже никому не нужно. Теория у меня такая.
– Хорошая теория, правильная и разумная. Как ты правильно сказал. «Не бывает слишком поздно, бывает уже никому не нужно.» Как точно, ничего лишнего.
– Да, и не я, это вовсе сказал, но пользуйся, мне не жалко!
– Спасибо, непременно.
Глава 3
Завуч Антонина Сергеевна Хроменкина и Зинаида Петровна собрали актив и сидели у директора, обсуждали будущий педсовет. И если все вопросы, выносимые на совет, не вызывали проблем и сомнений, то рассмотрение вопроса по Кореневу было явно неоднозначным. Голоса учителей разделились. Одни были возмущены докладом Зинаиды Петровны и настаивали, на исключении Коренева из школы, а другие даже и слышать ничего не хотели об этом. Воздержавшихся учителей было очень мало, но они могли своими голосами решить перевес в какую-либо сторону. Я рым сторонником Игоря был учитель труда Иван Иванович.
– Ну, что это за подход? – он еще раз пытался убедить Зинаиду Петровну, – ну вырвалась чушь, ну, что теперь ребенку жизнь ломать? Повзрослеет, поумнеет, остепенится. Кому в молодости не был знаком дух бунтарства?
– Нет, не вырвалось! Это его позиция, понимаете? Он же весь класс разлагает, всех детей? На, что он замахнулся? На революцию? На Ленина? Что дальше? Мятеж поднимет?
– Игорь не приемлет насилие в чистом виде, ничего он не поднимет. Это, ошибка!
– Мне кажется он всегда такой наш «чудненький»! Всегда! Он мне постоянно срывает уроки своими вопросами. Как скажет, что ни будь, не знаешь, что и говорить. Надо его убрать от нас. Может в другую школу?
– Его вообще пора привлечь! – Зинаида Петровна, вскочила со своего места, – не из школы выгонять, а просто сажать. И вообще, товарищи! Представляете, если вот эти его воззвания дойдут куда следует! Что будет со школой? С директором? С нами всеми? Мы же все без головы останемся.
Напоминание про «куда следует» возымело свое действие. Учителя стали шептаться и переглядываться. Чаша весов стала склонятся на сторону завуча и Зинаиды Петровны. Иван Иванович махнул рукой и сел на место, он неприязненно смотрел на учителей «Конечно, кто за какого-то чужого ребенка будет своей шкурой рисковать, лучше в кустах отсидеться, или просто поднять руку на голосовании, молча и с чувством выполненного долга, а там трава не расти. У них свои дети есть, а до чужих им дела нет. Себе дороже будет ссориться с директором, завучем и партактивом. А, что до Коренева, то есть в школе и другие дети более успешные и талантливые, а за этого, кто вступится? Да, никто! Учителя, народные! Педагоги мать вашу! Сеятели вечного и прекрасного!» Мысли учителя раздирали его на части, ему хотелось встать и высказать этим людям все, что он думает о них, выйти из кабинета и со всего размаха громко хлопнуть дверью, но он так и остался сидеть на месте недовольно осматриваясь по сторонам
Зинаида Петровна по поручению завуча вызвала в учительскую некоторых учеников. Когда Роман, Сергей и Ольга зашли в кабинет, она попросила двух учителей выйти. Внимательно и строго посмотрела на ребят.
– Что, Орлов? Ты еще хочешь в военное училище?
– Хочу! – Роман заискивающе улыбнулся, – конечно хочу!
– А, тебе? – Обратилась она к Сергею, – например бал 4,85, а?
– Царский подарок! Зинаида Петровна!
– Оленька! Как насчет целевого направления в московский пед? Согласна?
Ольга улыбнулась. Она переглянулась с ребятами, и с восторгом смотрела на учителя.
– Так вот, на следующей неделе педсовет! Хочу освободить класс от балласта, чучелу не место в классе и в школе тоже!
Ольга насторожилась и опасливо посмотрела на мальчиков. Роман ухмыльнулся.
– Наконец-то! И что мы можем сделать для этого? Какая новость хорошая, всем дышать будет легче.
– Так вот, я вам все эти обещания на тарелочке, а вы мне за это расскажете на педсовете, что в парке Коренев был заодно с той пьянью и приставал к Ольге, а потом они сами передрались из-за нее. Они убежали, а «чудненький» был пьяненький и не успел. Вот вам тексты, – она раздала каждому по листочку.
Мальчики взяли листки и начали смотреть текст. Ольга недоверчиво смотрела на Зинаиду Петровну и листок не брала. Учительница так и стояла перед ней с протянутым листком.
– Пряхина? Ты, что? В московский институт не хочешь? Так ты у меня не направление получишь, а пару по выпускному сочинению! Пару! Поняла?!
Ольга с глазами полными слез взяла листок
– А, по-другому нельзя?
– Можно! Только без аттестата и института.
Ребята вышли на улицу. Парни восторженно планировали как наконец класс вздохнет спокойно, без этого «чудненького». Ии как они заживут спокойно в своем дружном коллективе. На аллее между домами на лавочке они заметили Игоря. Он сидел в одиночестве и читал книгу. По знакомой обложке Ольга узнала сборник Фета. Парни намеренно свернули на аллею.
– Привет, Чучело! Сидишь? Книжечки почитываешь? Хорошо тебе, да?
Игорь оторвался от чтения и молча улыбнулся ребятам. Ольга виновата опустила глаза, ей стыдно стало даже здороваться с ним.
– Ну, что? Позор класса, школы и нации, скоро твои дебильные улыбки закончатся? Чего ты тут расселся? Вали отсюда! Иначе…
Роман не успел договорить. Из соседнего дома раздался сильный гулкий хлопок и из окон второго этажа рвануло пламя. Раздались крики прохожих. Вырванная взрывом горящая оконная рама, упала на проходящую мимо девушку, та упала и не шевелилась, огонь с рамы быстро перешел на ее одежду. Всю округу заволокло дымом и едким запахом гари.
– Рома! Линяем! Сейчас рванет! – Сергей спрятался за лавочку, – чего застыл? Жить надоело?
Роман с Сергеем на четвереньках быстро поползли прочь от горящего дома. Ольга заворожено смотрела на огонь, вырывающийся из выломанных окон. Из второго окна вырвался новый сгусток пламени. Сзади ее кто-то обнял и прижал к земле, только по голосу она узнала Игоря, который повернул ее от дома и прикрыл собой, ему в спину ударил небольшой обломок оконной рамы. Он закусил губы от боли, из разорванной куртки текли капли крови. Он позволил Ольге подняться.
– Любимая! Осторожней, пожалуйста. Ну, что же ты?
Ольга непонимающими глазами смотрела как он осторожно вытащил из плеча застрявшую деревянную щепку, и посмотрел вокруг. Увидев лежащую девушку, он крикнул Роману.
– Помогите, мне! Быстро! Нужно ее потушить!
– Ищи дураков! Мы не нормальные что ли? Придурок!
Игорь покачал головой. Он взял Ольгу за руку.
– Уходи! Отойди подальше! Мне нужно помочь!
– Игорь! Уйдем! Тут опасно! У тебя кровь! Вот видишь? – она показала на левый рукав, – ты ранен! Мне страшно!
– Дорогая, родная, моя! Там же люди! Им надо помочь! Беги! И скорую помощь вызови. Все! Беги! Все будет хорошо!
Ольга сквозь слезы пыталась его остановить и схватила его за рукав.
– Не ходи, там уже все равно все сгорело! Посмотри!
– Оля! Иди! – он оглянулся на нее, и улыбнулся, – всего лишь тень, родная! Просто тень!
Он, снимая на ходу куртку бросился к лежащей девушке. Сбросив тлеющую раму, он накрыл дымящиеся места на одежде курткой перекрывая огню доступ воздуха. Она застонала и открыла глаза. Их взгляды встретились, Игорь ободряюще улыбнулся ей.
– Я помогу! Все будет хорошо! Я помогу!
Он аккуратно оттащил ее подальше от пожара. Затем набросив куртку на голову бросился в дымный подъезд. Ольга с ужасом смотрела как на верхнюю кромку входа выскочили синеватые язычки пламени. Воя сиреной подъехала скорая помощь, начали сбегаться люди. Девушку окружили врачи, вдалеке послышался вой сирены пожарных машин. Тут в проеме появился Игорь. Он тащил мужчину, тот не подавал ни каких признаков жизни, его босые ноги волочились по асфальту. Врачи приняли раненного. Ольга увидела Игоря, в дымящейся и окровавленной куртке, с опаленными волосами, он едва мог дышать. Жуткий кашель от удушья угарным газом выворачивал его и не давал отдышаться. Врачи быстро положили раненного на носилки. Один из врачей обратился к Кореневу.
– Молодец парень! Живой он! Спасем! Ты как?
Игорь закашлялся и показывал на подъезд. Врач непонимающе разводил руками.
– Что? Не понял! Вон пожарные уже! Спасибо тебе, ты спас всех.
Игорь диким непонимающим взглядом окинул врача. Он рванулся к подъезду, врач крепко схватил его за руку.
– Стой! Ты куда это паря!? Жить надоело?
– Там! – Игорь закашлялся, – Там! Еще!
Он вырвался и под крик Ольги вбежал в подъезд. Врач оторопело смотрел на проем входа и качал головой. Он подбежал к прибывшим пожарным.
– Парень там в огне! Спасает! Один! Быстрее!
Пожарные расчеты бросились развертывать шланги, а группа из трех человек в комбинезонах с кислородными баллонами побежала к подъезду. Через минуту огонь уже вырвался из подъезда вместе с этим пламенем пожарные выволокли Игоря, державшего измазанного сажей и потерявшего сознание мальчика. Обоих сразу отправили на машинах скорой помощи в областную больницу. Ольга, размазывая грязными руками разводы на лице, плача отправилась домой. Родители уже знали про произошедшее от прибежавших парней и встретили ее со слезами и упреками. Мать обняла ее и повела домой, но девушка все время вырывалась.
– Мам! Мне надо в больницу! Он в больнице! Он ранен, мама! Он спас меня, а сам там умирает теперь! Мама, отвези меня в больницу!
– Кто ранен? Кто, Оленька!?
– Там! – девушка, бессвязно теряя последние силы пыталась объяснить, – там! Он там ранен, мам! Чучело, мое! Он умирает, мама! Мне в больницу!
Отец вовремя подхватил ее на руки и понес домой. Кивнув матери на ходу.
– Быстро скорую, она без сил вообще!
Мать засуетилась и обогнав их побежала по лестнице, и когда они входили в квартиру она уже вызывала врачей.
Зинаида Петровна сидела в кабинете у завуча.
– Антонина Сергеевна, думаю нужно, что бы педсовет был показательным для всех и для школы, и для некоторых сердобольных учителей. Так сказать, показать кто в доме хозяин, ну каленым железом выжечь всю эту заразу контрреволюционную.
– Ну, приготовь все как нужно, тебя же не учить, не просить не нужно. Директор уже одной ногой на пенсии, моя кандидатура утверждена, так, что цена вопроса тебе тоже известна. При правильной постановке вопроса директору Коренева не простят. Я директор, ты завуч, думаю это того стоит.
В кабинет ворвался директор школы Иван Михайлович.
Женщины недоуменно смотрели на запыхавшегося директора.
– Зинаида Петровна! Зина! Там пожар у тебя дома! Подробностей не знаю!
Учительница охнула и схватилась за грудь.
– Коля! Васенька!
– Живы! Живы все! В больнице! Спас, какой-то парень, случайный прохожий.
Зинаида Петровна, схватив сумку рванулась и исчезла за дверью. Только в больнице она узнала все подробности произошедшего. И муж, и сын, находились в одной палате и чувствовали себя уже вполне сносно. Она постояла у палаты спасителя, но состояние его оставалось тяжелым и к нему ее не пустили. Она прошла к главному врачу, они были давно знакомы и дружили семьями.
– Никита! Ужас какой!
– Зинуль! Все уже хорошо, все закончилось! Нет никакого ужаса!
– А, мальчик, этот?
– Спаситель? Ну, слушай молодец какой! Если бы не он пожарные бы точно не успели, огонь распространился очень быстро, взорвался газовый баллон. А он кстати из твоей школы, может и ученик твой! Какие вы там молодцы, – он положил перед ней больничную карту, – героев воспитываете.
– Как он? – она взяла карту, – выживет?
– Да, конечно! Состояние не простое, но уже стабильное, прогноз благоприятный.
Зинаида Петровна с широко раскрытыми от неприятного удивления смотрела на карту.
– Коренев!? Это, Игорь Коренев!? Только этого мне еще не хватало!
– Что-то, не так? Фамилия не правильная?
– Да нет фамилия правильная, он сам не совсем правильный!
– Зина! – Никита удивленно смотрел на женщину, – этому человеку ты обязана всем! Если бы не он, я даже боюсь представить, чтобы было с тобой и твоими родными!
– Вот именно. Не люблю быть обязанной кому-то. Тем более всю жизнь. Денег ему дать, что ли?
– Зина! Побойся бога! Что ты говоришь такое?
– Бог? Это мне врач говорит? Наши врачи, что? С божьей помощью людей лечат?
– По-разному бывает, иногда и с божьей, иногда и с провидением! Чего я тут только не насмотрелся. Никто рук не опускает, даже когда вопреки всем законам материализма человек продолжает бороться за свою жизнь, мы всегда рядом.
– Ладно, прости, просто нервы!
– Он пришёл в себя, будешь с ним говорить? Тебя пропустят, я распоряжусь.
– Нет, нет. К этому разговору я пока не готова. Не сейчас.
Она тепло поблагодарила Никиту и вышла из кабинета. И пошла по больничному коридору. «И почему ты у меня все время на пути Коренев? Почему?»
Ольга аккуратно пересела со стула на край кровати. Игорь лежал перед ней на кровати весь перебинтованный. Она видела только его глаза и потрескавшиеся от ожогов и ссадин губы. Девушка тихонько тронула его перебинтованную руку. Глаза открылись, он тепло посмотрел на девушку. Голос его был похож на слабый хриплый стон. Девушка не разбирала его речь и ей пришлось наклоняться к нему вплотную, что причиняло ему физическую боль. Ольга пристроилась на коленках рядом с его головой.
– Тише, тише. Чучело, ты мое чучело! Тебе нельзя говорить, у тебя ожоги органов дыхания. Так врачи сказали. Привет! – она уткнулась ему в плечо, – как ты?
Игорь моргнул глазами, губы сдвинулись в непонятой гримасе.
– Тебе больно? – она встревожено склонилась над ним.
Ее вдруг осенила догадка.
– Ты же улыбаешься? Чучело, ты мое! Ты опять улыбаешься? Значит все будет хорошо.
В коридоре послышались шаги. Ольга вскочила на ноги и осмотрела палату. Она быстро юркнула за стоящую рядом ширму и притаилась. В палату вошла женщина она не спешно подошла к Игорю и остановилась перед ним. Она молча смотрела на его перебинтованное тело, безжизненные обессилевшие руки, лежащие вдоль тела. Игорь открыл глаза, и Зинаида Петровна поняла, что он ее видит. Она подошла ближе.
– Цветы? Надо же, – она подняла с пола небольшой букет, – сестрички что ли обхаживают?
Ольга стоя за ширмой замерла и закрыла рот рукой. Про цветы она совсем забыла. Зинаида Петровна отбросила букет в угол. Она склонилась ниже к самому его лицу.
– Почему ты не сгорел? Почему, ты не сдох там, а? Я, что? Должна всю жизнь теперь должна валяться у тебя в ногах? У такого ничтожества? Не будет этого.
Игорь не моргая смотрел на нее. Вдруг он начал хрипло, постанывая начал говорить. Зинаида Петровна не понимала, что он говорит.
– Что? Что ты там бубнишь? Ты, меня прощаешь? – она засмеялась, -ты, меня?
Игорь моргнул глазами.
– Мне прощение твое не нужно, оставь его себе!
– Была она слепа и глуха, – он начал медленно хрипло говорить, она склонилась к нему, – и ненавидела того, кем гордиться должна, гордыня страшный грех, но не судите ее, будет она должна любить и гордиться тем, кого все презирают.
– Что ты там мямлишь? Бред, какой-то!
Она выпрямилась и не глядя на Игоря быстро вышла из палаты. Ольга тихо и осторожно вышла из палаты и снова утроилась на колени перед ним.
– Они тебя хотят выгнать!
Игорь моргнул глазами.
– Знаешь? Да, что ты там можешь знать? – она достала рукописный листок и поднесла его к глазам Игоря, – вот об этом тоже знаешь? Вот это ты видел!?
Глаза Игоря пробежали по листку и пристально смотрели на Ольгу. Девушка заплакала и прижалась к его плечу. Он положил свою перебинтованную ладонь на ее руки, лежащие на кровати. Она подняла голову и склонилась над ним. Он тихо захрипел.
– Сделай все, что она просит. Не сомневайся и не бойся, просто сделай. Прошу тебя, любимая, сделай все, что она хочет.
– Да, как, же я это сделаю? А, как я потом в глаза смотреть тебе буду? Ты, что говоришь, такое? Ты понимаешь, что они выгонят тебя?
Игорь моргнул, говорить ему было все труднее.
– Чего ты тут моргаешь? Моргает, он! Они тебя моими руками задушат! Ты этого хочешь? Это мне предлагаешь?
Игорь снова моргнул. Ольга закрыла лицо руками.
– Ну, что там в голове у тебя, Чучело, что ты за человек? Ну, что ж все у тебя никак у людей? – она хотела осторожно переложить его руку, но он ее руку не отпустил, – что?
– Обещай, мне.
– Что тебе обещать? Ты про листок?
Игорь моргнул.
– Хорошо, обещаю. Надеюсь ты знаешь, что делаешь, – она встала, но затем опять быстро наклонилась к нему, – я говорила, что ненавижу тебя?
Игорь моргнул в ответ. Ольга нежно поцеловала его в потрескавшиеся губы и погладила забинтованную голову.
– Теперь я тебя ненавижу еще больше, – улыбнулась она за двоих.
Глава 4
Антонина Сергеевна зашла в кабинет к директору и положила перед ними на стол документы по предстоящему педсовету. Иван Михайлович внимательно просмотрел документы.
– Все готово, у нас? А это, что?
Он отделил несколько листов в отдельную группу. Сложил их и показал завучу.
– Представление на исключение Коренева в соответствии с пунктом семнадцать Устава средней образовательной школы, за систематические нарушения дисциплины и неподчинение учителям и руководству школы. Необходимо согласовать в нашей районной комиссии по делам несовершеннолетних, до проведения педсовета.
– Ну, сочинение сорвал ладно, а нарушения дисциплины где? «Чудненький», он же мухи не обидит.
– Мы тоже так думали, но вскрылись новые вопиющие факты, и закрывать на них глаза мы не имеем права. Я пригласила представителей комиссии на педсовет, Зинаида Петровна обратилась в органы, они тоже обещали по присутствовать.
– Как это пригласила? Когда? Зачем?
– Через мужа, наверное? Я не знаю.
– Любители вы выносить сор из избы! Сами, что ли не можем?
– Можем, но дело политическое резонансное!
Иван Михайлович подписал документы. И с отвращением отодвинул их.
– За версту разит личной неприязнью. Дрянь какая-то!
– Вы о чем, Иван Михайлович?
– Лажа это все ваш надуманный педсовет! Театр одного актера!
Антонина Сергеевна удовлетворенно собрала со стола документы и молча вышла из кабинета. «Ты еще не знаешь какой будет финал, этого спектакля, старый пенек.»
Ольга сидела на краю кровати и гладила руку Игоря. Он медленно шел на поправку и уже довольно сносно говорил.
– Не передумал?
Игорь покачал головой и вздохнул.
– Гош? А как я без тебя? Ну, вот там в школе?
– Готенька, все образуется!
Ольга улыбнулась. Игорь сразу принял ее игру. Сначала он удивился, когда она заявила ему, что теперь они близнецы Гоша и Готя. На его вопрос она ответила ему, что, перебрав все производные от слова Игорь, она выбрала Гошу и Готю. Он как мужчина будет Гошей, а она как девушка Готей. Когда он поправил ее, сказав, что Игорь и его производные – это мужское имя, она ответила, что так решила, и пусть у них теперь будет одно имя. Игорь сказал, что неплохо было бы иметь сначала не одно имя, а одну фамилию. Она задумалась на секунду «Ольга Коренева!», а потом громко засмеялась свернула на пальцах «популярную» фигурку и легонько ткнула ей в нос Игоря.
– Понял? Деловой, такой!
В комнату заглянула медсестра и озабочено махнула рукой.
– Тише тут, голубки! Сейчас тут всем будет не смешно! Девушка пересядьте на стул, а то вы совсем его зажали, ему же дышать нечем.