Сказки темного города. Воля

Стражник ухватил меня за предплечье и поволок за ним следом.

– А Хельсана? – заскулила я вслед ему, поняв, что нас разлучают и Хельсану ждет неведомо какая судьба. – Пожалуйста, пожалуйста, не разлучайте меня с ней, – закричала в отчаянии, упираясь ногами и пытаясь вырваться, пока стражник тащил меня на улицу.

– Хельсана…Старуха поедет домой на том корабле, на котором вы и планировали сбежать. Это тебе первый урок, девчонка, – убийственно-спокойным тоном проговорил граф, остановившись и переведя на меня взгляд. – Делаешь нечто нежеланное – теряешь близких. Благодари меня за то, что я не отдал твою старуху на растерзание тем из нас, кто охоч до человеческой крови. В экипаж ее, – кивнул недовольно на стоящую неподалеку повозку и вскочил на лошадь.

– Иди, ведьма, – процедил сквозь зубы тащивший меня мужчина и в следующее мгновение тяжелая дверца экипажа закрылась за мной. – Сиди смирно, не то потреплю твою шкурку даже несмотря на то, что ты ребенок, – рявкнул он, едва только я попыталась в отчаянии укусить руку, держащую меня мертвой хваткой.

Спустя пару минут экипаж на бешеной скорости уже мчался в неведомом для меня направлении, и тут только до меня дошло, что я…одна. Совершенно одна в этом ужасном мире. Вытерев нос дрожащей рукой, в отчаянии забилась в уголок и, подтянув ноги, обхватила колени. Опустив на них голову, закрыла глаза, словно пытаясь так отгородиться от всего, что окружало меня. Отгородиться и не видеть. Не слышать. Не чувствовать.

Ехали мы не так долго, но, как мне показалось, целую вечность. Когда за окном экипажа уже вовсю балом правила ночь, сопровождающий издал свист, и повозка, протарахтев по каменной кладке явно подъезда к особняку, остановилась.

– Выходи, – сухо бросил граф Сорас, распахнув дверцу и небрежно кивнув мне.

Медленно встав с сиденья, я осторожно выглянула из экипажа. Огромный, старый особняк, в котором светились лишь пара высоких, узких окошек на первом этаже, да фонарь подле входа. Растерянно посмотрев на графа, я шмыгнула носом и спросила, спустившись со ступеньки:

– Куда вы меня привезли?

– Иди, – процедил он сквозь зубы, явно не желая говорить со мной.

– Куда вы меня привезли? – я вцепилась в рукав его рубахи и умоляюще посмотрела на него. – Вы меня продали кому-то?

Мужчина окинул меня испепеляющим взглядом, и я враз отпустила его рукав.

– Это дом моего старого знакомого, – ответил он. – Бояться его не стоит.

– Но почему сюда? – заскулила я, понимая, что уж лучше быть подле графини, чем бог весть подле кого.

Граф Сорас ничего не ответил, лишь указал мне на входную дверь. Обхватив себя руками, я неуверенной походкой пошла следом за ним, с ужасом рассматривая одинокие, стоящие подле лестницы статуи, которые при свете луны казались какими-то адскими созданиями…причем живыми. Взявшись за огромное кольцо, граф Сорас сделал три удара о дубовое полотно, отчего где-то за дверью словно пронеслось эхо. Затем шоркающие шаги, и в маленьких окошках мелькнул свет. Скрип…словно загробный…дверь отворилась с таким противным скрежетом, что я поежилась. А когда в приоткрытой щели показалась невысокая фигурка одетого в черный фрак пожилого мужчины с белыми, как снег, волосами, я невольно отступила назад, в ужасе прикрыв рот.

– Морой! – проглотив комок в горле, прошептала я, ухватив Сораса за руку.

– Чего приперся так поздно? – проскрипел старик, окинув меня и Сораса недобрым взглядом.

– Прости, что побеспокоил, – сухо бросил тот. – У меня к тебе просьба.

– Это просьба? – недовольно спросил старик, кивнув на меня.

– Это, – Сорас подтолкнул меня вперед, заставив просто онеметь от ужаса.

– В моем доме уже есть одна твоя просьба, – не меняя недовольного тона, ответил морой.

– Я знаю. И тем не менее. Это ведьма, – ответил Сорас.

– Мне еще одной ведьмы здесь не хватало, – рявкнул старик. – Да еще и ребенка.

– Пожалуйста, не надо, – заскулила я, в ужасе посмотрев на Сораса, понимая, что уж где-где, а в доме у мороя дни мои будут сочтены, поскольку именно морои были единственными вампирами, которые питались исключительно человеческой кровью.

– Она стала причиной смерти моей матери, – словно гром среди ясного неба прозвучал ответ Сораса, заставив отдернуть от него руку. – Убивать ее не хочется, поскольку росла на моих глазах. Да и вина ее косвенна. Видела всего лишь то, что не надо, да об увиденном матери сказала, – его темный, наполненный злостью взгляд просто прошил меня насквозь, заставив внутренне сжаться в комочек.

– Графиня Шаридан мертва? – прошептала я с непониманием. – Но как?

– Оставишь ее у себя? – проигнорировал мою реплику Сорас, посмотрев на старика.

Тот окинул меня взглядом, затем, помедлив, распахнул дверь и вышел к нам.

– Что за силы у малявки? – спросил он нехотя. – Не хочу я еще с одной тварью невесть какой возиться.

– Она не опасна. Видеть всего лишь может последние мгновения жизни кого-либо, – ответил Сорас. – Смерть Натис видела, да матери рассказала моей. А та…, – замолчал, явно не желая говорить.

– И что мать твоя сделала? – старик нахмурил седые брови.

– Сожгла себя в склепе, подле саркофага Натис, – сцепив зубы, проговорил Сорас.

Старик покачал головой, затем прокряхтел недовольно:

– А я говорил ей, что не доведет до добра эта ее привязанность к человеческой девчонке. Не слушала меня. Всегда не любил ведьм за неумение держать язык за зубами, – окинул меня недобрым взглядом. – Не могла промолчать о том, что Сорас девчонку выпил?

– Вы знали? – едва не стуча зубами от ужаса, проскулила я.

– Знал, конечно. В нем же отчасти кровь мороя течет. Это бомба замедленного действия. Я говорил Сибилле, что нельзя в доме держать человеческого ребенка. Она не слушала. Никогда не принимала эту сущность. Не верила, что отец ее мужа я. А морои да, мы такие, – в его глазах блеснул огонь, когда он посмотрел на Сораса. – В какой-то момент кровь заставляет брать желанное.

– Не в этом дело, – отрезал Сорас. – Не будем больше об этом. Ну так что? Оставишь ее у себя?

– И чего мне с ней делать? Девчонка ж еще совсем, – покачал морой головой. – Отправил бы ее домой.

– Домой? – изогнул бровь Сорас, скользнув по мне взглядом. – Нет, – бросил жестко, давая понять, что вина моя в смерти его матери хоть и косвенна, но все же вина. – Пусть останется здесь. Со временем Стаф вырастет и пусть сам тогда решает ее участь. Она его собственность. А пока пусть живет здесь.

– Содержание, образование? – сощурил глаза старик. – По ее одежде видно, что она отнюдь не на правах служанки росла у вас.

– Содержание как обычно оплачу, – бросил безразличным тоном Сорас. – Образование? – пожал плечами. – На твое усмотрение. Мне все равно.

Сказав это, он подозвал одного из сопровождающих и тот передал старику большой мешочек, в котором позвякивали монеты. Взвесив его на ладони, старик проговорил:

– Хорошо. Оставлю у себя эту зеленоглазую чертовку. Посмотрим, что из нее вырастет. Да и Алесье будет не так скучно. Не хочешь поздороваться с ней?

– Нет, – безразлично ответил Сорас.

– Хорошо, – протянул старик. – Тогда очень надеюсь, что на этой ведьме количество твоих протеже в моем доме закончится.

– Я хорошо плачу тебе за помощь, – отрезал Сорас.

Морой ничего не ответил на это, Сорас же, даже не попрощавшись, направился к экипажу.

– Я не хотела, – не выдержав, крикнула я ему вслед, задышав, как загнанная лань. – И это вы виноваты, а не я, – добавила на свой страх и риск, когда он обернулся. – Вы выпили девочку, и вы стали причиной смерти вашей матери. Вам нужно было самому признаться ей в том, что вы сделали.

Сорас нахмурил брови и бросил сухо:

– Никогда не забывай, где ты находишься, Софи. И научись трактовать то, что видишь. Один фрагмент мозаики – еще не целая картина. Не будь ты ребенком, я бы тебе шею свернул за то, что ты сделала.

– Я не имела права скрывать то, что вижу, – вздернула подбородок.

– Не имела права или не хотела скрывать? – сощурил он глаза.

Я ничего не ответила на это, лишь отвела взгляд, Сорас же, помолчав, проговорил, обращаясь к старику морою:

– Держи ее в ежовых рукавицах. Девчонка вырастет еще та головная боль, скорее всего, если места своего знать не будет здесь.

– И какое место у нее будет? – протянул старик.

– Это Стаф решит лет так через пять, когда в наследство вступит, – бросил мужчина и вскочил на свою лошадь.

Когда его эскорт скрылся в ночной мгле, я бросила колючий взгляд на мороя, который нахмурено наблюдал за мной.

– Ну, чего смотришь волчонком? – наконец произнес он, распахнув дверь шире и кивнув мне, приказывая пройти внутрь. – Не бойся. Никто тебя здесь не обидит. Сорас знал, куда тебя вез.

– Вот этого и боюсь, что граф Шаридан знал это, – тихо прошептала я, окидывая взглядом огромный темный холл, освещенный парой свечей.

– Пойдем, накормлю тебя, – проговорил старик, шагая в сторону затемненного коридора, в конце которого горела свеча.

Ступая следом за ним, я поежилась, всеми мыслями невольно начиная думать о том, как можно сбежать отсюда.

– Не советую этого делать, – донесся откуда-то сверху мелодичный голосок, и я испуганно подняла голову.

– Бог мой! – взвизгнула, увидав под потолком фигурку молоденькой девушки в белом платье.

– Алесья, – проворчал строго старик, когда девушка легонько, словно пушинка, оттолкнулась от потолка и приземлилась на пол напротив меня. – Сколько можно повторять, чтобы ты так больше не делала?

– Хочу и делаю, – беспечно передернула та в ответ плечами и протянула мне руку для пожатия. – От лорда Валада не сбежишь так просто. На своем опыте знаю. Он хоть с виду старый да дряхлый, а из-под земли кого угодно достанет. Не зря ведь в лазутчиках короля всю жизнь был. Так что выбрось это из головы.

– Мысли читаешь. Приму к сведению, – натянуто ответила я, пожав тонкую, прохладную руку красавицы, которая взирала на меня большими голубыми глазами, обрамленными длинными ресницами. – А ты…? – нахмурилась, рассматривая играющую кончиком длиннющей заплетенной косы девушку, свободное белое одеяние которой больше походило на ночную рубашку.

– Морока, – улыбнулась девушка.

– Морока? – непонимающе переспросила я.

– Ведьма она, – недовольно проговорил старик. – Навеивать всякую дрянь в голову может. Морока, так называют ее на родных землях.

– Навеивать дрянь? – враз насторожилась я, помня рассказы мамы о таких темных ведьмах, которые могли такую картинку в голове прорисовать, что и с реальностью потом не сладишь.

– Да не бойся ты, – засмеялась девушка, взяв меня под руку. – Валад очень сильно наказывает, если я применяю свою силу на ком-то. Поэтому я веду себя хорошо, – подмигнула она старику. – И тебе советую вести себя так же, – не теряя улыбки, посмотрела на меня. – Иначе применит подавление и будешь слоняться словно полоумная здесь, а быть под влиянием мороя я и врагу не пожелаю, – шепнула тихо, ведя меня следом за стариком в большой зал, посреди которого стоял длинный обеденный стол.

Когда мы сели на стулья с высокими спинками, лорд Валад позвонил в колокольчик и в комнату вбежала, зевая на ходу, невысокого роста женщина в темном платье и белом переднике.

– Это Софи. Еще одна моя подопечная. Принеси ей что-то поесть, – хмуро проговорил старик, обратившись к женщине.

– И ее Сорас привел? – спросила женщина, с интересом разглядывая меня.

– А кто ж еще? – недовольно махнул рукой старик. – Нашел стража для нечисти, – пробурчал себе под нос.

– Это кто еще нечисть? – его фраза заставила меня скептически изогнуть бровь. – Я что ли?

– Не обращай внимание, – враз погладила меня по плечу Алесья. – Лорд Валад не со злом так всегда говорит. Берти, давай какао и плюшки с корицей, – мелодичным тоном обратилась к кухарке. – И орешки жареные. Пожалуйста.

– Как скажете, мисс, – улыбнулась та и спустя минут пять передо мной на столе уже стояла большая чашка с ароматным напитком и пара румяных плюшек на тарелочке.

Пока я ела, то и дело поглядывая на молчащих мороя и Алесью, они в свою очередь разглядывали меня.

– Ты долго жила под крылом графини? – наконец спросил старик.

– Пять лет, – ответила я, отпив горячий напиток и облизнув губы.

– Чему учили? – задал вновь вопрос. – Хотя нет, не отвечай, и так знаю. Музыка, пение, танцы, латынь и прочая ерунда.

– Да, – пожала я плечами. – Графиня так пожелала. Не знаю для чего, но ее целью было вырастить из меня воспитанную леди с прекрасным образованием.

– Не знаешь для чего? Вампиры любят красивеньких воспитанных ведьм, – хмыкнула Алесья и враз замолчала, поскольку Валад бросил на нее строгий взгляд.

– Ну а сама-то чему хотела бы учиться? – вновь спросил морой. – Тебе же двенадцать-тринадцать где-то. В таком возрасте уже более-менее должна определиться с интересами.

Я растерянно посмотрела на него, понимая, что никогда не задумывалась над этим, поскольку все до сегодняшнего дня мне диктовали и никто не спрашивал, чего же хочу я.

– Не знаю даже, – пожала безразлично плечами. – Музыкой можно продолжить заниматься, танцами и пением тоже. А вот латынь- это так нудно.

– И это все? – сощурил глаза старик.

– Говори, он не просто так спрашивает, – подмигнула мне Алесья.

Подумав, я проговорила:

– Это все. Главное для меня – это хоть немного понять свою силу. Отец с мамой почти ничего в детстве мне не говорили о ней. Ждали, что же в итоге проявится во мне. Поэтому надо бы, я ведь ведьма, – произнесла осторожно.

– Магию осваивать? –старик потер свой подбородок. – Это надо поискать кого-то для такого обучения. Все остальное вместе с Алесьей будешь учить, а вот магию…

– Не думаю, что Сорас одобрит, – повела бровью Алесья, бросив на меня взгляд.

– А кто его в известность поставит? – хмыкнул старик. – Это твою дрянь развивать – самому себе, да и многим вампирам яму рыть значит, – строго глянул на нее. – А эта, – кивнул на меня, – так, игрушка, а не ведьма. Пусть балуется.

– Игрушка, – хмыкнула Алесья. – От этой игрушки уже одна Шаридан в могилу да сыграла.

– Дура потому что была, – рявкнул старик. – Добаловалась, доигралась в мамки для человеческой девчонки. Лучше бы своим сыновьям больше времени уделяла. Мальчишки – наполовину морои. Это ей что, шутки?

– А что в этом такого? Чем вы отличаетесь? Ну, кроме того, что вы пьете только кровь людей, – тихонько спросила я.

Старик надпил что-то из железного бокала и, облизнув губы, щелкнул пальцами. Тотчас же трискелион на моей шее стал теплеть, а спустя пару секунд я в ужасе содрала его с себя.

– Моя стихия – огонь, – спокойно ответил старик, усмехнувшись от того, как я изумленно смотрю на разогретый медальон. – Все морои помимо того, что являются вампирами, еще владеют и магией одной из стихий. Поэтому нас и сторонятся. Вампиры не любят тех, кто их превосходит в чем-то. Особенно венценосные.

– Аграф Шаридан и его брат, Стаф? Никогда не наблюдала у них проявления магии, – нахмурившись, спросила я, с опаской потрогав остывающий медальон. – Вы, как я поняла из вашего разговора, им дедом приходитесь.

– Сущность мороя проявляется через поколение, если он не чистокровный. Сын мой не владел магией, да и мало чем походил на меня. Больше на мать свою, Селесту, – его губы тронула едва уловимая улыбка, когда он произнес это имя. – Морой и первая линия крови клана, никто бы не одобрил такой союз. Мы с ней ночь провели. Она сказала об этом своему отцу и матери в надежде на то, что они примут наш союз, если будут знать, но нет. Мало того, что не приняли, а еще и меня со свету изжить решили, обратившись за помощью к королю. В общем, меня за тридевять земель лазутчиком на войну отправили, Селесту же замуж выдали. Вернулся я только через пять лет. Первым же делом к ней. Она в парке у пруда сидела в тот день, подле нее мальчишка пятилетний. Мой сын. Мы чуем такое за версту. Холодно меня тогда приняла. Сказала, что чужой я и ей, и ребенку, наследнику графа Шаридана, – сказав это, он с такой силой сжал бокал, что он согнулся едва ли не пополам. – Да и что она могла сказать на тот момент? Чужая жена. Уехал я тогда отсюда, а вернулся несколько лет назад, когда получил от Селесты письмо с просьбой. Видела она, что Сорасом больше сторона мороя правит. Помочь ему просила. Я сразу вернулся в свое родовое гнездо, – он с тоской окинул темное помещение обеденного зала. – Но Селесту не застал уже в живых. Сыну, на тот момент уже графу Шаридану, она так и не сказала о том, кто его настоящий отец. Я решил сам тогда поговорить с ним. Да только какое там. Он посчитал, что я порочу память его матери. Выгнал меня и пригрозил упечь в королевскую тюрьму, если хоть где рот открою о том, что я его отец. Можно подумать мне это нужно было, – покачал головой. – Я всего лишь хотел Сорасу помочь. Видел ведь в глазах его пламя, которое вырваться хотело, заставляя вытворять невесть какие вещи. Ох и дьяволенок рос, – усмехнулся старик. – Стаф тогда мал совсем был и еще не проявлял свою кровь мороя. А вот Сорас да. Сибилла, их мать, тоже отмахнулась от того, что я пытался донести ей. А может специально не вняла моим доводам. Место в совете же будет заказано наполовину морою. Будущее детей будет под вопросом тогда ведь. Шариданам прямой путь в совет, а вот если кто наполовину морой, то только военная карьера сулить будет. Кто ж от лаврового венка откажется? Никто. Развивать магическую сущность невозможно тайно. Это рано или поздно стало бы известно кому-то. Поэтому они решили проигнорировать эту линию крови в венах своих детей. Да только вот непроявленная магия, она ведь чревата. Выстрелить может в любой момент. О неконтролируемой жажде наполовину мороев легенды слагают. А откуда берется такое состояние? – повел седой бровью. – Из того, что в свое время не была уделена нужная доля внимания магии и морой не знает, как сладить с чем-то, что кипит внутри него. А магия в это время требует жестокости и крови. Представляю себе, что это такое, когда в совете займет свое место такой Шаридан. Он же кровью умоет государства, где живут люди, ведь от совета зависит насколько часто клан отправляет солдат на их земли. Да и так, жить в состоянии жестокости, беспощадности, чрезмерной требовательности к окружающим довольно-таки тяжело даже для вампира. Магия…она не терпит, когда ей не отдают должное. Когда она взбешенная в твоих венах, тогда и ты живешь, считай, не своей жизнью.

Старик замолчал и перевел на меня взгляд своих пронзительно-черных глаз, заставив проглотить комок в горле.

– Поэтому граф Сорас выпил Натис? – почти шепотом спросила я.

Старик усмехнулся и проговорил:

– Может и поэтому. Он никогда не делится своими проблемами, если не считает нужным. Он наполовину морой, и я только высшим силам молюсь, чтобы ему не стало ведомо то состояние, о котором я говорю. А вообще, держать человеческое дитя в доме, пусть даже если все вокруг и не пьют человеческую кровь, это вершина глупости. Сибилла знала это. Кровь ребенка, особенно для мороя, это нечто, – хрипло проговорил он и я заметила, как его смотрящие на меня глаза потемнели. – Не бойся, – враз улыбнулся и его взгляд потеплел, – уровень моего контроля над голодом таков, что ты можешь спать спокойно.

– Очень надеюсь на это, – пискнула я, бросив растерянный взгляд на молчащую Алесью. – Но почему она не поняла, что это граф Сорас выпил девочку? – непонимающе проговорила я. – Или Стаф. Почему она не рассматривала их как причину гибели? Столько мучилась, столько искала того, кто сгубил малышку.

– Да кто ж на детей своих-то подумает? – усмехнулся старик. – Когда вокруг все могут быть причастны, – повел он бровью.

– И то верно, – пробормотала я себе под нос. – Не знаю, как его светлости, а вот Стафу точно ваша помощь нужна.

– Поздно уже. До двенадцатилетнего возраста можно только помочь сладить с магией. Потом личность один на один с собой остается. Хотя, может оно и к лучшему, – махнул рукой. – Шариданы всегда были чересчур правильными. Капля дьявольщины в их кристально-чистой породе явно не помешает.

Старик улыбнулся и встал из-за стола. Опершись на трость, он пошел к двери, больше ничего не сказав. Затем уже у выхода повернулся и бросил строго Алесье:

– В соседнюю с твоей комнату отведешь ее потом. Да долго не сидите здесь. Не люблю слушать шушуканье по ночам. И рева чтоб не слышал. Ненавижу слезы.

– Как скажете, мистер Валад, – пропела Алесья ангельским голоском.

Едва только дверь за стариком закрылась и его шаркающие шаги стихли в коридоре, Алесья облегченно выдохнула и, задрав повыше подол платья, закинула ноги на стол.

– Я не леди, – враз вздернула ладонь, едва только уловила мой недоуменный взгляд. – Поэтому не смотри на меня с таким ужасом.

– Но я не…, – начало было оправдываться, затем махнула рукой и спросила тихо, – а ты как здесь оказалась?

– Я? – протянула Алесья и замолчала на мгновение, нахмурив свои красивые брови. – Меня год назад привезли сюда в числе тех несчастных, кому не посчастливилось попасть в руки чертям, бороздящим просторы соседних земель в поисках товара для здешнего работорговческого рынка. Мне четырнадцать было тогда. Когда корабль пришвартовался к причалу, я уловила момент да, собрав все еще тогда мои не столь значительные силы, навеяла дрянь одному из матросов. Он зазевался, а я в воду да сиганула. Благо, что плаваю хорошо, а то утопленницей была бы. Просидела в воде под пристанью до самой ночи. Замерзла так, что зуб на зуб не попадал. Когда на берегу кроме одиноко слоняющегося надзирателя не осталось никого, я выбралась из воды и побежала в сторону улицы. Через пару километров петляния триклятыми переулками увидела дом, в котором, в отличие от остальных, свет горел да музыка слышна была. Красивый такой особняк. А подле него лошади привязанные, да пара экипажей. Я тихонько к лошади одной подобралась, да запрыгнула на нее. Едва только натянула поводья да пришпорила ее, намереваясь сбежать куда подальше, как позади послышался свист. Лошадь на дыбы, а я на землю и взвыла, так сильно рукой ударилась. Тут ко мне мужчина молодой подошел и рывком на ноги поставил. Я, превозмогая боль, ему в руку зубами впилась, да применила все, на что была тогда способна. Он лишь зубами скрипнул и, чертыхнувшись, отвесил мне оплеуху. Я упала на землю и враз сознание потеряла. Когда очнулась, то поняла, что лежу в комнате на широкой кровати под кроваво-красным балдахином. Подле себя увидела красивую женщину с высокой такой прической и таким платьем, что все ее прелести так и норовили выскочить наружу из декольте.

«– Очнулась, – сказал она и к кровати подошел тот мужчина, руку которого я прокусила.

– Ведьма? – спросил строго он, недовольно окинув меня взглядом.

– Морока, – процедила я сквозь зубы, враз забившись в угол кровати, чтобы быть подальше от него.

– Ведьма-навеиватель дряни всякой в голову, – уточнила та женщина. – Их мороками называют на другом континенте.

– Ясно, – бросил мужчина. – Пираты привезли?

– Они самые, – буркнула я.

– Сбежала? – не переставая прошивать меня взглядом, проговорил мужчина.

– А кто б не сбежал? – огрызнулась я.

– Красивая, – проворковала женщина, сев подле меня на кровать. – Можно я ее у себя оставлю? – повела бровью, обратившись к мужчине.

– Ребенок она еще, – сухо бросил мужчина. – Куда ей в бордель?

– Не скажите, – чирикнула в ответ та стерва. – Вы же не спрашиваете, сколько лет тем девочкам, которые вас здесь развлекают? Есть и ее возраста, – она поднялась с кровати и подошла к нему, затем положила ладони ему на плечи и словно кошка промурлыкала, – ну пожалуйста, ваша светлость, разрешите оставить девочку себе.

Наблюдая за всем, я как полоумная молчала, поскольку мне все казалось страшным сном каким-то. Женщина же потянулась к мужчине и что-то прошептала ему на ухо, тихонько засмеявшись. Он же нахмурил брови и перевел на меня свой взгляд. Черные глаза. Темнеющий взгляд голода, не иначе. Засопев, я в ужасе обхватила руками свои колени. Мужчина же, помолчав, перевел взгляд на ту гадюку и бросил стальным тоном:

– Я не отдаю детей в бордель.

Женщина враз убрала руки с его плеч и недовольно проговорила:

– Что за чушь, Сорас! Девчонка как раз в таком возрасте, что у нее не будет отбоя от клиентов! Многие из совета короля любят таких молоденьких.

– Я все сказал, – бросил он в ответ. – Переодень ее и накорми. Потом найди кого-то из хорошей семьи ей в хозяева. Таких, чтобы не питались кровью людей. Поняла? – строго так отчеканил ей.

– Поняла, – надула губы женщина.

Но я-то мыслишки почитывать недобрые могу. Враз считала то, что она, гадина, ни в какие меня хорошие руки передавать и не думает. Когда граф Сорас к выходу из комнаты пошел, я вскочила с кровати и за ним бросилась, на колени перед ним упала и, обхватив руками, заревела, умоляя забрать от этой слащавой гадины. Сказала, что когда вырасту, то смогу быть полезной ему. Ведь именно в восемнадцать лет силы мороки становятся зрелыми. И в мысли глубоко забираться могу, и навеивать все, что угодно в голову кому угодно. Он скептически так посмотрел на меня, но я вцепилась в его руку и прошептала тихо: