Элла Алекс
– Хочешь, чтобы я погладил еще и твою наличку? Я слышал только, как деньги отмывают, но не отглаживают.
Это вызвало дружный хохот Эли и Клаудии, я от души смеялся вместе с ними. Мы смеялись так долго, что начало сводить щеки, с какой-то непривычной беззаботностью, которой я не испытывал уже давно. Черная кошка просунула морду в щель москитной сетки и во все глаза – не тревога ли? – наблюдал за комедией.
– На, теперь твоя очередь, – всучил я в руку Эли горячий утюг и, указав на вторую, черную рубашку, сделал пару шагов к своему бокалу.
– Так, сначала рукава, как учит маэстро Алекс. – Эли провел по черному рукаву утюгом.
– Нет-нет-нет, не так! Черт, ты прогладил стрелку! – Я снова отставил бокал и опять забрал утюг у спортсмена. Клаудия хохотала без остановки:
– Вы двое такие смешные! Классная парочка!
Мы с Эли переглянулись:
– Мы – парочка? Ты мог бы быть геем?
– А ты бы этого хотел? – мы начали откровенно придуриваться.
– Что-то не представляю.
– У меня есть друзья-геи, с ними всегда весело, но я – нет. Не в этой жизни, мой русский друг. – Эли хлопнул меня по плечу.
– Следи за руками!
Клаудия залилась еще пуще. Я снова показал, как правильно гладить рукава, не оставляя стрелок:
– Как будто ведешь машину, всегда прямо по дороге, на обочины не съезжать. Потом надо повернуть рукав вокруг оси и повторить движение.
– Слушайте, никогда бы не подумала, что получу столько удовольствия, если увижу, как в моем доме один мужчина будет гладить одежду другому. Особенно не ожидала от вас, Алекс.
– Ну, мы все полны сюрпризов.
– Ты художник утюга! Человек-утюг! – в деланном восхищении заявил Эли. По-английски это звучало как каламбур, калька с названия комиксов: Человек-утюг, Iron Man, Железный Человек. Это окончательно привело в восторг Клаудию:
– В моем доме Колосс Родосский и Железный Человек! Ааа-ха-ха-ха-ха!
Мы с Эли тоже расхохотались.
– Вы двое должны стать друзьями! – сквозь смех заявила Клаудия. Эли состроил гримасу итальянского гангстера:
– Я не против новых друзей, тем более таких мастеров утюга. Алекс, какие у тебя планы на завтра?
– Особо никаких. Туристический набор: поплавать в море, посмотреть старые камни, съесть что-нибудь приличное.
– Звучит очень интересно, – покивал Эли. Скрытая за его вежливостью ирония была очевиднее яичницы. Конечно, мы тут цивилизованные люди, знакомы меньше дня, и нормы приличия предписывают согласно кивать. Тем контрастнее прозвучало следующее предложение ливанца:
– Я собираюсь завтра на нудистский пляж. Если ты не занят, можем пойти вместе. Ты бывал на нудистских пляжах?
– Нет…
Предложение меня огорошило. Нудистский пляж был одним из последних мест, на которых я думал оказаться в сознательной жизни. Идея побыть голым вовсе не претит мне: с точки зрения природы человек – единственное создание, которое в ребяческом снобизме заигралось настолько, что вечно что-то напяливает, разукрашивает себя всеми способами, и при этом считает, будто не делать этого – несомненный признак как минимум дикости и непристойности, а то и – о ужас! – бунтарского радикализма. Какими бы ни были мои комплексы, они не запрещают заниматься сексом без одеяла или подставлять тело солнцу без остатка, – но когда это никого не шокирует. А вот намеренно раздеваться на людях никогда не входило в список моих желаний. Стриптиз и нудизм, как мне казалось, объединяются под знаменами провокации, интриги или эпатажа, – а лично мне для удовлетворения таких потребностей вполне хватает сцены.
– Это интересное место! Можно избавиться от белой полосы посреди тела. У меня там есть друзья, мы проведем хороший день на пляже. Если ты вдруг стесняешься, то вовсе не обязательно быть голым: можно оставаться в плавках, это нормально. – Эли так разводил руками, будто развеивал скептицизм аллергика насчет сомнительного блюда.
Я убедил его, что мое отношение к нудизму не имеет ничего общего со стеснением, и ничто не восстает во мне против идеи позагорать голым, но что большую роль играют сомнения: хочу ли я оказаться среди сисек и писек, а тем более посвящать этому целый день. То были колебания новичка. Точно такие же я испытывал в день моего первого вылета в кабине «Як-52», где вместо мягкого кресла под задом – парашют, а под ним – три тысячи метров пустоты; или в финале жутко алкогольной студенческой вечеринки в темном закутке наедине с горячо готовой ко всему новой знакомой. Вопрос всегда один и тот же: «А надо ли?» Ответ никогда не был одинаковым.
– Во сколько ты хочешь идти? – спросил я у Эли.
– А ты во сколько встаешь? В восемь? В десять? В двенадцать? – Надежда, что спортсмен зовет с собой только из вежливости или рассчитывает на отказ от слишком радикального предложения, таяла на глазах. – Я зайду, когда тебе удобно. У меня весь день свободен.
– Ну хорошо, – сдался я. – Часов в десять буду готов.
– Окей! Значит, я приду сюда часов в десять. Да, Алекс, ты в курсе про средиземноморское время?
– А что с ним?
– Оно, эээ, немного отличается от того, что показывают часы… Предупреждаю, чтоб ты не обижался, – без намека на сожаление пояснил ливанец.
– А, ты об этом, – усмехнулся я. – Да, я уже знаком с расписанием местных автобусов.
Эли ушел со стопкой свежевыглаженной одежды около полуночи. Он так и не прикоснулся к предложенному вину, продолжала отказываться от него и Клаудия. Бутылку ждала бесславная отставка в холодильник. Но пока она продолжала стойко торчать посреди журнального столика.
– Ну, Алекс, что ты думаешь о предложении Эли про пляж? – После веселья и смеха, последствия которого все еще чувствовались в моих легких и мышцах лица, я решил считать, что отныне Клаудия обращается ко мне на «ты». И мысленно стал обращаться к ней так же. Ведь в английском разницы не слышно.
– Эмм… предложение неожиданное. У меня действительно нет особых планов на завтра. Да и ты ведь слышала: я уже согласился…
– Ааа, похоже, у меня в доме человек слова! – вставила хозяйка. Я улыбнулся и закончил фразу:
– …но если честно, не знаю что сказать, и тем более чего ожидать.
– Именно поскольку нет особых планов, я и думаю, что тебе стоит согласиться. Эли славный парень, веселый компаньон, ничего плохого не случится, и я уверена, вы проведете отличный день на пляже. Даже на нудистском.
– Сам туда я вряд ли пошел бы. Но с такой компанией, да при такой внешней поддержке было бы ошибкой не пойти. – Я шутливо подмигнул Клаудии. Она отхлебнула пива и подтвердила:
– Наслаждайся новым в жизни, мой друг! Поверь мне, Родос – отличное место для экспериментов.
6. Готовлюсь быть голым.
В своей комнате наверху, стаскивая через голову футболку после первого дня в Олд-тауне, я засомневался: а всего ли только один день прошел? Слишком много событий. Слишком необычно для моих путешествий. По личной статистике, познакомиться за один день сразу с двумя интересными людьми – это вчетверо, вдесятеро больше среднеарифметической нормы. А получить в путешествии за день сразу пару приглашений, одно из которых откровенно обескураживало – это уж явный перехлест.
Я продолжал сомневаться в идее поездки на нудистский пляж. Быть голым – не мое, а голым в компании с незнакомым человеком – это как типа «чоо?». Да и что делать на пляже целый день? Как по мне, так три часа там – уже скучно. Конечно, в этот раз будет с кем пообщаться, ведь двое – уже компания. Но никто не гарантирует, что она будет интересной. Первый контакт с Эли, весь этот смех и веселье, могли создать просто обманчивый образ. А вдруг Эли способен говорить только о бабах, спорте и еде? Это ж придется терпеть его весь день, и из вежливости никуда не денешься с подводной лодки. Плюс весь день перед глазами будут маячить неприбранные нудистские стати. Ну и в чем интерес? Дать подрумяниться своему бледному заду? Не больше ли минусов? На что я подписался?
С этой мыслью я улегся на ровную жесткую широкую кровать Роксаны. Попробовал отвлечься чтением, но на этот раз оно оказало эффект снотворного: через три минуты, не заметив, как закрылись глаза, я едва не уронил «Киндл» себе на грудь, и последним осознанным движением отложил читалку на тумбочку. Потом – подушка и темнота. Мне снились чайки с утюгами.
Наутро, стоя в ванной перед аккуратной дизайнерской раковиной, я сонно водил взад-вперед зубной щеткой и думал все о том же. Череда мыслей лениво повторялась и повторялась, как поезд игрушечной железной дороги ползает по своему скучному неизменному кругу. Вариаций в мыслях было минимум. Их не стало больше и когда я спустился вниз, и нашел в кухне обещанный горячий кофе: Клаудия уже встала, но ее нигде не было слышно. Новых мыслей не прибавилось и с первой сигаретой, выкуренной с кружкой кофе в саду за столиком под растянутым тентом. Было около десяти, солнце начинало раскалять воздух.
Все так же сонно и лениво я проверил, высохли ли плавки и полотенце, вывешенные накануне во дворике. Разумеется высохли. И тут до меня дошло. Какого черта? Чего я сомневаюсь? Вчерашний новый знакомый – такой же живой человек. Если что-то пойдет не так, остров настолько же мой, как и его. Что до нудизма, то чьих тут взглядов избегать? Нет ни одного человека в округе, с кем есть шанс встретиться снова в ближайшие лет тридцать. В то же время мне предлагают попробовать то, чего я не делал раньше. И если бы не предложение Эли, неизвестно когда еще я решил бы примерить костюм нудиста. Так почему бы и не сейчас? Почему не подставить себя солнцу без остатка, и не прятаться ради этого, уезжая и уплывая, черт знает куда? Здесь, на острове, где-то под боком – территория договора и свободы: свободы побыть без тряпок в натуральной среде моря и песка, и договора не нарушать в этой среде неприкосновенность друг друга. Так почему бы не оказаться под ультрафиолетом без лишних преград, и не предпочесть раз в кои-то веки псевдоцеломудренным остаткам древних социальных предписаний еще более древние предписания природы, которым десятки тысяч лет назад следовали сотни поколений первобытных предков, и которым продолжают следовать все без исключения остальные биологические виды на планете?
Так получи же удовольствие! – сказал я себе. Правда, оставался шанс, что Эли не появится. Жизнь учит, что чем детальнее представляешь будущее, тем меньше будет реальность похожа на фантазии. Поэтому на день был готов и план Б: я налил в термос холодной воды, развернул в интернете карту старого города и наметил места, которые собирался обязательно посетить. В десять часов открывался день на бирже, и, взглянув на графики, я прикинул также варианты действий для начала торгов.
Торги стартовали. Акции ТГК-1 подскочили на полтора процента, ФСК ЕЭС притормозила начавшийся было рост, Мосбиржа приближалась к верхушке ценового коридора, скоро надо будет закрывать сделку. Интер РАО колебался ниже уровня открытия моей позиции, Сбербанк продолжал невнятный боковик. Обычное утро без взлетов и падений. Надо было подождать и последить, что будет дальше. Ближайший час – время принятия решений на первую половину дня…
– Алекс! – раздался с первого этажа звонкий голос Клаудии.
– Я наверху!
– Пришел Эли, он ждет тебя внизу!
Я чертыхнулся про себя. «Соседский мальчик зовет поиграть в песочнице, давай живее сынок!» Вот что это напоминало. Я проверил торговые ордера и со вздохом выключил ноутбук. Через пару минут спустился во двор с рюкзаком, заполненным лишь на треть.
Эли стоял посреди двора, запрокинув голову, и жадно вливал в себя воду из большой пластиковой бутылки, не касаясь ее губами. Вода лилась из горлышка прямо в открытый рот. Покосившись уголком глаза в мою сторону, он заглотил еще добрую треть литра, потом шумно выдохнул и торжественно произнес:
– Доброе утро, Алекс! Ты готов?
– Привет, Эли. Да, все дела успел закончить. Теперь весь день свободен. – Часы на мобильнике показывали без четверти одиннадцать.
– Тогда давай скажем чао Клаудии, и пошли?
– Конечно, только в доме ее нет.
– Она в кухне.
Я сделал несколько шагов в указанном направлении, и громко протянул:
– Клаудия! Мы собираемся уходить!
– Хорошо проведите время, мальчики! Счастливого дня! – донеслось из кухни.
– И тебе хорошего дня! – прогудел Эли.
– Не знаю, во сколько буду дома, – добавил я в открытую дверь.
– Это неважно. – послышалось в ответ. – Лишь бы у вас все получилось!
Подобные шуточки никогда меня не раздражали, так что я лишь еще раз пожелал хорошего дня, и двинулся к воротам вслед за ливанцем.
За оградой нас ждал припаркованный у самой стены маленький красный двухдверный «Фиат». Сбоку на капоте красовался огромный желтый скорпион. Я обрадовался, что хотя бы не придется ехать на автобусе. В какой-то момент в путешествиях от них начинаешь уставать, к тому же поездки в европейских автобусах по российским меркам стоят уйму денег. Эли пикнул брелоком и кивнул головой:
– Залазь внутрь.
– Хорошая машина, – вежливо похвалил я, усаживаясь на далеко отодвинутое назад сиденье. Наконец-то в Греции я увидел машину, у которой ремень безопасности уже был протянут через сиденье и защелкнут в замке, так что пассажиру остается сесть поверх него и не придется чувствовать себя скованным, чего я в машине очень не люблю. Тут уважают правила, поэтому все ездят пристегнутыми. Почти все, – поправил я себя, надежно устанавливая рюкзак на полу между ног.
– Да, неплохая машина. Маленькая, но быстрая, и красивая, – девушкам нравится. Только обходится дороговато. Я хочу найти вариант подешевле. Может быть, арендовать у какого-нибудь местного грека его личную машину, чтобы не через фирму. На пляже, куда мы едем, у меня есть друзья, может сегодня спрошу их об этом. Ну что, готов ехать? – во второй раз глянул на меня Эли и завел мотор.
– Да, конечно, почему бы нет? – ответил я стандартной английской фразой.
– Элла, Алекс. Погнали на нудистский пляж!
Эли вывернул руль, и «Фиат-500» покатил по брусчатке старого города мимо крепостной стены к высоким башням замковых ворот Акандии. Нырнув в их тень, и тут же вынырнув с другой стороны, мы остановились перед столбиком, который загораживал проезд автомобилям.
– Калимера!5 – помахал рукой Эли охраннику в униформе. Тот ответил на утреннее приветствие, нажал кнопочку на карманном пульте, и столбик медленно опустился в мостовую, давая нам дорогу. Машина выехала с мостовой на асфальт, только прибавила скорости, и тут же затормозила на кольцевом перекрестке.
– Если ты не против, сначала заедем в порт, – полувопросительно сказал мой новый знакомый. – Мне надо узнать расписание паромов на Миконос, и может быть, сразу купить билет.
– Конечно, почему нет? Делай что тебе нужно, мы никуда не торопимся. – Эли кивнул и свернул налево, на набережную. – Так когда ты собираешься ехать на Миконос?
– Завтра или послезавтра. Там мои друзья отдыхают. С ними проводить время всегда весело.
Я никак не могу привыкнуть к этой особенности современного английского: невозможно точно сказать, кого собеседник имеет в виду, когда говорит «друзья»: кто они, мальчики или девочки? В случае с Эли подозреваю, что это почти всегда вторые, если он не называет имен.
Как раз туда, где днем раньше я видел готовившиеся к отправлению огромные паромы, мы и подъехали. Эли совсем не позаботился припарковаться там, где предписывала разметка, а остановился прямо напротив длинной будки с окошками, за которыми с индифферентным видом сидели два грека средних лет в одинаковых голубых рубашках. Широченный бетонный пирс заканчивался прямо перед нами ограждением из колючей проволоки, за которым начинались наваленные друг на друга глыбы волнолома. Чуть в стороне маячил шлагбаум перед воротами на паром. Слабый морской ветерок еле обдувал порт. Солнце подобралось к зениту. Вся картинка за окном машины – грязно-белый бетон пирса, белые отблески на воде и пронзительно синее небо, настолько однородное, что не разглядишь, глубокое оно или плоское – все это сияло перед глазами цветами греческого флага.
Эли выключил двигатель, и даже не захлопнув дверь, подошел к будке. Подогнув ногу, облокотился на высокую деревянную стойку, едва не всунул голову в окошко, и, приняв эту крайне непринужденную позу, начал беседу с клерками. По его виду можно было решить, что он болтает со старыми приятелями. Я чувствовал, как мое настороженное внимание к этому незнакомцу понемногу уступает место легкой уважительной зависти. Ее наступление при этом я вполне контролировал, и значит позволял. С какой легкостью этот здоровяк сближается с людьми! Об этой легкости сигналил даже непринужденно отставленный зад в коротких черных шортах. С какой свободой он распоряжается своим отпуском! Как он может, не планируя ничего заранее, просто взять и сесть на паром, – возможно даже на машине! – чтобы переехать на другой остров, когда этот хоть чуть-чуть начнет надоедать!
Однако разговор затягивался, Эли временами отворачивался от окошка и задумчиво посматривал на бухту. Судя по замешательству на его лице, появилась проблема. Так продолжалось добрых десять минут: по радио успело смениться три песни, я не торопясь выкурил сигарету и уже давно выбросил окурок. Наконец ливанец вернулся в машину и пробормотал:
– Похоже, на пароме мне отсюда не выбраться.
– А что с ним? Утонул?
– Паромы ходят, но свободных мест нет. Может, будут только через неделю, если покупать билет прямо сейчас.
– А через неделю ехать будет уже поздно?
– Кто знает? Слишком долго ждать. Вот ты знаешь, что будет через неделю?
– Знаю. Я улечу обратно в Россию. Ровно через неделю.
– Ха. Ну а я пока не знаю…
Помолчав, я спросил:
– Окей, а другие варианты? Самолет?
– Может быть. Но по морю было бы удобнее: тут не так далеко. Ладно, потом посмотрим. А сейчас нас ждут пляжи! – жизнерадостно провозгласил Эли. Завел машину, пригладил растрепавшиеся волосы и поехал с пирса обратно на дорогу. – Перед пляжем мы заедем в булочную, возьмем с собой что-нибудь поесть. Я знаю отличное место, как раз по дороге. Ты завтракал?
Я уверил, что завтракал, спасибо, все в порядке, но что план меня устраивает. Через пять минут мы остановились в пригороде у обширного павильона с террасой. И внутри и снаружи стояло множество столиков, половина была занята свободно одетыми людьми средних лет, большинство казались местными. Две девушки за прилавком – таких принято называть интересными – широко улыбнулись спортсмену как родному.
– Привет, девочки! Мне кофе как обычно, и какую-нибудь булку с собой типа сэндвича, – перегнулся Эли через прилавок. – Алекс, любишь кофе по-гречески?
– Да, составлю тебе компанию, – отозвался я, не имея ни малейшего понятия, чем греческий кофе отличается от любого другого.
– Тогда два кофе как обычно. Алекс, ты можешь выбрать себе какой-нибудь бутерброд, можешь съесть его здесь или взять с собой, – Эли начал тыкать пальцем в разложенные за стеклом прилавка сэндвичи, не забывая подмигивать продавщицам.
«А то я без тебя не знаю, что могу взять или не взять», – огрызнулся я про себя. На приготовление сэндвичей с индейкой, овощами, зеленью и чем-то там еще ушла целая вечность. Крепкое пойло с кофейным осадком из бумажного стаканчика уже дважды обожгло мне язык.
– Хэй, Алекс, хочешь покажу классное видео? – Эли протянул телефон со словами: – Мы его сняли с подружкой на пляже. Смотри, мистер классный парень, тебе понравится:
На экране на фоне моря и песка показалась девушка крупным планом. Молодая брюнетка с длинными волнистыми волосами, в каплевидных дымчатых очках, растягивала в замедленной съемке губы в улыбке. Вдруг в кадр медленно (съемка-то замедленная) вплывает большая рука – мужская, мускулистая. Открытая ладонь тянется к лицу брюнетки. Улыбка девушки никуда не девается. Рука наотмашь хлопает ладонью по щеке, закрывая собой половину головы. Лицо от пощечины медленно поворачивается, волосы взлетают вслед за ним, очки срываются с носа и кувыркаясь, по дуге летят в сторону. Когда волосы закончили взбаламученный свой танец, брюнетка медленно поворачивает голову обратно. Остатки улыбки сползают с лица, теперь она уже без очков. В камеру смотрят глаза красивой девушки того ближневосточного типа, у которого по выражению лица так трудно определить: она просто спокойно рассматривает тебя, или задумывает мировую войну? Никакой агрессии, просто вечно обжигающий, многообещающий огонь мести. Вот что ты видишь в ее глазах. Так она смотрит в камеру, пока минутный ролик не заканчивается и плеер не выключается.
– А, Алекс? Что скажешь, круто, правда?
– Ндааа… Да ты художник, Эли. Твоя рука?
– Конечно! И очки мои, – видишь, вот эти самые! Мы так с ней и познакомились: Просто сидели рядом, кажется на остановке. Она посмотрела на меня, мы поулыбались. А потом мне вдруг так захотелось ее шлепнуть! Я влепил ей пощечину – несильно конечно. Она сначала опешила, а потом засмеялась. И этого уже я не ожидал: она сказала «давай еще!» Так мы и познакомились!
– Интересная девушка, – вежливо согласился я.
– Ну тебе правда понравилось видео? Я выложил его на ютьюб, оно уже собрало много-много лайков.
– Без комментариев, мой друг. Без комментариев…
– Что, не понравилось?
– Видео красиво снято, ты молодец…
Ливанец просиял.
– Даа! Пойдем теперь в магазин, купим что-нибудь с собой – напитки, орешки… Что ты любишь на пляже? Пиво, сок, тоник, воду?
– Да, в общем, ничего не надо, у меня все есть.
Я держал в руке свежий огромный сэндвич из пекарни, которого хватило бы и для обеда и ужина, и пытался не давать волю подозрениям: уж не собирается ли ливанец сегодня жарить барбекю или, может, взять с собой торт с шампанским? Начало сборов говорило, что наши привычки отличаются кардинально. Мне хватает десяти минут на сборы, бутылки воды и бутерброда в рюкзаке. Он же, кажется, не успокоится, пока не набьет доверху багажник своего красного «Фиата». Так что я не избежал и посещения соседнего супермаркета, в котором мы застряли еще минут на двадцать, потому что еще на пороге Эли увидел другую знакомую девушку. Она была в офисной блузке и строгой серой юбке, и, как и продавщицы в пекарне, начала улыбаться едва заметила Эли. Тот игриво подошел к ней как к старой потерявшейся подруге, нежно обнял, прицелился поцеловать в губы, но в последний момент попал только в щеку: девушка увернулась, хотя не отстранилась, и по-прежнему не могла справиться с улыбкой. Я ушел дальше смотреть на сыр и ветчину.
Прихватив со стеллажа апельсиновый сок, я направился к кассе и стал ждать. Ливанец показался нескоро. Он катил перед собой тележку, наполовину забитую пакетами и свертками.
– Ты собираешься поселиться на пляже?
– А что? Мы же там проведем весь день! – поднял брови Эли. – Тут все, что нам понадобится, – указал он в тележку. Упаковка бутылок с водой, банки с пивом, пакеты с соком, фрукты, мягкий сыр, ветчина, листья салата, огромный пакет с колотым льдом. Хоть предполагалось, что это должен быть обычный пляжный день, было похоже, что на свои пикники Эли собирался как на последнее путешествие в жизни. Я полез за деньгами и протянул десятку, но бугай отодвинул мою руку.
– Эй, – сказал я. – Давай делить расходы пополам.
– Зачем делить? Я заплачу.
– С чего бы?
– Мы же друзья. Сегодня заплачу я, завтра ты, какая разница? – Увидев мой скептический взгляд, Эли добавил: – Кроме того, в тележке куча продуктов, на пляже все не съесть, мне придется что-то забрать домой.
И хоть я удивился заявлению, что мы друзья, и едва удержался, чтобы его не подкорректировать, последний аргумент все же заставил меня согласиться. Так что со словами «Окей, до следующего раза», я убрал деньги в бумажник, пообещав себе, что следующая покупка будет за мной. Придется ждать. Кажется, быстро мы не разойдемся.
7. Голый
Вырулив с парковки перед супермаркетом на дорогу, Эли принялся хвастаться:
– Эта девушка в магазине… Ооочень классная. Мы познакомились прошлым летом. Какая добрая, какая смышленая! Какая классная в постели! Такая красивая, что сначала я думал, что она русская. Но на самом деле из Словакии. Этим летом мы, правда, вместе не спали. У нее какие-то проблемы с бойфрендом, и она поменяла работу… Видимо, не хочет, чтобы кто-то заметил и распустил слухи, – сделал неожиданный вывод герой-любовник. Я уж открыл было рот, чтобы предложить альтернативную разгадку, но взглянул, как непринужденно и вальяжно он рулит, как органично смотрится в водительском кресле небольшой машины, выбранной со вкусом даже для каникул. Я осознал, что другой вариант решения загадки ему просто не приходит в голову. А может, он его туда не хочет пускать?
– А давай перед нудистским пляжем заедем посмотреть другие места? Что скажешь, Алекс?
– Я только за! Я первый раз на Родосе, смотреть места – главная задача путешественника.