Воришка снов

Мы посидели на кухне до глубокой ночи. Впервые за несколько месяцев я поела вкусной, домашней еды. Семен избегал «рабочих» тем – берег от лишних переживаний. Я не возражала – меньше всего сейчас хотелось обсуждать воришку. Сообщение о поездке на озеро и Алена, и Павлик восприняли с энтузиазмом – после долгой зимы, выдавшейся в этом году довольно холодной, поездка на природу обещала океан самых положительных эмоций. Я позвонила твоему папе – и он, конечно, разрешил взять тебя на выходные с собой. За что я всегда любила Влада – так это за бесконечное понимание.

Наконец, добравшись до койки, я погрузилась в тяжелый, темный сон без сновидений. Хотелось просто отдохнуть. Не скажу точно, в какой момент этого сумасшедшего вечера прошла головная боль, но именно тогда я почувствовала, что растянутый до отвращения день закончился.

***

Нам понадобилось все утро, чтобы забрать тебя и выехать из города – ты же знаешь, какие кошмарные в Москве пробки. Помню, как сильно ты обрадовалась, как щебетала с Пашей на заднем сидении, пока Семен утапливал в пол педаль семейного минивэна.

Когда озеро показалось из-за поворота, все уже устали от долгой тяжелой дороги. Я всмотрелась в ровную гладь водоема – лед все еще не сошел. Вы с Пашей первыми выскочили наружу, чтобы пробежаться по уже оттаявшей местами траве. Я снова засомневалась в правильности поездки – все-таки, весна еще не полностью вступила в свои права, и погода стояла прохладная.

– Дети, не приближаться ко льду! – строго напомнил Семен. – И вообще, давайте сначала занесем вещи в дом.

Да, на берегу озерца расположились несколько деревянных коттеджей, один из которых мы сняли на выходные. Внутри оказалось довольно чисто и уютно – пахло смолой, чувствовалось тепло электронного отопления. Раскидав небольшие сумки по комнатам, вся наша честная компания отправилась гулять.

Красота природы вокруг была оглушительна. Невысокие холмы, поросшие елями и соснами, озеро в низине, наполняемое рекой, петлявшей где-то в лесу на другом берегу. Лед, зимой ярко блестевший на солнце, сейчас потемнел, кое-где уже проступила вода. Было тревожно смотреть на эту картину – чувствовалось, что один малейший толчок – и все эти кубометры льда с грохотом разойдутся в стороны. Под ногами еще хрустели кое-где остатки снега, но в основном шуршала серо-бурая прошлогодняя трава.

Ты и Павлик затеяли догонялки, Алена решила вернуться в домик и разогреть обед. Я и Семен остались наедине. Друг, скрестив руки, наблюдал за несущимися по небу облаками.

– Ну, как? Расслабляешься?

Я прислушалась к себе. Пружина, заведенная вчера, не желала раскручиваться, но и резко распрямиться не грозила. Как говорят наши химики, «система замерла в шатком равновесии».

– Как ты сказала?

Кажется, последнюю фразу я произнесла вслух.

– Я говорю, что не смогу расслабиться, пока мы не поймаем психа, держащего в руках детонатор от моего дома.

Семен понимающе крякнул, неловко переступив с ноги на ногу.

– Ты же знаешь, что…

-… Мы сделаем все возможное, – я вздохнула и присела на пенек. Дерево было холодное и чуть влажное, еще не нагревшееся от солнца. – Я, кажется, начинаю понимать его патологию.

– Да ну? Просветишь?

– Он напомнил мне «Миф о пещере».

– Ммм… Аристотель?

– Платон. Суть в том, что Макс пытался доказать, мол, я – рабыня в пещере, а он – человек более высокого уровня восприятия. Возможно, он считает себя кем-то вроде избранного, может, даже богом. Но не понимаю, зачем ему тогда пытаться открыть мне глаза?

– Ты – глава Конторы. Представь, что будет, если он сможет завербовать тебя в свою веру?

– Обратить.

– Что?

– Это называется «обратить», Сём.

– В общем, получив контроль над тобой, он возьмет в руки весь институт.

– Логично.

– Свет… – друг положил руки на колени, словно собираясь вставать. – Не надумала в отпуск сходить?

– Что? Сейчас?!

– Именно, – кивнул Семен. – Чтобы обезопасить и себя, и Контору. Поживешь с Улей и Владом, развеешься, а мы пока прижучим урода!

Я посмотрела на друга, пытаясь понять, дурак он или просто глупо шутит.

– А ничего, что Макс обещал подорвать мое следующее убежище, если я не останусь в особняке? Предлагаешь мне перевезти семью на пороховую бочку?

– Ну разумеется, нет! Вывезем вас тайно за границу, пусть психопат хоть обыщется, все равно не достанет. Охрану опять же обеспечим!

Я вздохнула и начертила палочкой круг на земле.

– Во-первых, даже если мы сможем тайно покинуть страну, и Макс меня не найдет, это его не остановит. Если мы говорим о власти над Конторой, то следующий удар будет по тебе. И в этот раз Макс церемониться не станет. Готов рискнуть Павликом? Аленой?

Семен промолчал.

-Во-вторых, – продолжила я, перечеркивая круг, – я видела, на что способен во снах наш воришка. Не уверена, что кто-нибудь, кроме меня, сможет выйти с ним на равных. Если уйду сейчас – можешь гарантировать, что возьмешь Макса в течение недели? Месяца? Года? Вот то-то же. Узнав, что я в отпуске, он вообще может затаиться и ждать. Что тогда? Прикажешь вечно прятаться?

– Я понял, плохое предложение, – друг поднял ладони в примирительном жесте. – Просто… Ты сейчас не в лучшей форме, Свет. Как минимум, твои мигрени.

– Мои мигрени – последствие травмы, и только. Кстати, ты договорился о встрече с бывшими «Крылатыми»?

Семен некоторое время молча смотрел на небо, потом все же ответил:

– Мы не можем назначить им официальный допрос, поэтому пришлось договариваться. Сама понимаешь, людям не улыбается вспоминать всю эту историю. Нам с тобой «Крылатые» – строчка в отчете, рабочий момент. Им – секта, сломавшая жизни. В общем, из четверых адекватных согласился только один, я тебе в понедельник-вторник сообщу точно о времени и месте встречи. Ну, а с неадекватными – в любой момент, только в клинику позвоним заранее.

– Хорошо.

Еще пару минут мы молчали, наслаждаясь тишиной и покоем этого места. А потом…

– Уля! Ульяна!

Не знаю, в какой конкретно момент веселый голос Пашки превратился в тревожный, а потом – в испуганный. Мы с Семеном посмотрели туда, откуда он доносился – и у меня по позвоночнику побежали мурашки ужаса.

Видимо, ты слишком увлеклась игрой в догонялки – и, забыв о запрете, выскочила на лед. Я понеслась с холма вниз, глядя, как твоя фигурка удаляется все дальше и дальше по темной глади озера. Более послушный и благоразумный Паша остался на берегу – и отчаянно кричал подруге, пытаясь одновременно остановить ее и привлечь наше внимание.

Страх ударил в голову пудовой кувалдой, вышибив все мысли. Я просто бежала – сначала по мокрой траве, потом по гальке и, наконец, по льду. Еще пара шагов – и ты, притихшая от испуга, оказалась у меня на руках. А мы обе – посреди весеннего озера. Лед предостерегающе затрещал – и я тут же поставила тебя подальше от себя, поближе к берегу. Семен, прошедший всего несколько метров по льду, остановился и протянул к нам ладони.

– Улечка, иди сюда. Только медленно! Очень медленно! Не поднимай ноги, как будто на коньках! Умеешь кататься на коньках?

Я чувствовала тревогу в голосе боевого товарища, но голос Семена подействовал успокаивающе – и ты пошла, осторожно переставляя маленькие ножки. Я даже дышать перестала. Один… Два… Три… Казалось, секунды превратились в часы, а время растянулось в длинную тонкую спираль, по которой брела ты, моя доченька. И когда, наконец, ты оказалась на руках у засмеявшегося от радости Семена, я точно знала – сегодня на голове прибавилось седых волос.

Семен же, поставив тебя на твердую землю, повернулся ко мне.

– Давай обратно, потихоньку, осторожно!

Я сделала шаг. Лед протестующе затрещал. Теперь медленно подтянуть вторую ногу, не переносить весь вес на одну точку. Еще шаг. Трещины под ногами поползли быстрее. Сейчас я над глубиной метров в семь. Семь метров ледяной воды. Подтянуть. Вторую. Ногу. Говорят, чем ближе к берегу, тем лед тоньше. Третий шаг. Подтянуть но…

Я не успела понять, как именно это произошло. Был только звук – отвратительное «крааакхк!» – и лед лопнул. Обжигающе холодная вода захлестнула с головой, по телу тут же прокатилась болезненная судорога. Воздух мгновенно покинул легкие – я видела, как к поверхности воды поднимаются огромные пузыри. О том, чтобы попытаться всплыть, речи не шло – ноги свело, и я неловко барахталась, стараясь просто не погрузиться еще ниже. Воздуха оставалось все меньше. Мир темнел, темнел, пока совершенно не исчез. И осталась только темнота.

Ульяна повернула книжицу к Семену.

– Тут мама воспоминание вморозила. Из детства ещё. Ей, наверное, тяжело было бы все случившееся передать через воспоминания, но кусочки тут и там встречаются.

Воспоминание выглядело, как чуть выпуклая фотография. Чем дольше старик в нее вглядывался, тем отчетливее перед мысленным взором вставала картинка.

***

– Ты здесь и сейчас.

Эту идиотскую фразу психиатр повторил уже в третий раз. Я только устало вздохнула в ответ.

– Я знаю. Вы меня не слушаете.

Немолодой уже мужчина, сидевший напротив, поправил очки.

– Еще как слушаю. Ты утверждаешь, что свела своего одноклассника с ума, превратив его сны в кошмары. И что можешь управлять собственными сновидениями и сновидениями других людей. Поэтому давай начнем с того, что ты…

– …Нахожусь не во сне, – раздраженно договорила я. – У меня нет проблем с определением реальности!

Врач кивнул и что-то для себя пометил в блокноте.

– И за что, по-твоему, ты наказала Кирилла?

– Он издевался надо мной, – я прикрыла глаза. «Рыжая образина! Уродина! Эй ты, ненормальная!»

– И за это, по-твоему, следовало превратить его в инвалида?

Я вспомнила лицо Кирилла, жирное и придурковатое. Теперь он окончательно превратился в пускающий слюни кусок мяса. Остался пленником собственных кошмаров.

– Никто не заслуживает такой участи. Я не знала, что делаю. Думала, это мой сон, обычный сон. И мстила.

– Напомни, сколько тебе лет?

– Вы опять меня проверяете? Мне тринадцать. Я не ненормальная. То есть, ненормальная, но не в том смысле. Я умею… Что-то.

Психиатр снял очки и положил их на столик. Значит, ничего записывать не будет. Не будет записывать – будет читать лекции. Начнет лекцию – усну от скуки. А спать нельзя, пока не выяснится, что я такое и скольким еще людям могу навредить.

– Ты не спала уже?.. – видимо, почуяв мое настроение, дядька передумал разглагольствовать.

– Два дня. Ну, две ночи. Два, – я зачем-то продемонстрировала два пальца, – Буду спать как можно меньше, чтобы не возникало лишних возможностей.

– Ты должна спать регулярно. Ты еще совсем девочка, твоему организму нужен здоровый восьми-девятичасовой сон.

– Мой здоровый восьми-девятичасовой свел с ума одноклассника.

Не помню, как мы спорили дальше. Забрав меня из кабинета врача, мама зашла в аптеку и купила какие-то таблетки. Наверное, по рецепту психиатра.

***

Я с трудом разлепила веки. Кожу жгло огнем, яркий свет белой лампы слепил глаза. Надо мной кто-то склонился.

– Очнулась, слава Богу!

Семен. Это голос Семена. Я лежала на кровати, в домике на берегу озера, а вокруг хлопотали Семен и Алена. Значит, меня спасли. Вытащили на берег.

– Кхаа… – из горла вырвался надсадный хрип.

– Тише, тише, – Алена похлопала меня по плечу. – Ты ледяной воды наглоталась, все связки обморозила!

– Кхаа… Кхаак Уля?

– Все хорошо с Улей. Поначалу ревела со страху, но сейчас, вроде, успокоилась. Они с Пашей внизу, смотрят что-то по телеку.

Я выдохнула и устало прикрыла глаза, давая двум парам рук втирать в меня разогревающую мазь и спиртовые настойки. На организм навалилось жуткое оцепенение – даже мысли текли в каком-то странном направлении. Вспомнилось, как я боялась засыпать в тринадцать лет, после первого моего опыта дрим-сталкинга. И как в 14 я научилась незаметно проникать во сны других людей. Как же это было давно…

«Прошлое в прошлом. Прошлое – слуга совести и враг любого убийцы. Прошлое мне не нужно».