Поляну окатило голубой вспышкой, раздался громкий хлопок и оглушительный рёв. Тролль, закрыв голову руками, отступил. Недалеко от его головы прямо в воздухе расцвёл синий бутон чистой магической энергии, окружённый паутиной потрескивающих разрядов. Чары, провисев несколько секунд, обратились сверкающей голубой пыльцой. Тролль, открыв лицо, заворожённо уставился на опадающие искорки. Фарел, чью руку держал Стефан, наконец сообразил в чём дело и разразился отборной бранью. Красивые искорки быстро растворились. Тролль, скинув оцепенение, повернулся к обидчику, взревел пуще прежнего и двинулся на людей. Солдаты даже не пытались остановить непробиваемое существо – лишь мужественный Завалон преградил великану путь, но тролль, едва шевельнув рукой, отшвырнул его в сторону.
Все бросились врассыпную, и только придворный чародей остался на месте, с ужасом глядя на приближающуюся громадину. Когда тролль навис над ним, Фарел упал на спину и весь сжался, тихо подвывая от ужаса. Казалось бы, не избежать чародею жуткой участи быть раздавленным в лепёшку, но тут от затылка великана отскочил камень. Тролль удивлённо замычал, не понимая, откуда прилетел снаряд. В голову – опять же, без видимых повреждений – ударился ещё один камень. Великан, раздражённо хрюкая и порыкивая, обернулся.
«Прекрасная работа, Лео! Выше всяческих похвал. И что теперь ты будешь делать?»
Тролль двинулся на нового противника. Львёнок попятился, судорожно вспоминая наспех придуманный план. Увы, вспоминать было нечего, так как план заканчивался метанием камней. Лео развернулся и побежал, чувствуя, как трясётся земля под тяжёлой поступью. Тролль взревел, кто-то закричал. Львёнок, поскользнувшись на рыхлой земле, повалился навзничь перед виноградным кустом.
Когда тролль, утробно рыча, навис сверху и протянул к нему руку, вор не придумал ничего лучше, чем сорвать виноградную гроздь и, перевернувшись на спину, предложить её великану. Удивительно, но сработало. Существо, раззявив пасть, из которой свисала нитка густой слюны, задумчиво хрюкнул и двумя пальцами принял дар. Выпрямившись, он запрокинул голову, в два счета слопал угощение и радостно захохотал. Затем опять наклонился. Львёнок смог разглядеть грубое и бугристое, словно высеченное из камня лицо, растянутое в довольной улыбке.
«Ох, Силикус милосердный, ну и рожа… словно у ребёнка, получившего долгожданную конфету. Проклятье, да он ведь и есть ребёнок!»
Лео сорвал ещё одну гроздь, протянул. Троллю, кажется, нравилось, что его кормят – он с удовольствием сожрал очередную подачку, после чего наклонился за новой. Львёнок, уже осмелев, поднялся на ноги, взял сразу две грозди, но на этот раз не отдал их сразу: когда великан потянулся за виноградом, вор отдёрнул руку и сел на корточки. Существо удивлённо уставилось на Лео. Пришлось повторить. С третьего раза тролль наконец сообразил, что от него хотят и опустился на землю. Получив награду, он радостно зачавкал угощением.
– Лео! – послышался крик Стефана. – Не двигайся… Мы сейчас тебя вытащим!
– Не надо! – ответил Львёнок, срывая новые гроздья и показывая их внимательно следящему существу. – Думаю, я нашёл ответ на древнейший вопрос, как приручить тролля…
Отряд катил по дороге на свежих лошадях, с полными дорожными сумками. Оранжевое солнце медленно клонилось к земле. Лёгкий ветерок приятно обдувал довольные лица.
– Ну, что, дружище, вот мы и снова в пути? – произнёс Лео, скармливая Соколу прихваченное из замка яблоко. – Признаться честно, я скучал по нашим поездкам.
Жеребец, проглотив угощение, ответил радостным ржанием.
– Не верится, что всё так закончилось, – в очередной раз за вечер повторил Юргант. – Ты ведь сильно рисковал! Как тебе вообще пришла в голову мысль, что тролля можно приручить?
– Как-то пришла, – пожал плечами вор. – Хотя, признаться честно, я не был до конца уверен, что всё получится. Просто, когда ему на голову сели птицы, я подумал: раз животные его не боятся, значит, скорее всего, не такой уж он и опасный.
– Как всегда, Лео, – скептично произнёс Стефан, – сплошная удача, и ни унции здравой логики.
– Отвечу первым правилом всех картёжников: пока прёт, надо играть.
– Нет, Лео, первое правило всех картёжников гласит: «Не испытывай удачу дважды». Смотри, как бы не пришлось потом расплачиваться с процентами.
– Проблемы надо решать по мере их поступления, – беззаботно отмахнулся вор. – Главное – тролль жив, придворному чародею утёрли нос, а графу очень даже приглянулась идея оставить себе ручного великана.
– Вы действительно верите, что такому дикому существу можно жить рядом с людьми? – спросил монашек. – Откуда он вообще взялся?
– Скорее всего, пришёл со стороны Пустолесья либо спустился с Чёрной Гряды. А может, даже выбрался из Долины Вечности, кто знает? – ответил Стефан. – К тому же не такие они и дикие. До людей, конечно, далеко, но у троллей имеются свой язык и культура, а живут они небольшими семьями. Так что – да, возможно, граф Награнский действительно прославится на всю Семирию как первый в своём роде дрессировщик троллей.
– А если тролль не подчинится укрощению и однажды нападёт на жителей Арангата? – не унимался церковник. – Об этом ты подумал, Лео?
– Подумал, – мрачно ответил вор. – Тогда на моей совести останется ещё одно бремя чужого горя. Но пока этого не произошло, было бы нечестно отнимать у тролля жизнь только за то, что он забрёл туда, куда не следовало. Согласен?
Монашек не ответил, и Лео решил сменить тему:
– Вы мне лучше расскажите, что сделал наш молодчага Юргант, отчего графа будто подменили?
– Неужели ты так и не понял? – хмыкнул Стефан, в то время как монашек густо залился краской.
– Нет.
– Думаю, этот вопрос можно опустить.
– Чёрта с два! Ты обещал рассказать!
– Ох, вечно ты со своими обещаниями, Львёнок… Ладно уж. Во время трапезы я заметил одну неброскую особенность, которая явно охарактеризовала графа и его определённые проблемы… со здоровьем. К тому же сразу было понятно, что лорд Награна в большой зависимости от мнения этого придворного недоучки Фарела. Разумеется, застрявший в глухой провинции чародей с порога невзлюбил столичного зазнайку в моём лице и всячески нашёптывал хозяину, что мы – хамы и дармоеды и никакой помощи не заслуживаем. Благодаря совокупности всех этих факторов я и пришёл к выводу: пока мы не разрешим графскую «проблему», с которой даже Фарел не в силах справиться, помощи нам не видать, как своих ушей.
– Какие у вас в Ордене, всё-таки, высокие отношения! – прыснул Львёнок. – Каждый раз диву даюсь.
– Что есть, то есть, – скривил лицо Стефан. – Короче говоря, я подумал, что графа и чародея следует разлучить, а затем попытаться избавить хозяина от недуга. Это я и сказал Юрганту, прежде чем ушёл за компонентами. Как выяснилось, моё предположение оказалось верным.
– Так что за недуг?
– А это уже не у меня спрашивай.
Львёнок повернулся к монашку. Тот поначалу упирался, но в итоге сдался и ответил:
– Его сиятельство испытывал некие возрастные проблемы… связанные с… кхм… близким общением с дамами. И я услужливо его исцелил.
Лео поначалу не понял, о каких проблемах шла речь. А сообразив, громко расхохотался.
– Шишка, что ли, у графа не работала?
– Зря я ответил, – буркнул ещё сильнее покрасневший Юргант.
– Лео, ну в самом деле, – упрекнул друга Стефан. – Упаси тебя боги испытать когда-нибудь подобные проблемы…
– Да ладно вам. Зато мы теперь все знаем, к кому, если что, за помощью обращаться!
Маг и церковник воровского веселия не оценили. Стефан выудил из притороченной к седлу сумки два запечатанных красным воском конверта и протянул один Юрганту, а второй – Львёнку.
– Это – сопроводительные письма графа, – пояснил маг. – Перед отъездом я выпросил три копии, по одной в каждые руки. Передадите их старейшинам в поселениях Серых Холмов. Надеюсь, они помогут наладить контакт с местным населением.
– Чего-то я недопонял, – пробормотал вор, убирая за пазуху полученный конверт. – А зачем три штуки?
– Я не хотел говорить раньше времени, – ответил чародей, понижая голос, чтобы не услышал едущий впереди варвар, – но у нас проблемы, Лео. Камень почти переполнен Энергиями. Они едва ли не бьют из него фонтаном.
– И что это значит?
– Что времени – в обрез. Мы не знаем, в какую именно деревню отправился чаровник, забыл? Если поспешим, завтра к полудню будем на границе с Холмами. Со слов графа выходит, что от развилки до каждой деревни ехать приблизительно полдня. Там мы разделимся и отправимся искать чаровника. Я поеду в Грим, вы с варваром – в Рейвиль, а Юргант – в Грасс. Кто обнаружит мастера Сарда, останется на месте. Остальные же к вечеру вернутся на развилку и утром поедут в нужное поселение.
– Хороший план, – одобрил монашек. – Всё просто и понятно.
– Мне не нравится, – буркнул Лео. – Не думаю, что разделяться – это хорошая идея. Неужели с Камнем всё настолько плохо?
– Лучше не спрашивай, – ответил чародей. – Неспроста я выпрашивал у Фарела крушину, конский каштан и камни чароита. Все эти компоненты понадобятся для ритуала, который на время успокоит энергии Камня. Его мы проведём утром, перед тем, как разделиться.
Львёнок хмуро кивнул и сжал покоящийся под рубашкой, как всегда, тёплый артефакт.
«Ну, что я, в самом деле? Ничего страшного не случилось, время ещё есть. Подумаешь, разъедемся ненадолго. И откуда только это дурное предчувствие? Наверное, накручиваю себя почём зря. Никто не любит перемен. Никто.»
Глава 5. Кому-то жизнь – лишь повод улыбнуться
«Кто привык протягивать руку,
не останется без поддержки плеча.»
Кинвальд II Мудрый,
Король Семирии
Петляющая дорога уходила до самого горизонта, теряясь где-то за холмами. От леса веяло шишками, смолой и прохладой. Впрочем, несмотря на солнцепёк, не скоро ещё Львёнок самовольно захочет вернуться в лес.
Прошлым вечером они достигли границы Серых Холмов, где и заночевали на ближайшей полянке. Утром Стефан отвёл Лео за деревья, где ждал чародейский круг, начерченный палкой на земле, с разложенными по краям звезды компонентами для ритуала. Маг попросил вора сесть в центр, затем встал за его спиной и долго что-то бубнил себе под нос. Лео оказался разочарован: ни тебе грома, ни молний, ни каких-либо других проявлений «великого волшебства». Только воздух чуть-чуть замерцал над плечами, а в области живота поселилось тянущее вниз ощущение, после чего линии круга моргнули белой вспышкой, и все дорогущие магические ингредиенты, добытые у придворного чародея трудом и потом, растаяли пыльцой, которую тут же унёс гуляка-ветер.
– Если я всё правильно сделал, теперь нам хватит времени, чтобы разыскать чаровника, – сказал Стефан, утирая вспотевший лоб. – Но это не означает, что можно расслабиться, Лео. Камень – всё ещё остаётся таинственным и непредсказуемым артефактом. Если мастер Сард не разберётся, как быть, то я не возьмусь предположить, чем дело кончится. Скажу лишь одно: точно ничем хорошим.
На этом воодушевляющем слове они и распрощались. Конечно, когда Стефан забрался в седло и кинул взгляд на хмурое лицо Львёнка, он догадался о своей ошибке, но пожелания удачи и доброй дороги уже ничего не могли изменить. Настроение было паршивым.
Следующие несколько часов в пути Лео провёл в тяжких думах. Молчаливый и мрачный варвар теперь совершенно не походил на того добродушного и весёлого здоровяка, с кем вор выпивал в таверне на окраине Долины Вечности, а потому его компания лишь усиливала ощущения тоски, печали и безысходности.
Львёнок злился на горькую судьбу, что направила его ноги в недра той проклятой пещеры, где он подобрал злосчастный Камень. Скучал по любимым улочкам Миротауна, по «Вендетте» и кривой ухмылке Джо за барной стойкой, по глупым шуткам и щербатой улыбке Дженкинса. Ему даже недоставало худого и жёсткого лежака на полу родного Гнёздышка. Ну и, конечно же, сердце вора тосковало по владелице сиреневых глаз и томного низкого голоса – той единственной особе, кто прочно обосновалась в глубинах его запутанной души.
И до того Львёнку стало жалко себя, бедного и несчастного, что хороший слушатель, который мог бы выслушать все жалобы да пожалеть добрым словом, стал бы сейчас самым ценным подарком судьбы. Лео почти битый час намекал печальными вздохами, как сильно ему нужно выговориться. Но твердолобый варвар на то и был твердолобым, дабы ни черта не понимать в намёках. Лео даже задумался, а не затаить ли ему страшную обиду на Завалона, однако вскоре вспомнил, что его скромная персона не является пупом земли. И тогда он решил в корне сменить тактику – то есть самому вывести хмурого воина из мрачной спячки.
– О чём думаешь, друг мой Завалон? – поинтересовался он, поравняв Сокола с новым тяжеловозом рагхарца. Варвар смерил его непробиваемым взглядом и ничего не сказал.
– Всё злишься? Зря ты так… Юргант, между прочим, жизнь тебе спас! А ты ему даже спасибо не сказал.
– Я не просить.
– Что «не просить»?
– Спасать моя жизнь. Юргант сделать это из своя желание.
– А ты забавный, – фыркнул Лео. – Знаешь ли, это не просто – спрашивать разрешения у того, кто лежит без памяти, истекая кровью. Порой нет времени на размышления, и приходится брать ответственность в свои руки. Монашек поступил так, как считал нужным.
– Он сделать выбор. Я не винить Юргант.
– Да? А что тогда ты делаешь с того самого времени, как мы покинули долину?
Рыжеволосый гигант, повернув к вору грозный лик, долго молчал, прежде чем ответить.
– Я говорить себе, что ещё есть моя незаконченный дело.
– И что же будет, когда ты его закончишь?
– Я отыскать смерть в славный битва.
– А без смерти никак не обойтись?
– Нет, – отрезал Завалон, прижав ладонь к шрамам на груди. – Теперь – нет.
– Проклятье, вот не понимаю я тебя, хоть убей! – всплеснул руками Лео. – Вот каким таким интересным образом ты, получив рану в бою, отныне лишился своей воинской чести? Разве ты стал хуже мечом размахивать? Или у тебя мужества поубавилось? Напомни, чем в итоге закончилась битва с гианом? А то из-за твоего поведения мне уже кажется, что я всё неправильно запомнил… Ах да, точно. Ты этой твари башку отрезал! Разве не повод для гордости?
– Нет.
– Силикус, даруй ему мозгов или мне – терпения!
– Моя должен был умирать в долина.
– Ну, так не умер же! Значит, не должен был!
– Нельзя обманывать судьба.
– К чёрту судьбу! Мы сами выбираем путь.
– Ты есть сын север. Я есть дитя юг… Мы верить в разный вещи.
– Не знаю, как ты, но лично я верю в то, что два человека из совершенно разных миров способны найти общий язык, несмотря на все различия. Стоило бы только захотеть!
Завалон смерил Львёнка очередным ничего не выражающим взглядом, пожал плечами и отвернулся.
– Вот же упёртый пень! – прошипел вор себе под нос. – Ты назвался моим другом, помнишь? Так вот, я как твой друг требую честного ответа! В чьих ещё глазах ты опозорился, кроме своих собственных?
Варвар, размеренно покачиваясь в седле, медленно поднял голову к небу и взглянул на солнце сквозь прищуренные веки.
– Неназываемый.
– Он сам тебе это сказал?
– Неназываемый не говорить со смертный, пока он быть жив. Я слушать Огненный Лис.
– Значит, к тебе приходил этот самый лис и пропел на ушко о твоём позоре?
Рагхарец, закрыв глаза, покачал головой.
– Тогда кто, скажи на милость, внушил тебе подобную чушь?
– Это говорить моя отец, – почти шёпотом ответил Завалон, – так учить его отец. Я испачкать имя своя род и поклясться отомстить. Но сейчас… Я испачкать своя воинский имя. Этот позор очистить нельзя. Только если пролить кровь и умереть в священный битва. Так будет угодно Неназываемый.
– Так вот, где собака зарыта! – хмыкнул Львёнок. – Послушай меня, Завалушка. Нет такой веры и таких богов, кому твоя смерть была бы в радость. Не для того они нас создавали, чтобы наслаждаться нашими мучениями. Мы рождены для определённых целей, а каких именно – решать только нам. Жизнь – штука непростая, но изменчивая, и в этом её главный плюс. А если сегодня хреново, так будет новый день. Может, завтра, может, через месяц, может, через год тебя ждёт какое-то великое дело? И от него будет зависеть не только твоя судьба, но и судьбы других людей? А если тебя не станет… кто тогда будет вершить дело, предназначенное исключительно для тебя? Вот-вот. Никто.
Завалон, повернувшись, внимательно слушал Лео.
– Что же насчёт отца… Своего я не знал. Однако был в моей жизни человек, кого я с радостью назвал бы отцом. Он учил всегда верить в себя и никогда не сдаваться. Этому, в первую очередь, отцы должны учить детей. «Жизнь – это игра в кости с бесконечным количеством бросков. И если выпали единицы, не стоит отчаиваться. Возможно, при следующем броске ты выкинешь шестёрки. Но пока не попробуешь – не узнаешь». Так говорил мне учитель. Помереть никогда не поздно. Однако вот пожить… пожить ещё надо успеть.
Золотистые глаза Завалона потеплели.
– Твоя учитель – мудрый человек, сын льва. Где он быть сейчас?
– Его уже нет.
– Хотеть ты увидеть его ещё раз?
– Да уж. Всё бы отдал за это.
– Что ты сказать ему при встрече?
– Никогда не задумывался об этом. Наверное… Я сказал бы ему «спасибо». За всё, что он сделал для меня. Мы редко благодарим тех, кто любим. Ещё реже напоминаем им, насколько они нам дороги. Однако, когда уже не можем, только об этом и думаем. И страшно жалеем, что не успели.
– Твоя отец вырастить мудрый сын.
– Не настолько, насколько он хотел, – хмыкнул Львёнок. – Будь я мудрее, мы сейчас не тащились бы в такую даль. А хочешь, спою?
– Что? Ты… Петь?
Лео уже жалел о порыве, который побудил его задать этот глупый вопрос.
– У нас с учителем была одна любимая песня. Мы, бывало, пели её вечерами, встречая закат на крыше.
– Ты спеть мне ваш песня, сын льва?
– А ты правда хочешь послушать? Знаешь, дурацкая затея. Из меня не самый лучший бард вышел…
Завалон позволил себе скупую улыбку.
– Песнь ценится духом, не голосом. Прошу. Спой.
– Ну, если уж просишь, как же могу я отказать? – фыркнул Лео. – Ладно. Только, пожалуйста, не перебивай.
Прочистив горло, он отпустил поводья и закрыл глаза, позволив Соколу идти без надзора. Львёнок попытался вернуться в те далёкие времена, когда жизнь казалась простой штукой, о будущем думать не приходилось, а учитель был рядом. Лео увидел давно позабытую картину: сухая черепица, крыши домов упираются в голубую кайму океана, и алеющий диск на розовом полотне плавно погружается в воду. Рядом сидит учитель – его тёплая рука обнимает белобрысого мальчишку за плечо, широкая улыбка под светлыми усами искрится, словно жемчуг, и знакомые паутинки морщинок собраны в уголках смеющихся глаз.
Воспоминание оказалось настолько ярким и красочным, что Лео едва сдержался, чтобы не всхлипнуть. Вор полностью отдался тем дивным денькам и запел так, словно они никогда не заканчивались:
– Где был твой дом – теперь не важно.Оставлен след в пыли дорожной.Ступив на хвост тропы однажды,Остановиться невозможно.Твой первый шаг – исток пути,И пальцы струн тугих коснутся.Кому-то жизнь – не поле перейти,Кому-то жизнь – лишь повод улыбнуться.Отогреваясь в стужу песней,Бросаешь трудностям остроты.И чем сложней, тем интереснейДороги дальней повороты.Ты молод, смейся и шути!И песней струны отзовутся.Кому-то жизнь – не поле перейти,Кому-то жизнь – лишь повод улыбнуться.Давно готовы испытанья.И крови жаждет враг напиться.Не проиграй в борьбе с желаньем,Спасая шкуру, отступиться.Не верь в соблазн на полпутиВсё бросить и назад вернуться.Кому-то жизнь – не поле перейти,Кому-то жизнь – лишь повод улыбнуться.К тому ли общему порогуШагаешь пешим, едешь конным?В душе неясную тревогуПрипишешь ты годам преклонным.Устанешь ношу лет нести.В час этот струны оборвутся…Кому-то жизнь – не поле перейти,Кому-то жизнь – лишь повод улыбнуться…5Когда последняя строка слетела с губ и плавно растворилась в вышине, Лео притих. Медленно открыл глаза и повернулся к Завалону. По лицу варвара Львёнок понял, что пережил нечто особенное не в одиночестве. Рагхарец улыбнулся и почтительно прижал руку к груди.
– Это был славный песнь, сын льва. Спасибо.
– Мне было приятно петь для тебя, друг Завалон.
Шелестел ветерок в листве. Палило солнце. Покачивали головами кони. Варвар и вор всё дальше углублялись в земли Серых Холмов.
Глава 6. Рейвиль
«Не жди жалости. Жди вызова.»
Мотто Золотых Маэстро
Взобравшись на очередной треклятый холм, Лео наконец-то увидел окрестности поселения вдалеке. Счастью вора не было предела. Солнце пока стояло высоко, так что у них оставалось достаточно времени, чтобы осмотреться и вернуться на перекрёсток, если чаровника в Рэйвиле не будет.
– Кажется, мы уже близко, – произнёс он, впервые открыв рот за долгое время. Несмотря на положительное начало разговора и задушевное послевкусие, вскоре после окончания песни Завалон опять нацепил хмурую маску и ушёл в себя. Львёнок ещё несколько раз пытался вывести его на разговор, но в итоге бросил это неблагодарное занятие, и сам надулся.
– Славно, – кивнул рагхарец. – Быстрей начать – хорошо кончить. Долго ждать – плохо кончить.
– И не поспоришь, – хмыкнул вор.
«Хотя, сдаётся мне, плохо кончить может и тот, кто никогда не откладывал решение проблем…»
Они направили коней вниз. Прежде чем дорога скрылась за верхушкой холма, Львёнок обернулся. На миг ему вновь привиделась небольшая точка далеко позади, однако приглядевшись, он пришёл к выводу, что это был обман зрения. Пока они ехали через Серые Холмы, вору несколько раз чудилось, будто за ними кто-то едет. Однако эти подозрения были настолько туманны и ничем не подкреплены, что Лео списал всё на выдумки уставшего разума.
Чем ближе они подбирались к поселению, тем больше Лео понимал: пункт назначения совершенно не соответствует его ожиданиям. Львёнок чаял увидеть глухую, забытую всеми богами деревню в несколько халуп, что кособоко привалились торцами к единственной грязной улице. Однако коммуна аоситов удивляла: при других обстоятельствах вор решил бы, что перед ними лежит небольшой, но процветающий торговый город.
Поселение Рейвиль находилось в низине долины, на устланной зелёным ковром равнине, окружённой высокими холмами. Одним боком коммуна примыкала к маленькому леску, вдоль другого струились играющие солнечными бликами воды ленивой речушки. Картина местности была настолько живописна и красочна, что Лео искренне наслаждался пейзажем. Коммуну окружала каменная стена высотой с трёхэтажный дом, но, видимо, построена она была так давно, что границы Рэйвиля уже расширились новыми дворами и постройками за её пределами.
По мере приближения Львёнок различал покрытые бурым сланцем, угловатые крыши каменных домов в два-три этажа, местами настолько плотно прижатых друг к другу, что они невольно напоминали родные кварталы Миротауна; аккуратные изгороди из камня и вечнозелёных кустарников; узкие, вымощенные булыжником переулки, примыкающие к главной улице, которая пролегала через всё поселение. С середины холма прекрасно просматривалась центральная площадь с часовенкой из серого кирпича, чья высокая прямоугольная башенка гордо возвышалась над всем поселением. Лео настолько залюбовался открывшимся видом, что не обратил внимания на странную особенность. Впрочем, насупившийся Завалон быстро указал на упущение:
– Странная место. Мне не нравится.
– Почему?
– Нету шум. Тишина везде. – Рагхарец сплюнул на дорогу и тихо добавил: – Где животный? Где люди? Их не быть тут…
Коммуна приближалась, и Лео всё больше понимал, что варвар прав. Даже в глухих деревнях жизнь слышно издалека: народ встаёт затемно и, пока светит солнце, работает на износ. Здесь же, кроме свиста ветерка, который разгуливал меж холмов, было тихо и спокойно, как на кладбище. Спустившись в низину, товарищи двинулись между первых построек, что находились перед стеной. По обе стороны дороги тянулись покинутые амбары и хлева. Чёрные проходы и пустые окна распахнутых настежь домов, словно глаза покойников, безмолвно следили за незваными гостями.
Не доезжая до ворот, Львёнок махнул рукой варвару. Остановив коня и спрыгнув на землю, он подошёл к колодцу, заглянул внутрь, принюхался. Из чёрного зева тянуло прохладой и влагой, пахло мокрым камнем. Лео взялся за лебёдку, и та натужно заскрипела, наматывая поблёскивающие на солнце звенья.