Легенда о Великой волне
По совету отравителя, когда стемнело, матросы развязали бандажи Сиракк. Паруса кое-как забросили на палубы, чтобы при первом свете зари забинтовать корабль снова.
Найла перелезла через моток парусины, спустилась на нижнюю палубу и распахнула дверь в свою каюту. Она совершенно вымоталась и с радостью скоротала бы время до утра в компании бутылки.
Девушка зажгла керосиновый светильник на маленьком письменном столе и села на раскладушку, чтобы снять сапоги.
Из кресла, погруженного в темноту, на нее смотрел Азур.
– А ты что здесь делаешь? – спросила Найла.
Механокардионик перекинул ногу на ногу.
– Жду лекцию по фонетике. На нее еще есть время. А то пропустим день.
Найла улыбнулась и подтащила сапог к животу.
– Нет, жестяной дружок, я до смерти устала.
Азур поднялся.
– Снаружи такой грохот, что ты все равно не сможешь уснуть. А я тем более. – Он подошел к раскладушке.
Найла не смогла стянуть сапог и поставила ногу на пол.
– Помоги мне!
Механокардионик с лязгом встал на колено. Снял сапог и взял ее ногу в руки.
– Неплохо, помощник капитана. – Пальцы у Азура были прохладные и, несмотря на материал, невероятно нежные. Найла позволила ему помассировать стопу и пятку. Прикусила губу, выгнула спину, отклонившись назад и опираясь на локти. – Не хочу знать, где ты этому научился, но именно такой массаж мне сейчас и нужен.
Азур молча стянул второй сапог и проделал то же самое с левой ногой. Потом схватил обе и раздвинул их.
– Лекция, – сказал он, сверкая черным огнем в глазах, – должна начинаться со стонов.
Найла расстегнула штаны. Закрыла глаза и почувствовала, как ткань сползает по бедрам и падает на пол. Мурашки. Она оперлась на локти, положила голову на подушку и пошире развела ноги.
Азур встал на колени между ее бедер и проник в нее. Холодный металл. Жаждущий, жадный.
Она стиснула его бока ногами.
И снова покрылась мурашками, когда почувствовала, как он двигается.
Запрокинула голову и обеими руками схватила простыню, комкая ее пальцами.
Металлический человек снова проник в нее, вышел, еще раз вошел.
Найла вытянула шею, застонала.
Не останавливаясь, Азур начал неумело произносить строки своей песни. Два, три. Пять раз, все громче. Звук такой, словно в горло засунули кусок железа. Как будто спертый воздух выходит из прорехи в старом металле.
Найла закричала и сжала Азура бедрами. Одним вдохом выпила прохладу с этого негнущегося тела, даря ему все тепло своей плоти.
Когда она открыла глаза, механокардионик уже лежал на спине, уставившись в потолок.
Его сердце билось совсем рядом. Девушка повернулась и посмотрела на лицо Азура. Латунные щеки покрылись паром, который передало ее горячее дыхание. Но больше – ничего – ни улыбки, ни теплоты – только тьма в глазах, готовая поспорить с ночью.
Теперь ее очередь. Найла открыла дверцу в животе Азура и взяла в руки его сердце.
Вдруг тряхнуло так, что койка подпрыгнула. Видимо, снаружи какой-то раздолбай не удержал лебедку, ставя на место колеса. Грозный окрик – и работа возобновилась в относительно спокойном ритме.
Пальцы девушки сжали сердце механокардионика.
Азур издал какой-то нечленораздельный звук. Закрыл глаза. Застонал снова.
– Л, – громко произнесла Найла.
– Лхх, – постарался повторить Азур.
– Ю.
– Юухх.
Она улыбнулась.
– Б.
– Бгх.
– О.
Азур прокаркал что-то совсем непохожее.
Найла убрала руки и закрыла окошко.
– Ты сказал «л-ю-б-о-в-ь». Точнее, я поняла тебя без слов. А теперь иди, мне нужно поспать хотя бы полчаса.
Азур поднялся и продолжил на металлоязе:
– В том, как ты трогаешь мое сердце, больше секса, чем когда мы трахаемся.
Она улыбнулась.
– А ты настоящий поэт. Еще немного сладких слов, и я влюблюсь в тебя по-настоящему.
– Не хочешь посмотреть на тень своего маленького корабля?
Бугорок, плавающий в груди, крошечная драгоценность из металла… Об этом тайном даре Азур знал все. Пару раз он, каким-то замысловатым образом установив зеркало, с помощью кварцевого кристалла и непонятных приборчиков умудрился показать Найле тень кораблика, спроецированную на переборку Сиракк.
– Не сейчас. У меня сил нет. – Девушка положила руку на живот. – И созданию тоже нужно отдохнуть.
– Хорошо. Передавай от меня привет Кое-кому. – Азур чмокнул ее и вышел из каюты.
В ночном небе сверкали две малиновые луны: первая – вдали, над горизонтом – была укутана в одеяло потрепанных облаков, а вторая, висевшая прямо над самой головой, походила на выдутый из стекла шар. Цималия и Дафне. Дочери-воительницы Старой Алидады, которую все называли Аметистовой Луной.
Капитаны кораблей доверяли им больше, чем звездам, когда нужно было идти по курсу ночью.
Песок, залитый их светом, казался паприкой мельчайшего помола. Камни ущелья – пурпурными. Моря и большие лужи-болота – цвета венозной крови. А волшебнее всего луны подсвечивали ржавчину на корпусах кораблей, делая ее похожей на радужную плесень, грибы или рассыпавшийся пух.
Подвыпившие моряки называли их «гнилые луны». Или клубни неба.
Ясир слышал эти названия от высаживавшихся в Мехаратте матросов, и второе нравилось ему намного больше. Потому что каждый божий день всю свою недолгую жизнь ему приходилось, стоя на коленях, копаться в грязи, чтобы отыскать потерянную кем-то монетку, раздобыть еду или ночлег. И эта грязь въелась ему под ногти так же безвозвратно, как въедается в душу одиночество, отсутствие тепла и заботы близких.
Однако теперь он наконец-то кое-что нашел. Не в земле, а в этом неизведанном и опасном черном море шин. Нечто, блестевшее на солнце, едва сгибавшееся и державшее руку с холодными шероховатыми пальцами у него на животе.
Он нашел друга, который рассказывал о гнилых лунах, летающих кораблях и сердцах – таких больших, что не помещались в груди.
Жестяной человек говорил много и быстро, все подробно объяснял, четко произносил каждое слово. Но Ясир ужасно устал, мысли путались.
По ночам на свалке кипела жизнь. Из убежищ вылезали ночные хищники. Их жертвы прятались или убегали. То и дело слышалось, как по покрышкам шуршат змеи, хлопают крылья, скребутся чьи-то лапы и когти.
Ясира жалили насекомые – такие малюсенькие, что тонули в выступившей крови. Мальчик старался прибить мошкару, чесал места укусов, но вскоре вся кожа зудела так, что он перестал понимать, где его ужалили давно, а где – только что. Механокардионик же все говорил и говорил – будто дамбу прорвало.
– Стой, подожди, я не понял, – несколько раз останавливал Ясир жестяного человека, когда не мог уловить смысл целых фраз.
Сверху на них смотрела луна Дафне густого кроваво-красного винного цвета.
Хлопнув в ладоши, мальчик раздавил какое-то насекомое, испачкав выпитой им кровью обе руки. Ясиру очень хотелось прилечь, но он боялся, что механокардионик обидится и больше ничего не расскажет. Глаза у него слипались, а голова все время падала на грудь.
Сколько они уже тут сидят?
Ясир широко открыл глаза и решил смотреть на луну, надеясь, что ее винный цвет и нескончаемый поток слов нового друга помешают ему заснуть.
И вдруг, как мешок картошки, свалился на шины лицом вниз…
3
Остров парусов
Перебравшись через горный хребет, он остановился, чтобы перевести дух. Открывавшийся пейзаж поражал воображение.
Ему придется спускаться по узкой крутой тропинке. А за спиной – груз, который раскачивается при каждом шаге: того и гляди, потеряешь равновесие и упадешь. Он крепко привязал механокардионика к себе – спина к спине, ремешками вокруг груди и бедер. Теперь его железный корпус был закреплен, а руки и ноги болтались, как старые поварешки.
Отравитель остановился и потрогал челюсть. От полученного удара у него была разорвана губа.
Закрыв глаза, он вернулся мыслями на борт Мизерабля…
Этот летающий корабль – кошмар любого капитана. Говорят, его логово находится высоко-высоко в горах, среди самых неприступных вершин Мира9. Говорят, оно защищено вечными снегами, льдом и туманами, окутывающими пики. Говорят, оттуда Мизерабль выбирается в окружении черных грозовых туч, только когда голоден. Выбирается на охоту, чтобы обрушиться всей своей сокрушительной силой на одинокий корабль в пустыне.
Так и есть.
Дхакритт мог поручиться за каждое слово, потому что сам побывал на борту Мизерабля. Однако корабль совсем не так неуязвим, как любят рассказывать. Как и любой другой, он остается заложником своей биомеханической природы – имеет свой характер и время от времени нуждается в ремонте.
Именно для починки корпуса и позвали Дхакритта – отравителя Гильдии, человека знающего и надежного, пусть и не с кристально чистой репутацией.
Чтобы попасть на борт, отравителю пришлось преодолеть сложнейший подъем между снежными вершинами. Но, оказавшись на месте, он встретил лишь раздраженного, изрядно помятого механокардионика, который, после того как работа была сделана, пришел в настоящее бешенство, услышав, что Дхакритт хочет получить плату за оказанные услуги. Даже грозился убить отравителя.
Это были не деловые переговоры заказчика и исполнителя, а обмен угрозами и неприкрытыми оскорблениями. В какой-то момент, когда спор длился уже с полчаса и дело дошло до рукоприкладства (хук в челюсть стал кульминацией потасовки), возникли опасения, что договориться будет невозможно.
Казалось бы, из-за чего так горячиться? Ведь Дхакритт просил всего лишь пустой, сильно помятый корпус механокардионика, прикованный цепями к главному котлу корабля.
Когда тянущаяся бесконечно ссора достигла высшей точки, оба вдруг поняли, что надо искать компромисс. Корабль починили, он снова мог летать, поэтому отравитель был вправе требовать вознаграждение за честно проделанную работу, за материалы, потраченное время и тяжелый путь к его логову.
– Так и быть, чертов змееныш, жестяной человек твой! – выпалил механокардионик, и они ударили по рукам. – И больше не путайся у меня под ногами, а то…
– Только скажи, у этого куска металла имя есть?
Пустые глаза механокардионика наполнились ненавистью.
– АзурМиз. Раньше его звали просто Азур, – он сделал паузу, сверкая бездонно-черными глазницами. – Миз – от имени Мизерабль.
Отравитель очнулся от своих мыслей, огляделся по сторонам и увидел дерево на краю тропинки. Идеальное место для привала.
Сумка, где он обычно хранил яды и живые приманки, теперь была пуста. Потребовалось все ее содержимое, чтобы усыпить Мизерабль перед операцией.
В пожаре, случившемся на корабле, сгорела бо́льшая часть верхней палубы.
Дхакритт ввел наркотик и починил Мизерабль, а когда задумался об оплате – корпус механокардионика (тем более с летающего корабля!) показался ему единственной ценной вещью. Отравитель не ожидал, что слуга Мизерабля будет возражать, а ему придется самому тащить панцирь вниз по крутым извилистым дорожкам. Корабль не отличался гостеприимством и не собирался подвозить гостей до подножия горы.
На самом деле никакая сила не смогла бы помешать ему забрать себе этот увесистый металлический корпус. Увидев его, прикованного цепями к самому большому котлу на Мизерабле, отравитель сразу решил, что это знак свыше. Лучик света в его проклятой судьбе.
Некоторые капитаны использовали панцири механокардиоников как гальюнные фигуры, а кто-то даже набивал их фаршем из говядины, превращая в наживку для глубокопесчаной рыбалки.
– Дилетанты! Ничтожества! Бесталанные людишки!
Вот он-то нашел помятому корпусу настоящее применение. Он сделает из него шкатулку для самого сильного и самого ценного сердца в Мире9.
Сердца капитана с огненными волосами – той женщины… Найлы!
Ему нужны не какие-то жалкие деньги, а гораздо, гораздо больше – вся пустыня, весь мир.
Отравитель вытащил руки из кожаных лямок и усадил механокардионика спиной к стволу дерева. Латунь надо бы хорошенько почистить: во многих местах она потемнела, а на животе у дверцы полости для сердец и вовсе виднелся ожог. Поначалу Дхакритт не сомневался, что провернул выгодную сделку, но сейчас уже не был в этом так уверен.
На лбу существа виднелась черная выжженная буква «М». Наверное, первая буква имени корабля, на котором механокардионик нес службу. Видимо, он очень серьезно провинился, раз был так жестоко наказан: его сердце заменили сердцем судна – огромным, поддерживающим жизнь Мизерабля. Превратив механокардионика и корабль в сиамских близнецов, обреченных судьбой делить одно сердце.
А ведь когда-то бедолага был человеком из плоти и крови!
Дхакритт не мог без содрогания смотреть на металлическое тело. По сути, попросив его в обмен на оказанные услуги, он вытащил механокардионика из ада. «Куда тот, – промелькнуло в голове отравителя, – совсем скоро может вернуться».
Но сначала в корпусе будет храниться сердце добычи – храниться до тех пор, пока он не завоюет весь мир.
Насколько было известно отравителю, металл способен помнить. Если для кораблей это утверждение было аксиомой, то применительно к механокардионикам – людям, уничтоженным Болезнью, – требовало доказательств.
А что, если вернуть его к жизни?
От этой мысли Дхакритт вздрогнул. С одной стороны, тогда ему не придется таскать эту тяжесть на себе. Но с другой… а вдруг новое сердце не поладит с корпусом?
– Нет! Ты только для Найлы, красавчик. Рисковать я не хочу!
Дхакритт слишком устал, чтобы рассуждать здраво. А до равнины еще идти и идти. Может, лучше устроить привал?
Он отполирует корпус до блеска и, предоставив фальшивые рекомендации, проникнет на борт Сиракк…
Найла отошла от перил, завязала волосы в узел и сделала конский хвост. Палуба дрожала, корабль хоть и шел медленно, но хромал не так сильно, как они ожидали.
Вдохнув утренний воздух, девушка почувствовала непривычный запах свежей ржавчины и смеси трав, щипавший ноздри. Ей сказали, что Сиракк уже несколько дней таким образом избавляется от бхета, выпуская его пары через металлические поры.
Окутанный туманом солнечный желток низко висел над горизонтом. Еще минут десять – и на солнце невозможно будет смотреть.
Сиракк пустилась в путь меньше часа назад, и многие моряки сразу же растянулись на палубах. Измученные работой, они соорудили из подручных материалов подобие коек и укрылись парусами, готовые проспать в тени весь день, а может, и не один.
Найла перешагнула через нескольких матросов и, держась за поручень, снова вгляделась в пустыню. Стоило выйти из ущелья Ашавар, как панорама полностью изменилась: теперь каньон превратился в лабиринт дрейфующих остроносых скал, непонятно откуда свалившихся валунов да чахлых колючих кустарников. Между ними петляла присыпанная щебнем грунтовая дорога, проходя по которой колеса поднимали облако горьковатой пыли.
Палуба под ногами ходила ходуном. Каждая неровность почвы отдавалась в костях и зубах. Металл стонал, Сиракк хромала. На земле слишком много камней и слишком мало песка. Но скоро дорога станет лучше.
В эту редкую минуту затишья Найла подумала о хрупком существе, которое носила в утробе. В сорок три года она вдруг почувствовала непреодолимое желание стать матерью. Поначалу, занятая капитанскими обязанностями, Найла старалась противиться этому чувству и верила, что необходимость руководить экипажем и управлять кораблем вытеснит «отвлекающие мысли» и желание пройдет. Молодая мать за штурвалом – это же безумие! Женщине, имеющей мужскую профессию, и так приходится нелегко.
Но, несмотря на все доводы, она действительно всем сердцем хотела ребенка. Настолько, что была готова пожертвовать и званием, и карьерой. Найла очень любила Азура, но механокардионик биологически не смог бы стать отцом. Выбора не было – пришлось довериться Саргану.
Идея старому моряку не очень понравилась. Точнее, он просто впал в ярость и даже предложил, чтобы Найлу отымел кто-нибудь из экипажа. В темноте, в трюме.
Целую неделю Сарган молчал, бросая на Найлу недовольные взгляды, а потом передумал. Пожалел свою неукротимую, непокорную «падчерицу».
Из задумчивости Найлу вывел вышедший на палубу Азур, для которого находиться в закрытом помещении сейчас было немыслимо. От танцующего хода корабля больше всех страдал именно он. Хотя механокардионик старался этого не показывать, по всегда бесстрастному металлическому лицу можно было прочитать, что его тошнит.
– Как ты? – заметив это, спросила Найла.
Механокардионик сделал вид, что изучает горизонт. Вдруг так он сможет предугадать, когда тряхнет особенно сильно? За мгновение до очередного скачка Азур ухватился за поручень и успел самортизировать удар коленями.
– Это я должен спросить у вас обеих!
Найла скорчила гримасу.
– Имеешь в виду меня и ребенка в моем животе?
– Даю руку на отсечение, что это девочка!
Она улыбнулась.
– Мне тоже теперь так кажется. Достал бы ты свои кварцы да посмотрел еще раз.
– А имя ты уже придумала?
– Нет, конечно, у меня других дел по горло!
– Уж на это могла бы найти время.
– У тебя есть предложения?
– Пока нет. – Азур быстро поменял тему: – Если так пойдет и дальше, мы лишимся еще пары колес.
Найла повернулась и недовольно на него посмотрела.
– Спасибо, мой железный друг, твои предсказания с утра пораньше так вдохновляют! Может, ты будешь любезен хотя бы иногда не просто называть проблему, но и предлагать решение?
Теперь нахмурился Азур.
– Дай мне штурвал.
Найла от души рассмеялась.
– И это твой ответ? – Девушка закатила глаза. – Ты управлял кораблем только в открытом песке, Азур, где справился бы даже ребенок.
– Дело не в этом, сама знаешь. Мы с Сиракк сделаны из одного… теста. Тебе нужен не рулевой, а тот, кто говорит с кораблем на одном языке. Кто может объяснить ей куда и как лучше ступить.
– Только послушайте, обломок железяки решил прочитать очередную лекцию! – оборвала механокардионика Найла. – Ты всерьез считаешь, что, кроме тебя, с Сиракк на одном языке не говорит никто? Что только ты способен чувствовать любое ее настроение? Понимать, что ей нужно и чего она боится? – Найла вышла из себя, хотя и не сомневалась, что участие мужчины в воспитании подрастающего корабля может принести большую пользу, ведь и ребенку для гармоничного развития нужны оба родителя с их разным восприятием мира. – Я мать – и этим все сказано. Я способна понять… чертов корабль и поговорить с ним!
Азур закатил глаза.
– Я совсем не об этом.
– А о чем же? – В голосе Найлы послышались истерические нотки.
– Я не сомневаюсь в твоих талантах. Просто хочу встать за штурвал, пока мы не выберемся на ровный песок. После обеда ты или Сарган можете меня заменить.
Найла долго не отвечала. Это просьба или требование? Все-таки для нее он – загадка. Девушка постаралась успокоиться.
– Я не в восторге от того, как Сарган управляет кораблем.
– Капитан – ты, как скажешь, так и будет.
И тут раздался оглушительный взрыв, Сиракк наклонилась вперед, металл заскрипел, корабль развернуло поперек дороги, и он заскользил вперед левым бортом. Неуправляемо.
– Тормози… Тормози! – закричала Найла, крепко вцепившись в поручень.
Грохнуло еще раз. Сиракк подлетела вверх, задрав нос. И рухнула обратно с жутким лязгом.
На палубу полетели камни и куски железа – большие, как ядра для катапульты.
В унисон завопили сирены.
От колес завоняло горелой резиной, из машинного отделения вдоль обоих бортов потянулся шлейф серого дыма.
– Мы встали! – раздался крик.
– Котел взорвался? – отозвался эхом второй моряк, голова и плечи которого были обмотаны обрывком паруса.
От бизань-мачты оторвало огромный кусок, который теперь болтался в воздухе на тонкой железной конструкции.
– Нет, налетели на камень!
Ясир разлепил глаза и поднял голову, прикрываясь рукой от ослепительного солнца. Шины уже успели раскалиться.
Огляделся. От жарищи, начавшейся с самого утра, очаги в глубине свалки стали дымиться еще сильнее. Ад заканчивал подготовку к новому дню. Ясир обвел глазами пустыню покрышек, повернулся к горе и увидел, что… механокардионик исчез.
Мальчик вскочил на ноги. Железного товарища и след простыл.
Сколько же он проспал? В любом случае механокардионик должен быть где-то поблизости. Хотя… вдруг он ушел еще ночью и теперь так далеко, что его уже не догонишь? Может, скрылся за хребтом или затерялся в лабиринте дюн на равнине. А если он просто куда-нибудь провалился?
Эта мысль успокоила Ясира. Ведь хватило бы пустяка – ямы или обвала – и кладбище шин забрало бы механокардионика назад и снова похоронило.
Надо залезть на гору. Оттуда все море мертвой резины как на ладони. Одна искра, один солнечный блик в этом океане смолы – и он увидит своего нового друга.
Не очень далеко внизу мальчик разглядел маленький качающийся силуэт, покрытый отблесками.
– Сердцеглот!
Ясир бросился за механокардиоником, догнал его и дернул за руку.
– Куда это ты собрался? – Он бежал меньше пяти минут, но успел обжечь и поцарапать ноги. – Вот так ты благодаришь меня за то, что я вытащил тебя из этого дерьма?!
Существо попыталось ударить Ясира, медленно протянув руку вперед.
Мальчик успел пригнуться. Кулак механокардионика его не задел, но Ясир потерял равновесие и бухнулся на покрышки.
Железный человек пошел дальше.
– Эй! – Мальчишка подобрал большую металлическую шайбу и, размахнувшись, швырнул ее в механокардионика.
Раздался глухой звук удара о полую железяку. Мальчик попал прямо в лопатку.
Существо наклонилось вперед и рухнуло на покрышки.
– Так тебе и надо! – Ясир вскочил на ноги, подбежал к механокардионику и прыгнул на корпус. – Сейчас посмотрим, кто здесь главный. – Где-то же должна быть тележка! – Мальчик нашел ее, вывалил все, что там было, и поставил рядом с металлическим человеком.
Тот не двигался. Лежал там, где упал.
Ясир поднял ему сначала одну руку, потом вторую. Перевернул на спину. Может, открыть окошко для сердец? Приложил ухо: внутри тихо – ненормально тихо, хотя там должны были бесноваться мыши. Как в комнате, где слышно только тиканье часов и больше – ни одного звука.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги