Муть на глубине
– Буторина Светлана. А я Вас помню.
Пожав её маленькую, но довольно крепкую руку, Никита ответил:
– Горбунов Никита. Простите, я Вас, кажется, тоже припоминаю. Но, вроде, не по школе?
Она смущённо улыбнулась:
– А я живу недалеко от Вашей мамы.
– Ага-а! Так мы из одной деревни, – обрадовался Никита, – а я-то, думаю, где я Вас раньше видел? Я, кстати, вполне мог бы подвезти Вас домой.
– Правда? Это было бы замечательно! – отозвалась Светлана.
И Никита, спустя какое-то время, распрощавшись с директором и завучем, направился со Светланой к выходу из школы, по-джентльменски пропустив её в дверях.
Через несколько минут они уже ехали в его кроссовере по улице Горького, потом – по Тракторной, к выезду из города.
Некоторое время они молчали. Потом Светлана задала дежурный вопрос:
– А Вы к маме в гости? Надолго?
Никита, немного подумав, ответил:
– Пока не знаю. Я, вообще-то, в отпуске. Но мама! Живёт совсем одна и ей трудновато приходится. Без слухового аппарата и телефонный звонок плохо слышит. Мне тут сегодня мысль пришла, не пора ли уже в свой дом возвращаться?
«Tiguan» Никиты, выехав за черту города, нырнул в пологий спуск, затем взлетел на подъём.
От мелькания солнечного света между рыжих стволов сосен вдоль дороги рябило в глазах.
Светлана задумчиво, словно сама себе, проговорила:
– Да. Людмиле Петровне досталось. И мужа, и двух сыновей потеряла. Только Вы и остались у неё. А Вы по-прежнему в Питере живёте?
– Светлан, а может, давайте на «ты»? Земляки, ведь! Да и лет мне не так много, всего тридцать пять. Как? Не против?
Она улыбнулась и ответила:
– Не против. Так…, ты, правда, по-прежнему в Питере живёшь?
– Живу, ответил он, – вот только служба полицейская такая, что я этого Питера и не вижу толком.
– Так ты всё ещё полицейский? Как брат?
В ответ он кивнул головой.
За окном машины промелькнуло несколько домов слева и справа от дороги. Потом снова начался сосновый лес. Ещё через несколько минут кроссовер проскочил перекрёсток федеральной дороги «Холмогоры».
А ещё через три-четыре минуты появились первые домики их родной деревни.
Никита, подъезжая к дому матери, спросил:
– Свет, тебя к дому подвезти?
– Не надо, – ответила она, – мне же недалеко. Я сама дойду.
Никита, замедлив машину, поинтересовался:
– А ты мою маму-то часто видишь?
– Конечно, – сказала она, – моя бабушка до сих пор с ней дружит, как и раньше. Она у нас часто бывает. И бабушка к ней тоже ходит.
У ворот своего дома Никита затормозил. Светлана вышла и аккуратно закрыла дверцу.
С лавочки во дворе поднялась Людмила Петровна и зорко всматривалась в лицо девушки, выскользнувшей из машины её сына. Потом она вышла за калитку. Никита тоже высунулся из машины и, не выключая двигатель, махнул ей рукой:
– Мамуль, привет!
– Привет! Это кто с тобой? Светка Буторина, что ли?
Светлана поздоровалась, и, словно оправдываясь, проговорила:
– Мы с Никитой в нашей школе встретились, и он предложил меня с работы подвезти.
Людмила Петровна ответила:
– Предложил? Это да. Он у меня хороший.
Светлана простилась, и, взмахнув на прощанье рукой, заспешила к своему дому.
Мать, пропустив во двор машину сына, вновь вставила жерди в отверстия столбов. Аккуратно загнав машину задним ходом в подклет, Никита вернулся на лавочку к матери и сел рядом.
Дозорка радостно вертелся у его колен, поскуливая, и позвякивая цепью.
Обняв мать, Никита коротко рассказал ей про свою поездку: и о том, как был у начальника ОМВД, и как рыскал по интернету в поисках частных детективных агентств.
Потом, как обзванивал адвокатские конторы и предприятия, и как зашёл, на удачу, в свою школу повидаться с учителями.
Мать спросила:
– А Светка-то там, что ли, работает?
– Ну, да. Учителем русского и литературы.
– Вот ведь! А я знала, что она учительница. Но не знала, что в твоей школе.
– В моей. Она её и заканчивала. Только гораздо позже.
– Она хорошая девочка. А вот мужик у неё, считай, что никакой. Он то живёт с ней, а то не живёт.
– Это как?
– Да они вроде тебя! Живут – не расписаны. Он ездит на вахты, в Якутию, кажется. Разнорабочим. Месяцами его нет. Деньги, конечно, привозит. Потом приезжает, гуляет тут.
– Пьёт?
– Ну, а как же? Елена, бабка Светкина, жалуется. Говорит: что в отъезде, что здесь – считай, что его и нет. Да и денег Светке перепадает мало. Больше прогуливает. Я, говорит, их заработал! Имею право!
Никита покачал головой, вспомнив смущённый взгляд девушки, и спросил:
– А он не наш?
– Нет, не наш. Он из Вельска. Его родители где-то на Октябрьской в двух комнатке живут, толи на четвёртом, толи на пятом этаже. Да там и второй сын с ними живёт. Школьник ещё. Вот он сюда и прибился. Елена говорит: сначала думали, что строиться будут на их участке. Да, что-то никак.
И перейдя на другую тему, она спросила:
– Так, ты говоришь, работы, значит, не нашёл?
Никита отрицательно мотнул головой и добавил:
– Ну-у! В райотдел меня бы, пожалуй, взяли. Но нужна вакансия. А если она и будет, то не раньше, чем через полгода. В адвокатуре можно пристроиться, но это всё будет за свой счёт. И ждать надо месяца два-три. А потом ещё очень долго нарабатывать свой авторитет в судах. Да и адвокатов здесь в Вельске по разным конторам немало, как оказалось.
Помолчав, он добавил:
– Я думаю, что можно попробовать получить лицензию частного детектива. На это уйдёт месяца полтора и всего 7500 на оплату госпошлины. Правда, сначала мне надо будет здесь зарегистрироваться по месту жительства.
Мать задумчиво посмотрела на сына, и сказала:
– Это же надо этих, клиентов? А они будут ли? Как-то всё не очень надёжно.
И она ворчливо, но ласково заметила:
– Ты бы, может, не торопился пока? Уехать из Питера, конечно, легко. А вот тут потом получить нормальную работу, ой, как непросто. Да и Ира твоя, думаю, будет против.
Никита сочувственно посмотрел на мать:
– Ма! Ты пойми, я не хочу больше оставлять тебя одну. И это не обсуждается! А Ирина, она рано или поздно согласится. Ну, а если нет, то… Поживём какое-то время отдельно. Пусть думает. А я не уступлю!
– Нет, ну как же так? – всплеснула она руками, – А ей работа здесь найдётся ли? И, получается, если она сюда переедет, её родители будут брошены?
Но он был неумолим:
– Послушай, они у неё ещё хоть куда! Матери – пятьдесят шесть, отцу – около шестидесяти. Они вполне здоровы! Оба работают. Он – заведует кафедрой, профессор в морском техническом университете. Она – врач в крутой частной клинике. Есть у нас там такая: «Эстетик Альянс». Во-первых, они оба совсем не бедствуют. А во-вторых, там ещё одна дочка есть. Старшая. И тоже живёт в Питере, и хорошо обеспечена. А работу Ирине мы здесь подберём. Она же айтишница! Сейчас на них большой спрос! Короче, у Ирки нет никаких причин отказываться от переезда. Главное, было бы желание!
Мать недоверчиво покачала головой, вздохнула, а потом, опять сменив тему, спросила:
– А ты как сынок, насчёт того, чтобы картошку окучить?
Никита усмехнулся:
– Да, запросто!
– Тогда подымайся, и пошли в огород.
Мать с сыном встали, и отправились выбирать тяпки.
Работа с тяпкой в огороде – дело привычное, но нелёгкое. Никита, несмотря на свою хорошую физическую форму и прошлый деревенский опыт, устал довольно быстро.
Через полчаса заныла спина. Ещё через некоторое время он заметил на правой ладони пару набухающих мозолей.
Никита понял, что порядком отвык от деревенского труда. Но участок был большой, и надо было рыхлить его тяпкой ещё не меньше получаса. Хорошо ещё, грунт был – супесок12, и легко рассыпался под ударами тяпки.
А мама работала, не останавливаясь. И, хотя продвигалась вперёд медленнее сына, но окучила уже немало рядков.
Было жарко. Солнце палило нещадно.
По голой спине Никиты уже ручьями тёк пот. От каждого удара тяпкой поднималось облачко тонкой пыли.
Мать ушла с огорода пораньше. Надо было помыться и приготовить обед.
Никита потратил ещё уйму времени, чтобы доделать работу до конца, и тоже пошёл обмыться в импровизированную душевую.
Вода в большой стальной бочке, стоявшей сверху на душевой кабине, к полудню хорошо прогрелась, и горячие струйки душа отлично смывали вместе с мыльной пеной накопившуюся пыль. Наконец, был перекрыт кран душа и Никита промокнул себя полотенцем.
Ощущение свежести и чистоты разошлось по всему его телу.
Уже в избе мать, усмехнувшись, спросила у сына:
– Ну, что? Не передумал переезжать домой?
Никита сел на лавку и, опершись спиной на брёвна стены, ответил:
– Ты знаешь, я бы так работал и работал. Нет! Устал, конечно! Это да! Но на душе-то – хорошо!
– Ладно, – ответила мать, – поживём – увидим!
3
Светлана открыла калитку своего дома и быстрым шагом по дорожке прошла до крыльца. Войдя в избу, она услышала тяжёлый кашель бабушки, раздававшийся из спальни. Она заглянула к ней.
Елена Васильевна лежала на кровати, укрытая тонким одеялом. На её бледном морщинистом лице светились большие голубые глаза. Светлана поздоровалась и чмокнула её в щеку.
Елена Васильевна улыбнулась и проговорила:
– Уже вернулась? Что-то ты сегодня быстро? Пораньше отпустили?
Светлана присела на край кровати рядом с бабушкой.
– Это меня Никита Горбунов подвёз, – сказала она.
– Никита? Давно его не было! Решил всё-таки мать проведать? – спросила Елена Васильевна, – И где это ты с ним повстречалась?
– Он сегодня в школу заезжал, – ответила Светлана, – Хотел своих учителей проведать. Ба! Представляешь, он меня сразу и не вспомнил.
– Ну, а как ты хотела? Ты же ещё маленькая была, – рассудила бабушка, – когда он школу окончил и уехал. Он тебя, поди, взрослой и не видел.
– Нет, но он потом вспомнил! Не по школе, – уточнила Светлана, – а по соседству в деревне.
– Так, и чем он теперь занимается? – заинтересованно спросила бабушка, – Его мать говорила, он в милиции работает?
– В полиции, бабуль! В Питере. Он сейчас в отпуске, – ответила Светлана, – но говорит, надо возвращаться к матери. Ей одной уже трудно стало.
Елена Васильевна снова тяжело закашлялась, а потом сказала:
– Понимаешь, мы с дедом твоим, Николаем Алексеевичем, хоть вдвоём! Да ты рядом, помогаешь, чем можешь. А ей-то как? Мужики, кроме Никиты, все померли, либо погибли.
Она ещё раз тяжело кашлянула, и снова заговорила:
– И каково ей тут одной-то? Да ещё и оглохла почти! Так что правильно он думает! Пусть возвращается домой.
Светлана согласно кивнула, а потом, переключившись, спросила:
– А где деда?
Бабушка махнула рукой куда-то в сторону:
– Да-а, по дрова поехал. С Тимошкой Лисым да Ванькой Непряхиным. К вечеру только жду.
– Понятно, – сказала Светлана, вставая с бабушкиной кровати, – а ты, бабуль, обедала уже?
– Нет, не ела ещё, – ответила бабушка.
– Ну, так давай, я приготовлю что-нибудь! – предложила Светлана.
Елена Васильевна поморщилась, и с сомнением ответила:
– Да, что-то и не хочется, Свет! Мутит меня как-то.
Светлана продолжала ласково, но твёрдо настаивать:
– Ну, надо же питаться, бабуль! А то ты совсем исхудала.
– Ой, ладно! – Елена Васильевна снова закашлялась – Посмотри уже в кладовой! Там что-то оставалось от вчерашнего.
Светлана в ответ кивнула, и одобрила:
– Вот, и правильно!
Она вышла в холодную кладовую и проверила, что в доме осталось из съестных припасов. Заглянув под крышку глиняного горшка, она обнаружила там вчерашний грибной суп из боровиков. Вынесла его в избу вместе с нарезкой варёного картофеля, огурцов и помидоров. Через несколько минут накрыла стол. Разогрела суп на электрической плите. И потом, поддерживая бабушку под руку, привела и усадила её обедать.
Елена Васильевна зачерпнула из тарелки лишь четыре-пять ложек супа. Потом ещё немного поклевала овощи. Ей всё время мешал кашель. Светлана снова отвела её в кровать и присела в ногах. Через некоторое время бабушка задремала. Светлана с сочувствием смотрела на её по-стариковски чистенькое и благородное лицо.
Она очень надеялась, что сумеет поставить её на ноги. Пневмонию никак не удавалось долечить до конца. Шёл уже 15-й день лечения. Врач назначил бабушке уколы антибиотика. И сначала всё шло неплохо.
Но потом болезнь перешла в какую-то вялую форму. Теперь Светлана уже давала ей цефуроксим в таблетках. Но кашель всё ещё не проходил, и общая слабость не отступала.
Света встала и вышла в соседнюю комнату, тихонько прикрыв за собой дверь. Перемыв и прибрав посуду, она открыла ноутбук и пересмотрела почту на своей странице «В контакте».
Её парень Валера давно не обозначался на странице. Уже с месяц от него не было никаких новостей. Потом она ещё немного полазила по страницам своих друзей. В конце концов, Светлана захлопнула крышку ноута13 и отправилась во двор.
Там за домом росло старое черёмуховое дерево. Оно оказалось всё усыпано гроздями мелких чёрных ягод. Некоторые начинали уже немного вянуть.
Света взяла небольшой берестяной кузовок, привязала его к пояснице, и полезла на дерево. Солнце припекало очень сильно. Она минут тридцать обрывала ягодные гроздья, пока не набрала полный кузовок.
Можно было начинать варить варенье, и она вернулась в дом.
Там она приготовила всё необходимое. Промыла и перебрала ягоды, удалила плодоножки и листочки, проварила ягоды в воде, пока они не стали мягкими. Потом протёрла их через дуршлаг, убрав косточки и шкурки, а из сахара, воды и мякоти сварила сироп. Затем убрала кастрюлю с плиты, чтобы варенье немного остыло и постояло.
Где-то пропел телефонный зуммер на мелодию из «Деревни дураков». Это был её смартфон. Она не сразу его нашла, а найдя, увидела фото мамы, и тут же ответила:
– Да, мамуль! Слушаю тебя?
В трубке раздался голос матери:
– Привет, Светик! Как вы там? Как бабушка? Поправилась?
Света рассказала ей, как дела с бабушкиной болезнью, о том, что дед уехал сегодня с приятелями в лес за дровами, что она сейчас варит варенье из черёмухи. Пожаловалась она матери и на своего Валеру, который уже почти месяц не даёт о себе знать.
В конце своей тирады она жалобно спросила:
– Мам, а ты к нам не собираешься?
– Нет, Светик! Пока не получается, – ответила мать, – у меня на днях выход в море. На пару-тройку месяцев. Может, потом?
Её мать работала поваром, или, как говорят моряки – ходила коком, на морских судах.
– Жаль, – грустно сказала Светлана, – я соскучилась.
– А я то, как соскучилась! Ну, прости, Светик, – сказала мать, – кстати, тебе Серёжа привет передаёт.
Светлана, вздохнув, ответила:
– Спасибо.
Серёжа – это был её отчим. Он тоже ходил на торговых судах. Механиком. Родной отец Светланы тоже был моряком, но лет пятнадцать назад погиб в Белом море во время шторма.
Мать постаралась ещё немного успокоить дочку, но разговор так и закончился на щемящей ноте.
Светлана, отключив связь, со вздохом вернулась к приготовлению варенья.
Оно уже заметно остыло. Она поставила кастрюлю на очень слабый огонь и так варила его ещё некоторое время. Когда оно было готово, Светлана разложила его по баночкам, закатала жестяными крышками, а банки вынесла в кладовую.
Потом она занялась баней. Натаскала дров, разожгла и натопила печь. Дед вернётся – ему надо будет попариться.
За окнами уже начинало смеркаться, когда во дворе, заскрипев, открылись ворота, и раздался голос деда, понукавшего и охлёстывавшего вожжами уставшую лошадь. Она громко фыркала, переступая по двору коваными копытами, и тянула, скрипящую колёсами, подводу, тяжело гружённую толстыми сосновыми брёвнами. Светлана выбежала на улицу встречать деда. Надо было помочь ему разгрузиться.
Дед Николай выглядел очень уставшим, и она обняла и поцеловала его в колючую щёку. Дед улыбнулся в ответ и спросил:
– Что, помочь хочешь?
– Конечно, – ответила она.
Позади Светланы стукнула дверь из дома, и раздался голос бабушки:
– Приехал, наконец?
– Приехал. Что-то я нынче устал сильно, – проговорил дед, – уработались с мужиками так, что аж руки трусятся.
Светлана заволновалась:
– Ба, зачем ты встала?
– А что же мне, уже и хозяина не выйти встретить? – ворчливо ответила Елена Васильевна, – Да и отдохнула я, вроде.
– Ну, ты хоть на лавочку присядь! – проговорила Светлана.
Дед Коля поддержал внучку:
– Точно, посиди немного. Я пока дрова разгружу.
– Я помогу! – сказала Света.
Дед кивнул, и показал ей, как скатить брёвна с телеги.
Они отвязали верёвочные крепежи на правой стороне телеги. Дедушка размахнулся, и ударил обухом топора, чтобы выбить клин. Брёвна с тяжким звонким стуком покатились по траве. Николай Алексеевич, уже руками, сбросил и те, которые не скатились с воза сами.
Отдышавшись и отерев пот тыльной стороной ладони, он распряг и увёл уставшую лошадь в конюшню, напоил её и задал сена.
Вернувшись из конюшни, он присел рядом с бабушкой на лавочку и, посмотрев на Свету, спросил:
– А скажи-ка, внученька, банька-то готова?
– А как же! Я натопила, – с достоинством ответила Света.
– Ну, вот и умница, – Николай Алексеевич посмотрел на жену и спросил, – а ты со мной пойдёшь попариться?
– Да, ты чего, дед, – отозвалась та, – я же слабая совсем!
– И что? Давай прогреемся, – не уступал дед, – вдруг, поможет! Я тебя с веничком побаню.
– Ну, Коля, ты искуситель прямо! – покачала головой бабушка.
– А ну, Светка! – выдал дед поручение, – Принеси бабушке все причиндалы для баньки!
Света подскочила, сбегала в избу и принесла всё необходимое. И бабушка с дедушкой отправились в баню. Уходя, дед сказал:
– Ты, Светик, чаю нам крепкого приготовь, и варенья из сосновых шишек достань.
– Хорошо, – отозвалась та, и снова пошла в избу.
Первым делом она распалила самовар. Потом сходила в кладовую, поискала и нашла нужное варенье. А после этого уже накрыла на стол. Подумав, что дед, наверное, проголодался, она нарезала чёрного хлеба, тонюсеньких ломтиков сала, покрошила свежих овощей, положила в тарелку квашеной капусты и малосольных огурцов. Вынесла Светлана из кладовой и запотевший графинчик с водочкой.
Потом она вышла на крыльцо, присела на перила и стала ждать.
Минут через тридцать дверь баньки открылась, и оттуда выбрались дедушка и бабушка. Дед заботливо поддерживал под левый локоток Елену Васильевну и вёл её потихоньку к дому. Лицо бабушки светилось ярким румянцем. Света подбежала навстречу, и подхватила её под правый локоть.
Елена Васильевна выглядела довольной и, хотя её ноги неуверенно подрагивали, шагала вполне твёрдо.
Так они прошли в дом и устроились по лавкам.
Светлана налила им в чашки горячего чаю и подвинула бабушке хвойное варенье.
Дед налил себе стопку водки, выпил её, крякнув от души, и закусил маленьким отломленным кусочком хлеба, парой долек сала, малосольными огурчиками, да квашеной капустой. Поев, он тоже приложился к чашке с чаем.
И только закончив трапезу, старики расслабились, и потихоньку направились отдыхать в свою комнату.
А Светлана, провожая их взглядом, вдруг сообразила, что бабушка, кажется, почти не кашляет.
4
На следующий день часам к восьми утра Никита услыхал издавна знакомые ему звуки, которые доносились со стороны двора Буториных. Там кто-то пилил дрова двуручной пилой.
Никита спросил у матери:
– А кто у тети Лены может дрова пилить? Они что, позвали кого-то?
– Не знаю, – ответила мама, – сходи сам, посмотри.
Никита вышел со двора, перешёл улицу, и по протоптанной тропинке пошагал к дому Буториных. Там действительно вовсю кипела работа: на рогатых старых козлах лежало толстое бревно. Дед Николай и Светлана, упершись левыми руками в это бревно, таскали туда-сюда большую двуручную пилу, которая звонко пела при движениях работников. А на лавочке сидела Елена Васильевна и наблюдала за процессом. По двору распространялся смолистый запах опилок.
– Здравствуйте. Бог в помощь! – сказал Никита, облокотившись снаружи на калитку, – Вам работник в помощь не требуется?
Дед Николай перестал тянуть пилу на себя, распрямился, и посмотрел, сощурившись, в его сторону.
– Это кто ж у нас такой помощник? Горбунов Никита, что ли?
– Угадал, дед Николай! Это я и есть. А что же вы никого не позвали в помощь? Я бы не отказал!
Светлана смахнула пот со лба. А Елена Васильевна с усмешкой сказала:
– Ну, здравствуй, сынок! А ты пилу тягать ещё не разучился?
– А Вы проверьте!
– Ну, заходи.
Никита распахнул калитку и, войдя во двор Буториных, крепко пожал руку деду Николаю. Потом он, приветливо кивнув Светлане, снял с себя борцовку, обнажив загорелый крепкий торс, и предложил ей посторониться. Почесав пальцами свою отрастающую бородку, и поплевав на ладони, он ухватился за рукоятку пилы и сказал:
– Я готов.
Дед Николай посмотрел на него хитрым глазом и негромко проговорил:
– Ну-ну!
Ухватив свою рукоятку, он плавно потянул пилу на себя. Никита ответил таким же плавным встречным движением. Пила равномерно заходила туда-сюда, оглашая окрестности весёлым звоном. Из распила обильно сыпались сосновые опилки. Скоро бревно было распилено, и тяжёлая чурка, отвалившись, гулко стукнулась о землю.
Николай Алексеевич одобрительно произнёс:
– Молодец! Не забыл!
Никита ногой катнул в сторону упавший тяжёлый чурбан, и они с дедом вместе переставили обрезок бревна на козлах так, чтобы было удобно пилить дальше. Пила снова ритмично и звонко запела. Минут через сорок все привезённые брёвна были распилены, и лежали во дворе большой кучей выше человеческого роста. Баба Лена увидев, что работники подустали и хорошенько вспотели, сказала внучке:
– Светик, ты бы кваску принесла! Они, чай, не откажутся. Верно же?
Оба работника согласно закивали головами, а Светлана быстро подскочила и скрылась за дверью в дом.
Дед Николай, присев на лавочку рядом с женой, заметил:
– А ты, парень, молодец! Навык не потерял! Я-то думал, ты не выдержишь, спасуешь! А ты – нет! Смог, однако!
Никита смущённо пожал плечами и ответил:
– Привычка к тренировкам! Я по три раза в неделю в спортзал хожу железо тягать, да ещё каждое утро пробегаю по десять километров.
Скрипнувшая дверь дома выпустила на крыльцо Светлану с запотевшим глиняным кувшином и парой таких же кружек. Она подала кружки деду и Никите, налила в них квас, и они оба крупными жадными глотками выпили свои кружки до дна, обливаясь холодными струйками терпкого кваса.
– Николай Алексеевич, – спросил Никита, – а колоть дрова мы сегодня будем?
– А ты сможешь?
– Ну, хоть начать!
Дед рассмеялся:
– Да ты, брат, орёл, как я погляжу!
Светлана, пожалев Никиту, тихонько высказалась:
– Не надо, Никит! Ты же так упадёшь от усталости!
– Вот, ещё! – сосед не стал отступать, – Где у вас колун?
Дед Николай кивнул головой в сторону, где Никита увидел торчащий из большого старого пня колун. Он качнул его за длинную рукоятку и выдернул из пенька. Потом на пень приспособил свежераспиленный чурбан и, высоко замахнувшись, резко опустил колун. Чурбан развалился почти точно пополам, а половинки упали в стороны.
Дед Николай даже крякнул:
– Ух, ты как! Хорошо-о! Ну, гляди! Как устанешь – бросай. Не горит, чай!
Никита промолчал, поднял с земли и поставил на пень упавшую половинку.
Новый замах был таким же. Удар! И половинка развалилась до основания. И дело пошло.
Светлана усадила деда рядом с бабушкой, а сама стала подбирать и складывать только что порубленные дрова в поленницу.
Минут через двадцать Никита услышал со стороны калитки голос мамы:
– Эй, соседи! Вы что это? Дармового работника нашли? Он у меня вчера и так уже всю картошку окучил!
Елена Васильевна обернулась на голос и с улыбкой ответила:
– Здравствуй, Люсь! Хочешь, мы ему заплатим?
Людмила Петровна вошла во двор, негромко стукнув калиткой.
– Здравствуй, Лен! Привет, Коль! И ты, Света, здравствуй!
Никита, усмехнувшись, продолжил колоть дрова, резко с выдохом вонзая тяжёлый колун в обрез чурки.
Елена Васильевна решила остановить это дело:
– Ну, ладно! Никита, ты давай уже отдыхай. А то эдак, и впрямь тяжело.
Она встала с лавочки и пошла навстречу старой подруге. Они обнялись, и хозяйка повела гостью к крыльцу.
Людмила Петровна поинтересовалась:
– Ну, ты как, Лен? Здоровье, смотрю, получше?
– Ага. Немного полегчало. Кашель поменьше. Слабость отступила. Это всё Коля! Он меня вчера в баньку затащил. А потом чаю с шишковым вареньем. И, ты смотри, вроде отпускать начало!