Река голубого пламени
– Да, ваше имя упоминалось.
– А это ваш мир, правильно? – спросил !Ксаббу. Рени заметила у своего друга признаки нервозности, да и сама отнюдь не ощущала себя уютно рядом с Кунохарой, – Он весьма и весьма впечатляет.
– И люди из Улья, несомненно, привезли вас сюда полюбоваться одним из его наиболее грандиозных зрелищ, – сказал Кунохара. – На первый взгляд кажется, будто в рое царит полный хаос, но это не так. Видите того паука? – Он указал на ближайший к ним край кипящей муравьиной массы. Длинноногий зеленый паук не сумел опередить одну из ее ложноножек и теперь сцепился в безнадежной схватке с тремя крупноголовыми муравьями. – Он сражается с настоящими солдатами экитонов. Они «ходят дозорами», как назвали бы это военные. И сражаются только для зашиты роя – большую часть добычи убивают мелкие и средние рабочие муравьи. Смотрите, что сейчас будет!
Паука уже перевернули на спину, движения его замедлились. Ноги еще слабо брыкались, а к бедняге уже бросилась группа муравьев поменьше. Двое откусили ему голову, ловко пустив в ход челюсти, не уступающие в остроте ножницам садовника, остальные принялись откусывать другие части тела паука и уносить их обратно к рою. Через несколько секунд от тушки остался лишь массивный гладкий живот с частью головогруди.
– Они вызовут «сержанта», – предсказал Кунохара с таким удовольствием, словно смотрел последний акт любимой оперы. – Видите, солдаты уже вернулись к патрулированию. Сами они тяжести не таскают.
И действительно, вскоре подбежал крупный муравей, пошевелил остатки паучьей туши (превосходящие его размерами) и вцепился челюстями в головогрудь. Несколько муравьев помельче пришли ему на помощь, и они дружно поволокли паука к своим собратьям.
– Видели? – Кунохара медленно зашагал вниз по склону, не сводя глаз с муравьев. – Хаос тут только для неопытного наблюдателя. В действительности же серии ограниченных по количеству, но гибких вариантов поведения, умноженные на тысячи и миллионы индивидуумов, порождают как чрезвычайную сложность, так и чрезвычайную эффективность. У людей сменилась тысяча поколений, а у муравьев уже десять миллионов. Они совершенны, а до нас им нет никакого дела. Помню, один автор написал, что они «безжалостны и элегантны». Разумеется, то же самое можно сказать и о симуляциях высокого уровня. Но мы лишь начали постигать степень сложности нашей искусственной жизни. – Кунохара остановился и улыбнулся какой-то странной улыбкой, застенчивой и одновременно не очень обаятельной. – Я опять принялся читать лекции. Родственники всегда говорили, что мне нравится собственный голос. Наверное, именно поэтому я теперь провожу так много времени в одиночестве.
Рени никак не могла подобрать тему для разговора.
– Как сказал мой друг, все это весьма впечатляет.
– Спасибо. Но теперь, наверное, настала ваша очередь говорить. – Кунохара подошел еще на несколько шагов. Несмотря на белое одеяние и белые мешковатые брюки, он был бос. Когда владелец мира насекомых приблизился, Рени увидела, что он лишь чуть выше !Ксаббу – точнее, его сим был чуть выше сима !Ксаббу. Она предпочла не думать о такой странности. Сейчас не время размышлять над чем-то вроде теории относительности. – Что привело вас сюда? – спросил Кунохара. – Вы ведь пришли из сим-мира Атаско, правильно?
Он знал. Интересно, откуда? Впрочем, у него есть доступ ко всему оборудованию в этой симуляции, в то время как у Рени и !Ксаббу свободы здесь не больше, чем у лабораторных крыс.
– Да, – признала Рени. – Мы оттуда. Там случилась какая-то неисправность, и нас перебросило сюда…
– Через «черный ход» в мой мир, разумеется. Их несколько. И причиной тому стало нечто большее, чем просто неисправность. Думаю, вам и это известно. Боливар Атаско был убит. В реальной жизни.
Хрупкие пальчики !Ксаббу стиснули запястье Рени, но что-то в светлых глазах Кунохары подсказывало Рени, что ложь была бы ошибкой.
– Да, мы об этом знаем. А вы были знакомы с Атаско?
– Как коллеги. Мы совместно пользовались кое-какими ресурсами; программирование на таком уровне почти непостижимо дорого. Вот почему у меня имеется микроскопическая версия одного из лесов в мире Атаско, то есть его версии Колумбии. Это позволило нам на самых ранних стадиях совместно использовать исходные материалы, хотя и с различными целями. Хотя оба мира и были первоначально репрезентациями одной и той же географической зоны, теперь же они по сути совершенно различны. Боливара Атаско интересовали человеческие масштабы. Меня, как вы уже заметили, – нет.
У Рени возникло ощущение, что она подсознательно тянет время, хотя ничто в поведении Кунохары не указывало на какие-либо дурные намерения.
– А что вас настолько сильно интересует в насекомых?
Кунохара рассмеялся странным хрипловатым смешком.
У Рени создалось впечатление, что она совершила нечто ожидаемое, но все же разочаровала собеседника.
– Дело не в том, что меня очень интересуют насекомые, а в том, что всех прочих очень интересуют люди. Прекрасный тому пример – Атаско и его приятели из Братства Грааля. Такие деньги, такая власть – а их заботы все равно так и остались ограниченно человеческими.
Сидящий рядом !Ксаббу замер.
– Братство Грааля? Вы о нем знаете? – спросила Рени и, помолчав, робко поинтересовалась: – Вы тоже член Братства?
Кунохара снова хихикнул:
– О, нет-нет. Как говорится, это не моя епархия. Не интересует меня и другая сторона монеты – смертельно серьезные люди из Круга.
– Круга? – почти пискнул !Ксаббу. – А какое они имеют к этому отношение?
– Вечно какой-нибудь дуализм – то механисты, то спиритуалисты, – продолжил Кунохара, проигнорировав вопрос бабуина. Он вытянул руки, словно хотел поймать нечто, что могло упасть с неба. – Вечно люди выбирают одну из сторон монеты, вместо того чтобы просто выбрать саму монету. Каждая из сторон настолько сильно отвергает другую, что когда-нибудь они об этом пожалеют. – Кунохара хлопнул в ладоши, затем протянул !Ксаббу сжатую в кулак руку. Это было ясное приглашение. Бушмен секунду помедлил, потом коснулся тонким обезьяньим пальчиком кулака Кунохары. Тот раскрылся. На ладони Кунохары сидели две бабочки – черная и белая. Размер бабочек, в отличие от гигантских насекомых этой симуляции, соответствовал размерам человеческого тела. Их крылышки слегка трепетали от ветерка.
Рени и !Ксаббу сидели очень тихо, разглядывая Кунохару и его бабочек.
– Если говорить о дуалистическом подходе, то вот две идеи, которые могут вам пригодиться, если что-либо из этого имеет для вас значение, – продолжил он. – Если встать на сторону механистов, то могу отметить закон Долло, весьма любимый ранними теоретиками искусственной жизни, хотя странно игнорируемый инженерами Грааля. Обращаясь же к иконологии спиритуалистов, вы можете счесть интересной буддистскую фигуру Кишимо-йин – еще и потому, что в качестве притчи она предполагает причины для робкого оптимизма. Однако буддисты склонны мыслить более продолжительными отрезками времени, чем это комфортно для остальных, поэтому не исключено, что лично вы не найдете сие успокаивающим. – Он сжал кулак и снова быстро его раскрыл. Вместо двух бабочек на ладони теперь сидела одна, но уже серая. Кунохара подбросил ее вверх. Бабочка несколько раз взмахнула крылышками и исчезла.
– И что все это значит? – вопросила Рени. – К чему эти загадки? Почему бы вам просто не сказать нам то, что, по вашему мнению, нам следует знать?
– Ну нет, истинные знания таким путем не приобретаются. – Кунохара неожиданно снова хихикнул; этот звук уже начал раздражать Рени. – Любой мастер дзен, стоящий своего диплома, скажет вам, что у нищих нет права выбора.
– А кто вы? Почему вы вообще с нами разговариваете?
Кунохара повернулся. Его глаза, все еще светлые и спокойные, потемнели, словно тот, кто жил по ту сторону искусственного лица, стал терять интерес к собеседникам.
– Почему я с вами разговариваю? Что ж, полагаю, что точным энтомологическим термином для моего интереса станет слово «овод». [4] А моя симуляция подскажет, кто я такой и почему к конфликту богов я проявляю лишь мимолетный интерес. – Он указал на муравьиный рой внизу, океан ползущих и жующих монстров. – Кстати, если бы я принадлежал к механистам, то сказал бы, что ваши друзья из Улья вскоре чуть яснее поймут всю обманчивость понятия «контроль». – Он прижал ладонь к груди. – Что же касается меня… как я уже говорил, эта симуляция вам сама все покажет. Понимаете… я всего лишь маленький человек.
И в следующее мгновение Рени и !Ксаббу остались на скале вдвоем.
Рени прервала долгое молчание:
– И что все это значило? Чего он хотел? Ты хоть что-нибудь понял?
– Он произнес слово «Круг». И говорил о них так, словно они в каком-то смысле подобны Братству Грааля. – !Ксаббу выглядел ошеломленным. Он шлепнул себя по макушке.
– Ну и что? Я никогда о них не слышала. Кто они такие?
Обезьянье лицо !Ксаббу стало таким скорбным, что при взгляде на него хотелось заплакать.
– Это те люди, которые послали меня учиться, Рени. Я вам это уже рассказывал. Во всяком случае, так называлась группа, оплачивающая мою учебу, – Круг. Может ли такое быть совпадением?
Рени больше не могла размышлять. Слова Кунохары перекатывались в ее сознании, начиная сталкиваться. Ей требовалось все запомнить. Он упомянул такое, о чем она захочет подумать позднее. Поэтому в ответ на вопрос !Ксаббу она смогла лишь покачать головой.
Они так и сидели молча, когда стрекоза вернулась и сбросила им лестницу.
– Это все равно что вернуться в долбаный каменный век! – бушевал Каллен, пока пассажиры пристегивались. – Просто невероятно!
– Система выдает всякие дурацкие фокусы, – пояснила Ленора. – Мы не можем должным образом общаться с Ульем.
– Да мы вообще потеряли всякую связь! – рявкнул Каллен. – Не можем выйти в офлайн и вообще ничего не можем делать.
– Вы тоже не можете выйти в офлайн? – Рени опять почти услышала далекую барабанную дробь – нарастающий сигнал тревоги, идущий напрямую из спинного мозга и подстегнутый животными рефлексами.
Ленора пожала плечами:
– Да. Похоже, вы не одни такие. В обычных условиях мы бы не очень встревожились, но муравьиный рой сменил направление. И теперь движется прямо к Улью.
– Вот именно, – с горечью подтвердил Каллен, – и если они до него доберутся быстрее, чем мы успеем предупредить коллег, проклятые муравьи там все попросту сожрут. А мы играем по идиотским правилам Кунохары, поэтому придется все заново строить и программировать почти с нуля.
Рени уже собралась было упомянуть об их встрече с повелителем этого виртуального мира, но внезапно передумала. Она многозначительно взглянула на !Ксаббу, надеясь, что тот поймет и тоже промолчит.
В этом мире явно начались какие-то события, и у Рени возникло четкое и гнетущее ощущение, что ситуация гораздо сложнее, чем ее представляют два молодых энтомолога. Сеть Иноземья меняется – Селларс что-то об этом говорил. Она достигла своего рода критической массы. Но эти двое знали ее лишь как чудесное место для научных исследований, замечательную игрушку, нечто вроде аттракциона для ученых. И они не понимают, что эта Сеть – замок людоеда, построенный на крови и костях.
Молчание затянулось. Стрекоза летела к Улью, проносясь мимо высоченных выпуклых стен из коры и огибая листья, раскинувшиеся огромными зелеными парусами.
– У меня вопрос, – сказал наконец !Ксаббу. – Вы сказали, что тоже не можете покинуть эту симуляцию и установить связь со своим домом, Ульем?
– Это не мой дом, – огрызнулся пилот, – Господи, да пойми ты наконец, обезьяна, что у меня есть и реальная жизнь.
– Не груби, Каллен, – тихо сказала Ленора.
– Но вот чего я не понимаю, – продолжил !Ксаббу, – так это того, почему вы не можете просто отключиться? Выдернуть разъем? – Его глазки-бусинки уставились на пилота. – Почему вы этого не делаете?
– Потому что кто-то должен сообщить о муравьином рое, – ответил Каллен.
– Но не лучше ли сделать это из офлайна, раз нормальная связь в симуляции не работает?
На Рени произвело впечатление, как мыслит !Ксаббу – тот, несомненно, воспользовался дилеммой, вставшей перед людьми из Улья, для исследования собственной проблемы.
– Что ж, – отозвался Каллен с неожиданной и удивительной яростью, – если ты действительно хочешь знать, то я не могу найти свой проклятый разъем. Словно его никогда и не было. В системе произошло нечто очень и очень мерзкое. Поэтому если в мою лабораторию никто не войдет и не выдернет из меня вилку, мне придется ждать перезагрузки системы. Или пока не устранится причина, мешающая выйти.
Теперь Рени расслышала за гневом еще и страх. И поняла, что ее скверные предчувствия имели под собой прочное основание.
И тут, прежде чем кто-либо успел ответить Каллену, что-то ударило стрекозу сбоку.
– Господи! – воскликнул Каллен. Он еле-еле выпрямился, борясь с силой тяжести. – Черт! Половина приборов вышла из строя! – Каллен с трудом потянул штурвал на себя. Самолет-стрекозу сильно качнуло, она на мгновение зависла, потом снова ожила. Пилоту удалось выровнять стрекозу, но с аппаратом явно случилось нечто очень серьезное. – Что это было? – вопросил Каллен.
– Думаю, птица, – ответила Ленора, наклоняясь к приборной панели, на которой светящихся лампочек сейчас было меньше, чем погасших. – Повреждены оба крыла. И еще мы потеряли одну или две ноги.
– Я не могу удерживать эту штуковину в воздухе, – прошипел Каллен сквозь стиснутые зубы. – Вот дерьмо! Если она разобьется, то моя почти годичная зарплата накроется медным тазом.
– Они не заставят тебя за нее платить. – Ленора разговаривала с ним, как со впавшим в отчаяние ребенком, но и сама едва сдерживала панику. – Мы сможем долететь до Улья?
Каллен на секунду задумался.
– Нет. Мы не сумеем увернуться от очередной птицы, а если потеряем еще одно крыло, тогда я и ломаного гроша не поставлю на то, что мы вообще сможем сесть.
Рени поняла, что его тревожит возможность утраты большого объема программного обеспечения, но она больше не могла думать о столь отдаленных опасностях Иноземья. Им угрожала другая немедленная опасность – разбиться. Вкупе со всем, что симуляция могла к этому добавить – включая, возможно, и абсолютную реальность.
– Иди на посадку, – сказала она Каллену. – Не рискуй. Мы вернемся пешком.
Каллен метнул в нее быстрый взгляд и мгновенно успокоился, охваченный одновременно восторгом и яростью.
– Господи, да мы и в самом деле вернулись в каменный век. Пешком по миру жуков!
Он подал штурвал вперед и заработал педалями. Стрекоза заскользила вниз, угрожая свалиться в штопор, потом снова выровнялась и стала опускаться к лесу по широкой медленной спирали.
За окном мелькнуло что-то темное.
– Каллен, автопилот накрылся, – предупредила Ленора.
Каллен бросил самолет вбок. Птица промчалась мимо зенитной ракетой, стрекозу тряхнуло воздушным потоком, сорвавшимся с ее крыльев. Каллен попытался снова выпрямить машину, но теперь в ней сломалось что-то действительно серьезное, и спираль спуска стала круче.
– Держитесь! – крикнул он. – Не думаю, что тактильные датчики позволят вам ощутить очень сильную боль, но…
Договорить Каллен не успел. Стрекоза зацепилась за низкую ветвь дерева. Что-то затрещало, самолет перевернулся и камнем полетел вниз. У Рени осталась всего секунда – два-три удара сердца, – чтобы приготовиться к неизбежному, и тут ее швырнуло на стену кабины, а голова взорвалась ослепительной вспышкой, на смену которой через мгновение пришел мрак.
ГЛАВА 6
ЧЕЛОВЕК ИЗ СТРАНЫ МЕРТВЫХ
СЕТЕПЕРЕДАЧА/ЧАСТНЫЕ ОБЪЯВЛЕНИЯ: Я все еще жду…
(изображение: рекламодатель М.Джи, женская версия)
М.ДЖИ: «О, я начинаю сильно злиться. Я ждала, но некоторые из вас – парни, которых я считала настоящими мужчинами! – ведут себя как маленькие мальчики. Почему вы не заходите на мой сервер? Боитесь? Но если вы боитесь, вы никогда не поймаете кайфа. Я жду настоящих мужчин, и когда найду, то отравлю их тела и разум в путешествие, которого они НИКОГДА не забудут…»
Мужчина по имени Птицелов так сильно прижал копье к животу Пола Джонаса, что каменное острие проткнуло кожу. Пол осторожно вдохнул и ощутил, как крошечной звездочкой вспыхнула боль от укола наконечника. Пол оказался беспомощен – он лежал на спине, а над ним возвышался Птицелов с копьем.
– Чего ты хочешь? – спросил Пол, стараясь говорить негромко и спокойно.
Взгляд у Птицелова был дикий, как у вора, впервые решившегося ограбить банк.
– Если я тебя убью, ты вернешься в Страну Мертвых и оставишь нас в покое.
– Я не из Страны Мертвых.
Птицелов с сомнением приподнял бровь:
– Ты же сам сказал, что оттуда.
– Нет. Это ты сказал, что я оттуда, когда вытащил меня из реки. А я просто не стал с тобой спорить.
Птицелов злобно нахмурился, однако ничего не сделал, озадаченный словами Пола, но не отвергая их полностью. Очевидно, среди Людей обман не был явлением распространенным, и в другие времена Пол счел бы это восхитительным.
– Нет, – произнес наконец Птицелов, медленно и решительно, словно судья, выносящий приговор. Похоже, он достиг предела своей способности мыслить логически и теперь сдался. – Нет, ты из Страны Мертвых. Я убью тебя, и ты вернешься.
Пол поднял руки, ухватился за древко копья и дернул его вверх, но неандерталец прижал оружие предплечьем к боку и не выпустил. Тогда Пол приподнялся и стал изо всех сил отталкивать копье, а Птицелов навалился на древко, чтобы вонзить наконечник глубже. Пол ощутил, как напряглись мышцы живота, удерживая каменное лезвие. Его дрожащие руки из последних сил удерживали древко, не позволяя тому продвинуться вперед.
– Остановись!
Все еще давя на копье, Птицелов повернулся на голос. К ним быстрыми шагами приближался Бегает Далеко, вытянув перед собой руки, словно гнев Птицелова был чем-то живым и мог внезапно напасть.
– Остановись, – повторил он. – Что ты делаешь?
– Он пришел из Страны Мертвых, – заявил Птицелов. – И пришел за моим сыном.
– Сыном? – Пол покачал головой. – Я ничего не знаю о твоем сыне.
Разбуженные их разговором, соплеменники Птицелова стали просыпаться и подходить к спорящим. В тусклом свете тлеющих углей они казались толпой теней, мало напоминающих человеческие.
– Он дух, – упрямо повторил Птицелов. – Он пришел из реки, чтобы забрать моего сына.
Пол был почти уверен, что Бегает Далеко сейчас скажет что-нибудь мудрое и подобающее вождю, но тот лишь хмыкнул и шагнул назад в темноту.
«Так не должно быть, – думал Пол. – Будь это роман, то я спас бы ему жизнь или что-то в этом роде, и ему пришлось бы мне помочь». Он снова стал отталкивать копье, но не находил хорошей точки опоры. На несколько томительных секунд Пол и Птицелов застыли в безмолвной напряженности, но Пол знал, что не сможет долго сдерживать острый наконечник.
– Позволь мне взглянуть на ребенка, – взмолился он еле слышно, потому что не мог глубоко вдохнуть. – Дай мне помочь ему, если смогу.
– Нет. – Ярость в голосе Птицелова смешалась со страхом, но давление на древко не ослабело.
– Почему Птицелов хочет пролить кровь в нашем доме?
Дрожащий голос Темной Луны словно плеснул на них холодной водой. Птицелов, не уступивший при появлении Бегает Далеко, теперь убрал орудие убийства от живота Пола и отступил на шаг. Шаркая, старая женщина приближалась к ним, опираясь на руку Бегает Далеко. Она, очевидно, только что проснулась, и ее жидкие волосы торчали спутанными космами, напоминая клочки дыма.
– Пожалуйста, – сказал ей Пол, – скажите ему, что я не дух. Я не желаю Людям никакого вреда. Если он хочет, чтобы я ушел, я уйду.
Но уже произнося эти слова, он представил морозный мрак за пределами пещеры, населенный чудовищами, которых лишь смутно припоминал по картинкам из полузабытых книг. Саблезубые тигры? Эти монстры жили в одно время с обитателями пещер? Или раньше? Но какая у него альтернатива? Схватка до смерти с дикарем из каменного века?
«Я не Тарзан! – Пола переполняла беспомощная ярость. – Какой во всем этом смысл? Господи, да я всю жизнь проработал в чертовом музее!»
– Ты сказал, что поможешь ребенку. – Темная Луна склонилась над ним; глаза широко раскрыты, почти все лицо в тени.
– Нет. – Пол боролся с отчаянием и безысходностью. – Нет, я сказал, что попробую помочь, если смогу. – Он помолчал, все еще задыхаясь. Несмотря на знакомый язык, общение с этими людьми сводило его с ума.
Темная Луна протянула руку к Птицелову, который отпрянул, словно боясь ожога. Тогда старуха проковыляла на несколько шагов ближе и снова протянула руку. На сей раз охотник позволил коснуться своей руки, и старуха вцепилась в нее пальцами, похожими на птичьи когти.
– Он пойдет к ребенку, – проговорила ведьма.
– Нет. – Птицелов заговорил почти шепотом, словно превозмогал сильную боль. – Он заберет моего сына.
– Если мертвые желают позвать твоего ребенка, то они сделают это, – возразила Темная Луна. – А если не позовут, то не позовут. И ты не сможешь отогнать смерть копьем. Не такую смерть.
Птицелов бросил взгляд на Пола, словно напоминая Темной Луне, что только что он делал именно это, но пальцы старухи стиснули руку несчастного отца, и тот опустил голову, как угрюмый подросток.
Темная Луна повернулась к Полу:
– Пойдем к ребенку, Речной Дух.
Никто из племени не помог пришельцу встать, и Полу пришлось подниматься самому. Место, куда его ткнул копьем Птицелов, болезненно пульсировало, а когда Пол прижал к животу ладонь, пальцы стали мокрыми. Старая женщина и Бегает Далеко повернулись и медленно двинулись через пещеру. Пот пошел следом, его нежелание подчиняться лишь возросло, когда Птицелов пристроился сзади и несильно, но многозначительно приставил к спине врага наконечник копья.
«Я должен отсюда выбраться. Они не мой народ, а это место, где бы оно ни находилось, – не моя страна. И я не понимаю правил игры».
Его провели к палатке – одной из последних в ряду и настолько далекой от очага, что здесь в круге из камней теплился еще один костерок. Пол представил, как Птицелов сидел перед ним, хмурился, набирался храбрости. И так как Птицелов испытывал недобрые чувства к незнакомцу из-за ребенка, его трудно было за это ненавидеть.
Правда, когда Пол замешкался у входа в палатку, короткий тычок в спину разбудил в нем часть прежней неприязни к дикарю.
Палатка Птицелова оказалась меньше многих других – Полу пришлось нагнуться, чтобы пройти сквозь занавешенный дверной проем. Там ждали трое детей, но лишь двое взглянули на Пола, когда он вошел – закутанный в меха пучеглазый малыш и маленькая девочка, которую едва не отправленный к праотцам чужеземец уже видел. Открыв рты, дети замерли, как испуганные белки. Между ними лежал мальчик (за которым, очевидно, ухаживала старшая сестра), настолько замотанный в шкуры, что открытой оставалась лишь голова. Темные волосы спутались на лбу, глаза под дрожащими веками закатились, и сочащийся в дверной проем свет костерка выхватывал из темноты лишь два слегка пульсирующих глазных белка.
Пол опустился на колени и нежно опустил ладонь на лоб мальчика. Не обращая внимания на гневное бормотание Птицелова, он задержал руку на лбу даже тогда, когда ребенок слабо попытался отвернуться. Лоб у него оказался горячим, как камни, на которых Люди готовили еду. Когда мальчуган, которому на вид было лет девять или десять, поднял слабую ручонку и оттолкнул запястье Пола, тот снял ладонь и сел.
Он разглядывал худое и бледное детское лицо. Вот еще одно катастрофическое отличие всего этого безумного сна от старых добрых романов или фильмов. В известных научно-фантастических историях гости из будущего всегда прекрасно разбирались в современной им медицине и могли смастерить импровизированный дефибриллятор из пальмовых листьев или быстро добыть дозу пенициллина, чтобы спасти умирающего вождя. Пол же о лечении детей знал даже меньше своей матери или бабушки – те, по крайней мере, хотя бы выросли на традициях передающейся из поколения в поколение женской и материнской мудрости. Пенициллин? Не та ли это, случайно, плесень, что растет на хлебе? И кстати, кто вообще сказал, что у ребенка именно инфекция, а не что-то другое, гораздо труднее поддающееся лечению, вроде сердечного приступа или отказавших почек?
Охваченный отчаянием, Пол тряхнул головой. Каким же он был дураком, предложив осмотреть ребенка, хотя и сомневался, что тем самым пробудит в отце ложную надежду. Он ощутил на шее дыхание Птицелова и почувствовал напряжение, витающее в воздухе как перед внезапной грозой.
– Вряд ли я… – начал было Пол, и тут больной ребенок заговорил.
Сперва это был только едва различимый шепот, лишь слабый шорох дыхания по пересохшим губам. Пол нагнулся. Мальчик дернулся и запрокинул голову, словно стряхивая нечто невидимое и прицепившееся к шее, и его хриплый голос зазвучал громче:
Вы ознакомились с фрагментом книги.