Стрекот цикад

Он ненадолго задремал, а, проснувшись, ощутил прилив бодрости. Достал с полки многоярусного, до отказа заставленного книгами стеллажа тетрадь с дневниковыми записями и принялся листать. Ненадолго задумался, глядя невидящим взором на исписанные страницы, потом захлопнул тетрадь и поставил обратно на полку. Подошел к окну и долго смотрел на улицу. Стемнело. К вечеру сильно похолодало, и город укутал плотный туман. В свете фонарей его беловатая текучая субстанция казались потоком живой зловещей материи. До чего же мрачный и мистический город Петербург, размышлял он, сколько ужасных и роковых тайн скрыто под пеленой непроницаемого тумана.

Оторвавшись от созерцания тумана, он быстро прошел к столу, включил ноутбук, создал новый файл и на девственно пустой компьютерной странице напечатал крупным шрифтом: «Зловещий стрекот цикад». Название будущего романа пришло сразу, из ниоткуда, и тут же потянуло следом мысли, превращавшиеся под клавишами компьютера в буквы, слова, предложения – словно писал не он, а кто-то другой через него, за него. Его охватило знакомое чувство приподнятости, то самое вдохновение, которого он так жаждал в последнее время и которое так долго не приходило. Он еще точно не знал, о чем будет новый роман и даже не пытался анализировать напечатанный текст, в качестве эксперимента дав полную волю собственному подсознанию. В конце концов, лиха беда начало! И он аккуратно напечатал название первой главы.

«Тайны Обводного канала

Петербург город мистический. Восстав из карельских болот, словно из глубин преисподней, он полон загадок и странностей, которые подспудно ощущает каждый петербуржец.

Город пленяет красотой своей архитектуры, навсегда забирая в полон души приезжих, которые способны почувствовать свойственный ему мистический дух. Особенно подвержены этому демоническому влиянию тонкие творческие натуры. В романах Андрея Белого, повестях Николая Гоголя, поэмах Михаила Лермонтова и Александра Блока явственно проступает то мрачное и завораживающее начало, которое город прячет от посторонних глаз, скрывая за завесой повседневной жизни. О злой демонической сущности имперской столицы, стоящей на костях простолюдинов, пишет в «Розе Мира» Даниил Андреев. И куда бы ни обратил взор современный писатель, сквозь налет новизны и виртуальной легкости бытия, проступает теневая монструозная изнанка этого прячущего за туманами свое истинное лицо мегаполиса.

Одно из самых известных мест Петербурга – Обводный канал. Оживленное место, вдоль берегов которого, не задумываясь, спешат куда-то прохожие и степенно прогуливаются уставшие от мирских забот пенсионеры. Тем не менее, наши предки старались обходить Обводный ров (так он назывался в прошлом) стороной, потому что на протяжении нескольких веков эти места считались проклятыми. Устоявшееся мнение о тяготеющим над Обводным каналом проклятье сформировалось во времена его строительства, сопровождавшегося необъяснимыми и страшными событиями.

В 18 веке вокруг городов уже не возводили крепостных стен, однако было принято отмечать их границу. Тогда-то и возникла идея постройки рва – современного Обводного канала, – по которому можно было бы перевозить грузы, а также использовать его для таможенных и пограничных целей.

Стройка началась в конце 1760-х годов. Работа шла споро, и в течение десяти лет ров прорыли до современного Лиговского проспекта, в то время тоже канала. Но здесь вдруг работы застопорились. По непонятным причинам стали сотнями гибнуть и разбегаться рабочие.

Чиновниками было проведено расследование, которое скоро зашло в тупик. Ходили слухи, будто рабочих сманивают в леса карелы, проживавшие в дельте Невы задолго до появления здесь шведов и русских. Однако когда Петр начал строить Петербург, карелы якобы покинули эти места. И все же поговаривали, что с началом строительства Обводного рва карелы стали выходить из леса и о чем-то беседовать с русскими рабочими, после чего те ударялись в бега и прятались на болотах. Удалось даже поймать одного карела, к которому применили допрос с пристрастием, но добиться от него не удалось ничего, кроме невнятной фразы: «Плохая земля. Нельзя копать». По невыясненным до конца причинам строительство рва было остановлено.

Работы возобновилась в 1805 году уже в царствование Александра I. Ров тогда углубили и расширили, построили мосты и развязки, чтобы упорядочить городское движение, после чего он получил название Обводного канала. При строительных работах применялись самые современные для 19 века инженерные решения. Отныне канал соединял Неву и Финский залив в обход города, одновременно являясь границей Петербурга и транспортной артерией. Предполагалось, что он послужит предохранительным клапаном и на случай наводнения.

Однако в 1833 году строительство опять остановилось. В том месте, где река Волковка впадает в Обводный канал, рабочие категорически отказывались копать, заявляя, что это «нехорошее место». Но трон Российской империи тогда уже занимал Николай I, более жестокий и властный правитель, так что чиновники больше не церемонились с простолюдинами. Бунтовщиков заставили работать под ружьями солдат, а зачинщиков и подстрекателей повесили.

Тем временем Петербург продолжал интенсивно разрастаться и к началу XX века шагнул далеко за Обводный канал. На его берегах выросли заводы, окруженные рабочими кварталами, возникли склады, кабаки и трущобы, в которых обитали различные криминальные элементы, ежедневно случались пьяные драки, разбойные нападения и убийства. Но история, произошедшая в 1913 году, произвела страшное впечатление даже на жителей трущоб.

В мае месяце грузчики с одной из барж выловили у Боровского моста завернутый в сатиновую юбку в горошек мужской торс. Дно Обводного канала обследовали водолазы, но других останков не нашли. Ни осмотр барж, ни прочесывание притонов, ни опрос дворников ничего не дали. И только 18 июня из Морского канала извлекли сверток с конечностями и головой мужчины, которые «подошли» неопознанному туловищу. Лицо утопленника хорошо сохранилось, и полиция распространила множество снимков в надежде опознать труп.

Через неделю в полицию явилась Альбина Ягелло, узнавшая в убитом своего мужа Франца. Альбина утверждала, что в последний раз видела мужа, когда он отправился в чайную. Семья тогда проживала на Лиговке. Вдова рыдала и горевала так картинно, что это насторожило полицейских. На квартире провели обыск, однако никаких улик против нее не обнаружили. И вдруг на очередном допросе Альбина неожиданно созналась, что вместе с подругой-карелкой убила своего мужа, который ее ежедневно избивал. Женщины опоили мужика, задушили, затем разрубили тело на части и в два приема сбросили в канал. Это была месть за его постоянные издевательства над ней. В то же время Альбина упорно твердила, будто ее словно кто толкал на преступление – не иначе как бес. Естественно, полицейские отнеслись к этому с недоверием, решив, что она хочет представиться невменяемой.

Это всего лишь одно из документировано подтвержденных преступлений, совершенных на берегах канала. Еще долгие годы Обводный ров собирал свою кровавую жатву и, возможно, собирает до сих пор».

На этом месте ниточка его мыслей внезапно оборвалась, и работа мгновенно застопорилась. Однако он вспомнил, что у него есть папка под названием «Необъяснимое», с различными таинственными историями, связанными, в том числе, и с Обводным каналом, быстро отыскал ее и принялся за чтение. Что и говорить, приведенные факты впечатляли.

«Сразу после Великой Октябрьской социалистической революции наступило время воинствующего атеизма. Всевластный Бог был свергнут со своего пьедестала и отправлен на свалку истории вместе с многочисленными суевериями. Когда в начале 1923 года возле Обводного канала стали прокладывать теплотрассу, под слоем грунта рабочие обнаружили необычные гранитные плиты с загадочными рунами, под которыми были захоронены человеческие кости. Вызванный на место находки археолог Гвоздницкий определил, что это очень ценный памятник Х века, который необходимо изучать. Тем не менее, производственники не собирались останавливать работы из-за каких-то там древних находок, а протесты Гвоздницкого объявили саботажем. Ломовые извозчики увезли плиты на Лиговку, там их распилили и пустили на поребрики, кости затерялись неизвестно где.

Весной того же 1923 года в Петербурге неожиданно разразилась настоящая эпидемия самоубийств. Причем люди со всего города, чтобы совершить суицид, стягивались к Обводному каналу, точнее, к небольшому отрезку канала от Боровского моста до устья Волковки. Дошло до того, что по берегам стала дежурить милиция, однако даже при этих условиях бесследно исчез один патрульный. Максимальное число утопившихся в Обводном канале самоубийц пришлось на осень. Всего же за год покончили с жизнью 89 человек.

Глубина канала в то время составляла от 3-х до 5-ти метров, хотя кое-где он уже начинал мелеть. Именно на такую мель и угодил известный большевик Месопотамский, ни с того ни сего тоже решивший утопиться. Он долго просидел на мелководье, пока его не достали. И это был настоящий скандал. Старый большевик-ленинец не имел права прыгать с моста в дневное время, да еще у всех на виду.

О душевном здоровье большевика позаботились, его отправили к доктору Ефимсону. Известный психиатр услышал от Месопотамского странную историю. Так, пациент утверждал, что топиться вовсе не собирался ни в тот день, ни когда-либо вообще, ему это и в голову не приходило. Он просто остановился у перил моста покурить. Стоял и смотрел на воду, как вдруг какая-то неведомая сила буквально утянула его через перила в канал.

Что интересно, в 1924 году эпидемия самоубийств закончилась также внезапно, как и началась. Однако в 1933 году все повторилось снова и на том же самом участке Обводного. Невзирая на то, что милиционеры из 28-го отдела дежурили на берегу круглосуточно, за год здесь утопились 109 человек. Но едва календарный год истек – самоубийства тотчас прекратились.

Психиатра Ефимсона настолько впечатлил рассказ Месопотамского, что он стал добиваться у Смольного возможности исследовать каждого неудавшегося самоубийцу, прыгнувшего в Обводный канал. Это было уже чересчур, власти сочли психиатра шизофреником и отправили восстанавливать здоровье на черноморский курорт.

Во время блокады в 1943 году милиции было не до самоубийств, однако в 1953 году все повторилось. По наблюдениям Ефимсона, который старался выяснить у каждого выжившего, что произошло, того словно заставляли совершить самоубийство, причем именно на этом месте. Самоубийц буквально притягивал определенный участок Обводного канала, и раз в десять лет они устремлялись туда, чтобы покончить с собой.

Ефимсону удалось отыскать археолога Гвоздницкого и расспросить о найденных в 1923 году гранитных плитах с непонятными знаками. Ученый сообщил ему, что ошибся в датировке и плиты относятся к 14 веку, а не к 10, как он считал прежде. И даже показал зарисовки плит с надписями, которые так не удалось расшифровать, потому что это была странная смесь латыни и древнееврейского.

Очередной всплеск загадочной эпидемии психиатр наблюдал в 1973 году. К сожалению, через год он скончался. Самым «урожайным» на самоубийства оказался 1993 год, тогда счеты с жизнью свели 303 человека. Объяснить рационально повторявшуюся время от времени эпидемию самоубийств так и не удалось. Однако некоторые исследователи находили здесь мистическую подоплеку, связанную с древними верованиями.

Чтобы приоткрыть мрачную тайну этих мест придется вернуться на несколько веков в прошлое. Средневековая шведская хроника повествует о том, что в 1300 году у слияния Невы и Охты была основана крепость Ландскрона. В 1303 году маршал Торкель начал войну с карелами, не желавшими становиться христианами. Тогда же в устье реки Волковки шведы обнаружили языческое капище, где совершались человеческие жертвоприношения, и разрушили его. В этот момент из леса вышел карельский шаман и проклял завоевателей, само капище и окрестные земли. Солдаты зверски расправились с ним и бросили тело в глубокую яму, после чего на гарнизон Ландскроны посыпались всевозможные несчастья: люди болели, умирали неизвестно от чего, сходили с ума или просто исчезали.

Десять лет спустя Торкель приказал отыскать колдуна, который сможет снять проклятие шамана. Привели языческого колдуна, который велел доставить на разрушенное капище гранитные плиты, а затем вырезал на них загадочные письмена и потребовал принести пять человек в качестве жертвы.

К этому времени шведы были уже настолько напуганы старым проклятием, что согласились даже на это. Языческий колдун умертвил пять женщин. Трупы их сбросили в яму, где находились останки шамана; поверх могилы он приказал расположить определенным образом гранитные плиты с заклятьем. Причем колдун строго-настрого предостерег от любого нарушения могилы, иначе дух шамана вырвется на волю и каждый третий год очередного десятилетия будет забирать кровавые жертвы.

Среди карельских колдунов и шаманов самым страшным считалось умереть, не передав свою силу и знания преемнику. Но именно это и произошло с убитым шаманом. Поэтому проклятие, наложенное им на шведов, по словам приведенного колдуна, было настолько сильным, что снять его нельзя – можно только «запечатать».

Разумеется, потревожившие могилу шамана в 1923 году строители теплотрассы не имели понятия ни об истории крепости Ландскрона, ни о кровавом древнем заклятии. Убрав гранитные плиты с рунами, они освободили мстительный дух убитого девять столетий тому назад шамана, который тут же принялся за старое.

И по сей день Обводный канал считается местом нехорошим и бесовским. Недаром вдоль его берегов разместились три сумасшедших дома, несколько пивных и два вокзала, а также старинные, изъеденные временем здания, с типичными для позапрошлого века проходными дворами, соединенными темными арками. Зная расположение этих затемненных зловещих дворов, можно пройти сквозь их сумрачный лабиринт и очутиться в паре километрах отсюда.

Историю с древним языческим захоронением и мстительным духом шамана можно было бы счесть выдумкой беллетристов 19 века, однако в старинных шведских хрониках действительно есть упоминание об этих событиях. Похоже, кровавое проклятие шамана действует до сих пор, и раз в десять лет психически неуравновешенные граждане устремляются топиться в Обводном канале, а преступники по ночам сбрасывают в него расчлененные трупы».

Мистические происшествия, связанные с Обводным каналом, чрезвычайно напоминали старинные легенды о страшных заклятьях, наложенных на места захоронений, которые бытуют уже много веков. Наиболее выдающейся в этом ряду стала история, связанная с открытием гробницы фараона Тутанхамона. Как известно, египетские жрецы обладали не только огромными научными познаниями, которые использовались при строительстве пирамид, но и мощными магическими техниками, при помощи которых они запечатывали вход в усыпальницы египетских царей, чтобы никто не потревожил их покой. На нарушивших этот запрет обрушивалось смертельное проклятье. Невидимые стражи гробниц начинали преследовать святотатцев и приводили их к неминуемой гибели.

В той же папке «Необъяснимое» Александр нашел материалы на тему археологических раскопок в Египте, которые когда-то чрезвычайно заинтриговали его, то ли реальными, то ли вымышленными проявлениями древней магии. Если, конечно, к магии применимо слово «реальная».

«Археологическая экспедиция во главе с лордом Джорджем Карнарвоном на протяжении шести лет искала место захоронения фараона Тутанхамона и, наконец, обнаружила его 6 ноября 1922 года. В конце ноября того же года в луксорском доме египтолога Картера, соратника лорда Карнарвона, кобра съела жившую в клетке птицу, и это было истолковано египтянами как дурной знак, потому что в египетской мифологии кобра это существо, поражающее врагов фараонов. Местные жители предостерегали археологов от раскрытия гробницы, уверяя их, что она запечатана сильнейшим заклятием, однако самонадеянные европейцы к ним не прислушались. Гробница была вскрыта, после чего присутствовавшие во время вскрытия стали умирать один за другим. В апреле следующего 1923 года скончался лорд Корнарвон, в июле был застрелен собственной женой египетский принц Али Камель Фахми Бей, от скоротечной пневмонии умер в мае месяце финансист Джорд Гоулд, полковник Обри Герберт, единокровный брат лорда Корнарвона, умер от заражения крови после стоматологической операции в сентябре. Смерти остальных участников экспедиции были никак между собой не связаны, кто-то умирал от непонятной лихорадки, малярии, выбрасывался из окна или был застрелен, – однако невозможно отрицать, что смерть буквально ходила за ними по пятам.

Упорные слухи о пострадавших от необъяснимых явлений ученых, после того, как они привозили в Англию мумии, ходили давно. Их всячески муссировал пресса. В силу проклятия фараонов верили многие. Итальянский диктатор Бенито Муссолини, будучи человеком мнительным, узнав о смерти лорда Корнарвона, приказал немедленно убрать из Палаццо Киджи подаренную ему египетскую мумию.

О сверхъестественных происшествиях, связанных с древнеегипетскими захоронениями упоминают многие исследователи. Участвовавший в раскопках некрополя благородных особ в Фивах в 1909 году Артур Вейгалл рассказал удивительную историю, связанную с мумией кошки. В Древнем Египте кошки пользовались особым статусом. Они считались служительницами богини луны Баст, а за убийство кошки полагалась смерть.

В тот день на раскопках был найден футляр с мумией забальзамированной кошки, которому было явно более 3000 лет. В солнечном свете вымазанный черной блестящей смолой деревянный футляр с нарисованными на нем ярко желтыми глазами и топорщившимися усами производил сильное впечатление. Погребальную фигурку привезли домой к Вейгаллу, и слуга по ошибке поставил ее к нему в спальню. Вернувшийся домой глубокой ночью Вейгалл пытался найти в темноте коробок спичек, запнулся о стоявший посредине спальни футляр, упал и сильно ушибся.

Он позвонил слугам, однако никто не пришел, и он направился в кухню. Старшего лакея ужалил скорпион, и тот корчился от мучительной боли и скоро начал бредить. В бреду его преследовал громадный серый кот, он кричал и пытался убежать от него. Хладнокровного Вейгалла это не удивило. Именно этот слуга помогал переносить футляр со священным животным, а египтяне чрезвычайно подвержены суевериям.

Он вернулся в спальню и лег в постель. В комнату через французские окна проникал лунный свет и освещал футляр. Тень от раскачиваемой ветром ветки дерева падала на гробик кота, который когда-то был не только домашним любимцем, но и отчасти богом жилища. Темные и светлые блики метались по кошачьей морде, и в полусне Вейгаллу казалось, что кот щурит свои желтые глаза и ощеривает пасть в злобной усмешке. Уже засыпая, он увидел, как кот повернул к нему голову, и на его морде появился жуткий оскал. На кухне продолжал меланхолично завывать бедный лакей, умолявший спасти его от кота. На фоне приглушенных криков археологу показалось, что глаза деревянной фигурки вспыхнули. Все же ему удалось заснуть.

Часа полтора было тихо. Вдруг в спальне раздался звук, похожий на револьверный выстрел, который разбудил Вейгалла. Он слегка приподнялся на постели и в свете луны увидел, что деревянный футляр распался на две половинки, еще подрагивавшие на полу, как огромные пустые скорлупы. Между ними стояла мумия кошки; окутывавшие ее бинты были порваны на горле, как будто покровы взорвались изнутри. В этот самый момент большой серый кот запрыгнул ему на постель, впился когтями в руку, а затем выскочил через окно в сад.

Археолог поднялся и осмотрел половинки футляра. Вероятно, влажный воздух побережья Нила вызвал разбухание дерева, пролежавшего в сухой почве пустыни не одно тысячелетие, потому-то футляр и распался надвое с громким звуком, напоминающим выстрел. Вейгалл остановился возле окна и стал глядеть в освещенный луной сад. Посреди дорожки, выгнув спину и распушив шерсть, стояла его полосатая кошечка и яростно шипела, всматриваясь в кусты, словно там притаились демоны. Поцарапавшего его руку серого кота нигде не было видно…»

Громкий сигнал мобильника выдернул Александра из виртуального путешествия по Древнему Египту. Кто-то звонил настойчиво и, похоже, уже долго. Эх, такой настрой сбили, посетовал он и взял гаджет.

– Я уже отключиться хотела, – попеняла ему Анфиса. – Почему не отвечаешь?

– Размышлял о проклятье Тутанхамона и мести одному археологу от мумии кошки.

– Чтоооо?!

– Мистикой интересуюсь, вот что. И эзотерикой с магией.

– О, господи! С вами, писателями, не соскучишься. Сроду не знаешь, чего от вас ожидать. Ты случайно не забыл, что к определенному сроку должен представить в издательство очередной роман?

– Вообще-то помню. Но пока не пишется.

– И сколько еще это твое «пока» продлится?

– Не знаю, Анфиса. Отстань. Без тебя тошно. Думаю, пытаюсь найти интересующую меня тему.

– Желательно, чтобы тема интересовала не только тебя, но и читателя, – резонно заметила его любимая редакторша.

– Я исправлюсь. Клянусь.

– Хорошо тебе, на свободном выгуле. А нам, грешным, приходится торчать в офисе от сих и до сих, да еще в этих дурацких масках.

– Не прибедняйся! Ты частенько дома с авторами работаешь и, между прочим, не без обоюдного удовольствия. А маска тебе к лицу.

– Какой ужас! Ты на что намекаешь? Может, мне еще паранджу надеть? – Тут она не выдержала и рассмеялась. – Хулиган!

– Есть немного, – усмехнулся он, невольно представив, как они с Анфисой неоднократно кувыркались в постели, когда она редактировала его предыдущую книгу.

– Прекрасно. Значит, ты жив и здоров. Это радует. Но с рукописью поторопись – твое время на исходе. Пока-пока! – И она отключилась, пробудив в нем чувство вины и оставив наедине с писательскими и житейскими заморочками.

Некоторое время он сидел неподвижно, потом поднялся и прошел в кухню. Выкурил сигарету, невидяще глядя в окно, и снова вернулся к ноутбуку. Разговор с редактором подействовал на него, как холодный душ. Действительно, надо было торопиться. До этого он работал ни шатко ни валко, позволил себе распуститься и сибаритствовать, но теперь настало время взять себя в руки и, закусив удила, устремиться вперед, к победе. Тем более, кое-какие наброски на тему происшедшей в этом году кровавой драмы, потрясшей весь Петербург, у него уже имелись. Это была добротная любовная драма, закончившаяся «расчлененкой», где в роли леди Макбет выступала молодая женщина, а роль жертвы досталась известному рэперу. Он нашел нужный файл со своими заметками, в которых запечатлел канву событий, и опять принялся за чтение.

«Началось все с того, что жена известного питерского рэпера Эндрю позвонила своему адвокату, сообщила, что муж исчез четыре дня назад, и попросила срочно приехать. Адвокат, к которой она не раз обращалась по различным правовым вопросам, приехала к ней домой и застала на грани истерики. Еле сдерживаясь, Марьяна рассказала адвокату, что Эндрю умер от передозировки наркотиков. На вопрос, почему она сразу не вызвала скорую и полицию, женщина стала распространяться о том, что не хотела, чтобы поклонники знали о наркозависимости мужа. Адвокат попросила описать случившееся в подробностях. Однако чем глубже Марьяна вдавалась в детали происшедшего, тем более странной и подозрительной выглядела смерть Эндрю и дальнейшее поведение женщины, которое можно было объяснить лишь внезапно развившимся реактивным психозом.

По версии Марьяны, муж вернулся домой около двух часов ночи сильно пьяный и сразу отправился спать. Утром, когда Эндрю проснулся, она поцеловала его и занялась завтраком, а он закрылся в своей комнате и писал тексты для своих композиций. Из мебели в его небольшой комнате имелся складной диван, возле которого стоял столик с ноутбуком, и шкаф. Обычно он ел в своей комнате один, так было заведено. Марьяна подала ему завтрак, он поел и, когда она вернулась забрать посуду, попросил бутылку пива. Она сердито отказала, сказав, что его опять понесет в запой. По этому поводу началась перепалка, которую слышала мать Марьяны. Все это происходило около часа дня. Серьезной ссоры между ними не было. Через некоторое время Марьяна зашла в комнату матери и сказала, что все нормально, и он успокоился. Но когда еще через час заглянула к мужу, то увидела, что он лежит в ненормальной позе: ноги на диване, тело на полу, голова неестественно повернута. По ее словам, она бросилась к нему, заподозрив, что ему сделалось плохо от наркотиков, однако он уже был мертв.

Позднее она озвучила совсем другую версию. Якобы ее вообще не было дома, а когда она вернулась, то нашла его мертвым. Рядом валялся шприц.

Дальнейшие действия Марьяны не поддаются никакому разумному объяснению. Почему-то она решила, что лучшим вариантом для сохранения имиджа умершего от передозировки супруга будет его таинственное исчезновение. С помощью подручных средств, кухонных ножей и топорика для рубки мяса, она расчленила труп мужа и разложила по пакетам. Часть удалось запихать в холодильник, часть оставалась в его бывшей комнате. Судя по всему, у нее случился нервный срыв, потому что в течение последующих четырех дней она даже не попыталась избавиться от расчлененных останков и, в конце концов, позвонила адвокату.