– Ну, тоже верно. Пусть у физиков с инженерами об этом голова болит.
Мы стояли, растерянно рассматривая катер, не представляя как к нему подступиться и с чего начинать спасательные работы. Но Саня справился и без нас – заскрежетав, большой люк-дверь откинулся вниз и в проёме показалась высокая фигура.
– Не ждали?! – заорал Саня. – А я припёрся! Встречайте гостя дорогого!
И шагнув в ангар, вдруг мягко осел на пол и закрыл глаза.
Мы кинулись к нему и я, присев рядом, потрепал его за плечо, с интересом рассматривая своего нового товарища:
– Эй, Саня, ты чего? Саня? Живой?
– И за борт её бросает, – сказал Саня и открыл глаза. – А чего это вы меня не подымаете, лентяи?
– Полежи лучше. Ты как себя чувствуешь?
– Не дождётесь, – категорически заявил он и стал с усилием вставать.
Мы подхватили его с двух сторон, помогли подняться. Оказалось, что Саня на полголовы выше моего стандартного метра восьмидесяти. И не смотря на весьма потрёпанный вид, смотрелся он очень колоритно. Потертый и мятый явно форменный комбинезон облегал крепкую, но стройную фигуру, не скрывая широких плеч. Отёкшие глаза, тем не менее, сверкали яркой небесной синевой и с любопытством разглядывали нас, а завершала эту живописную фигуру золотая копна длинных, чуть ниже плеч волос, взлохмаченных и частично вырвавшись из плена какой-то веревочки, стягивающей их сзади в хвостик. А еще от Сани пахло. Похоже, не один день ему пришлось проторчать в своём крохотном кораблике и душа там явно не было.
– Ты – Иван, – уличил меня Саня и протянул руку. – Ух ты! А ты кто, чудо-юдо заморское, невиданное, – повернул он голову к Гришке.
– Знакомьтесь, – предложил я. – Это мой товарищ по станции, гений техники и всяких подобных штучек и приборов.
– Григорий, – смущенно сказал Гришка и робко протянул шестипалую лапу Сане.
– Сан Саныч, – солидно сказал Саня и не колеблясь завершил ритуал знакомства крепким рукопожатием, а потом повёл носом по воздуху: – Пирожками пахнет, а?
Гришка вздохнул, достал из кармана куртки пирожок с картошкой и протянул его Сане.
– Вот почти таким я себе и представлял рай, – заявил Саня, моментально проглотив пирожок. – Ещё есть? А то я последние пять дней растягивал суточный паёк.
Гришка снова полез в карман, но я перехватил его лапу:
– Тормоза. Тебе, Сань, не стоит сейчас такой пищей закидываться, раз голодал несколько дней. И от этого пирожка уже плохо может быть. Посидишь часов двенадцать на бульончике, а потом плавно и до пирожков доберёшься.
– Жмоты, – огорчённо протянул Саня, жадно провожая взглядом пирожок с джемом, исчезнувший в Гришкиной пасти.
– Ладно, чего мы торчим тут? – я кивнул Сане: – Идти-то можешь?
– Легко! – заявил он и пошатнулся.
Мы подхватили бедолагу с двух сторон и повели к выходу из ангара.
– Да ладно вам, – пытался отбиться от наших объятий Саня, но протестовал он вяло, исключительно из здоровой мужской показухи.
Через весь коридор мы тащить его, конечно, не стали, доплелись до ближайшей казармы и уложили на первую же койку.
– А бульончик… – пробормотал Саня и тут же вырубился.
* * *
Продрых Саня целых шестнадцать часов. Мы с Гришкой дежурили рядом, сидя на соседней койке и азартно шлёпали замусоленными картами по солдатскому одеялу из синтетической шерсти.
– Пирожки, – вдруг сказал Саня, открыл глаза и сел на кровати, с удивлением оглядываясь по сторонам. Взгляд его синих глаз из мутного становился всё более разумным и, обнаружив нас, он окончательно проснулся и ткнул по очереди пальцем: – Ванька. Гришка.
– Как самочувствие? – вместо приветствия спросил я.
Саня почесал затылок, задумался будто прислушиваясь к организму, а потом коротко ответил:
– Жрать хочется.
– Пациент здоров, – констатировал Гришка.
– Давай тогда в душ, а потом на кухню, – определил я распорядок дня на ближайшие несколько часов, – там и поболтаем за едой.
Гришка яростно закивал, а Саня смущенно принюхался:
– С ванной в катере проблема.
Через час, чистый, свежевыбритый и одетый в новенький армейский комбинезон, Саня, сидя у нас на кухне, жалобно ныл, провожая голодным взглядом многослойный бутерброд, исчезавший в зубастой пасти Гришки:
– Ну хоть кусочек дайте, злодеи! Ну что это за еда для здорового мужика – бульон?!
– Потерпи, Сань, – в сотый раз сказал я. – Через часок омлета кусочек отведаешь, а потом по нарастающей пойдём: бутерброды сначала с сыром, а потом и с колбасой, а ближе к ужину я котлет под пюре наделаю, да с салатиком из помидоров и огурцов.
– Изверг ты, Ванька! – взвыл Саня. – Замолчи, а то укушу от голодного и буйного помешательства моих и так многострадальных мозгов! И ты, Гришка, ну не чавкай ты так вызывающе, паразит зелёный!
Гришка ухмыльнулся, показал Сане длинный язык, помахал очередным бутербродом в воздухе, демонстративно обнюхал его и, запихнув целиком в пасть, снова громко зачавкал.
– Гады, – обреченно сказал Саня и протянул мне пустую чашку для добавки.
– Может чаю со сгущенкой, – предложил я еще один диетический вариант, – или сока с мякотью?
– Бульон, – отрезал Саня, – а чай с соком после. Если пива нет.
– Пива нет. Это же военная станция, откуда здесь пиво? Только самогон и спирт. Только тебе всё равно алкоголь нельзя.
– Эх, жизнь…
– Сань, а что с тобой случилось? – спросил Гришка. – Ты как на катере в космосе один оказался?
– Работа такая, – фыркнул Саня. – С конкурентами повстречались. Я на «Первый завет» второй год пилотом пашу, а тут напоролись на «Миссию света» около Матрёшки, это планета такая, очень даже богатая ценными залежами. Ну и даже чирикнуть не успели, как наше миссионерское судно в клочья разнесли, хорошо я тогда с планеты на катере возвращался, увидел, что на орбите происходит и дёру. Только разок вскользь и успели меня зацепить, а догонять не стали – мелкая сошка, а если выживет, то будет живым приветом отцам-инвесторам «Первого завета».
– Ничего не понял, – помотал я головой. – Какие-то религиозные войны прямо…
– Тьфу-тьфу! – передёрнулся Саня. – Что ты, никакой религии, просто бизнес.
– Расскажи, Сан Саныч, – заёрзал Гришка, – интересно…
