Чуть ли не бегом мы покинули площадь и Элиав повел меня к рядам, где продавали специи. Здесь витали ароматы корицы, ее привозили в Рим из Китая, запахи чеснока, лаврового листа, черного перца, камфоры и куркумы, а еще в мисках лежал мускатный орех, имбирь и мякоть алоэ.
Римляне – настоящие гурманы, вполне могут позволить себе самые изысканные кушанья и приправы, но нам с Клодием придется довольствоваться более скромными блюдами, на соловьиные язычки и фуа гра из гусиной печени мы еще не заработали. Кстати, где тут можно перекусить?
– Элиав, может мы с тобой купим по кусочку пиццы.
– А что такое пицца, госпожа?
Вот тебе раз! Итальянцы, оказывается, еще не умеют готовить подобное блюдо. У них еще ничего не слышали о помидорах и моцарелле. А еще до Рима пока не добрались: картошка, фасоль, кукуруза и шоколад, точнее, какао-бобы. На сладкое только мед и фрукты – виноград, инжир, яблоки, персики и абрикосы. Гранаты из Карфагена…
Мы зашли в маленькую таверну и заказали самое простое и дешевое блюдо – лепешки с медом и воду, хотя я предлагала Элиаву взять для себя немного самого дешевого вина, но он, как порядочный раб, экономил деньги хозяина. И предложил на оставшиеся два асса купить еды для самого Клодия или Клавдия, так правильнее звучит имя моего благодетеля.
Глава 3. Наш замечательный сосед
Римлянин! Ты научись народами править державно!В этом искусство твое – налагать условия мира,Милость покорным являть и смирять войною надменных!Вергилий «Энеида»Конечно, в античном Риме мне пришлось смиряться со множеством неудобств. Комната моя оказалась мрачной и плохо проветривалась, некогда яркие росписи на стенах выцвели и облупились, мозаика на полу растрескалась. Диванчик тоже себе не ахти. И единственный пустой ларь, где я могла бы хранить свои наряды тоже видал немало поколений родичей Клавдия Скавра.
Ладно, не до роскоши… Поэт жил скромно, правда, в окружении свитков, фолиантов, глиняных табличек и прочих текстовых документов своего времени. Куда хуже дело обстояло с мытьем и стиркой, что уж про одежду говорить.
Я берегла мой нарядный сарафан и ходила теперь в старой серой тунике поэта, по краю подола вилась пурпурная полоса, хоть какое-то украшение. Когда мне объяснили, что такую одежду носят несовершеннолетние римские отроки, я несколько приуныла.
А что оставалось делать? Приличная женская туника стоит аж пятнадцать сестерциев, где мне их взять? Солидные матроны надевают поверх туники еще столу и пеплум. В одних названиях можно запутаться.
Также надо было чем-то подбирать волосы, не хотелось подстригать длинную косу из-за перебоев с горячей водой. Я стянула из библиотеки Клодия красивый золотистый шнурок, что прежде служил закладкой, выстирала его и повесила на ветку обсохнуть. Буду им перевязывать свои русые кудри.
Но как меня угораздило подойти близко с стене, которая отделяла наш двор от владений знаменитого соседа! Любопытство, ох уж это мое неуемное любопытство… Из-за высоченных серых плит раздавалось металлическое скрежетание и воинственные возгласы, а иногда слышался грубый мужской смех. Чем они занимаются, интересно?
Может, у них спортивные тренировки проходят, хоть бы в щелочку посмотреть, ага… здесь заборчик пониже, и весь оплетен сухими и зелеными ветками, лианами. Сейчас я дотянусь.
Но тут над моей головой раздался шорох ветвей, и я увидела, как на стену, облюбованную мной для осмотра территории, села птица, похожая на нашу сойку. Но что меня особенно возмутило – в клюве она держала тот самый золотой шнурок – единственное украшение, способное сохранить в порядке мою растрепанную прическу.
– Отдай сейчас же, воровка!
Глупая птаха размером с крупного голубя, естественно, и не подумала возвращать ценный поблескивающий предмет. Сойка повернулась ко мне хвостом, скосила глаза книзу и поскакала вдоль стены все дальше и дальше. Тогда я подобрала с земли пористый обломок серой пемзы и со всего размаху запустила в птицу. Благополучно промахнулась.
Сойка улетела, но на прощанье «каркнула», а значит, выронила мое сокровище из клюва. Мне осталось только перелезть через эту ограду и поднять шнурок с другой стороны.
Все представлялось просто, но на деле оказалось почти не осуществимо. Стена была все же довольно высокой и карабкаться по ней можно было лишь опираясь на крепкие стебли лозы, похожей на гигантский одревесневший плющ. Однако я решила рискнуть, но при этом совсем не обратила внимание, что по ту сторону стены подозрительно смолкли все крики и звуки металлических ударов. На соседской земле установилась зловещая тишина.
Я цеплялась за самые прочные, на мой взгляд, древесные стебли и постепенно добралась до самого верха, потом подтянулась на руках и вскарабкалась на забор, удобно разместившись сверху, благо стена оказалась широкой. Но когда я бросила взгляд на соседний участок, замерла от страха и стыда.
В нескольких метрах от стены, на ровной, посыпанной песочком площадке возле невысокого фонтанчика стояли два мужика и один из них был громила совершенно черного цвета, только губищи лиловые. А вот другой…
Ну да, я его узнала, хотя сейчас он был в одной набедренной повязке, без своего роскошного плаща и шлема с перьями. У меня дыхание перехватило от этой сцены. Впечатляющий гражданин, конечно! Видно, что ведет активный образ жизни, много тренируется, мускулы вздулись на плечах и пресс рельефный.
Консул стоял, опираясь одной рукой на меч, воткнутый в бордюрчик из застывшей лавы. Еще парочку мечей держал в руках высоченный афроамерикан… стоп…
Америку не открыли еще, значит, это у нас просто африканец, например, нубиец. Причем, на голову выше консула и чуть ли не вдвое шире его в плечах, хотя надо признать, что и сам-то Гай Марий имел весьма атлетическое телосложение. И эти коренастые ребята сейчас уставились на меня с недобрым выражением на лицах. Стоит отметить, что чернокожий-то парень смотрел больше с любопытством, а вот его господин очень даже злобно.
– Кто ты такая и зачем залезла на стену? – повелительно спросил консул.
– Ну, во-первых, здравствуйте! Мое имя – Наталия, и я ваша соседка. А вы великий полководец и по совместительству консул Гай Марий, правильно? Очень приятно с вами познакомится! Я давно об этом мечтала.
Похоже, приветствовать меня он не собирался, а повел весьма грубую речь:
– Я тебя вспомнил! Ты была так пьяна на площади, что едва стояла на ногах, всем улыбалась и махала руками. Что ты сейчас делаешь в моем саду? Ты – воровка?
От таких нелепых обвинений я чуть не свалилось со своего насеста и обеими руками вцепилась в серую вулканическую породу, из которой состояла стена.
– Что за ерунда! Я ни капли не пила в то утро, я вообще не пью много вина, потому что быстро… м-м-м… короче, мне это вредно. И я улыбалась только вам одному, потому что вы первый римский всадник, которого я здесь увидела. Вы были эффектно одеты и красиво держались на лошади, а еще почему-то выглядели мрачно, хотя, может, так здесь принято выглядеть настоящим маршалам. Я же не знаю ваших обычаев.
Каррон уставился на меня и даже приоткрыл рот, что вдохновило на продолжение монолога.
– Я недавно приехала из провинции, из маленького этрусского городка и мне все здесь в диковинку. Позавчера я первый раз прошлась по римским улицам, и просто глаза разбежались – как же прекрасен великий город. Я привыкла открыто выражать свои эмоции, но, стоит признать, порой мне это очень вредит. Поверьте, я ни в коей степени не хотела вас обидеть своим поведением. И я не воровка, а родственница поэта Клавдия Скавра… правда, очень далекая, но все-таки родня. Клянусь вам в этом… м-м-м… Клеопатрой… то есть Венерой. Простите, я немного волнуюсь.
После моей тирады Каррон наклонил голову, словно в глубокой задумчивости, а потом снова перешел в наступление:
– Это ты сейчас бросила камень, попавший мне в спину? Что ты себе позволяешь, женщина!
– Какой камень? Ах, да, я хотела сбить сойку, которая унесла мой шнурок, вы его случайно не видели? Можно спуститься вниз и поискать в траве, ой… а вы не слишком пострадали? Я вас не ушибла? Простите! Я же не знала, что вы находитесь так близко от стены.
Мне было неловко и стыдно. Ничего себе знакомство! А если бы этот камень ему по голове прилетел? А если бы я местного консула жизни лишила? Все, приехали… Дипломатических связей с Древней Русью никаких, князь Красно Солнышко даже не вступится, тем более до нашей эры в славянских землях сейчас всем управляют скифские племена. Если верить Геродоту. Одним словом, не от кого ждать спасения.
Хвала местным богам, Гай Марий жив и здоров, даже имеет силы метать на меня разгневанные взоры. Но вот что он потом сказал, а вернее, негромко приказал своему могучему служащему меня возмутило до глубины души.
– Кромих, сними-ка мне с насеста эту птаху!
Я решила жестко протестовать:
– Кого снять? Это вы сейчас про меня?! Да какая я вам «птица», я – обычная девушка, приехала Рим посмотреть и себя показать, а дядя оказался так беден, что у него каждая ленточка на учете, а волосы нечем перевязать. Вам-то что? Вам не понять… – не на шутку разошлась я, впервые в жизни преисполнившись классовой неприязнью.
– У вас, наверно, этих сестерциев куры не клюют, у вас ни жены, ни детей, полное гособеспечение, даже тратиться не на что. Как это «сними с забора», с какой стати? Нет, нет, не надо ко мне подходить, я вас боюсь, я никогда близко таких больших черных людей не видела, не надо меня хватать!
Мне почудилось, или на загорелом лице консула мелькнуло что-то наподобие сдержанной улыбки, но он немедленно принял прежний суровый вид. Африканец же остановился прямо под тем местом, где я восседала на стене и, уперев ручищи в бока, принялся прикидывать, как лучше до меня добраться.
Ничего не выйдет, я сейчас уже спущусь в свой дворик и спрячусь у Клодия… Не тут-то было! Я попыталась установить ногу на лозу, по которой взбиралась на стену, но она оборвалась под моим весом и все буро-зеленое плетение немедленно полетело на землю. Путь к отступлению был отрезан, а прыгать слишком высоко, вдруг я ножку вывихну или что-то похуже случится. Вот уж попалась, так попалась… даже чуть-чуть смешно.
Пришлось мне поудобнее разместиться на своем ноздреватом ложе и начать переговоры с враждебной стороной.
– Должна заметить, что сидеть на холодном камне очень вредно для женского здоровья. Я еще молода и мечтаю когда-нибудь выйти замуж и родить детей. Но спуститься к себе во двор я не могу, потому что ветки оборвались, а, значит, вам придется мне помочь… то есть, я планирую приземлиться к вам, господин консул, так сказать, по-соседски…
Я, конечно, врала – плитки подо мной были, может, и не горячими, поскольку стена находилась в тени высоких олив, но довольно теплыми от косых солнечных лучей, которые щедро заливали сейчас весь дворик Гая Мария. Я всего лишь пыталась выиграть время, оглядывалась по сторонам и раздумывала, не позвать ли кого на помощь, но Клодий с Элиавом, как на зло, ушли в свои термы и даже Мапроника прихватили, косточки его старые погреть. Я дома совсем одна.
– Прыгай, госпожа, я тебя поймаю! Не бойся… – увещевал меня чернокожий амбал, раскинув руки в приглашающем жесте.
Вы можете себе представить нашего Николая Валуева с ног до головы вымазанного черной краской, потому что именно такой экспонат сейчас протягивал ко мне мощные длани и белозубо скалился внизу. А его хозяин с интересом наблюдал за нами, склонив голову к плечу, а потом, видимо, осознав, что мне некуда деваться с его забора и вовсе отошел к фонтанчику, стал умываться и плескать на себя воду.
Тут же откуда-то из кустов с мелкими розовыми цветами вынырнул молодой парнишка, чтобы поднести консулу огромное полотенце. Хорошо иметь множество слуг. Раздражение мое дошло до предела, и я начала выражать свои чувства вслух:
– В конце концов – принесите мне лестницу! Я отказываюсь прыгать, я же сказала, что вас боюсь. Я скромная девушка и вообще мужчин остерегаюсь, разве не заметно? Господин консул, можно вас на минуточку… почему вы себя так ведете? Да у вас на спине даже синяка нет, я на вас смотрела, пока вы умывались, никакого ущерба я не нанесла, за что вы на меня сердитесь, не пойму.
– Похоже, все женщины у вас в роду невероятно болтливы. Ясно, почему ты до сих пор не имеешь мужа!
Я чуть не задохнулась от такой дерзости, – римлянин явно хочет меня оскорбить. Пришлось тщательно продумать ответ, на что мне хватило трети минуты.
– Да, порой у женщин язык самое надежное оружие. Вам, мужчинам, хорошо, вы сильные и большие, можете и кулаками за себя постоять. А девушкам, что остается? Теперь насчет мужа… я не собираюсь выходить замуж за кого попало и потом слезы в подушку лить, я хочу найти такого человека, за которым могу и в огонь и в воду, даже в Сибирскую ссылку, хотя это лишнее, я и так недавно оттуда.
– Хочешь найти достойного человека в Риме? Пожалуй, у тебя скоро получится, здесь много болванов, падких на говорливых девиц.
– Уф! Сказать по правде, я не тороплюсь. Для меня сейчас гораздо важнее найти работу и вносить свою лепту в наше с Клодием пропитание. Я уже неделю сижу у него на шее, а дядюшка и так весь в долгах. Вам случайно не нужна в доме… м-м-м… посудомойка или… ну, скажем…
– С этого и надо было начинать, женщина, нет… мне не требуются твои услуги! – сказал, как отрезал.
Я даже вскочила на колени, пытаясь выпрямиться и стать чуточку выше, так хотелось объяснить этому надменному итальянцу, что он неправильно меня понял.
– Послушайте, я не предлагаю вам интимные отношения! Ни в коем случае! Но мне нужна работа и какой-то маленький доход…
– Найди себе богатого друга, при твоей внешности и болтливости – это не составит труда. Кромих, идем в дом, пусть прыгает вниз или остается там до ночи, пока лары не сжалятся и не снимут ее оттуда.
– Эй, подождите! Какие еще лары, вы что задумали? – я возвысила голос до предела своих возможностей. – Гай Марий Каррон, влиятельный консул Рима, я к вам обращаюсь!
От испуга, что мужчины сейчас уйдут и я тут надолго застряну, пришлось вспомнить полное имя нашего соседа и оно, похоже, возымело магическое действие, поскольку Каррон обернулся.
– Как вам не совестно! Я всего-то неделю в Риме, о котором слышала много хорошего, и какой это дивный величественный город и какие в нем приветливые и доброжелательные люди… «приукрасила немного, но ничего…».
А сейчас я, слабая беззащитная девушка, оказалась в трудной ситуации и вы – облеченный силой и властью мужчина, который должен защищать римлян и гостей города от всяческих бед, не соизволите мне даже руку помощи протянуть? Стыдитесь, Гай Марий! Сам Юпитер бы пустил скупую слезу и снизошел до меня, а ваше сердце из камня… гранита… мрамора.
Кто бы еще видел выражение лица великого полководца! Не похоже, чтобы он очень проникся моим бедственным положением, но перешел к решительным мерам. Консул быстренько повязал поясом тунику, что подал ему слуга и кинулся в мою сторону, а я так испугалась и растерялась, что не смогла удержаться и сорвалась со стены прямо ему на руки. А спустя пару секунд уже могла внятно благодарить.
– Ой, спасибо! Вы меня спасли! Я была в отчаянии… почти… совсем. Надо же, у вас голубые глаза, а я думала, что все итальянцы – черноглазые, а уж древние римляне и подавно.
Каррон немедленно поставил меня на землю, и я поклонилась ему, а потом зачем-то захлопала в ладоши, так рада была снова оказаться внизу.
– Какие еще древние римляне… – недоумевал Гай Марий, пренебрежительно разглядывая меня. – Хм… Значит, твое имя – Наталия? И откуда ты прибыла в Великий город?
– Я из Этрурии…
– Ты не похожа на тамошних женщин, у тебя северные черты лица… ты была рабыней?
– Нет же! Я родилась и умру свободной женщиной! "Надеюсь". Выдумали тоже… Я вообще против рабства и жестокой эксплуатации военнопленных. И ваша политика экспансии доведет до… гм…
Тут я прикусила язык. И очень даже вовремя. Потому что вести такие речи перед римским полководцем было крайне неразумно, однако Гай Марий отчего-то вдруг рассмеялся.
– Жаль, что женщинам запрещено выступать в Сенате, ты бы могла затмить своими речами самого Петрония Главка. Наталия… как твое полное имя?
– Русса… я – Наталия Русса! Скажите, вы не сердитесь за тот камень? А, можно мне поискать у забора мой золотой шнурок? Честно, вредная птица уронила его с вашей стороны, как только я его найду, сейчас же уйду к себе и избавлю вас от дальнейших хлопот. Обещаю!
* * *Наталия показалась ему очень странной. Одета как мальчишка – подросток… хотя сама не юна… зачем-то залезла на забор, разговаривала замысловато и дерзко.
Гай Марий задумчиво смотрел на девицу перед собой и не мог понять, что за «птица» залетела в его сад и нет ли в этом какого умысла богов.
Консул поднял голову и стал наблюдать за ясным небом – давняя привычка, еще с тех времен, когда его, молодого, но подающего большие надежды воина, назначили управлять сотней легионеров. Опытный центурион Геллий, проведший немало страшных боев, взял его под свою опеку и поучал так:
– Если нужно принять решение – обрати взор к небесам. Одинокий ворон есть дурной знак! Стайка мелких птиц – тревоги и склоки, пустая трата сил…
Сейчас же из-под крыши большого двухэтажного дома Каррона вылетала пара красноватых римских голубей и, забавляясь друг с дружкой, пронеслись почти над самой головой консула.
Наталия просила помощи и в статусе гостьи уповала на римские добродетели. К тому же назвалась родственницей бедняги Клавдия Скавра. Наверно, чудной нрав, наивность и прямота суждений в семье у них не редки.
– Хорошо! Можешь искать здесь свое украшение, а после Артик проводит тебя до ворот. Меня ждут дела. Прощай!
Консул отвернулся и вместе со своим чернокожим спутником быстро удалился по усыпанной гравием дорожке в сторону дома. Наталия осталась наедине с миловидным рыжеволосым юношей, который в отличие от своего патрона смотрел на нее с вежливой улыбкой.
Спустя пару минут знакомства началось первое интервью-импровизация:
– Тебя зовут Артик? А ты откуда? Из Галлии… Получается, ты почти француз, тогда почему рыжий… А чем тут занимаешься? Сильно тебя угнетают римляне, да? Нет… значит, повезло! Поможешь мне шнурок найти? А что это за растение… ой, правда, трогать нельзя? Такое ядовитое… Так чего же оно у вас прямо во дворе растет? Только если его пожевать… нет, нет, я листьями не питаюсь, я не коза. А ваш хозяин очень строгий… и что, до сих пор один? И даже не нравится никто… вот проблема… а он ничего, симпатичный, когда не хмурится.
Через полчаса Наталия с Артиком сообща нашли в траве злополучный шнурок, еще поболтали немного о римских сплетнях и расстались у ворот Клодия совершенными друзьями.
Глава 4. Выгодное предложение
Будь приветлив с соседом и прочь ненавистные ссоры!Если не можешь, шаги к дому обратно направь.Взор на супругу чужую не смей кидать похотливый,Ласков с нею не будь: скромно себя ты веди.(надпись на стене «столовой» одного из домов в Помпеях, обнаружена при раскопках)Наталия
Вечер в доме Клодия прошел спокойно. Закончив омовения в термах, хозяин и малочисленные работники вернулись до темноты. Элиав притащил амфору с дешевым вином, а притворщик Мапроник, охая и стеная, сгибался под тяжестью двух глиняных табличек, которые я потом одной рукой унесла в кабинет поэта. Видимо, подвернулась работенка, старый знакомый в бане попросил Клодия отредактировать свои вирши.
Мы поужинали вареными овощами и омлетом, а на десерт были только сушеные финики и маслины. Для меня почти экзотика, так что унывать не приходится.
После десерта на Клодия вдруг напало вдохновение, и он начал декламировать заунывную поэму на смерть гладиатора под рукоплескания довольной толпы. Элиав слушал как завороженный, зато дряхлый Мапроник вскоре уснул, сидя на своей скамеечке. Я какое-то время сохраняла выражение вежливого интереса на лице, а потом тоже заскучала.
В итоге громоздкие стихи моего благодетеля сдержанно похвалила и начала расспрашивать Клодия про гладиаторские поединки, уж очень неоднозначная тема. Выяснилось, что Колизей у них еще не построен, и сражения проходят на другой обширной арене. Новое смертоубийство состоится на следующей неделе в честь богатейшего патриция Аппия Карбона, недавно переизбранного в Сенат.
Этот достойный человек в благодарность своим избирателям выделил уйму денег из личной казны на проведение всяческих развлечений для римской элиты и простого народа. Элиав также подтвердил слухи, что Аппий Карбон закупил у бородатых мореходов разную живность вроде львов, пантер и удавов, так что скучать придирчивым зрителям точно не придется.
Меня немного передернуло от того, с каким восторгом и нетерпением сам Клодий и его… э-э-э… служащие ожидают столь кощунственного зрелища, даже Мапроник взбодрился и открыл один глаз, но что поделать – времена и нравы у них сейчас таковы. На мои попытки пожалеть мужчин, которые выйдут сражаться друг с другом ради прихоти римских вельмож, поэт ответил весьма уверенно, с осознанием своей полнейшей правоты:
– А что о них горевать, Наталия? Большинство из тех, что владеют мечами («гладиус» – по латыни «меч», отсюда и название – гладиатор «меченосец») – это захваченные в плен варвары, надо было умирать на поле брани еще в своих землях. А на растерзание львам обычно отдают преступников, так им и надо.
Я согласен, что зрелище не для женских глаз, но… – Клодий удивленно покачал головой, – видела бы ты как представление нравится весталкам! Благородные девушки просто сходят с ума от восторга при виде того, как свирепый зверь отгрызает лицо своей жертве, а затем одним ударом могучей лапы разбивает череп убийцы или вора.
– Какие жуткие вещи происходят! Нет уж, увольте, я этим зрелищем любоваться не собираюсь. А вот с военнопленными вы все же не правы… Я еще понимаю, что вы заставляете их работать на благо Рима, но смерть для потехи разве не расточительство?
Клодий задумчиво посмотрел на меня добрыми серыми глазами.
– Воистину, ты удивительная девушка, рассуждаешь, как греческий философ Сократ – его отравили соотечественники, участь не завидная. А что касается бойцов на арене… Тебе известно, что в гладиаторы идут и по доброй воле? Например, для кого-то это неплохой способ сколотить начальный капитал и открыть свое дело.
– Серьезно?
– Так поступают некоторые бывшие легионеры, они же ничего более и не умеют, только как сражаться и убивать. У них отличная выучка и кое-кто доживает до собственной медной или кожевенной лавки. Правда, большинство таких ребят увлекаются, опьяненные рукоплесканиям толпы, что уже не могут остановиться после нескольких побед… за кровавое зрелище хорошо платят… Эх!
А долго продержаться в лиге победителей удается лишь единицам. Последнее время на арене немало достойных бойцов из Фракии, они очень храбро дерутся и жутко ненавидят римлян, захвативших их Адрианополь. По разговорам на Форуме я сделал вывод, что фаворитом будущих игр считают некого Дакоса – храброго воина из племени фракийских волков. Ходят слухи, что он был вождем и шаманом, сражался как Марс и был взят лишь огромным числом наших солдат.
Трибун Цезий оценил доблесть и воинское умение своего врага, а потому велел оставить израненного врага в живых. Во время триумфа Публия Фракийского этого "степного волка" в цепях провели по главным улицам и площадям Рима, а после подлатали и сделали гладиатором. Говорят, за полгода он еще не проиграл ни единого поединка, можно поверить, поскольку Дакос все еще жив.
Мы еще немного обсудили с Клодием некоторые достоинства и слабые места его поэмы о гибнущем гладиаторе, кстати, поэт учел ряд моих существенных замечаний и даже сделал поправки, а потом на дворе начало темнеть и пришлось укладываться на покой. Светильники ведь тоже стоили немало, а нам приходилось экономить. А потому мне волей-неволей пришлось привыкать к тому, чтобы ложиться спать сразу же после захода солнца и вставать с первыми его лучами.
* * *Минуло два дня, я даже думать забыла про нашего не очень гостеприимного соседа консула. С Элиавом мы еще пару раз прогулялись в город, где покупали нехитрую провизию и чернила для Клодия. Я целых полчаса провела в древнеримском книжном магазине, пока его хозяин, разобравшись, что я ничего не буду приобретать из его фолиантов и восковых дощечек, бесцеремонно не выставил меня за двери своей лавки.
Экая досада… а вдруг я тоже решу опубликовать «Заметки чужестранки» и мой труд станет здесь бешено популярен. Пишут в Риме пока что одни мужчины, сплошь философы, сенаторы и поэты, даже гетеры еще помалкивают, не то что куртизанки в Средние века или греческая ученая дева Агора. Ну, что бы придумать такого, как бы одинокой приличной девушке выбиться в люди! И безо всяких там протекций и спонсоров. Своими собственными силами и умениями добиться успеха.