Хватит быть размазней

Редактор Вера Вересиянова

Дизайнер обложки Григорий Храленок

Юрислингвист Надежда Чебоксарова

© Саша Расков, 2019

© Григорий Храленок, дизайн обложки, 2019

ISBN 978-5-4496-0440-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Полтора года. Ровно полтора года я писал этот сборник. Каждый день от ста до трёхсот слов появлялось на белом экране, чтобы вы сейчас прочитали эти строки. В общем, ближе к делу. Хочу сказать большое, нет, огромное спасибо всем, кто меня поддерживал. Кто мотивировал на то, чтобы обрести хоть какой-то смысл жизни. Вы лучшие. Помните это.

P.S. Все рассказы являются плодом моей фантазии. Любое совпадением с реальными людьми или фактами – случайность.

Дерьмо случается

Мы стояли около круглосуточного магазина, спокойно потягивая пиво. Антон делился подробностями личной жизни, а я делал вид, что внимательно слушаю. Мне нравилось, что на улице царила тишина, потому что такое в квартале было нечасто. Удивительно, но в тот вечер я не видел бомжей, пьяных семейных разборок и любознательных подростков, вечно суетившихся на дурь. Складывалось ощущение, будто кто-то собрал их в одном месте и отвёз в лес, оставив умиротворение, шум от танцующих листьев и круглосуточный с пойлом.

– Санёк, ты слушаешь или как? – одёргивая меня, спросил Антон. – Ты тут?

– Да, мужик, продолжай, – вспомнив о собеседнике, ответил я.

– Короче, бесит она. Не знаю, что делать.

– Погоди! Я, наверное, не понял.

– Чего не понял?

– Например, почему бесит.

– Я только что об этом сказал.

– Может… повторишь?

Не скрывая усталости, Антон сделал последний глоток, бутылка со свистом полетела в мусорку. Обнажив пачку, он тщательно продул сигареты и закурил. Я последовал его примеру. Мы оба прикрыли рты.

– Курить молча – это, конечно, прикольно, – не поворачиваясь, заметил я. – Но я как бы жду… ответа.

– Твою мать, да какой ответ! Говорю: ленивая она, как сука! Я ей талдычу: уберись, помой посуду, закинь бельё. А она? Она проснётся в обед, раскинет ляжки и палит долбаные «Престолы»! Доволен?!

– Звучит печально.

– Да ты что! Я и не знал! – злился он. – И что ты посоветуешь?

– Слушай, начни смотреть «Престолы». Проблема решится.

– Ну да! Придумал! Ты будешь убирать хату?!

– Не-е… я тоже смотрю.

Антон рассмеялся. Было здорово, что мне удалось пошутить в грустный момент.

– Вот за что я люблю тебя, Саня, – так это за чувство юмора!

– Спасибо, Атос, – иронично поклонился я. – Повторим по одной?

Антон отказался. Вместо добавки он быстренько свалил, репетируя сценарий будущего конфликта. Я подобный вариант не рассматривал, поскольку, в отличие от друга, гостил у родителей. Окна шептали: отец не спит. А это означало, что ранний приход создал бы кучу проблем. Поэтому я решил ещё выпить и немного пройтись по району.

Зайдя в магазин, я целенаправленно подвалил к холодильнику, высматривая тару с серо-зелёной этикеткой. Не сказать, что «Клинское» было лучшим пивом, которое я пробовал. Просто оно было дешёвым и мало-мальски походило на настоящее, за что я его и брал. Никогда не понимал тех, кто предпочитал один «Миллер» двум «Балтикам». Если в обоих случаях травишься – зачем платить больше?

Позади раздался голос:

– Расков, братишка, – ты?

Обернувшись, я увидел молодого парня, одетого в порванную и местами мокрую белую футболку, синие шорты и чёрные тапки с вьетнамского рынка. Его звали Вова Проничев. Некоторое время мы учились в одном классе, пока он не перешёл в частную школу. Из-за модной стрижки и навороченного мобильника все считали его богатеньким. Однако спустя десять лет таковым он не выглядел.

– О, привет-привет!

Мы пожали руки.

– Какими судьбами? – поинтересовался я. – Сколько лет и никаких зим!

– Да я с работы… хотел чего-нибудь взять.

– А-а, ясно. Пиво будешь? Я угощаю!

– Можно. Вроде не спешу.

После серии неудачных шуток у прилавка мы расположились в соседнем дворике. Старая, но достаточно крепкая скамейка почти без скрипа приняла наши пятые точки.

Пока я мутил дым, Проничев ловко сорвал крышки. Мы чокнулись за встречу.

– Ну, рассказывай: как жизнь? – поинтересовался я. – Где работаешь?

– В автомойке, на Тополиной. А ты?

– А я не работаю.

– Почему? – удивился он. – Совсем?

– Ну да. В поиске.

– Эх, была бы моя воля – я бы вообще не работал. Но если уволюсь – батя не поймёт. Знаешь, со школы многое изменилось…

– В смысле?

Крепко затянувшись, Вова перевёл тему:

– Ты как? В Москву клеишь?

– Куда там! Мне бы тут человеком стать.

– Не знаю: сейчас в Тольятти не лучшие времена.

– Что верно, то верно. Но подумай: кому мы нужны в Москве?

– Никто никому не нужен, – задумчиво произнёс он. – Кстати, ты кто по образованию?

– Сложно сказать.

– Почему?

– Потому что по диплому я экономист, а по призванию – распиздяй.

– Мне бы такое призвание! – ухмыльнулся Проничев. – Устроишь?

Разговор затянулся. Следующий вопрос для обсуждения перебивал предыдущий, затем снова возвращался с подробностями. Такими темпами мы потеряли счёт времени.

Ближе к трём, убедившись, что я свой, Вова открылся:

– Кризис девятого помнишь?

– Помню, – кивнул я.

– До кризиса отец держал страховую, а мать – ателье. Тачка была – «Лексус», чёрный такой. Двухэтажный дом в Ягодном. Нормально жили. А потом бабах – и голяк!

– Так резко?

– Да. Фирму закрыли, как и ателье. Дом с тачкой скинули, чтобы закрыть кредиты. Теперь батя – водила маршрутки, а мамка – кассир в «Метро». Такие дела, братан.

– Мда…

– Ну, ничего – живём вроде, не голодаем.

– Крепись, мужик, всё наладится. Я верю.

– Светает уже… надо двигать.

Хлопнув меня по плечу, Проничев взял курс в сторону дома. Когда он отдалился на полсотни метров, я вскочил на скамейку:

– Вован!

– А?! – обернулся Проничев.

– Дерьмо случается, а мечты сбываются!

Вова улыбнулся и пошёл дальше.

Малышка за миллион

Несколько лет назад я частенько посещал одну кафешку, находившуюся в нескольких кварталах от моего дома. Каждое воскресенье ровно в десять я приходил к открытию, просиживая штаны вплоть до обеда. Там можно было курить, слушать приятную музыку, наслаждаться кофе, а главное – отдаваться творчеству. Единственное, что смущало, – редкое наличие гостей. Порой так сильно хотелось встретить прекрасную даму, которая, как и я, решила провести утро не в койке. И однажды это произошло.

Её я заприметил сразу. Высокая, стройная и до безумия привлекательная брюнетка на двенадцатисантиметровых каблуках грустила за барной стойкой. Не буду скрывать: она мне понравилась. Хотя, если уж совсем честно, больше всего подкупал её образ. Несмотря на обыденность, он мог бы отлично вписаться в новую работу, ради которой я пошёл бы на всё.

Не снимая пальто, я присел рядом. Брюнетка не отреагировала.

– Как дела? – закуривая, спросил я.

– Не знаю, – безразлично произнесла она.

– Хороший ответ.

– Идиотский вопрос.

Атмосфера накалилась. Но не настолько, чтобы отступать.

– Супер, ты мне нравишься, – пододвинув пепельницу, признался я. – Хочу выпить чего-нибудь… Присоединишься?

– В десять утра?!

– Почему нет?

– Не-е, дружок, такого счастья не надо… Ты себя видел? В зеркале?

Мне стало неприятно. Мало того, что она меня опустила, так ещё и говорила пафосным голоском, создавая эффект мычания. В другом месте и при других обстоятельствах я бы её послал. Но не в тот раз. Я желал образ. И никуда бы не ушёл, пока он не проявился.

– Видел, минут двадцать назад, – набрался терпения я.

– И что ты увидел? Нищего мальчонку, который строит из себя коммерса?

– С твоим даром, очевидно, пора на «Битву экстрасенсов», – выдохнул я. – Однако ты ошиблась. Понимаешь, я не строю из себя… коммерса.

– Как мило! А при чём тут я?

При том, мать твою! При том!

– Ладно, слушай. Хочу написать о тебе в колонке.

– В какой колонке? – недоумевала брюнетка. – В смысле, в водопроводной? Погоди, ты сантехник, что ли?

– В смысле – литературной.

– А-а… И о чём ты пишешь? – смягчилась она.

– О женском пьянстве и двенадцатисантиметровых каблуках.

Ответ её заинтересовал. Спрятав телефон в крохотную сумку – такую, которые девчонки таскают на вечеринках, – брюнетка кивнула на бармена. Я его вежливо подозвал, выбрал красное. Карты сложились.

После выпитой бутылки я узнал, что её звали Алёна. Она имела магистратуру по юриспруденции, толком нигде не работала и пару часов назад разбежалась с парнем. Справедливости ради надо отметить, что первое впечатление оказалось обманчивым: на самом деле Алёна была достаточно интересной, только уж больно ревнивой. Судя по её рассказам, бывший – из тех, кто не отказывался от любой юбки. На этой почве и разошлись.

Ближе к двенадцати Алёна захотела уйти. Поддержав инициативу, я быстренько рассчитался и чисто по-джентельменски, со всей пижнёй, открыл дверь. Когда мы, слегка пьяные и беззаботные, оказались на улице, я попросил у неё номер. Она опустила глаза:

– Саш… ты славный, но нам не по пути.

– Это ещё почему? – попытался возразить я. – Было здорово. Разве нет?

– Как сказать… дело в Мише.

– Это бывший?

– Да.

– И что с ним? Вы же вроде как расстались.

– Да, но… я всё равно люблю…

– Он изменял тебе. Неоднократно.

– Да, изменял… и мне плохо. Как представлю – охота сдохнуть.

– Ясно… – Мои руки непроизвольно опустились. – Приятно было познакомиться.

– Спасибо…

– И тебе.

Виновато улыбаясь, Алёна поправила сумку, её круглые бёдра поплыли в сторону остановки. В моей голове бушевало море вопросов, ответов на которые я не знал. Неужели в мире остались по-настоящему терпеливые женщины, готовые прощать самые скверные поступки? А если они были, то почему я не встречал их раньше?

– Может, как-нибудь, увидимся? – крикнул я. – Как друзья?

– Ты угощаешь! – не оборачиваясь, махнула она.

Вскоре кафе закрылось, а меня забрали в армию.

Мы больше не виделись.

Человек слова

Второй подход оказался куда сложнее первого. Капли едкого пота, собиравшиеся где-то под чёлкой, заполнили глазное пространство, заставив прерваться на седьмом повторе. Кинув штангу, я, словно битый тюлень, перекатился на край скамейки, вынул наушники. Учащённый пульс барабанил по вискам, вены раздувались от напора, а сердце истерично заказывало похоронку. Хотелось всё бросить, убежать, понежиться в ванне… Но я не сдавался – рельефная фигура была важнее. Особенно к лету.

Собрав влагу рукавом толстовки, я набрался терпения. Ноги повели к следующему тренажёру. Недалеко от меня, метрах в двадцати, перед зеркалом крутился мутноватый тип. Учитывая его подростковое лицо, начисто выбритый скальп, раздолбанные кеды и белую майку – такую, какие по сегодняшний день носят в гетто, – я предположил, что парень из местных. Впрочем, это не имело значения. Мне он не нравился. Да и вообще, я бы не обратил внимания, если бы мутный не улыбался при виде меня с железом. Очевидно, я веселил гада.

По окончании упражнения я перешёл к стеллажу с гантелями. К сожалению, он располагался около турника, где тусовался мутный. Взяв по одной, я нагнул корпус – мои руки вспорхнули как бабочки. Три или четыре повтора я наслаждался тишиной, как вдруг разразился смешок. Опустив гантели, я грозно посмотрел в его сторону:

– Дружище, ты себя проще веди!

Мутный заржал. Не будь мы в приличном месте, я бы точно врезал ему по роже.

– Не гони, братишка, просто исходка угарная! Когда вижу – так и тянет отлить в штаны!

Не желая наблюдать за тем, как он это делает, я продолжил. Успокоившись, мутный немного пооколачивался по спортзалу, затем промычал:

– Братюнь, я тя раньше не видел.

– Первая тренировка, – не отрываясь, пробормотал я.

– Решил скинуть брюшко?

– Типа того.

– Ха, красава! А чё, зовут как?

Поставив гантели на место, я повернулся:

– Саша.

– А я – Серый. – Его ладонь опустилась на моё плечо. – А чё в ушах? Чё-то модное?

– «Дафт Панк».

– О-о! Ты любишь рок?! Прикольно! А я всю жизнь волосатых пиздил!

– Это не рок… скорее электроника.

– А-а, клубняк, что ли? Ну, так сразу бы и сказал, чё. Не-е, я рэпчик люблю. Ну, знаешь, может, слышал там: Баста, Гуф, Фараон?

Последний исполнитель в этом списке был явно лишним.

– Ну да, что-то слышал. Крутые темы?

– Шутишь? Ваще бодрые! А чё, сёдня тя ВКонтакте добавлю – заценишь! – возбуждённо пообещал Серый. – Ну ладно, харэ телегу катать, чё, давай совмеску замутим?

И тут у меня родилась мысль. Рядом находился человек, в котором я активно искал изъяны, чтобы оправдать ненависть к определённым людям. Если мне не составляло труда греть минус, смог бы я так же легко создать плюс? Да, Серый, тот мутный тип, был мне крайне неприятен, но ведь и он должен иметь положительные качества. Оставалось их найти.

– Давай, – согласился я. – Вижу, ты человек опытный – наверняка многому научишь. Итак, с чего начнём?

– Ништяк! Я знал: ты писанёшься! Ну чё, короче, давай начнём с приседа, поиграем в эту… как её… лесенку!

После отметки в семьдесят килограммов мы взяли паузу. Я притащил из раздевалки минералку, угостил нового друга. Он, естественно, не отказался, потому что своей не было.

– А ты давно занимаешься?

– Не-а, где-то месяц.

– Что сподвигло?

– Хрен знает, – потряхивая бутылку, задумался Серый. – Как бросил пить и курить, так и пошёл записался. Теперь планирую подкачаться, округлиться. Давно мечтал, но чё-то постоянно откладывал.

– Тянет пить?

– Не-а.

– А курить?

– Ну так, бывает… Я уже месяц не курю. Как-то пообещал себе, что больше ни одной. Мои пацаны до сих пор в ахуе. Тоже хотят, да не могут. А ты чё – смолишь?

– Смолю.

– Бросай! Есть такая поговорка: кто не курит и не пьёт – ровно дышит, сильно бьёт.

– Да-да. Слышал. Пошли ещё на раз – и домой.

– Погнали.

Завершив тренировку, мы выползли на улицу. Я достал сигареты. Лёгкий ветерок подхватил дым. Сначала Серёга подозрительно молчал, будто стеснялся что-то спросить, а потом не выдержал:

– Сань, братух, угости сигой, а?

Последние надежды на этого парня разбились о непробиваемую стену реальности. Я протянул ему полупустую пачку – Серый взял. Прикусив основание, он щёлкнул зажигалкой, но тут же замер. Пара мгновений – и его палец ослабил подачу газа, сигарета упала на асфальт.

– К чёрту! Если бросать, так до конца!

Я пожал ему руку. Серый был человеком слова.

Моя Ми

Чайная ложка, оставленная на стуле кем-то из гостей, упала на мраморный пол так, что звук от падения разошёлся по залу. Впрочем, кроме нас, этого никто не заметил, поскольку вот уже третий час бурлил новогодний корпоратив, олицетворявший не самую удачную самодеятельность, временами избитую музыку и дорогой алкоголь, надаренный пациентами в течение года.

– Это к любви! – поднеся фужер к губам, радостно воскликнул Никита. – Друзья! За это стоит выпить!

– Точно! Точно к любви! – поддержала его симпатичная медсестра, чьё имя я пытался вспомнить весь вечер.

– Вы серьёзно? – усомнился я. – А разве не к приходу женщины?

– Главное – не мужчины! – во весь голос засмеялся он.

Хлопнув меня по плечу, Никита, как и следовало ожидать, подкатил к медсестре, их горячие тела поплыли на танцпол – для более тесного знакомства. А я, не обнаружив подходящей пары, остался с полупустой бутылкой и немногочисленными коллегами, чей возраст шёл на рекорд. Не сказать, чтобы пенсионеры были плохой компанией, – напротив, мне нравились их шутки и то, как жадно они восхваляли жизнь. Это вдохновляло.

Допив игристое, я вспомнил о бедненькой ложке, которая, как мне казалось, несправедливо исследовала пол. Я аккуратно приподнял скатерть. Моя правая нога вытянулась, лодыжка превратилась в крюк. Первая попытка оказалась провальной, вторая повторила её судьбу. Только на третий раз удалось поддеть кусок металла, швырнуть его на себя. Радуясь, словно ребёнок, я подобрал ложку и… увидел её.

За столом напротив, ближе к сцене, сидела она – самая прекрасная женщина. Её богатые волосы загадочно обволакивали шею, закрывая от посторонних глаз очаровательную улыбку. Сочные губы соблазняли, чёрный тканевый костюм заводил, а татуированная часть спины, отражавшаяся в ближайшем зеркале, стимулировала фантазию.

Бесспорно, она была великолепна. Просто мечта!

– Эй, друг, – хриплым басом появился Никита, чья подружка отлучилась в туалет, – пойдёшь курить?

– Да-да… пошли, – растерянно согласился я.

– У тебя есть?

– Что?

– Саня, не тупи! Курить есть?

Забыв о пачке в пиджаке, я достаточно нервно обыскал карманы. Надо признать: мысли о той, что вдохновила, выбили из колеи.

– Есть, идём! – нащупав пропажу, обрадовался я.

– Мда… этому парню не наливать.

– Пошли, умник.

Мы уверенно двинулись в сторону выхода, как вдруг что-то щёлкнуло в голове, и я намеренно притормозил. Не объясняя причин, набрался храбрости, ноги почти галопом понесли к сцене. Подойдя к самой прекрасной женщине, я выпалил:

– Татьяна!

Она повернулась. Лучи света, исходившие от её тела, показались ярче, чем прежде.

– Пользуясь случаем, хочу заявить, что вы самая прекрасная женщина!

Тут я почувствовал, как затряслись стены. Наверное, она посчитала меня безумцем. Или пьяным. В любом случае, мне хватило духа. Пусть грубо, пусть нагло, но я смог.

В это время на улице ждал Никита. Крупные снежинки ложились на его помятую водолазку, создавая подобие дизайнерского рисунка. Погода была чудесной. Даже очень.

– Что ты ей сказал? – закуривая, спросил он. – Выглядело странно.

– Забей… я ей должен… сказал, что в понедельник верну. – Я взял зажигалку.

– Много, что ли?

– Забей, говорю… я пошутил.

– Тогда зачем? Зачем подходил?

Вот и я задавался вопросом: зачем?

– На носу поставка медикаментов – хотел уточнить детали.

– А-а-а, ну понятно, – успокоился Никита. – А я думал, ты на неё запал. Кстати, как тебе Катя? Которая медсестра?

Вскоре мы вернулись. Дойдя до кондиции, я всё-таки решился. Татьяна не возражала.

Мы долго танцевали, прежде чем прыгнуть в такси, которое унесло нас на другой конец города. Не знаю почему, но в тот вечер мне взбрело в голову показать ей набережную. Там, пробравшись через гигантские сугробы, мы зависли на пирсе. Пока на другом берегу Волги, где-то вдали, тускло мерцали огни, наши губы слились в поцелуе. В какой-то момент мне даже показалось, что за рекой стояли такие же молодые и слегка сумасшедшие люди, приветствуя всех немым покачиванием рук.

Вернувшись в машину, я потихоньку осознал реальность. А она, к сожалению, была суровой. Да, я искренне тяготел к Татьяне. Желал завязать роман. Но возможно ли построить отношения только на этом? Что может дать среднестатистический бюджетник женщине, которая априори заслуживает лучшего? Сочи на месяц, разговоры про честность и свою верность? Увы…

Незаметно для меня карета такси подъехала к бару, который выступал в роли автопати.

Наступил час истины.

– Тань, ты иди… – Я растоптал в себе романтика. – А я, пожалуй, поеду.

– Саш, ты меня бросаешь?

– Да.

– Уверен?

– Нет. Но так надо.

Дверь машины хлопнула. Это всё. Всё, что я услышал.

Рассчитываясь с водителем около дома, я заметил, как из его магнитолы тянулась старая, но вполне актуальная песня:

– Не так уж и далеко, – прошептал я. – Не так уж и далеко.

Лондон

На маленьких часах в виде домика, подаренных мне мамой на новоселье, большая стрелка подходила к отметке в девять утра, когда Антон принялся уничтожать недавно приготовленный завтрак. Его мощные пальцы так крепко держали вилку, что та непроизвольно дзинькала при каждом столкновении с тарелкой, доверху набитой хорошо прожаренным белком вкупе с аппетитными кругляшками. Морщась и слегка дрожа – то ли от противных звуков, то ли от свободно гуляющей по квартире осени, – я предпочёл заняться последним выпуском «Понедельника». По традиции на третьей полосе издания публиковалось интервью очередного вазовского экспата, который, как правило, лицемерно фонтанировал от города и его женщин.

– Что пишут? – с набитым ртом поинтересовался Антон. – Мы умрём?

– Обязательно, – не отрываясь от газеты, ответил я, – но только после того, как ты выплатишь ипотеку. Так что не надейся.

– Я серьёзно.

– Я тоже. – Мятые листы опустились на мои колени. – Не веришь? Тогда слушай. Тут цитируют мэра: «Мы проделали большую работу, и теперь нам предстоит реализовать появившиеся возможности. Я не сомневаюсь в результате и уверен, что… Тольятти не загнётся, пока Антон чахлит за ипотеку».

– Да иди ты! Не смешно!

Не смешно, но достаточно забавно. Бревно мне в глаз, а лучше в два, если вырезка не разрядила атмосферу. Дело в том, что прошлой ночью Антон решил выпить, прежде чем сделать предложение. В итоге он перебрал настолько, что его тупо не пустили на порог. Что делать – пришлось приютить друга…

Отложив газету до лучших времён, я оперативно сварганил две чашки кофе. В это время Антон достал из сумки потрёпанную пачку. Мы задымили.

– Сань, а у тебя сельдерей есть? – выдыхая, спросил он. – Ну, знаешь, такие длинные зелёные стебли?

– У меня? Откуда?

– Оу… ты, по ходу, не в теме.

– Оу, по ходу, да, – съязвил я. – С чего, блин, мне быть во всех темах?

– Всё с тобой понятно. Ты смотрел фильм «Лондон»?

– Не-а. Интересный?

– Ну как сказать… своеобразный.

– Про что он? Про город? Про мафию? Криминал?

– Хрен там! – тыкнув указательным пальцем в стол, воскликнул Антон. – Про любовь парня к девице, которую зовут Лондон.

– Странное имя, – заметил я.

– Плевать! Бывают и хуже. Главное, что в этом фильме есть глубокая идея.

– Какая? «Не называйте детей в честь столиц?»

– Теперь заткнись, внимательно слушай и не перебивай… Понял? Итак, Лондон устраивает вечеринку в честь переезда в другой город. Туда приходит её бывший вместе с каким-то сорокалетним банкиром, задвигающим кокс по знакомству.

– Ну и?

– В течение фильма эта парочка тусуется в туалете хаты, где проходит вечеринка. Они болтают по душам, периодически нюхают. Сорокалетний рассказывает, что был женат, но в итоге развёлся. Молодой не врубается, почему так вышло, – ведь со слов банкира никто не изменял, да и проблем с капустой, очевидно, не было. Короче, после долгого спора сорокалетний злится и выдаёт тайну. Оказывается, на первом свидании его будущая жена заявила: ей нравится, когда её имеют четыре раза за ночь!

– Погоди-ка! Хочешь сказать, что они из-за этого развелись? – искренне удивился я.

– Не перебивай! Могу забыть!

– О’кей, молчу.

– В общем, фишка в том, что банкир – импотент. Прикинь: они жили три года, она его дико хотела, а он просто не мог! Вечные полшестого!

– И в чём мораль? Не понимаю…

– Как не понимаешь?! В том, что ты можешь быть красивым, богатым, знаменитым, но если ты элементарно не можешь удовлетворить бабу – значит, ты никто! Санёк! Это реально страшно! Ты представь: придёт момент, когда нижний друг окончательно сдохнет и тебе останется разве что смотреть… А он придёт, будь уверен! Ты будешь живым человеком, но перестанешь быть мужиком!

И тут я задумался. Действительно, на протяжении всей жизни мы пытаемся заработать как можно больше, чтобы осуществить главную цель – обрести счастье. Но порой забываем о том, что молодые годы уходят, силы организма гаснут. Тот сорокалетний банкир имел все шансы быть отличным мужем и отцом, однако потерял базовое назначение, отчего стал ненужным. А ещё обиднее был тот факт, что любая женщина предпочла бы мужика похуже, главное – чтобы у него работало как по часам. Отсюда напрашивался вывод: даже при самом высоком развитии общества оно не перестанет жить инстинктами.