Авантюристы. Книга 1

Глава 1

В течение следующей недели, отрезанный от Большой земли половодьем, стрелковый полк № 14, занимался, согласно утвержденному штабом расписанию боевой учебы.

На дополнительном уровне Мишке пришлось соорудить стрелковый тир размером с футбольное поле, на котором грохот выстрелов стоял с утра и до вечера.

Обещанные автоматы Мишка обнаружил на складах вооружения, законсервированные руководством войск НКВД и не успевшие ими воспользоваться по причине стремительного продвижения по территории СССР войск группы "Центр".

Просматривая документы Мозырского комплекса УРов, он к своей радости натолкнулся на эту информацию и удивился количеству ППШ заскладированному на одном из них.

Проверив с помощью Фили наличие их в реальности и переместив на остров, Мишка ходил между штабелями ящиков и хлопал по зеленым их бокам ладонью. Отдельно сложенные ящики с цинками патронными, громоздились еще одним терриконом, вселяя в него уверенность в завтрашнем дне полка.

Несколько дней ушло на выдачу автоматов и обучение личного состава неполной их разборке. Для этого автоматы были выданы на руки и красноармейцы спали вместе с ними, положив рядом с собой. Потаскав его несколько суток, человек уже не мог себе представить, что можно быть без этого железа, которое по приказу всегда должно было находиться под рукой и разборку которого, нужно было осуществить в любом месте по команде командира. За столом, лежа в постели и даже в отхожем месте, которое не являлось исключением. Офицерам и сержантам так это нововведение руководства пришлось по душе, что они буквально замордовали этим упражнением рядовых: – К разборке автомата приступить!– постоянно слышалась тут и там команда, и лязг разбрасываемых деталей моментально раздавался следом за ней.

"Плохо, очень плохо. К сборке приступить". Все офицеры и сержанты, обеспеченные часами с секундной стрелкой, буквально загоняли личный состав, который уже дергался при их виде, но через три дня не укладывающихся в нормативы не осталось совсем. Так же приказано было поступить и с каской, которую снимать разрешили только в умывальнике и переночевавшие пару ночей в "металлической шапке" люди настолько привыкали к ней, что когда ее разрешили снять, многие постоянно хватались за голову, ощущая нехватку чего-то на голове.

– Ну, ты, зверь, Мишка, мужики уже стонут от твоих драконовских мер.

– Тяжело в учении…– отмахнулся от Серегиного замечания Мишка, листающий совсекретную документацию УРов и внося в них нужные корректировки.– Как там весна?

– Залило все километров на пятьдесят. Только на лодках можно попасть на сушу.

– А что! Это идея. Пару сотен лодок резиновых, надувных и можно работать,– согласился Мишка.– Эту неделю пусть еще осваивают автомат. Стреляют в тире и отсыпаются, а на следующей начинаем воевать. Присмотри пару городков. С них и начнем. Вышибем из них гарнизоны немецкие, трофеями загрузимся. Концентрата конечно еще на полгода горохового хватит, но жевать только его скучно. Нужно разнообразить рацион. Ну и протащить всех через огонь. Это лучше всякого тира. Реальный бой я имею в виду. Посылай Филю на разведку. Сколько там фрицев?

Серега выбрал поселок Ветрино и находящиеся рядом деревушки Ушачи и Кубличи. В этих населенных пунктах Вермахт расположил склады ГСМ и боеприпасов, и гарнизоны силами до батальона, усиленные минометными и пулеметными отдельными взводами.

Филя облетел все места дислокации, зафиксировав их на видео и в штабе составленная справка, по его материалам, давала полное представление для того, чтобы скрытно переместившись, нанести удары в наиболее уязвимые участки обороны, которых было превеликое множество. Немцы вообще не предполагая, что таковые будут, особенно и не озаботились тщательной проработкой обороны объектов. Ограничившись несколькими постами и десятком пулеметных вышек. Были, конечно, и парные патрули, но эти больше сидели по избам, не желая месить весеннюю грязь и, офицеры Вермахта смотрели на это сквозь пальцы, справедливо полагая, что в этой распутице и грязи всем сейчас не до войны и стрельбы.

Как снег на голову, свалившиеся на деревни красноармейские батальоны, привели немцев в шок и сопротивления должного они не оказали, сбежав в окрестные леса и рассеявшись в панике по ним.

Склады захваченные оказались дивизионными и боеприпасы, на них обнаруженные, поставили в тупик руководство полка. Жалко было уничтожать даром доставшееся имущество. На несколько дней весь полк превратился в грузчиков и носильщиков, занимаясь такелажными работами. В соседнем леске, проверенном и очищенном от блуждающих по нему немцев, были вырыты хранилища для стрелкового вооружения, которое укладывали в ящиках рядами и, засыпав грунтом, тщательно маскировали. Склады ГСМ и артвооружения взорвали без сожаления. Ушачи и Кубличи, взятые без потерь, научили людей взаимодействию и, на третий день полк выдвинулся к городишку Ветрино, в котором по разведданным, находился гарнизон гораздо многочисленнее, к тому же усиленный сбежавшими из Ушачей и Кубличей немцами.

Ранним утром начали обстрел оккупантов из трофейных минометов, приведя их в состояние паники, но взять городок так же быстро и без потерь не удалось. Немцы здесь разбегаться не подумали, заняв оборону и закопавшись в землю. Знаменитый лозунг.– "Лучше пять метров траншеи, чем два могилы", под которым воевал Вермахт, неукоснительно здесь был выполнен. Немцы оборонялись ожесточенно часа два, организованно отступив к Полоцку, только тогда, когда во фланг им ударил батальон майора Скворцова. Испугавшись окружения и полагая по интенсивности минометного обстрела, что на них движется регулярная часть Красной армии, немцы отошли, неся огромные потери, бросая технику и раненых.

Взятые в плен, в количестве до трехсот человек, стояли, понурившись, удивленно рассматривая охраняющих их красноармейцев.

– Что делать будем с пленными?– поинтересовался исполняющий обязанности комполка майор со смешной фамилией Хижбатак. Имя и отчество у него были обыкновенными, и Серега улыбнулся, вспомнив фамилию, назвал его по ним: – Василий Иванович, а что вы думаете?

– Чего тут думать? С оружием пришел на чужую землю, значит, тем самым себя вне законов поставил. Расстрелять сволочей. Не таскать же их за собой? Кормить, охранять. Откуда продукты и люди на это?

– А отпустить если?

– Ну, так они опять винтовки возьмут и, опять получим полноценного противника,– возразил Василий Иванович Хижбатак. – Ну и какой смысл тогда в войне этой? Вон наших ребят человек пятьдесят убитых. Кем? Ими. Раненых тоже человек сто. Как мы им объясним?

– Теперь ни как, но предупредите, чтобы в следующий раз пленных не брали.

– Рука кое у кого не поднимается в безоружного стрелять,– пояснил майор.

– Та-а-ак! Рука не поднимается у них. А нам что потом, взвод расстрельный, отмороженных на всю голову, организовывать? Полк построить и на глазах у всех немцев отпустить, без штанов. Пусть валят с голыми задами. Раз не смогли в бою застрелить, значит, и после боя это делать не будем. Но наказать нужно так, чтобы на всю жизнь запомнилось.

Полк построили, объявили решение командования, удивив красноармейцев им так, что никто даже возражать не стал, прикидывая на себе, что лучше – быть расстрелянным или отпущенным без штанов.

Все прошли через плен и все пожимали плечами, вспоминая это событие из своей жизни.

Немцы без штанов, сразу стали смешными и жалкими. Они испуганно сбивались в кучу и не хотели уходить из городка. Не веря, что их не пристрелят в спину. Пришлось гнать их прикладами автоматов до окраин и дать несколько очередей над головами, чтобы добавить энтузиазма.

И все же брели они, оглядываясь и прикрываясь руками еще долго. Не веря, ожидая выстрелов в спину.

Ветрино порадовала продовольственными складами, тоже дивизионными. И полк снова превратился в грузчиков, неделю занимаясь перемещением консервных банок и мешков с крупами и мукой на остров. Часть продовольствия было решено раздать местному населению, которое с радостью приветствовало этот "военный коммунизм", растаскивая по домам тысячи килограммов фашистских армейских консервов.

Выдвинувшийся из Полоцка гренадерский полк Вермахта, встретили таким шквальным минометным обстрелом за пять километров до Ветрино, что немцы, двигавшиеся в ротных колоннах и понесшие значительные потери, вынуждены были отойти и затребовать подкрепления у командования. Доложив, что городишко Ветрино занят русской механизированной дивизией.

Распутица не позволила усилить полк, но вот Люфтваффе, использовав систему аэродромов-подскока, предприняли попытку нанести бомбовый удар по внезапно появившейся у них в тылу дивизии русских. Потеряв при этом три десятка бомбардировщиков на подлете к городку.

Бомбардировщики начали взрываться без видимой причины за несколько километров до места сброса бомб, разлетаясь огненными шарами и поражая летящие рядом машины, которые также детонировали и, эта цепочка охватывала эскадрилью в считанные секунды.

Командование Люфтваффе, получив сообщение о небывалых потерях над оккупированной территорией, зачесало в стриженых затылках и послало разведывательные Фокке-Вульфоф. FW-189 в количестве двух, которые попытались зайти на городок с севера и запада, но были сбиты на подлете и прояснить ситуацию не смогли. Посланные следом FW-190, в количестве звена, так же сгорели, не долетев до Ветрино. Сообщив по радио, что горят, падают и покидают машины.

Летчикам на парашютах удалось спастись и выйти к Полоцку. Где они сбивчиво пытались объяснить причину гибели машин, но ясности не добавили. Истребители были атакованы неизвестным немцам оружием, которое, как утверждали летчики, прожигало отверстия в фюзеляжах размером с футбольный мяч или отшибало крылья к чертям собачьим, заставляя самолеты мгновенно заваливаться вниз и падать неуправляемой кучей металла.

– Этот Сталин, мерзавец, воюет чем-то не известным,– орал в трубку командующий авиакорпусом в телефонную трубку, докладывая в Берлин самому Герингу обстановку.

– Сбито четыре десятка самолетов. Мы несем такие потери на фронте в течение трех месяцев. Здесь мы потеряли столько же техники за двое суток.

Геринг, выслушав доклад, запретил авиации летать над районом занятым русскими десантными полками. Так решено было обозначать появившиеся внезапно силы русских.

А "десантные полки", разобравшись с продскладами и пополнившись местными жителями, выдвинулись к Полоцку и взяли его сходу, охватив с трех сторон и обработав предварительно минометами с такой интенсивностью, что немцы предпочли спешно уйти, бросив все лишнее, мешающее и сковывающее мобильность.

После освобождения Полоцка, численность стрелкового полка увеличилась стремительно, раз в пять. Люди призывного возраста, шли, требуя оружие и получив трофейное, рвались в бой немедленно. Под контролем полка уже находился приличный район, который немецкие топографы спешно окрасили в красный цвет и, командование Вермахта вынуждено было снять с эшелонов, идущих на восток, несколько полнокровных дивизий, чтобы ликвидировать этот цвет на своих тыловых картах. Месяц апрель подходил к концу и весеннее солнце, просушив дороги, позволило немцам, перебросить в район "красный" эти силы, бросив на усиление двух пехотных дивизий танковый полк и два полка артиллерии. Люфтваффе, получил приказ, так же оказать содействие этой группировке и уже стояли с полными бомболюками бомбардировщики, ожидая команду на взлет. Однако выдвинувшиеся в район дивизии Вермахта, противника не обнаружили. Пустые деревушки и минные ловушки на дорогах, вот что получили они заместо настоящих боев, к которым готовились. Проторчав несколько дней, дивизии загрузились в транспорт и двинулись обратно. Вот тогда они и были атакованы "полками десантными", напавшими внезапно на двигающихся в колоннах немцев. На всем протяжении одновременно. На десятке километров. Факелы горящих грузовиков, коптили апрельское небо и немцы, рассеянные по окрестностям, еще несколько дней нарывались на поисковые группы русских, неся огромные потери. Русские, знающие местность, появлялись внезапно. Уничтожали всех, безжалостно и уходили, собрав оружие и экипировку, сохранившую пригодность.

Две дивизии, танковый полк и два артполка были уничтожены с такой скоростью, что командующий группы Центр-Генерал-фельдмаршал Гюнтер фон Клюге не поверил докладу.

У него в голове не укладывалось, что такое может произойти в глубоком тылу. Однако голые факты – упрямая вещь и согласовав свои действия с руководством Рейха, Клюге принял решение использовать против "десантников" отведенную с фронта на переформирование и доукомплектовку личным составом, 2-ю полевую армию генерал-полковника Максимилиана фон Вейхса и 3-ю танковую группу под командованием генерал-полковника Германа Гота.

Немцы в течение двух недель мотались этими силами по обозначенному красным цветом квадрату, но не встретив ни одного русского десантника, вынуждены были покинуть район и вернуться в места прежней дислокации. Русские как сквозь землю провалились и объявились неделю спустя, заняв десяток населенных пунктов, взорвав пару десятков километров железнодорожных путей и пустив при этом десяток эшелонов под откос. Со слов сумевших спастись немецких солдат и офицеров, командование группы армии "Центр" сделало вывод, что в районе действуют как минимум несколько дивизий "красных", которые чрезвычайно мобильны и способны перемещаться в течение суток на сотни километров. При этом, вооружены до зубов и безжалостно уничтожают противника, отказываясь брать солдат в плен. За весь месяц, с того времени как появились эти «десантники», зафиксирован всего один случай, когда ими было отпущено до батальона гренадеров, но почему-то без нижней части обмундирования.

На что намекали этим русские, было непонятно и командование Вермахта снова бросило 2-ю полевую и 3-ю танковую в "красный квадрат". На этот раз русские не захотели или не успели спрятаться, завязав оборонительные бои, на подступах к Полоцку. И стояли там несколько суток, отбивая атаки пехоты, поддерживаемой танками. На третьи сутки, оставив такое количество мин, что даже озадачив немецких саперов, русские исчезли и растворились в лесах, не оставив после себя ни одного убитого. Унесли с собой. А немцам пришлось двое суток ждать, пока саперы разминируют дороги и обозначат проходы. На вторые сутки, когда это было проделано и танковые колонны втянулись в проходы, минные поля вдруг сдетонировали, по непонятной причине и смели технику с дорог. Превращая ее в груду горящего железа. Третья танковая понесла такие колоссальные потери, что узнавший о них генерал-полковник Герман Готт с расстройства застрелился в собственном штабе из наградного парабеллума. Оставив, правда, записку. В которой написал всего одно слово,– "Позор!!!"

А русские дивизии внезапно появились рядом с городом Пинск и, перебив находящийся в нем гарнизон, восстановили в нем на несколько дней Советскую власть. А затем почти две недели сдерживали натиск 2-ой полевой на подступах к этому городу, перемолачивая живую силу и технику немцев с такой эффективностью, что командование Вермахта вынуждено было отвести армию, преследуемую этими "десантниками", которые действуя в ночное время, трепали ее, истекающую кровью и отползающую на… восток. Проводив армию, чуть ли не до Минска и уменьшив ее численность до двух третей, "десантники" снова пропали, чтобы появиться через пару дней в Ельце и Мозыре, вырезая безжалостно в ночных атаках гарнизоны этих городов. Красный квадрат расползался пятном, захватывая все новые и новые районы, в которые немецким маршевым частям рекомендовалось не соваться, обходя по возможности как можно быстрее. Железнодорожное движение также было парализовано и, на украинские ветки легла дополнительная нагрузка, превращая их в плотно забитую эшелонами, очередь. Ждущую и теряющую боевой дух.

Командование Вермахта, напрягая все силы, пыталось выправить сложившуюся неблагоприятную ситуацию, сняв еще несколько дивизий уже прямо с фронта и бросив их на прочесывание белорусских лесов.

Дивизии фронтовиков, выгруженные и загнанные в болотистые леса, несли потери, сравнимые с фронтовыми и, зверея, жгли белорусские деревушки десятками. Те пылали жаркими кострами, пустые, брошенные населением, а из леса дивизию обстреливали неуловимые партизаны, не вступающие в близкие столкновения и наносящие потери оккупантам такие ощутимые, что после двух недель таких "боев", от личного состава в живых осталось только процентов пятьдесят от изначального количества. Вынудив командование отвести их для отдыха и пополнения в… прифронтовую полосу. Немецкие солдаты мечтали о фронтовых землянках, в которых можно отоспаться, как о манне небесной и радовались, услышав канонаду, гремящую на линии фронта. Здесь им все было понятно и привычно. Не то, что в этих мокрых, мрачных лесах, в которых стреляют из-за каждого дерева.

А стрелковый полк №14, обрастая пополнением из местных жителей и военнопленных, освобождаемых из концлагерей, превращался по численности уже в армию. Полнокровную, хорошо вооруженную трофейным оружием и сковываемую только в перемещениях, разросшимся обозом.

Вновь организовываемые базы и лагеря, кипели от бьющей в них ключом жизни. Стучали топоры и вековые сосны валились под их ударами, чтобы превратиться в землянки. Белоруссия уходила в лес, основательно, с крестьянской обстоятельностью обустраиваясь в нем. На года.

Назвавшись первым соединением, командование, состоящее уже из полковников и даже одного генерала, вышло на связь со Ставкой, доложив в Москву о своих победах, численности и вооружении.

Москва отреагировала незамедлительно, послав пару самолетов со своими представителями с инспекционными проверками и мешками орденов и петлиц с кубарями.

Стрелковый полк №14, являющийся зачинателем движения и сохранивший свой состав, исключительно обмундированный в соответствии с Уставом Красной армии, особенно понравился инспекторам-полковникам, которые засыпали в буквальном смысле его бойцов орденами и медалями. Вооруженный ППШ полк, построенный на огромной поляне, был удостоен ордена Ленина, а сорок его офицеров, сержантов и рядовых красноармейцев награждены званием Героя Советского Союза, по представленным спискам командования полка. Комполка Скворцов, в котором сейчас трудно было бы узнать того изможденного пленом "умирающего лебедя", получивший внеочередное звание полковника, как положено рявкнул,– "Служу трудовому народу" и провел полк мимо стоящих представителей Ставки, в ротных колоннах, демонстрируя великолепную выучку и вооружение.

Представители Ставки стояли, раскрыв рты. Таких боеспособных полков им давненько не доводилось видеть в Красной армии.

К званию Героев были представлены и два капитана – Соболев и Руковишников. Оба посмертно. За два дня до прилета самолетов с Большой земли они погибли на глазах всего полка, взорвавшись на немецкой мине, установленной прямо на шаговой гати, очевидно, диверсантами… Тела капитанов из болота достать не удалось и, над местом их гибели были произведены прощальные залпы. Выстроившийся на берегу болота полк красноармейцев, не скрывал слез, вспоминая двух веселых парней, спасших их из фашистского плена и выдавших им оружие.

Глава 2

Вернувшись, Мишка с Серегой подвели итоги "командировки".

– Вроде бы сделали все как надо. Хвостов, за которые нужно было бы беспокоиться, не оставили,– удовлетворенно сделал вывод Мишка.

– Уход ты, конечно, обставил красиво, но звезды нужно было все же взять на память,– заметил Серега.

– Носить собрался? Можешь обратиться в архив Вооруженных сил и предъявить требование выдать, как родственнику героя. Или, как сам герой. Возраст, правда, несколько не соответствует. Ну, это мы подправим. Или давай в послевоенную страну Советов махни. В год 46-ой, например. Заявишься, предъявишь удостоверение, ну и получишь свою звездочку в лучшем виде. Если очень хочется.

– Да ну тебя. Просто столько там наворотили, и все вроде как за спасибо.

– А тебе почет и Славу подавай? Портреты в газетах на первых полосах, с описанием подвигов? Серега, не подозревал что в тебе столько честолюбия.

– Да нет нисколько на самом деле и носить я ничего не собираюсь, кроме крестика и медальона.

– Тогда закрыли тему и не возвращаемся к ней в дальнейшем. Помнишь Брежнева обвешанного орденами?

– Ну?

– Болезнь это. Возможно, что заразная. Тщеславием называется.

– Сравнил тоже. Где Брежнев Леня и где я!

– А где? Брежневу твои возможности и не снились. Забудь про звезды. Это не для нас. Хочешь, я тебе именной браслетик МЭ-шевский сооружу? Выгравирую с внутренней стороны что-нибудь эдакое, типа,– "Лучшему в мире Сереге".

– Хочу, конечно. Про лучшего в мире Серегу ты здорово придумал. Давай.

– Да не проблема. Получи,– Мишка протянул Сереге браслет и тот, убедившись, что надпись имеется, довольно нацепил его себе на кисть.

– Ты вот что мне объясни. Чего это ты там с Ивановым Иосифом Львовичем перед уходом целый час шушукался в канцелярии полковой? Выскочил он оттуда с глазами вытаращенными и мимо проскочил меня, даже не заметив. А потом на кухне чая выхлебал чайник. Чем это ты его в такой восторг привел?

– Да помог ему от амнезии вылечиться. Подсунул ему таблетку аскорбиновой кислоты и сказал, что это средство от амнезии. Ну, он схрумкал и все, что забыл, вспомнил. Вот от воспоминаний этих у него глаза и полезли на лоб.

– Что, очень впечатляющими такими оказались?

– Ну да. Он ведь и родителей своих вспомнил и фамилию свою и имя с отчеством.

– Погоди. Имя и отчество он и так знал.

– В том то и дело, что это не его имя и отчество. Он когда с сотрясением мозгов лежал, то рядом кто-то трепался, ну и прозвучало это сочетание имен в разговоре. А он решил, что это его позывные.

– Так! А настоящие, какими оказались?

– Настоящие – Йозеф Людвигович Онкель.

– Немец?

– Чистокровный. Мать арийских кровей – Клара, ну и отец само собой – Людвиг. Из поволжских переселенцев. Вот он и разволновался, вспомнив. Даже мне сначала говорить не хотел, за голову схватившись. А потом как зарычит,– "Я – немец!!! Как с этим жить теперь?" Еле успокоил беднягу. Уже и сам был не рад, что память ему вернул. Жил себе парень, евреем себя ощущая и горя не знал, а тут такой удар по самолюбию национальному. Кого ненавидел больше всего в жизни, тем вдруг и оказался. Можно понять его. Потом успокоился и говорит:– "То-то я удивлялся, откуда по-немецки умею разговаривать, как на русском почти. Даже думаю иногда немецкими фразами. А как же лицо?"– Спрашивает. Еврейское, дескать, абсолютно. Потом в зеркало минут десять его поразглядывал и пришел к выводу, что если заранее на него бирку не вешать, то сойдет за любое европейское, хоть за француза, хоть за итальянца. Уж не говоря об испанцах или греках там каких-нибудь. А глаза на выкате, у него были от голода. Вон у Гебельса, кстати, тоже Йозефа, глаза торчат куда как круче. А уж эта сволочь-то, на все сто процентов вроде как ариец был. Посмотри на рожи руководителей Рейха. Тот же Гитлер. Если с него мундир содрать, усики сбрить, то морда лица тоже вполне может быть еврейской объявлена. Да я читал, что и есть у него кровь эта и в довольно больших процентах присутствовала. Мамуля его вроде бы как с одним банкиром евреем блудодейничала. А Адольф – плод этой любви. Он даже в Вене пытался, будучи студентиком, познакомиться со своей еврейской родней, но те его отшили и он обиделся. Сильно осерчал, и будто бы сказал:– "Я верну вас обратно в ваши пустыни сионские",– Такая вот информация.

– Значит Гитлер на 50% – еврей?

– Если верить этой информации, то да.

– И он своих гнобил?

– Ну, каких же своих? Он себя немцем считал 100% процентным. Национальность, Серега, это такая тема деликатная, что по возможности лучше в нее не лезть. И вообще самая непонятная – это русский. Прилагательное вроде бы, а не существительное. Недаром в народе присказка есть. "Папа – турок, мама – грек, а я русский человек. "Русский – это не национальность даже, а что-то гораздо большее что ли. Сопричастность земле, на которой он живет. Ну а вообще хорошо сказал один монах православный.– "Русский без Христа – это пугало для всего мира". Так что русский – это симбиоз сопричастности к земле, на которой живешь, плюс Христианство. Православное само собой. Православным может быть вообще-то человек любой национальности, но русский без православия – это и не русский никакой, а "пугало".

– А остальные национальности без Христа – не пугало?

– Остальным столько не дано, как русским. Столько земли, столько воды и воздуха. Пространства, в общем. Много дано, много и спрашивается.

– Ну, ты совсем из русских заложников каких-то сделал. Остальным, значит, что хочешь можно, а русский будь добр в Христианство крестись, иначе ты пугало. Так что ли?