Авантюристы. Книга 1

Глава 6

Группа парламентеров из восьми человек, размахивая белым флагом, двигалась к окопам мятежного полка от оврага, с перекошенным мостиком. Впереди шагал рядовой Эрнст Тельман, обеспокоенный судьбой брата, сжимая корявое древко.

Навстречу им из траншей выскочили двое – рядовой Фриц Тельман и лейтенант Вильгельм Брот, которого попросили временно побыть за командира батальона. Лейтенант, оставшийся чудом в живых вчера, сегодня сожалел о том, что не рванул под шумок следом за лейтенантом Розенманом. Не нравилась ему эта головокружительная карьера от комвзвода до комбата за несколько часов, почему-то. Отказаться, однако, у него не хватило решимости, когда назначенные командирами взводов и рот унтер-офицеры его об этом попросили. Дружно «попросили», убедительно.

– Не справлюсь,– попытался уклониться от сомнительной чести лейтенант.

– Поможем,– почти хором пообещали унтера.– Вот новенькие сапоги и куртка с майорскими погонами, облачайтесь, герр лейтенант.

– С майорскими не могу. Нарушение устава,– воспротивился лейтенант.– Вы бы еще с генеральскими предложили.

– Есть только с майорскими. С лейтенантскими и генеральскими нет, а перешивать уже некогда,– возразили ему.

– Значит, обойдусь без куртки,– лейтенант натянул новые сапоги и выпрыгнул из окопа. Стоявший в траншее рядом с ним лейтенант мотоциклистов, пролаял ему вслед:

– На вашем бы месте, лейтенант Брот, я бы застрелился.

– Застрелиться я всегда успею,– резонно возразил ему тот.– Посмотрим куда эта кляча кривоногая, которую все называют фортуной, вывезет сегодня.

Парламентеры встретились точно посередине. Старшим в группе, представляющей оставшийся полк, был начальник штаба полка майор Шпенгер. Он козырнул и, сурово сведя брови над переносицей, первым нарушил молчание.

– Герр лейтенант, будьте любезны объяснить, что это за виражи выписывает первый батальон на радость врагам Рейха?

– Герр майор,– лейтенант недоуменно поднял брови.– Дело в следующем, герр майор, что я тут нахожусь в качестве елочной игрушки. По принуждению. И в чем дело знаю не больше вашего. Рядовой состав вчера был проинформирован кем-то. Ориентировочно, проезжавшим мимо на лошади штурмбанфюрером СС, что получен приказ Фюрера о повышении жалования для рядового состава. Штурмбанфюрер устроил выволочку рядовому Фрицу Тельману, вот ему, за нарушение формы одежды при несении караульной службы, да и был таков. С этого все и началось. Батальон потребовал выполнить этот приказ командованием батальона, но исполняющий обязанности комбата гауптман Мольтке и он же комендант, застрелился на глазах у солдат, не пожелав ответить на вопросы. Или наоборот. Сначала застрелился, а потом его попросили ответить на вопросы. Вот с этого все и началось, герр майор. Офицеров расстреляли и нашли в их личных вещах именно ту сумму, которая соответствует арифметическому подсчету.

– Офицеров всех расстреляли?– встрепенулся майор.

– Нет, герр майор. Троих не расстреляли. Лейтенанта Розенмана, меня и обер – лейтенанта Шпенгера.

– Слава Богу. Обер-лейтенант мой племянник. Что с ним?

– Его посадили на кол,– вильнул глазами лейтенант Брот.

– Как?!

– Голым задом. Натерли кол салом и…– лейтенант махнул рукой, укоризненно взглянув на Фрица.

– О, Боже, что я скажу его отцу? Бедный мальчик. Выясню, чья была инициатива и лично расстреляю мерзавца. Не-е-е-т… Также на кол… На тот же самый,– майор оскалился и вытер рукавом набежавшую на глаза скупую слезу, а стоящий напротив него Фриц, закусил ремешок каски и лицо у него побледнело.

– Что тут у вас, Фриц?– обратился к нему кузен Эрнст.

– Всё как сказал герр лейтенант,– кивнул Фриц и лязгнул зубами.

– Что это тебя трясёт?– посочувствовал ему Эрнст.– Уж не заболел ли?

– Это после вчерашнего. Русская водка. По бутылке на брата, – Фриц вымученно улыбнулся.

– По бутылке?– завистливо переспросил кто-то из парламентеров.– Эх! Где взяли?

– На складе у коменданта Мольтке. На его личном складе. Пятнадцать ящиков.

– Что ты несешь, рядовой?– уставился на него майор.– Какой еще к чертям собачьим личный склад? Герр лейтенант?– Лейтенант развел руками:

– Обнаружили, герр майор, ваш племянник и указал местоположение склада этого. Он же и два мешка с марками и чемодан с английскими фунтами отдал,– подтвердил лейтенант.

– Какие еще фунты, к свиньям?– взревел майор возмущенно.

– Вот эти,– Фриц вынул из кармана новенькую пачку английских фунтов и протянул ее майору,– почти десять миллионов. Здоровенный чемодан. Принести?

– Несите,– кивнул майор. Фриц повернулся в сторону окопов и махнул рукой. Из них тут же выскочили два солдатика и, подхватив выброшенный на бруствер чемодан, потащили его к группе парламентеров. Отброшенная крышка чемодана произвела на майора и рядовых впечатление неизгладимое. Никто из них не видел столько денег одновременно никогда в жизни, и поэтому таращились все, приоткрыв рты, на ровные бумажные брикеты, как на диво.

– Да-а-а,– протянул Эрнст, присев на корточки и взяв в руку новенькую пачку.– А марок сколько?

– Марок сорок пять миллионов с мелочью,– не моргнув, ответил Фриц, оправившийся от испуга.

– И где они?

– Выдали, как положено. Вот ведомость,– Фриц протянул бумаги майору.– Прошу, герр майор.

– Что ты мне их суешь?– заорал тот, отстраняя его руку.– Я не верю, что мой племянник предатель. Он член НСДАП с 1939-го. Ему железный крест лично вручал Фюрер. Он не мог так поступить.

– Факты говорят об обратном, герр майор. С ними не поспоришь,– возразил ему Фриц.

– И что теперь, вы намерены предпринять? Хотите чего?– майор взял ведомости из протянутой руки Фрица.

– Мы хотим ясности. Справедливости. И за это готовы лечь в этих окопах все…

– Зачем лечь? Мы сейчас вернемся и доложим командиру полка. Предъявим ему этот чемодан. Пусть принимает решение,– майор махнул рукой и, ссутулившись, повернулся спиной к Фрицу.– Взять чемодан и шагом марш за мной,– не оглядываясь, распорядился он и зашагал к овражку, вдоль которого, на указанных рубежах, уже окапывался торопливо второй батальон.

– Что это вы там прете в чемодане?– встретил их вопросом комполка.

– Английские фунты, герр оберст. Обнаруженные, якобы у офицеров батальона рядовыми,– доложил начальник штаба.

– Фунты? Откуда в России фунты? Зачем? Рубли – еще куда ни шло… А фунты… Сколько?

– Сказали, что почти десять миллионов. Я не пересчитывал, герр оберст,– скривился майор.

– А что так мрачно, герр майор?

– Они расстреляли почти всех офицеров, а обер-лейтенанта Пауля Шпенгера казнили, посадив на кол.

– Вашего племянника? Как?– опешил оберст.

– Как? Задницей голой, говорят. Натерли кол салом свинячьим, мерзавцы.

– Примите, герр майор, мои искренние соболезнования. Такое горе в семействе. Какого парня потеряли. Герой. Сам Фюрер крест вручал. Гордость нации. Они ответят за это скоты. Я вам обещаю, герр майор.

– Я уже им пообещал, что инициатора этой варварской казни посажу на тот же кол. Пауля сниму, а его посажу.

– Согласен с вами абсолютно. Око за око, как где-то сказано.

– В Библии, герр оберст.

– Да-а? Правильно сказано. Натянем негодяю око на задницу и посадим на кол. Что хотят эти мерзавцы?

– Справедливости требуют. Говорят, что ясности хотят и будут за нее воевать.

– Ясности? Какой? Расстреляли офицеров без суда и следствия, как эти дикие янки. Как там у них суд этот называется?

– Суд Линча, герр оберст.

– Да, Линча. А Германия цивилизованная страна. Самая цивилизованная. Вернитесь и предложите им сложить оружие. Время на обдумывание дадим полчаса. Через полчаса открываем огонь на поражение. Выполняйте! Рядовые, в свои подразделения бег-о-о-ом. Марш!

Майор в сопровождении водителя с полотенцем, вернулся назад и сообщил подошедшим Фрицу и лейтенанту решение командования.

– Ультиматум значит, без гарантий,– помрачнел Фриц.

– Какие гарантии? Вы все преступники. Вы, обнаружив казнокрадство, обязаны были доложить об этом вышестоящему начальству, а не творить суд и расправу по собственному произволу, как этот русский бандит в 20-х годах, Махнёр кажется. Вы, рядовой, повели себя вчера как махнёровцы. За это придется ответить. И по дисциплинарному уставу Вермахта, и по уголовному законодательству Германии. Полчаса вам отпущено на обдумывание ультиматума, затем приступим к разоружению силой. Открываем огонь. Советую, очень советую, сдаться. Арестовать самим зачинщиков и выйти с поднятыми руками. Время пошло,– щелкнул майор ногтем по стеклу циферблата часов и, козырнув, резко повернувшись, зашагал прочь.

– Фриц, сдавайтесь,– прошептал Эрнст кузену.– Может, отделаетесь маршевыми ротами. Капут вам всем здесь. Пока мы туда-сюда ходили, вас уже обошли с флангов эсэсовцы эти недоделанные. Клещи! Понимаешь? Или бегите.

– Куда, Эрнст? Мы не сдадимся. Так решило большинство. Нам обидно понимаешь? Что нас держат за бессловесную, покорную скотину и гонят на убой. Мы не скот, Эрнст. Мы люди. Дело не в деньгах. Посмотрим, сколько желающих сыщется сдаться. Никого держать насильно не будем. Герр лейтенант, можете не возвращаться в окопы. Уходите вместе вот с ним. Мы вас принудили, так и объясните. Возможно, что разжалуют, но живы останетесь,– лейтенант, который всего десять минут тому назад, заявил, что он всего лишь "елочная игрушка", по прихоти великовозрастных идиотов, выставленная на обозрение, мрачно нахмурился и отрицательно мотнул головой:

– Нет, я останусь с вами. Я солдат, Фриц, и умру солдатом. А не мерзавцем, купившим себе жизнь ценой жизни других,– лейтенант повернулся и выругался так затейливо, что Эрнст Тельман уважительно крякнул.

– Ну что же, "махнёр", прощай. Может, не доведется больше свидеться на этом свете, но обещаю тебе, что пуля, которая тебя убьет, будет выпущена не из моей винтовки. Я буду стрелять в воздух,– попрощался с кузеном Эрнст.

– Спасибо, брат,– Фриц обнял Эрнста и зашагал вслед за лейтенантом, отмахиваясь от назойливого воробья, вертящегося у него над головой.– Кыш, зараза, вот привязался. Я пока еще не труп,– Филя увернулся от взмаха и взмыл вверх.

– Полчаса им дали всего на размышление,– докладывал он минуту спустя на чердаке.– Двадцать четыре минуты уже осталось.

– Как он их обозвал?– Мишка навел бинокль на овражек.

– Махнёрами. Сказал, что был такой у русских в 20-м бандит – Махнёр.

– Батько Махно, наверное. Дурак этот майор. Слышал звон, да не понял где он.

– Задавят их за час. Максимум за два,– предположил Серега.

– А что там за эсэсовцы с ними?

14 Waffen – Grenadier – Division der SS "Galizien".14-я Ваффен – гренадерская дивизия Войск СС. «Галичина»-1– я украинская, добровольческая.

– Надо же. Разве они уже были? Я думал, что эти орлы только в 43-м появились.

– Весной сорок третьего получили официальный статус дивизии. А пока обкатку проходят, на лояльность оккупационному режиму в составах отдельных батальонов и рот. В основном применяются, как полицейские войска. Против партизан.

– Два батальона их?

– Да, но развернутые. До штата военного времени. До двухсот человек в ротах. У немцев штат сокращен в половину.

– Тысяча двести человек значит?

– Если точно, то одна тысяча четыреста сорок два человека. Там есть отдельная саперная рота еще и взвод минометчиков,– прочирикал Филя.

– Вооружение?

– Стрелковое. Даже минометный взвод так только называется, но минометов у него нет. Пока.

– Две с половиной тысячи против трехсот "махновцев". Восьмикратное превосходство. Похоже, что ты прав, Серега. Задавят за час. Тем более, что в немецком полку минометы есть и в достаточном количестве. Вон уже приготовились стрелять. Минами закидают батальон,– Мишка прослушал еще раз запись разговора Фрица и Эрнста.– А у мужиков-то, похоже, чувство собственного достоинства проснулось. Ишь ты, "мы люди". Придется помочь. Как ты считаешь, Серега?

– Мне тоже за них что-то обидно стало. Загнал их бесноватый фюрер сюда на погибель. Да еще на жаловании экономит, сволочь. Что там видно?

– Там, как и обещал Фриц, все желающие отваливают. Человек двадцать подалось к мостику.

– Может быть, они все сдадутся?

– Посмотрим. Времени пятнадцать минут еще осталось. Та-а-к. Еще четверо выскочило на бруствер.– За оставшиеся пятнадцать минут к мостику из траншей "махновцев" ушли еще сорок человек.

– Пятая часть. И главное что? Снимают куртки и сапоги хромовые. Та-а-к. Там их сразу разоружают и гонят под конвоем в хвост колонны. Доверия нет, стало быть. И разбор полетов предстоит им вдумчивый, у следователей гестаповских. Или кто там занимался Вермахтом? СД? СА?

– Нет. Это вроде бы разведка и контрразведка. Филя, справку.

– Войсковая полиция – СД. Это гестапо и есть,– выдал Филя.

– А ты "разведка, контрразведка". Молчи, за умного сойдешь.

– Сам дурак. Что там видно?

– Да ничего особенного. Сейчас обстрел начнут,– разрывы мин на окраине городка заглушили последние Мишкины слова и Серега, затушив аккуратно сигарету, тоже взял бинокль.

– Что-то стреляют хреновато. Тебе не кажется?

– Хреново. Вон недолеты какие. Попаданий в траншеи "махновские" нет пока ни одного. Теперь перелеты пошли.

– Пристреливаются?

– Нормальному минометчику одного пристрелочного за глаза, при такой дистанции. Все последующие положит в десятку.

– Что же они? Или жалеют своих?

– Ага, сейчас! Каждый за свою задницу трясется. Ветер там над окопами порывистый очень,– Мишка щелкнул пальцами и, несколько мин снесло почти обратно на позиции второго батальона.

– Ну, ты я смотрю, дунул от души,– рассмеялся Серега.

Минут десять минометчики еще посоревновались с ветром, но когда несколько мин, описав замысловатые кривые, рванули между головной машиной и стоящей следом за ней, стрельбу прекратили. Четыре свежие воронки, красноречиво уличали их в неумелой стрельбе, а оберст размахивал парабеллумом и что-то зло на них орал, приподнявшись на колени.

Затем он начал орать что-то радисту, который присев рядом с ним, передавал его команды, зашедшим с флангов батальонам.

– Ну, вот и начинается второй акт пьесы. На левом фланге третий батальон и эти козлы вперемешку, а вот на левом одни козлы. Эти с радостью перестреляют немцев. Во, поперли в атаку,– прокомментировал Серега.

Немцы, перемахнув овражек, короткими перебежками устремились вперед, но вынуждены были, попав под кинжальный огонь девяти пулеметов "махновцев", отползти обратно. Трупов, однако, лежащих не осталось, а это означало, что "махновцы" стреляли не прицельно.

– Лобовая, конечно, отвлекающая была. Сейчас в овражке залягут, и будут имитировать перестрелку, а тем временем эсэсовцы из 1-ой украинской, подползут поближе и гранатами закидают,– предсказал дальнейшие действия наступающей стороны Мишка.

– Хрен они подползут поближе. Лейтенант не дурак. У него на флангах бойцы с пулеметами ждут. И гранаты у них тоже есть.

– Вон за теми домиками сосредоточатся и ломанут.

– Это отсюда кажется, что рядом, а там метров пятьдесят открытого пространства. Весь батальон могут положить. Вернее оба. Тем более, что хохлов немцы тоже жалеть не будут. Мочить будут безжалостно. Но задавят все равно. Численное превосходство, блин. Может мне на Верке там крутнуться?

– Как это "крутнуться"?– взглянул вопросительно на друга Мишка.

– Обыкновенно. Выскочу и слегка порубаю 1-ю украинскую "Рапирой". Кто в живых останется, потом долго будет вспоминать.

– Не нарубался что ли еще?– Мишка пожал плечами.– Гауптштурмфюрер на вороном коне с "Рапирой". Это круто конечно!

– Ну, уж нет. Форма эта нахрен мне не нужна. Я уж лучше монахом приоденусь и шлем с забралом обязательно. Пуля-то дура,– Серега принялся стаскивать с себя эсэсовскую форму. И не успел Мишка его остановить, как уже спрыгнул с чердака и принялся вытряхивать из "Трояна" амуницию.

Глава 7

– Погоди,– Мишка спрыгнул следом.– Я где-то читал, что немцы в эту 1-ю украинскую насильно пацанов восемнадцатилетних загоняли. Буквально на улицах хватали и в казармы, а там обрабатывали как надо. В общем, жалко идиотов. Ты же там мясорубку устроишь сейчас.

– Хорошо, рубить не буду. Стволы порежу слегка и по головам настучу,– Серега опустил забрало и подмигнул Мишке.– Жаль, с "рапирой" я бы смотрелся гораздо романтичнее. Ну, я на правый фланг.

– Давай. Тогда я на левый,– Мишка тоже содрал с себя эсэсовскую форму и принялся переодеваться.

– Не выдержал?

– Нет, я буду сидеть на чердаке, и смотреть как ты "Галитчину" шинкуешь.

– Я же обещал, что без летального исхода,– огрызнулся Серега.

– Но-о, родимая, застоялась?– Лерка повернула голову, одновременно срываясь с места.

– Никак нет, герр штурмбанфюрер. Я тут такой материал отсняла, просто блеск. Оскара точно можно хапнуть,– сообщила она.

– Что за материал?

– О-о-о! Тут такой паучок мне симпатичный попался. Шустры-ы-ы-й. А как он охотится! Как восполняет энергозатраты! Мой фильм – это прорыв в аранеологии. Всего в мире известна 41 тысяча, а в России 2888 видов пауков. Я открыла 2889-ый в России и 41001 в мире. Проанализировала все известные виды, сравнила характеристики. Такого паучка там нет. Полосатенький такой. Нобелевская премия однозначно, герр штурмбанфюрер. Может, сделаем заявку? – Славы захотелось? – хмыкнул Мишка.

– Нет. Зачем мне она? Поделиться хочется с людьми радостью.

– Конечно. Ох, как они обрадуются, что на один вид пауков стало больше. Объявят праздничный день по этому поводу. 41001-ый – это же не хрен собачий. Кончай трепаться, отвлекаешь.

Два всадника на вороных конях, выскочившие на правом и левом фланге мятежного батальона, произвели некоторое замешательство у готовящихся к атаке батальонов немцев и эсэсовцев-украинцев. Солдаты перестали переползать, уставившись на вставшую, на дыбы кобылу. Но когда Серега, размахивая сверкающей полоской стали, поскакал вдоль залегших гренадеров и принялся, первым ударом рубить оружие, а вторым ударом глушить их, они начали стрелять. Удивляясь тому, что всадник не валится из седла при выстрелах в упор. А Серега, рубил очередную винтовку, превращая ее в бесполезное железо и оглушив хозяина, скакал дальше, приводя уже в ужас и суеверный страх украинских "добровольцев". Они пытались прятаться от него в домишках и Сереге приходилась, спешившись, следовать в дом, чтобы угомонить очередного «сечевика».

– Это уже и не война, а игра в прятки,– ворчал он, выходя из очередного дома, где от него спряталось сразу четыре человека.– Здесь я удачно зашел,– в него летели из-за углов ручные гранаты и, взорвавшись под ногами у Верки, визжали разлетающимися осколками.

– Вот козлы,– ругался Серега, перескакивая через свежую воронку.– Хорошо, что народ весь в лес подался.– На левом фланге почти так же обстояли дела и у Мишки. Он носился, рубя оружие и глуша гренадеров, которых с этой стороны было в два раза больше и растянуты они по фронту соответственно были гораздо шире. Все остальное было идентично. Игра в прятки, которые начались, когда половина батальонов оказалась вырубленной и не дееспособной.

Стрельба практически с обеих сторон прекратилась. Немцы, лежащие в овражке, открыв рты, пялились на носящихся всадников с саблями в руках. Даже комполка оберст Бурман, схвативший бинокль и рассматривавший в него человека в черном, на вороной же кобыле, приоткрыл рот и растерялся. А эти, непонятные и от того страшные кавалеристы, в считанные минуты разделавшись с тремя батальонами, развернули лошадей и понеслись к оврагу, остановившись от мостика метрах в пятидесяти. Затем, один из них, поднял руки и, махнув ими в сторону колонны автотранспорта, швырнул в нее огненный шар. Шар вихрем пронесся от головного БТР-а до грузовика стоящего в самом хвосте, охватывая колонну пламенем. Грузовики и бронетранспортеры, запылали, вспыхнув все одновременно. А человек в черном, метнул новый шар, который прокатился по овражку, сжигая попутно мосток и заставляя гренадеров бежать от него в разные стороны в панике. А то, что произошло дальше, заставило многих немцев упасть на колени и завыть, вспоминая забытые молитвы. Вся горящая колонна одновременно начала подниматься в воздух, медленно, но зримо. Она ползла к августовским облакам, полыхая и чадя.

Гудело на ветру пламя, сыпалось какое-то имущество из кузовов, гремя при падении на дорогу. И гудел клаксон непрерывно и заливисто, в одном из грузовиков. Люди замерли. Даже оберст, перекрестился, помянув матерь Божию, и вытаращился на грязные днища грузовиков, зависшие уже метрах в стах, над дорогой. А колонна продолжала подниматься все выше и выше, превращаясь на глазах у наблюдающих за ней в перелетную стаю, сюрреалистичную. Дымящую и полыхающую.

– Так я уже делал, здесь же в Мозыре. Только зимой и колонна была поменьше,– вспомнил Мишка.

– Ты ее что, собираешься на 3 километра поднять?– поинтересовался Серега.

– Делать мне больше нефиг. Хватит,– Мишка резко опустил руки вниз. И колонна рухнула, вся одновременно, набирая ускорение. Грузовики, как горящие самолеты с воем врезались в землю, разлетаясь на тысячи обломков. Рвались бочки с горючим, бензобаки и скакали, раскатываясь в разные стороны, запасные скаты. В течение минуты дорога превратилась в огромную свалку, искореженной и горящей техники. Этого зрелища вынести почти никто не смог. Немцы разбегались в разные стороны, охваченные паникой. Бросая оружие, они мчались вдоль горящего оврага к лесу, в котором /как им казалось/ можно скрыться от ужаса, охватившего их.

На месте остался только батальон "махновцев", сидящий в траншеях. Мятежники сняли каски и с обнаженными головами, молча смотрели на то, как бегут с поля боя остатки их полка.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.