Восход некроманта
Ехать пришлось недолго, всего три дня. Экипажи остановились на выезде из леса, и алхимики бросились на свежий воздух как за водой после вечеринки, в сладкую прохладу высокой травы. Перед ними раскинулась огромная равнина, заполоненная неисчислимым месивом из людей в разных цветах одежды и под разнообразными флагами. Сухой гул армии вызывал трепет. Между группами-островками протекали черно-золотые ручьи из императорских легионов, основной силы империи, а также то тут, то там виднелись роскошные мантии магов, которых было не очень много.
Группу Аврелиана ввели в это безумие и подвели к человеку в черных доспехах с золотыми грифоном на груди, шлемом в форме головы этого зверя и похожими на орлиные крылья наплечниками. Их выстроили в линию, и человек в шлеме стал долго осматривать их всех. Шепот, едва зародившийся, немедленно прерывался резким оборотом шлема и тяжелым взглядом золотых орлиных глаз. Наконец воцарилась тишина на долгую минуту, и бронированный человек заговорил:
– Так-то лучше. Вот что, алхимики, я Энорек, меня назначили вашим начальником. Я знаю, что вы многое умеете, в том числе и связанное с лечением, но мы сейчас на войне, поэтому оставьте это магам. Варить вы будете только то, что вам прикажут, – он внимательно осмотрел лица молодых людей и продолжил: – Также помните, вы – не бойцы, и на рожон лезть – не сметь! Ваше дело – сидеть в тылу, но на всякий случай заготовки всяких взрывчатых штук имейте при себе. Все понятно?
Ответом ему было гробовое молчание. Тогда золотой шлем слегка наклонился, и весь ряд дружно закивал и стал говорить слова согласия.
– «Да, господин» будет достаточно. Еще что: в полевых условиях вы пока никогда не работали, и, как я знаю, базовых навыков в магии у вас нет. Смотрите! – командир поднял руку, по-особому сложив пальцы, и перед ней возник светящийся красный рисунок из множества линий. – Запомните эту руну хорошенько. Если вы ее вспомните во всех подробностях, то вы сможете зажигать свои горелки или что-нибудь еще. Скоро вам выдадут форму, и у каждого из вас на груди будет красоваться золотой грифон. Это не только символ великой победы и нашего императора, но еще и штука, которая передает вам магическую энергию. Когда рядом с вами будут наши маги, вы сможете использовать их силу для простейших заклинаний. Так же выучите это, – перед его рукой возник другой, зеленый рисунок. – Лечение простейших ран. Первый приказ: выучить эти рисунки и потренироваться в их использовании. Понятно?
– Да, господин!
– А сейчас – за формой, вперед!
Юноши поспешили в указанном рукой направлении исполнять приказ. Уже через четверть часа они натягивали легкие зеленые мундиры с золотым грифоном. Опытные глаза алхимиков сразу приметили, что сделан он не из золота, а из железа, принявшего золотой цвет из-за специального раствора. Но нетерпеливый и злой взгляд интенданта не дал им обсудить свои наблюдения вслух, поэтому они лишь тихонько усмехнулись.
Страхи и трепет перед войной у молодых алхимиков не оправдались. Они все время проводили в лагере, занимаясь рутинным приготовлением алкоголя для солдат и изредка – некоторых зелий по специальному приказу их командира. Энорек редко появлялся в их жизни, всего пару раз он проверил то, как они выучили руны, и больше не появлялся, передавая приказы через посыльных. К шуму лагеря они привыкли очень быстро, постепенно сближались друг с другом и с некоторыми бойцами. Аврелиану нравилась его новая жизнь, хотя в его груди то и дело вспыхивала мимолетная злость, когда он увлекался беседой с кем-либо, и собеседник начинал говорить о своей семье и доме. Тогда юноша старался как можно скорее уйти от разговора, благо, вокруг всегда хватало и тех, кто не собирался говорить на такие вечные темы.
Единственными напоминаниями о боевых действиях были неудобная постель и пьяные рассказы бойцов. Последнее было фактически единственным развлечением для молодых людей, которым не дозволялось пить свои творения, так что они с жадностью слушали однотипные истории о нападениях и засадах, но рассказанных с энтузиазмом и уникальными подробностями, вроде истории о пальце.
– Я помню, в детстве мама мне говорила быть осторожным, но я ж малой был, и искал приключений, где не надо, – говорил один из солдат, – и пошел, знащся, как-то в лес. А там здоровенный медведь дрых с довольной мордой. Я в нее и стал тыкать пальцем, он прснулся и откусил мне его! Я так спугался, что даже боли сперва не почувствовал, и побежал домой, решил терь жить как-то спокойнее. Так и жил потом без пальца. Только недавно накопил денех и у мага вырастил новый, а с ним и непос… непос… непоседливость, во! Вернулась. Отправили меня сюда, и я в первом же бою вырвался вперед. Так мне его и соседний один из этих отрубил! – он выразительно показал кисть без указательного и среднего пальцев. – Не бывать мне, видать, целехоньким. Я решил, больше точно не буду их отращивать, а то так без руки останусь скоро.
И многие другие подробности оживляли все рассказы. В целом же обстановка была такая: если в группе был маг, то в основном все обходилось без больших потерь с имперской стороны. Но если же его не оказывалось или он был неподходящего профиля, то в честном бою противник напоминал, как же сильно имперцы зависят от магии, забывая об обычной физической подготовке. Западные варвары, даже находясь в меньшинстве, кровожадно и расчетливо изничтожали солдат Грифона. Ни один бой, где не было мага, не обходился без крупных жертв, совершенно не делавших чести армии.
Но байки солдат, даже подкрепленные шрамами и выражениями, не могли заставить Аврелиана почувствовать себя на войне. Иногда ночью, лежа на сене, покрытом жесткой тканью, он пытался и не мог понять, почему их не могли поселить где-нибудь подальше и просто не забирать у них выпивку на обозах. Так и тянулись долгие одинаковые дни, пока одним утром к ним вальяжной походкой не заявился Энорек, не давший алхимикам даже построиться:
– Алхимики, для вас наконец-то есть подходящая работа! Исходя из докладов разведчиков, в нашем тылу действует неприятель. Возможно это маги захватчиков, наконец осмелившиеся пересечь море. Также это могут оказаться маги других стран, тоже решивших напакостить нам под шумок. Как бы то ни было, на востоке, вглубь от безопасной линии, произошло несколько странных магических происшествий, пара деревень погибло. На месте обнаружили немного блодрака, и вы должны оценить, насколько он чистый и откуда его привезли. Это поможет расследованию и разработке тыловой защиты. Отправляемся немедленно.
Группа юных алхимиков пришла в смятение. Они совершенно не ждали, что им придется на время покинуть эту привычную равнину, полную гула бесчисленных голов людей. Юноши срочно разбрелись по шатрам, в спешке собирая все эликсиры, что могли пригодиться в дальнейшем пути. Когда они вышли, их уже ждал небольшой отряд из имперского легиона, взятый в качестве эскорта. Солдаты молча стояли в ожидании, их серый взгляд выражал лишь натренированную решимость идти по приказу командования. Когда последний алхимик вышел из шатра, отряд во главе с Энореком двинулся в путь на восток.
Первое время алхимиками владело воодушевление, так что они иногда они в спешке даже обгоняли основной отряд. Командир не мешал им переговариваться, и первые несколько километров шли бурные обсуждения произошедшего. Однако неподвижность последних недель и слабая подготовка к таким переходам дала о себе знать, и юноши попросту выдохлись. Однако солдаты продолжали идти, не замедляя шаг, так что молодым людям приходилось перебежками их догонять. Зелья бодрости практически кончились уже на исходе дня, когда группа вошла в один из густых местных лесов. Там Аврелиан чувствовал себя прекрасно, у него появились новые силы сразу же, как только он вдохнул этот воздух, напомнивший ему о детстве, даже не нагонявший на него мыслей о его утрате. Очень скоро они дошли до первого подозрительного места. Даже самый неискушенный в магии человек бы понял, что без нее тут никак не обошлось. Среди одинаковых непривычному взгляду стволов оказалась кучка деревьев, сожженных изнутри, до сих пор не остывших, а в нескольких метрах от них, напротив, кора была покрыта толстым слоем инея. Из одного из пней торчала живая голова лося, которую покусывал кролик, убежавший сразу, как увидел пришельцев. Щелчком пальца командир прекратил страдания гибрида дерева и животного, а затем стал выжидательно смотреть на юношей. Зеленые мундиры быстро всполошились и помчались искать остатки магического минерала, рассыпая вокруг серый порошок, неприятно оседавший в носу. Через полчаса один из алхимиков, уже весь покрытый серой пылью, радостным криком сквозь кашель сообщил о находке. Он взял в руки множество мелких камешков, чуть светившихся красным. Тут же вокруг засуетились еще трое молодых людей. Они стремительно разжигали горелки и подставляли лупы, их молодые глаза и руки принялись изучать свойства этих ценнейших камней. Они долго мучились, пока изучали каждую мелочь этой находки, откалывали от них еще меньшие кусочки и бросали их в колбы. На их действия солдаты смотрели с легким удивлением, а другие алхимики – со скукой. В воздухе висели треск и запах пыли, некоторые колбы легонько лопались, и дело временно прекращалось, чтобы алхимики залечили алхимические ожоги. Наконец, нашедший камни выпрямил спину и гордо заявил:
– Блодрак был выкопан на юге Сендума. Скорее всего, в имперских шахтах, – и тут же поник.
На это Энорек ответил тяжелым молчанием. Алхимик поменялся в лице и посмотрел себе под ноги. Он собрался что-то промямлить, но золотой шлем его перебил:
– У нас есть еще несколько мест. Проверим еще там, возможно всякое. Но сперва переночуем.
Отряд ушел из этого странного места и стал разбивать лагерь неподалеку. Пока воины ставили палатки, алхимики принялись делать костер, а затем и зелья для следующего дня. У них всех была тревога на лице, от которой они искали самое простое спасение: забыться в работе. Только Аврелиан ничего не понимал в этом и пытался додуматься, отчего это. Он спросил у одного из алхимиков, что такого ужасного в том, что блодрак с их материка.
– Ты что, совсем тупой?! – опешил его собеседник. – Любое государство всеми силами хранит его запасы и ни с кем не делится, он слишком важен, чтобы пускать его в экономику. Поэтому либо наш враг – предатель, либо очень хитер и изворотлив. Я надеюсь на первое.
Аврелиан долго пытался переварить эти знания, потому присоединился к всеобщему молчанию. Лагерь засыпал в тишине.
На следующее утро отряд вновь двинулся в путь. Беды лесной жизни для городских жителей усугубились подъемом по довольно крутому склону вдоль небольшого ручья. Юноши в зеленом уже всей душой проклинали судьбу и все причитающееся, однако идти им пришлось недолго. В какой-то момент Энорек остановил всех жестом и стал долго водить руками в воздухе перед собой. Между его пальцами то и дело мелькали маленькие молнии, напоминавшие о магических способностях их создателя. Красивый вид увлеченного заклинателя первое время умиротворял, но вскоре нагнал и скуку, и если бы не черные доспехи, то юноши бы уже налетели на него с вопросами, как саранча на пшеницу. Но ожидание все же кончилось, когда он резко махнул руками, и множество сиреневых молний сорвалось с его рук и стало летать среди тени деревьев, заполнив воздух запахом гари и сухим треском. Командир облегченно вздохнул и кивнул головой. Алхимики тут же взялись за работу, заполоняя воздух порошком, напрочь убивавшим обоняние и доводившим до исступленного кашля. Работали они усерднее, чем в прошлый раз, так что теперь за серой пеленой уже сложно было разглядеть солнце. Однако целый час поисков не дал никаких результатов, о чем и сообщили Энореку. Он огорчился и велел продолжить путь дальше. Продолжать путь означало идти наверх, так что уставшие алхимики стали тратить все свои мыслительные силы лишь на то, чтобы придумать ему месть за все эти лишения. Некогда бодрый отряд уже двигался медленно, с трудом переставляя ноги, да и солдаты из-за кашля были не в лучшей форме.
Вдруг послышался крик:
– За революцию! Смерть сильным слабакам!
От него солдаты резко выхватили мечи и встали полукругом вокруг алхимиков. Через мгновение в них прилетели несколько огненных шаров, которые имперцы попросту разрубили сиявшими клинками. Все стали всматриваться в деревья, но ничего не происходило. Вдруг Аврелиан вскрикнул от боли в ноге и обнаружил, что его сапог расплавился. Все оглянулись на него и бросились врассыпную, а земля под ними взорвалась столбом пламени. В это же мгновение показался и скрывшийся противник: к ним вышли несколько человек в настолько рваных и грязных одеждах, что их даже лохмотьями назвать было сложно.
– Проклятые культисты! – крикнул Энорек.
Эти самые культисты стали бросаться ледяными иглами размером с палец, чем доставляли много хлопот магам империи, отводившим их от алхимиков. За их свистом не было слышно никаких приказов, один из юношей упал замертво с пронзенным лбом, а оборванцы лишь махали руками, создавая все новые смертельные куски льда. Одного из них поразил огненный сгусток, но, когда он упал, из него во все стороны понеслись белые ветви молний, поразившие как пару солдат, так и его товарищей. Имперцы стали бросать в культистов потоки пламени, заодно обезвреживая летящие сосульки. Скоро постороннему наблюдателю могло бы показаться, что две группы магов просто стараются выяснить, кто из них знает больше стихийных заклинаний, но алхимикам было не до того, они бросились прочь от боя, и в первую минуту на них и правда не обращали внимания. Это дало имперцам возможность встать плотнее друг к другу, что не могли не заметить культисты. Вдруг под ногами алхимиков из земли выросла стена из каменных кольев, на которых оказались нанизанными двое несчастных. Аврелиан оказался с другой стороны от боя, отделенный от него этой стеной, прикованный к ней проткнутой одним из кольев ладонью, другим же алхимикам пришлось искать обходной путь.
Первое время юноша просто смотрел на свою руку, из которой боль струилась по всему телу, и с ужасом поглядывал в сторону сражения. Нескольких культистов убили, и воины императора оказались в большинстве, хотя и они потеряли двоих. Вдруг самый грязный из противников бросил в Аврелиана синий шар, переливавшийся радугой во время полета, и попал юноше точно в грудь. Последним, что видел юноша, было то, как он отлетает, оторвав кончик кола, и летит вниз по склону, после чего его сознание угасло.
Глава II
Во сне Аврелиан не понимал, что происходит. Он видел себя в непонятном сером месте, в некой пепельной пустыне, в которой не было ни дюн, ни облаков, только сплошная ровная земля под невзрачным небом. Песок был столь сыпуч, что следы юноши осыпались и выравнивались под рельеф, стоило ему только поднять ногу. Но это продлилось совсем недолго, уже в следующей картинке сна он был в темной пещере, где перед ним предстал огромный паук с человеческим черепом вместо головы, который весело сказал:
– Приветствую, мой ученик! Тебя ждет великое будущее!
После чего к нему вернулось сознание. Юноше было больно даже думать, но он попробовал пошевелиться. Вся правая рука казалась одной большой тягучей болью, грудь болела во всех местах поочередно, так что некоторые вздохи получались легко, другие же было невозможно сделать. Он издал протяжный стон и попытался открыть застывшие веки, что получилось у него раза с пятого. Вокруг были зелено-коричневые пятна, никак не желавшие принять какую-либо форму. Юноша стал переворачиваться, и боль в ноге дала понять, что та сломана. Юноша вновь застонал, закрыл глаза и попытался подумать. Никаких идей по спасению не приходило на ум, были только мысли о скорой кончине. «Нет никаких шансов. Никого нет, да и не было у меня. Меня не спасут. Проще умереть», – такие мысли роились в его голове. Аврелиан мечтал, чтобы страдания скорее прекратились, он представлял, как его полупрозрачный дух покидает тело и улетает куда-то ввысь, прямо к Великим Ткачам, создателям мира. Долгое время он лежал и ждал смерть, только иногда поворачивая руку в пустых попытках ослабить боль. Боль стала для него всем существом, он понял, что болит у него буквально все, просто кое-что он сначала не заметил. Он чувствовал под головой что-то твердое, какой-то камень, но у него не было сил поднять голову, чтобы попробовать удариться об него и ускорить неизбежное.
Но через время он услышал недовольное бульканье снизу. К его мучениям прибавился еще и голод, который напомнил ему о жизни. Перед глазами пролетело, как Норонин ругал его в самом начале, затем он представил, как согильдийцы смеются над ним, от этого воображаемого смеха он попытался зарычать, но издал лишь стон. Юноша рассердился на свое бессилие, и вспомнил о том, чему его учил Энорек. Он вспомнил ту зеленую руну, представил, что наложил ее на ногу и как она засветилась. Нога стала болеть немного меньше, но немногие силы стали быстро покидать юношу.
– Проклятие! Мага же рядом нет! – прошипел он.
Аврелиан не убирал воображаемую руну. Он понимал, что если не сможет идти, то точно погибнет. Левой рукой он впился в землю, трава больно уколола его, но он продолжал. Когда силы стали совсем заканчиваться, юноша уже с трудом мог удержать руну в голове, и она стала медленно гаснуть. Он крепче сжал травинки и вдруг ощутил, что трава стала тверже, потом он почувствовал в руке только мелкий порошок. Однако с этим ему пришли новые силы, он смог открыть глаза и нормально осмотреться. Вокруг него трава превратилась в серую пыль, но нога его почти вылечилась. Аврелиан с изумлением осматривал левую ладонь, но в ней ничего необычного не было, только грязь. Наконец юноша предпринял очередную попытку встать, и это у него удалось. Он осмотрелся внимательнее и понял, что лежит у подножья склона, на который они взбирались. Это было немного заболоченное место, и молодой алхимик был весь вымазан в земле и мокрой грязи. Он достал из-под плаща зелье бодрости, выпил его и пошел прочь от этого места. Его мысли были заняты только голодом, и он жил только надеждой найти кого-нибудь, у кого можно взять еду. Аврелиан долго шел, иногда попивая эликсиры бодрости и исцеления, поскольку алхимии он верил больше, чем магии, и больную руку решил доверить ей.
Четыре дня без сна он шел, иногда полз. Эликсиры закончились, а рука все еще оставалась продырявленной. Разум юноши мутнел, он с трудом мог разглядеть что-то среди деревьев. Если он спотыкался, то потом долгое время переворачивался с боку на бок, таким способом продолжая движение, пока усталость не отнимала остатки сил. Чувство скорой смерти вновь напало на него, и он в отчаянии стал срывать кору с деревьев и жевать ее. Слабый желудок тут же отказывался от участия в этом, и юношу рвало. Он лежал, еще грязнее чем прежде, и кое-где среди покрывшей его грязи проблескивали островки позеленевшей кожи.
Уже не осознанное решение, но лишь инстинкт заставил его вспомнить о магии. Перед глазами возникла зеленая руна, быстро мелькавшая и изменявшая свои линии. Аврелиан обнял дерево, с которого он рвал кору, и направил руну себе в живот, напоминавший ему ядовитую змею, что ела собственный хвост.
Когда началась магия, он понял, что прежде не знал, что такое холод. Но теперь начал понимать. Его тело словно пронзили десятки толстых ледяных игл, самая большая засела прямо в сердце. Аврелиан заревел, нечленораздельно стал умолять дерево дать ему сил, и, пока он кричал, руна стала меняться. Она разрослась, покрыв перед его мысленным взором все его тело, а края ее разорвались и стали беспечно переплетаться друг с другом в безумном танце. Аврелиан приоткрыл один глаз и взглянул на ствол возле себя. Он видел дерево, но не совсем дерево, он видел сложную фигуру из сотен разнообразных линий, по общей форме бывших деревом. Что-то заставило его протянуть кончики руны к рисунку на месте дерева, и юношу как холодной водой облило. Взгляд мгновенно прояснился, у него появились силы вскочить с места и посмотреть на себя. Рана на руке стала очень быстро затягиваться, боль уходила, а кожа розовела. Даже чувство голода пропало, и юноша закричал от радости. Он оглянулся и увидел, что дерево зачахло, оно постарело за минуту на добрую четверть века и продолжало это делать. Аврелиану стало жаль его, появилось даже чувство стыда перед его безмолвным спасителем. Он быстро убрал рисунок, который все это время незаметно маячил перед глазами, поклонился стволу и побежал.
Скоро голод вернулся. Юноша хотел поскорее избавиться от всех непонятностей, связанных с магией и войной, и просто по-человечески поесть. Вечером он решил принять странный подарок судьбы и приняться поедать жизненную силу растений. Решил, но ничего не вышло. Он не мог увидеть вместо них тот странный рисунок, как когда был в предсмертном состоянии, как ни старался, как ни фантазировал.
– Да что с этой дрянной магией не так?! – только и смог сказать он.
Той ночью он наконец-то смог лечь спать, хотя живот еще долго сопротивлялся этой идее. Повалившись на землю, он долго бодрствовал, не шевелясь, и чувствовал, как мерзнут его бока, пока не провалился в забытие. Сны ему снились стремительные, едва уловимые для уставшего сознания. Но в один момент ему отчетливо приснилась каменная камера с проржавелой решеткой, в которой был человек с очень длинными неопрятными седыми волосами, с выражением лишь безумия и нечеловеческого ужаса на лице, звавший юного алхимика к себе, и тогда юноша проснулся. Его словно очень хорошо избили за время сна, все тело как будто было в синяках, и уснуть он больше не мог, отчего с великим трудом все же решил встать.
Голод не давал забыть о себе. Алхимик чувствовал, как его тело сжимается и слабеет, каждый его шаг мог привести к падению, что зачастую и происходило. Аврелиан так устал уставать, что перестал верить в существование бодрости. Вот уже второй раз он получил внезапный прилив сил и теперь мучился продолжением своего существования. К вечеру он уже стал думать, когда же ему снова придется практиковать магию. «Может, это меня так учат?» – мрачно улыбнулся он.
Но ему повезло больше. Вечером он услышал, как какой-то мужчина зовет домой свою дочку, и сразу же быстро как торопливая улитка зашагал в сторону источника звука. Он увидел человека средних лет, облаченного в крестьянскую рубаху и штаны, который при виде алхимика издал истошный вопль и побежал прочь. Аврелиан пытался остановить его криком, но споткнулся и упал. Силы оставили его, и ему стало тяжело дышать из-за слабых ребер и пыли в носу. Скоро его окружили люди с факелами, он слышал слова недоверия, но потом сухой голос какого-то старика сказал:
– Да он просто заблудился, причем очень основательно. У него грифон на груди, и мы крупно попадем, если не поможем ему. Отнесите его ко мне.
Юношу тут же взяли под руки и потащили. Он успокоился и наконец-то уснул сном без сновидений.
Проснулся он в маленькой бледно-белой комнатке, когда солнце стояло уже высоко. Правая рука у него была полностью забинтована, и на теле тоже тут и там виднелись бинты. Рядом с ним на табурете сидела молодая девушка с агатовыми волосами, ее тело было полно жизни и молодости. В изящной фигуре уже была видна вся спелость этого плода жизни, и даже голубое платье, вышитое с явным недостатком умения, отчего местами оно было чуть угловато и неряшливо, не могло скрыть ее девичью красоту. Она выжидательно смотрела на юношу своими глубокими глазами, чуть наклонившись к нему.
– Ну наконец-то! – воскликнул ее тоненький рот таким же голоском. – Держите, поешьте.
Она подняла с пола поднос с большой тарелкой остывшего супа. Юноша сразу перестал думать о чем-либо и с остервенением набросился на еду. В полминуты он выел всю тарелку и хищно взглянул на незнакомку.
– Я сейчас схожу, еще что-нибудь найду, подождите минутку, – сказала она и выбежала из комнаты.
Юноша счастливо растянулся на кровати, сколько это позволяла боль по всему телу. Он стал думать, что же делать дальше, и для начала попробовал залечить руку. Он снова представил ту руну, нанес на руку, но очень скоро устал, так что он бросил это дело. Тем временем в комнату вошел старик с несгибающейся ногой, опирающийся на трость, с лицом, выражавшим навечно закаменевшую злость. Он уселся на табурет и спросил:
– Говорить можешь? – по его голосу юноша понял, что именно он накануне спас его.
– Д-да, – с трудом ответил он.
– Хорошо. Ты откуда?
– Я из имперской армии. Алхимик.
– Алхимик? – в глазах старика мелькнул интерес. – Ну-ну. Скажи-ка мне, из чего делается зелье ночного зрения?
– Из корня дуба, щепотки серебра и с примесью порошка из…
Старик прервал его надменным смешком.
– Ясно, простофиля. Ну и алхимики пошли в наше время. Но да ладно, не о том речь. Как ты оказался в таком состоянии у нас, так далеко от войны?
Юноша стал коротко рассказывать ему, что произошло за последние дни. Старик весь искривился, когда услышал, как они искали блодрак, но промолчал. Посреди рассказа в комнату вошла та девушка, принеся с собой тарелку с жареной курицей, и быстро удалилась. Юноша набросился на еду, но продолжал рассказ. Когда он закончил, старик сказал: