2+2

Оказавшись на улице, я выдохнула. В очередной раз постаралась успокоиться, а после достала расписание – убедилась, что занятия только завтра и на сегодня я свободна. Как раз хватит, чтобы обзавестись местными деньгами.

В этот раз я последовала совету Данилова и, подключившись к местному вайфаю, принялась искать ближайший обменник.

Меня тут же забросило на форум русских мигрантов, и чем больше я читала, тем больше начинала проклинать мамину подругу. Кажется, я крепко влипла…

И все же один из ближайших пунктов нашелся в получасе ходьбы по скачанной карте, на какой-то тихой, невзрачной улочке, а когда я увидела курс, мне захотелось рыдать!

Мама дала мне в дорогу тридцать тысяч, огромные деньги по нашим скромным меркам. И с “выгодным” курсом, который обещала знакомая, мы рассчитывали, что у меня будет около пятисот долларов. Не ахти какие деньги для США, но если экономить, на мелкие расходы должно было хватить.

И что в итоге? Я стояла перед пунктом и понимала, что в лучшем случае получу четыреста. В стране, где только за такси из аэропорта Данилов платил сорок.

Я была в отчаянии, но и деваться оказалось некуда.

Местная валюта была необходима, как минимум, чтобы купить проездной в метро и чем-то питаться все это время.

Когда мне на руки выдали деньги, рыдать захотелось еще сильнее.

Мороженое в ванной откладывалось, причем до прилета в Москву. Я не смогу себе позволить такую роскошь!

– У тебя такой вид, будто ты съела слизня! – голос Данилова ворвался в мой и так разрушенный мирок.

Я обернулась на звук и увидела ректорского сынка. Он стоял, оперевшись спиной о ближайший столб, и, скрестив на груди руки, наблюдал за мной. Его косуха была небрежно расстегнута, отчего многочисленные ремешки болтались, звеня пряжками друг о друга.

– Ты что, за мной от самого универа шел? – Я была готова поклясться, что пока сюда брела, своего соседа не наблюдала.

– Разумеется. – Он отлип от столба и лениво потянулся, подобно коту на весеннем солнце. – Ты языка толком не знаешь, еще заблудишься и до дома не дойдешь. Что я завтра твоему очкарику скажу? А то он… ух… три шкуры с меня сдерет! Сотрясет мне мозг конспектом с матрицами… так, что от греха подальше лучше за тобой присмотреть!

– Ты придурок! – рявкнула я.

– Зато прошаренный. – Несмотря на мою открытую агрессию, Данилов предпринял очередную попытку заграбастать в объятия, и даже мое сопротивление его не остановило.

Я была готова начать кричать, когда он очень ловко стиснул мои руки по швам и прижал носом к своей груди, начиная шептать куда-то в макушку:

– А еще я опытный придурок, а ты хрупкая девчонка, которая решила пошляться в одиночку с деньгами по криминальной столице. Взгляни направо.

Я опасливо скосила глаза в указанном направлении: там, на углу здания, стояли трое афроамериканцев подозрительной наружности. Все трое будто бы разговаривали между собой, но нет-нет да бросали на меня короткие опасные взгляды.

– Ты легкая мишень для таких, как они, Никс. Эти парни тебя срисовали, едва ты к пункту подошла.

– Но у меня всего триста баксов по местным меркам, – пискнула я.

– На дозу кокса им хватит. Так что будь умной девочкой и обними меня. И давай-ка двигать отсюда. Нападать днем на двоих они не рискнут!

После этих слов Никита выпустил меня из своего “страстного” захвата и с огромным удовольствием пронаблюдал муки моего морального терзания на лице. Обнять другого парня в моей голове было равносильно измене Владимиру и предательству чувств, но здравый смысл подсказал, что ситуации бывают разные, и иногда лучше побыть немного предательницей, зато остаться с деньгами и головой.

Да и сам мой парень… В общем, после всех его закидонов за последние дни, Никиту я могла обнимать до самого вечера, и Вова бы мне еще должен остался.

Успокоив таким образом совесть, я придвинулась к Никите и положила руку на его косуху в районе талии.

– Это настолько целомудренно, что даже недостоверно. Можешь так бабушку обнимать, когда через дорогу переводишь, – тихо хохотнул Данилов. – А своего гипотетического парня нужно обнимать вот так.

Легким движением он просунул мою руку себе под куртку, заставив обхватить уже не поверх толстой кожи косухи, а через тонкую ткань футболки.

Для меня это оказалось как-то уж слишком интимно: ощущать жар, исходящий от его тела и твердость мышц под пальцами…

– А теперь домой, Никс. Уверенным шагом к центральной улице, а потом в метро.

Так и пошли. Я, красная, словно свекла, оттого, что щупаю не своего парня, а наглого хулигана Данилова со сверкающей улыбкой бесконечно довольного жизнью человека.

Временами я оглядывалась, с неприятным чувством убеждаясь, что Никита оказался прав. Троица следовала за нами в отдалении, но подходить ближе не спешила. А едва на пути встретился первый патрульный экипаж полиции, так подозрительных ребят и след простыл.

Но будь я одна, все действительно могло выйти иначе. От представленных картинок становилось жутко, а опасения, высказываемые мамой, когда она отправляла меня в Нью-Йорк, теперь не казались такой уж ерундой.

Так добрались до метро, точнее, до сабвея. Там пришлось совершить несколько пересадок по запутанным линиям, и, уже будучи дома, я смогла немного расслабиться.

– Как же тут тогда живут местные, если среди белого дня так опасно? – спросила, оказавшись в безопасности.

– Точно так же, как и мы в Москве, – стаскивая с ног берцы, ответил Никита. – Не шляются по темным улицам, избегают сомнительных мест, а по ночам стараются не нарываться на неприятности. Ну, и самое главное правило – не таскать при себе больше ста долларов налички, если проще взять карточку.

Я молча мотала на ус. В этот момент мне впервые показалось, что с соседом реально повезло. Страшно подумать, что могло случиться, будь со мной такой же неопытный, как и я, Вова…

Стоило о нем подумать, как тренькнул телефон. Взглянув на экран, пробубнила себе под нос:

– Вспомни солнце, вот и лучик.

От парня пришло сообщение, открыв которое я тут же испытала облегчение. Будто даже температура на душе повысилась до отметки “бабье лето в октябре”.

“Милая, знаю, ты обижаешься. Но я все могу объяснить. Давай встретимся сегодня в центральном парке у фонтана на террасе Бетесда? Жду твоего ответа. Виноватый перед тобой Владимир.”

– Никита, – позвала я соседа, не отрываясь от мобильного и вбивая в гугл название фонтана. – Скажи, во сколько мне обойдется поездка до центрального парка?

– Как договоришься с таксистом, – беззаботно ответил он. – Но с учетом того, сколько у тебя денег, я бы посмотрел парк в другой раз. В следующую поездку.

– Я разве просила совета? – Моментально разозлившись, я взглянула на Данилова, как на разлучника двух одиноких сердец и, разворачиваясь к двери, проговорила: – Отправлюсь на метро.

– Сабвей, Никс, – напомнил Никита. – Здесь никто не говорит метро. И ты запутаешься там моментально. Впрочем, если не вернешься, я смогу закончить проект сам и точно обеспечу себе победу.

– Ты? – я засмеялась. – Серьезно?! Думаешь, здесь тебе тоже папа обеспечит красную дорожку?

Данилов вышел из части гостиной, в которой размещалась кухня, посмотрел на меня пристально и переспросил:

– Что ты сказала?

– Что слышал. Я знаю, чей ты сынок, – усмехнувшись, сложила руки на груди. – Думал, это тайна на семи печатях?

Он молчал. Смотрел на меня без всякого выражения, думал о чем-то своем, а потом просто развернулся и ушел в свою комнату, крикнув оттуда:

– Дверь захлопни, Громова. И желательно насовсем!

– Какие мы обидчивые, – фыркнула, уходя.

Дверью хлопнула, как Данилов и просил. От души. Только внутри поселилось гадостное чувство понимания того, что я впервые по-настоящему задела соседа. А ведь он не проявлял ко мне агрессии, даже помогал во многом.

Черт, как же стало тяжело с приездом в Америку… Я думала, что здесь начнут сбываться мечты, а получилось ровным счетом наоборот. Но, главное, вины Данилова в моем скверном настроении точно не было, а я нахамила… Вот, еще и в мерзостную пакость превращаться стала, от которой самой противно.

В общем, сделав пару шагов, я остановилась. Посмотрела на мобильник, открыла Вовкино сообщение, перечитала и вдруг подумала, что неплохо было бы проучить его. Совсем немного. Он ведь даже не позвонил, а написал, хотя знал, что у меня не будет возможности ответить.