Князь Благовещенский: Князь Благовещенский. Наместник. Пророк
Он смотрел на меня все теми же глазами сенбернара. А вот линия губ стала мягче. Будто он удар получил и сейчас рот откроет, выдыхая беззвучное «О». Видать, и правда назрел у дядьки с племянником этот разговор. Но Игорь молчал, предпочитая пестовать свою обиду и готовить удар возмездия, а князь не решался начать. Или начинал, но не заканчивал. У родных людей такое сплошь и рядом.
– Но мне, как я уже говорил, не пятнадцать лет! Понимание имею о долге, о пользе и о роде. Не скажу, что обида ушла, это враньем будет! Нет-нет да и высунет голову! Но это эмоция человеческая, понятная. И управляемая вполне. Для потомка княжьего рода – точно! Так что на себя одеяло тянуть я не собираюсь! Антошке княжить – значит, за его плечом встану, как сейчас за вашим стою! И хватит уже эту тему поднимать!
В завершение своего якобы эмоционального выплеска я даже вскочил на ноги, заставив задетый столик с завтраком закачаться, а чашки и плошки на нем – задребезжать. И откуда у меня в голове все эти слова и обороты? Старые, пыльные, явно книжные, но определенно верно примененные к ситуации!
Князь поднялся вслед за мной. Медленно. Долгую секунду смотрел на меня, заставляя усомниться в верности избранной по наитию стратегии. После чего шагнул вперед и стиснул меня в объятиях.
– Мужем мы тебя с сестрой воспитали, – глухо проговорил он, отодвигая меня от себя. – Не стыдно будет брату в глаза глянуть, когда час придет.
Он явно сдерживал слезу, этот пожилой, но все еще крепкий мужчина. Непроницаемый на людях, но болеющий сердцем за разлад с близким родственником. Мои слова стали настоящим бальзамом, боль эту унявшим.
Я тоже кивнул. Сдержанно, как и положено мужчине в неловкой ситуации. Будто бы тоже под горлом стояло что-то хриплое, клокочущее и пацанячье. Сжал в ответ его плечо и, глядя в сторону, сел. Вот где умение лицедействовать пригодилось, кто бы подумать мог! Хотя, если честным с собой быть, не вполне я играл. То есть играл, но не на сто и даже не на пятьдесят процентов. На этот короткий момент семейного разговора я будто сам стал настоящим Игорем. Племянником, обер-секретарем и все такое. Остро жалеющим отчего-то, что князь во мне ошибся. И перед братом (что с ним, кстати, стряслось?) ему все же будет стыдно.
– К нашим баранам. – В голос я добавил немного скованности. Очень уместной после такого разговора. Будто бы не было ничего такого сопливого. Сидели себе мужчины, говорили о важных делах да отвлеклись на шутку. – Я сегодня планирую доработать след триады. Но пока у меня убеждение, что не все там так просто, как сменщик отравленного посла говорит.
– Поясни.
Князь тоже сел и теперь с отсутствующим выражением на лице намазывал тост джемом.
– Не могу пока, просто нечего сказать. Интуиция говорит, что в шкатулке этой не одно дно. И возможно, даже не два.
– И чья эта многоходовка? Минцы?
Как всякий облеченный властью человек, князь был благосклонно настроен на разного рода заговоры и интриги. Готов, то есть, был к тому, что я сказал. А, была не была! Все одно московский след вскрывать придется рано или поздно! Рискнем!
– Я могу ошибаться, но кое-что указывает на Бестужева.
– Москвичи?
Надкусанный тост был аккуратно отложен, и Николай Олегович сделал большой глоток остывшего уже чая.
– Похоже на то. Но – без доказательств.
– На чем основываешь?
– Мост.
– Мост. – Князь кивнул с удовлетворением, будто ждал именно этого ответа. – Конечно, мост. Знаешь, я ведь вчера полдня просидел за документами по объекту. И кое-что мне странным показалось.
– Что?
Внутри разлился холод, будто в ботинках у меня стояла стылая болотная вода.
– Подрядчиков много сменилось. Начали с одного пула, а к завершению строительства уже с третьим подходим. Из первых, считай, никого не осталось. С чего бы такому быть?
Фуф! Не вскрыл пока махинации своего племянника. Хорошо он все запрятал. Ведь полагал вернуться и под княжескую руку не попасть. Но на след князь встал.
– Если за рабочую версию взять, что отравили посла по приказу не минцев, а москвичей, то можно предположить, что тот узнал что-то и от него поспешили избавиться. Например, проявил чрезмерный интерес к ротации подрядчиков на объекте. А затем и на меня напали, побоявшись того же.
И мы с князем подробно обсудили усеченную версию Самойлова, в которой злодеем был не Игорь Сергеевич, а Бестужев. Опуская явные дыры в ней, затыкая их правдоподобными суждениями, я мягко подвел дядюшку к мнению, что во всем виноваты «клятые москали». Ну или, по крайней мере, очень могут быть виноватыми.
– Логично, – покивал тот в завершение. – Очень логично. Но бездоказательно. На основании одних только суждений я москвичам предъявить ничего не смогу.
– Да и не надо ничего предъявлять, спугнем только!
– И то верно. Но нужно сделать что-то. Как бы не стало поздно.
– Аудиторскую проверку запустить по объекту, – выдал я. – Работы приостановить.
– Убытки… – протянул князь с сомнением.
– Да не обеднеем чай! Хуже будет, если проморгаем то, чего не видим пока.
– И то верно. Ну, действуй тогда. Я распоряжусь по аудиту.
Я кивком попрощался и двинул к выходу. И был остановлен у дверей словами:
– Игорь.
Пауза. Я обернулся и вопросительно глянул на дядьку.
– Я тут подумал… – Князь глянул на меня пристально. – Не век тебе вторым ходить, с царским-то даром. Я тебе почтой документы отправлю по Пермскому княжеству. Ты посмотри, как спокойная минутка выдастся. Стол там род Татищевых держит… держал. Но измельчал. Сейчас там княжит Ольга Татищева. На одной только верности боярской и сидит, своего дара, почитай, нет.
– Мне?
А вот теперь я уже не играл смятение.
– Ну а что? Нужно нам влияние расширять, да и родича на хороший стол пристроить не грех. Ты не подумай, Игорь, я тебя не принуждаю. Сам посмотри, почитай. Там и выкладки по княгине Ольге имеются: внешние данные, медицинские показатели, психотип, родственные отношения с уральскими семьями. А Пермь так или иначе кто-нибудь браком заберет. Так почему бы не ты?
– Ты что, уже и переговоры ведешь?
Только произнеся вопрос, я сообразил, что обратился к князю на «ты». Впервые. Но тот, похоже, принял это как должное.
– Ну, отказать-то не поздно. Дальше протокола о намерениях мы не прошли. Но местные роды к тебе благосклонно настроены. Там, правда, еще московский князь им кого-то сватать собрался, но пока без конкретики. Влияние он там большое имеет, однако местная элита хочет из-под его руки убраться – под своим князем ходить.
Накатило едва сдерживаемое желание заорать в полный голос.
– Я… Я посмотрю, – едва выдавил я. – Спасибо!..
– Пустое! Еще не решили ничего. Ну все, ступай уже. После это обсудим.
Глава 12. Княжич
Люди должны друг с другом разговаривать. А родственники – особенно. Поговори в свое время дядька с племянником – ничего такого не было бы: ни заговора москвичей, ни убийства посла, ни моего попадания в чужой мир. И жил бы я себе в своем теле, в своем мире, на своей должности… В скуке, предсказуемости и безопасности.
Дядька, а! Хитрец какой!
По лестнице я спускался медленно, пытаясь уложить новые данные в голове. И едва не уткнулся в неожиданное препятствие. Поднял голову – мальчишка. Тот самый, которого я в первый день видел в княжеской резиденции. Сын Николая Олеговича. Двоюродный брат двойника. Или нет?
– Антон? – на пробу спросил я.
– Драсти, дядь Игорь!
– Я не дядя тебе, а кузен, – поправил я мальчика. – Двоюродный брат, значит.
– Я знаю! – отмахнулся тот. – А ты чего такой грустный, дядь Игорь?
Антон был настоящим пацаном. Такими должны быть все мальчишки в мире, если им от роду восемь-девять лет и у них нет проблем, кроме навязчивой опеки родителей. Худой, загорелый, лохматый, с глазами, которые постоянно ищут, чего бы такого сделать. Веселого, интересного – и обязательно небезопасного. Обычный мальчуган, не скажешь, что княжий отпрыск. Белая футболка измазана на плече пылью, короткие шорты с набитыми чем-то карманами и растоптанные сандалеты на босу ногу. Он постоянно пребывал в движении, хотя и стоял вроде на одном месте: переминался с ноги на ногу, почесывал сбитый где-то локоть, вертел головой по сторонам. Ракета в предстартовой готовности! Сейчас получит «ключ на старт» и рванет в неизвестном направлении.
– Дела…
– А я Вовку ищу! Ты не видел?
Интересовали его мои дела, как же!
– Э-э? Вовку?
– Сын охранника. Рыжий такой. А, ладно! Сам найду. Слушай, а у тебя дар когда проснулся?
Манерой менять направление разговора он очень походил на своего отца. Только делал это в непосредственной детской манере. Я и рта не успел раскрыть, а он уже сообщил:
– А у меня неделю назад! Смотри, как могу!
И малец вытянул в мою сторону руку с пляшущим лепестком огня на ней. Выглядел он при этом донельзя гордым. Впрочем, в его возрасте с таким же лицом демонстрируют дохлого жука, извлеченного из кармана, или приблудившегося щенка.
Мне стало немного не по себе. Что способна натворить магия в неумелых руках, я уже видел. Чуть не дернулся к малому, чтобы сбить пламя. Но опомнился и сказал только:
– Осторожнее. Дар – это сила, а силе контроль нужен!
– Ты как наставник! – Мальчишеская ладонь сжалась в кулак, сминая пламя. – Пошли Вовку искать?
– Антон, я сейчас не могу. Очень много дел. Но когда я с ними разберусь, мы обязательно поиграем.
У меня не было своих детей. И я не очень знал, как себя вести с этим восьмилетним субъектом, для которого княжеская резиденция была местом для игр, дети охранников – соратниками, а призываемый на руку огонь – разновидностью цветных кубиков. Я с обычными-то детьми себя скованно чувствовал, а тут отпрыск царствующего рода.
– Так его ж не будет уже! Его папка сутки через трое работает, – снисходительно пояснил мне кузен. – Завтра Мишка придет, а потом Леха. Но Мишка в прятки играть не любит, зато сильный! Мы с ним боремся и на башню лазаем.
– Лазим, – на автомате исправил я разговорную норму на печатную.
Мальчишка отмахнулся: дескать, без тебя наставников хватает.
– Приходи лучше послезавтра, мы с Лехой будем планер запускать.
– Я постараюсь…
– Лан, я пошел.
Прежде чем ракета обожгла стартовый стол раскаленным выхлопом из дюз, я придержал мальца за локоть. В голове мелькнула идея, которую хотелось проверить. Да и уж очень объект был подходящим – пацан, которому вряд ли покажутся странными вопросы взрослого брата.
– Антон. А царский дар у тебя уже пробудился?
«Я должен наследовать княжество! А не пацан, у которого неизвестно еще, есть ли царский дар!»
Мальчишка сразу погрустнел и с тоской посмотрел в манящую пустоту коридора. Всем своим видом он выражал нежелание продолжать этот разговор, но просто сбежать тоже не мог. Как же! Взрослый родич.
– Антон? Я тебя обидел чем?
– Не. – Пацаненок шмыгнул носом. – Все просто спрашивают, спрашивают… Надоели уже!
– Ну, это же важно, братец. Ты же понимаешь…
– Да все я понимаю! – Звонкий детский голос попытался пародировать интонации кого-то взрослого, скорее всего наставника: – Не у каждого в роду открывается способность к дару заповедному, царским называемому!
Я улыбнулся. Искренне – мальчонка мне нравился. Своей живостью, серьезностью, даже манерой скакать с темы на тему. И чувством юмора тоже.
– Ну а все-таки? Проснулся?
– Непонятно, – признал он с шумным выдохом. – Наставник говорит, вот-вот должно. Папка говорит, все признаки есть. Сны тревожные, видения наяву…
– Это какие?
Антон посмотрел на меня с подозрением. Сквозь мягкие детские черты на миг проступило лицо его отца.
– Ты же сам знаешь!
– Так у всех по-разному! – моментально нашелся я.
Брата ответ устроил.
– А. У меня – небо зеленое и люди кричат. Много людей, очень много. Все плавится: дома, люди и небо даже… Страшно так…
– Это во сне?
– Ага. Во сне. А вчера вот не спал. А еще бывает, что родных вижу. Папку, мамку, тебя, теть Иру. И друзей еще, Мишку с Лехой. В нарывах страшнючих, как у мертвецов! А еще просто так страшно иногда становится. Без видений. Идешь, идешь, и – бац! – вся сила из ног и рук уходит. А еще я подслушал, как мамка плакала и папке говорила, что бывает и умирают. И еще…
При разговоре о царском даре мальчишку начало отчетливо потряхивать. Словно он заново переживал весь тот ужас, который пожирал его во снах. Интуитивно, не думая, я положил ему руку на плечо, желая хоть как-то успокоить. Пацан тут же ткнулся мне в живот лицом.
– У тебя это долго было, дядь Игорь? – будто через подушку спросил он.
Вот что ему ответить? На фиг я вообще этот разговор затеял! Тоже мне, разведчик!
– У всех по-разному, – проговорил я.
Под рукой билась тонкая жилка на шее, частое горячее дыхание пацаненка обжигало живот.
– Папка говорит, до года может! – пожаловался брат.
– Да перестань! – Врать так врать! – У нас род сильный! Месяц максимум.
– А у тебя, говорит, полгода!
Еще один кусочек информации. Но не радующий ничуть – такая тоскливая боль тянулась от мальца. Я положил руки ему на плечи, отодвинул от себя и присел. Когда мое лицо оказалось напротив его, взлохматил выгоревшие волосы:
– Антоха, ну ты чего? Я же боковая ветвь! Ты – прямой наследник рода! У тебя все быстро пройдет!
Тот смотрел на меня странным таким взглядом, в котором мешались детская доверчивость и взрослое понимание того, что его просто успокаивают.
– Ну, так-то да, – сделал он попытку улыбнуться. – А ты мне тоже, как папке, служить будешь? За плечом стоять и все такое?
– Всегда, братан! – щелкнул я его по носу. – Только ты вырасти сперва, а то как-то несолидно будет: сопля такая стоит, а за ней дядька.
– Сам сопля! – тут же полез драться мой малолетний родственник. Непролившиеся слезы высохли, и через пару минут возни пацаненок уже восторженно орал на всю княжескую резиденцию: – Я тебя щас!
Вернувшееся настроение напомнило княжичу, что он вообще-то искал своего друга, а тот его уже, поди, заждался. И получившая, наконец, команду ракета, крикнув на прощанье «Покадядьигорь!», рванула прямо по коридору, наращивая скорость с каждым метром.
Я некоторое время еще постоял на месте, мотнул головой. И вот к этому пацаненку мой двойник взревновал? Знал его с пеленок, видел, как он рос, как произносил первые слова, и не смог полюбить? Я с ним всего-то минут десять общался и уже под обаяние попал! Это же ураган просто! Да и жалко пацана. Царский дар – ноша, как выясняется, тяжелая. Хорошо, у меня этих видений нет! Или – пока нет?
Одно странно – чего он без присмотра по коридорам носится? Это же банка с бензином на худеньких ножках! Где-то применит дар, не подумав, – и зови пожарных. С другой стороны, это ж наверняка не первый отпрыск с даром в здешних стенах. Которые как-то еще не сгорели. Вероятно, есть защита встроенная, или еще что.
Пока я размышлял, мимо меня, кивнув в знак приветствия, прошел средних лет мужчина. Обычный до полной незапоминаемости. Кроме одной детали. Его глаза были закрыты широкой кожаной повязкой. Двигался он легко, как танцор, и совершенно не страдал от ограничения зрения. Ну конечно! Наставник! Присматривающий за мальчишкой и за целостностью княжеского дома. Не сгорит сегодня терем княжий.
В машину я сел молча, думая о восьмилетнем мальчишке и своей запутанной ситуации одновременно. Так бывает – скачешь с мысли на мысль, обо всем и ни о чем.
Долго сидел так, не реагируя на вопросительные взгляды и покашливания Глеба. Когда же он не выдержал и нарушил тишину в салоне вопросом «Ну что?», я ответил:
– Мой двойник – идиот.
– Ну, это не оспаривается.
– Ты слышал, о чем мы с князем говорили?
– Игорь, датские капли – средство связи для боевых групп, а не направленный микрофон для подслушивания. То, что ты не проговариваешь, я слышать не могу.
Вот как? Упустил. Почему-то казалось, что Самойлов будет слышать все, о чем мы говорим. Это же, получается, с москвичами сегодня вечером мне придется каждую их фразу молча проговаривать для напарника? Да я свихнусь! Или нить беседы потеряю. Хотя если озвучивать только вопросы к следователю, то ничего страшного. Ладно, не об этом сейчас!
Коротко пересказав ему разговор с Николаем Олеговичем, я куда подробнее остановился на его предложении взять в жены пермскую княжну.
– Не, ну ты представь! Мой двойник встал на тропу войны, устроил вендетту своему дядьке за то, что тот у него стол из-под носа забрал! Натащил сюда москвичей, якутов и еще черт знает кого, а князь в это время вел переговоры о браке с княгиней Ольгой! Возможно, с той же самой, которую ему москвичи обещали! Каково, а!
Самойлов только головой покачал. Да, мол. Дела…
– А всего-то надо, чтобы люди поговорили, Глеб! Одному повиниться, второму признаться! И все! И ничего бы не было! Ничего, понимаешь! Женили бы Игоря на Пермском княжестве, прирастили бы влияние в Конфедерации, еще бы и Бестужеву нос утерли! Никто бы не умер! Никого бы из чужого мира не принесло! Вот как так?! Не помню, кто сказал, но в точку: нет у человека проблем, кроме тех, что он сам себе создает!
– История сослагательного наклонения не имеет, – отреагировал напарник. – Что произошло, то уже факт непреложный. И мы можем только повернуть ход событий туда, куда нужно. А сетовать бесполезно.
Прагматик ты мой! А то я без тебя не знаю!
– Ладно, что попусту время терять, – подвел я черту своему эмоциональному выплеску. – Поехали к твоему хакеру.
По дороге пересказал ему разговор с мальчишкой-княжичем, спросил про царский дар.
– Ничего не могу сказать, – ответил Самойлов, крутя баранку «Москвича». – Не мой уровень. Про высшую магию и наставники-то не знают. Все, что есть, – названия аспектов да выжженные земли там, где они применялись.
Рыцарем мышки и клавиатуры оказался толстенький и низенький татарин со сросшейся в полосу на лбу бровью. Я их безошибочно опознаю с тех пор, как полтора года в армии отмучился с казанским призывом. Ничего плохого про татар сказать не могу, есть (был уже, получается) у меня даже знакомец хороший, с редким для этой нации именем Саид. Хороший мужик, обстоятельный, надежный. А с «духами», видимо, просто так «повезло», что именно в нашу часть собрали одних имбецилов. С другой стороны, их и среди русских было не меньше, так что чего там говорить-то…
Встретились мы с ним в небольшом скверике, разбитом неподалеку от управления жандармерии. Мне еще показалось странным выбранное место, о чем я не преминул сообщить Глебу.
– Служит он здесь. Отделение сетевой безопасности, – пояснил следователь.
Вот так вот! Но если подумать, где еще могут трудиться хакеры? Если они именно трудятся, а не ломают безопасность банков и финансовых корпораций. Нет лучших охранителей, чем бывшие воры.
Самойлов представил сонно взирающего на нас мужичка Алмазом Юсуповым. Ответил на неизбежный вопрос о своем освобождении. И в двух словах сообщил, что хочет погулять по приватным секторам банковской сети.
– И конечно же, без высочайшего распоряжения? – с легким вздохом уточнил татарин. Но черные глазки его влажно заблестели.
– Тут со мной рядом, если ты не заметил, рука князя стоит, – поднажал Глеб.
– Ага. Только он в мою вертикаль не входит, – тут же отбрил тот следователя.
Я решил вмешаться. Видел, что хакер просто цену себе набивает, причем не в рублях. Знавал таких – им больше нужно признание, чем деньги. И еще разрешение пошалить там, где закон не разрешает.
– Алмаз. В частном порядке и без разрешений. Мы копаем под потрошителей.
Просьба в таких случаях работает лучше приказа. А если подбросить немного тайны и важности…
Глаза татарина заблестели еще больше – я попал в точку. Тон его, впрочем, остался равнодушно-сонным.
– И вам, конечно, надо срочно?
– А ты занят? – с сарказмом произнес Глеб.
Едва заметное пожатие плечами. Дескать: ну как занят?.. Так-то есть дела…
– Желательно не тянуть, – вновь вклинился я. И выразительно глянул на толстячка.
– Понял.
Алмаз извлек из кармана странного вида телефон: толщиной в два пальца, имеющий и большой экран и обилие кнопочек в нижней части. Поднес аппарат к уху и тут же превратился в классического азиатского торговца, какими их изображают в кино. Голос стал медовым, улыбка расколола лицо почти пополам.
– Настенька-солнышко! Мне надо по личным делам отъехать. Часик, может быть, два. Тещу надо встретить, дай ей Господь здоровья и иные цели, кроме как клевать мой мозг! Да. Да. Ну конечно! Ты там на моем экране посматривай сканер. Да просто на всякий случай! Ага. И выгрузку минут через сорок сделай. Да. Слева которая. Ага. Будет спрашивать – скажи, живот прихватило, к врачу поехал. Да. И тебе, маленькая! Давай, трудись!
Убрав трубку в карман, он тут же вернул на лицо прежнее выражение невыспавшегося работяги, испытывающего искреннюю ненависть к своим рабочим обязанностям.
– Ну, поехали, чего стоим. В речпорт, район складов.
Протяженность здешнего Благовещенска вдоль Амура была такой же, как и у нас. Начинался он от слияния двух рек и тянулся, превращаясь в пригород, до самого Верхнеблаговещенского. Но расположение имел отличное. Например, речной порт стоял на Зее, достаточно далеко от слияния. А там, где в моем городе был автомобильный мост через Зею и тянулся частный сектор, ровными коробками стояли ангары складов.
Серьезный тут был товарооборот, не то что у нас. Хотя вроде и там и тут – торговый город, стоящий на самой границе. Впрочем, на Амуре поставить порт было бы логичнее, как мне кажется.
Следуя указаниям Алмаза, мы проехали большую часть складов, углубились в лабиринт контейнеров, стоящих друг на дружке в три этажа, и наконец остановились в тупичке.
– Сейчас. – Татарин выскочил из машины, поколдовал у замка контейнера первого яруса, распахнул его створки и крикнул: – Заезжай!
Это был штабик – иначе не назвать! Настоящий всамделишный штабик! Квинтэссенция мечтаний всех пацанов, реализованная сорокалетним мужиком! Три поставленных друг на друга списанных морских контейнера, объединенных в одно трехэтажное помещение. Первый уровень – гараж, куда мы заехали. Вполне пристойного размера «Москвич» вошел без проблем, еще и место осталось. Почти весь второй этаж, куда мы поднялись по громыхающей железом лестнице, занимал здоровенный стол, а на дальней стене висела плазма – местечко явно было приспособлено для долгих мужских посиделок, с одновременным просмотром спортивных трансляций.
Лестница на третий этаж упиралась в дверь с кодовым замком, открыв которую, Алмаз впустил нас в настоящее логово хакера. Стены в мониторах и компьютерных шкафах, куча мигающих огоньков, гудение систем вентиляции и пахнущий озоном воздух. Имелся даже экран, на который выводилось изображение с четырех уличных камер. Серьезная берлога, в общем.
– Каждому человеку нужно личное пространство, – со смесью смущения и гордости пояснил татарин. – Особенно если у него жена, четыре дочки и теща, приезжающая чуть ли не раз в неделю.
О да! Я бы не имел ничего против такого «личного пространства»! Даже без настолько большой семьи. Правда, на втором этаже лучше бы иметь здоровенную кровать…
– Давайте выкладывайте все, – проговорил хакер, оживляя парочку мониторов и падая в глубокое кресло.
Нам достались стулья попроще, в которых мы разместились безо всяческого удобства.
«Ты ему доверяешь?» – спросил я Глеба безмолвно. «В этом вопросе – полностью! У него все дочки с мирским даром. И жена. До конца пойдет, если надо!» – «Тогда ты и рассказывай».
– Копаем под воеводу, – сообщил Самойлов, внешне выглядящий крайне впечатленным апартаментами хакера. И накидал ему усеченную, исключающую мое участие в деле версию дела потрошителей.
– Да ладно! – выдохнул Алмаз в конце рассказа. – Арцебашев – потрошитель?
– Крышует, – пояснил я. Лучше бы молчал – опять незнакомое местным слово выдал! Поспешил исправиться: – Заметает следы местной ячейки на самом высоком уровне. Глеб считает, что он получает процент с каждой продажи. Если сопоставить входящие платежи с его счетов с похищением женщин…
– Дела! – Глаза татарина просто светились от возбуждения. Затем он хищно оскалился – ни дать ни взять степняк с копьем, верхом на низенькой мохноногой лошадке. – Мирян, значит, воруем… – И заколотил по клавиатуре с такой скоростью, какой я не наблюдал и у потомственных секретарш.
На экране замелькали строчки кода, которые, что меня очень удивило, были на кириллице. То есть смысл написанного мне был непонятен, абракадабра какая-то, но команды он вводил на русском языке.
«Глеб, – позвал я напарника. – А у вас интернет кто изобрел?» – «Кого?» – «Паутину. Сеть. Ну, или как называется…» – «А, понял. Сеть. Если полностью – объединенная вычислительная сеть распределенной мощности. Новгородцы, в пятьдесят девятом или шестидесятом году – не помню точно. А у вас?» – «А у нас американцы в шестьдесят девятом. Но на самом деле еще в Советском Союзе…» – «Игорь, ты мне больше не рассказывай ничего, как там у вас что, ладно? Не хочу голову всяким бредом забивать!»