– Скажите-ка, любезный друг, а в вашем заведении где-нибудь на его задворках, нет ли часом биллиардной?
– Отчего же-с на задворках-с. Очень даже приемлемое помещение и весьма удобно все размещено-с. Этажом выше если изволите, после того как закусите, пройти вон в ту дверь и подняться. У нас солидное заведение-с, господа. Все лучшее-с для господ посетителей. Чего изволили выбрать?– ответил ему «маркер», шаркнув ногой и склонив набок голову с безупречным пробором.
– Я, пожалуй, суп луковый попрошу подать и бифштекс по-гамбургски. Ну, и пиво баварское светлое, будьте любезны,– Михаил вернул меню официанту, который живенько отметил у себя в блокноте сделанный заказ.– А вы что изволите?– Обратился он к Сергею и тот, скривившись, спросил: – Ассортимент спиртного не блещет разнообразием. Где русская водка, сударь?– официант виновато потупился, прикрыв глазки и пригладив пробор, извиняющимся голосом, произнес:
– Прощенья просим, господа. Не подвезли. Второй день без водки мучаемся, а все, как сговорившись, только ее и требуют. А когда она есть, то и не нужна никому неделями. Стоит и стоит в бочке.
– Где стоит?– Сергей взглянул удивленно на официанта.– В бочке? Я не ослышался?
– Точно так-с. Нам ее бочками из России завозят, а уж здесь мы ее по бутылкам разливаем. И все у нас рассчитано было. Когда очередную заказывать. Раз в полгода завозили и всегда все было в аккурат.
– А в этот раз, что произошло, почему оплошали?
– Русские путешественники зашли вчера. Мимо проезжали и заглянули. Ох, и горазды пить они ее. Вдесятером зашли, с дамами, и всю бочку опростали. Просто конфуз вышел да и только,– развел официант руками.
– На сколько литров бочонок?– поинтересовался Михаил.
– На пятьдесят, господа. Но на две трети уже был пуст.
– Что же они впятером семнадцать литров вылакали?– удивился Сергей достижению неизвестных соотечественников в Австрии.
– Ну, что вы, я же говорил, что они с дамами зашли-с, а дамы, господа, русские – мужчинам русским, в этом деле, два очка вперед могут дать. Да-с.
– Все равно что-то многовато на одного человека получается, даже если дамы от кавалеров не отставали. Это же почти по два литра на человека получается. Что-то не верю, хоть и знаю этих русских и их возможности, но по два литра в один присест…
– Они не в один присест, господа. Они с утра зашли перекусить и ушли вечером, когда водка кончилась. И…– официант оглянулся по сторонам…– и шампанское. Так что его тоже нет в меню. Не подвезли.
– Они еще и шампанское все вылакали? Сколько же бутылок?
– Сорок,– официант почему-то побледнел. Очевидно, вспомнив что-то свое «девичье».– Но они его не пили а это, как это по-русски..? «Запьивали» им водку.
– Гульнули, значит? А что так кисло вспоминаете? Заведение ведь в прибыли несомненной в тот вечер оказалось – почему же такой взгляд не веселый?
– Господа, мне-то что с прибыли хозяйской-с? Я от чаевых кормлюсь, а они всех клиентов в тот вечер отпугнули. Кто ни зайдет, бегут при виде их компании. А потом ведь эти русские не просто пьют водку, они норовят еще и угостить ей всех. А отказа не принимают. Сразу по лицу и больно притом. Еле домой после работы дошел. Думал, умру. О-ох! Я ведь этой водки и шампанского сроду не пил. А тут заставили. Уж никак не меньше бутылки шампанского выпил и водки два фужера. Они ведь ее не рюмками, господа, как все нормальные люди пили-с, а фужеры потребовали-с,– официант потряс головой, будто стараясь вытряхнуть из нее жуткие воспоминания о том дне.– А потом, господа, они еще тут плясать принялись. Дамы на столы полезли и их русский кан-кан сплясали. Как это?– «Кадрил тфою мать». Посуда вся вдребезги, стулья переломали, разбили два витража и три зеркала. Господину Мееру пришлось полицию вызывать. Так они прибывший наряд полицейский сначала напоили, потом избили и…
– Что «И»?
– Потом опять их поили и целовались. Заплатили, правда, за все без споров. О-о, господа, не дай Бог вам такое увидеть. Или не дай Бог Австрии снова с ними воевать. А вдруг заявятся сюда их солдаты? Если господа и дамы так-то гуляют, то каковы эти будут?
– Те еще хлеще. Хотя у русских разницы никакой, когда водку пьют, то у них без разницы из какого сословия. Демократия наступает у них тогда. Они даже на другой день друг на друга не обижаются. С пониманием относятся. Вот если кто по трезвости, что ляпнет, тут кровная обида и то если не матерно, а с серьезным лицом. Скажем, если русского козлом назвать за то, что он вам на ногу нечаянно наступит, то не ждите от него извинений. Русский считает, что вы его еще пуще, чем он вас обидели и бить будет чем попало, пока извинения не услышит. Впрочем, он их и не слушает, просто бьет. Такой уж народ. Не называйте русских козлами, они этого не выносят. Обругайте, как угодно, он мимо ушей пропустит и даже в пояс поклонившись, со всем смирением прощения попросит, но не дай Бог козлом.
– Чем же им козел не нравится так уж?– удивился официант.
– Видите ли, сударь. Это их религиозность христианская так проявляется в миру. Господь ведь поделит всех на Страшном Суде на агнцев и козлищ. Вот русские и переживают. Они воспринимают оскорбление это, как намерение ваше на место Судии усесться и приговор окончательный произнести. Вот и бьют за Богохульство,– пояснил Михаил.
– Понятно. Ишь какие набожные,– удивился официант.
К их беседе прислушивались с явным любопытством артиллеристы майоры за соседним столиком и один из них, не выдержав, влез с репликой:
– Прошу прощения, господа, но вы совсем не знаете этот народ, а нам по долгу службы приходилось сталкиваться неоднократно.
– Где же это?– Михаил повернулся к майорам.
– На маневрах, господа, на маневрах. Австрия в прошлом году закупила в России партию строевых лошадей и нам выпала честь побывать в России. Уж нагляделись на тамошние обычаи и порядки. Офицеры в полках все пьяницы и бьют подчиненных смертным боем. При мне один капитан своему денщику глаз напрочь выбил за скверно, по его мнению, почищенные сапоги. При этом кричал,– «Я тебя, морда коровья, научу, как блеск навести и глянец».– Хрясь, глаз долой. Вот так-то. А вы говорите «любое оскорбление, кроме козла снесет».
– Так я ведь про солдат и народ простой и говорил,– возразил Михаил.– И вы этим примером только подтвердили мои слова. А вот попробовал бы капитан этот вместо «коровьей морды» козлом денщика обозвать, то тогда вы смогли бы увидеть русский бунт, «бессмысленный и жестокий», как выразился один русский же поэт. Денщик бы этому офицерику оба глаза выбил и сожрать заставил. А я бы и не удивился.
– Нет, вы не правы. Русскому солдату все равно, как его офицер оскорбляет. Самое грязное ругательство снесет, в том числе и «козла», каковое по моему мнению, совершенно безобиднее той же «коровьей морды»,– не согласился майор.
– А вы, господин майор, проверьте лично, когда опять в России случится побывать. Подойдите к любому солдатику или мастеровому, да и скажите ему,– «Козел драный». Можете даже вежливо при этом улыбнуться последний раз своими зубами. Потому что в следующий раз будете это делать вставными.
– Обязательно проверю,– кивнул упрямо майор.
– Камикадзе,– буркнул Сергей.
– Что вы сказали? – у майора оказался отменный слух.
– Я сказал, что вы самоубийца, по-японски «камикадзе»– смертник. Дам вам все же один совет. Когда русский услышав, что вы его козлом драным назвали, плюнет в кулак и полезет в драку, вы добавьте по громче,– «Этот ваш околоточный» и тогда русский, обиду забыв, последние свои гроши с вами пропьет.
– А кто такой «околеттошный»?– Майор достал блокнот и протянул Сергею.– Запишите, будьте любезны?
– Околоточный – это полицейский,– Сергей чиркнул фразу немецкими буквами, и майор старательно зашевелил губами, пытаясь произнести слово «околоточный» без ошибок. С третьего раза у него это получилось и он спросил:
– А если этому «околоточному» сказать, что он «козел драный»?
– Околоточный в кулак плевать не станет и в драку не полезет. Он же при исполнении, значит при сабле. Зарубит ей и все,– Сергей повернулся к замершему с открытым ртом официанту.– Сударь, вы наш заказ выполнять собираетесь? Мне тоже, что и моему спутнику.
– Извините-с, господа. Заслушался. Уж больно вы о русских интересно рассказываете. Будто сами там побывали.
– Не только побывали, но и жили долго,– кивнул Сергей.
– И как долго?– влез опять майор.
– Родились там, господин майор,– улыбнулся Сергей.
– Так вы русские?– обрадовался тот.
– Сразу предупреждаю, господин майор, не стоит на нас проверять фразу про козла.
– Ну что вы, господа,– майор стушевался.– С какой стати я стану вас оскорблять?
– Кто вас австрийцев знает? Вечно вы норовите подгадить ни с того, ни с сего. Примеров в мировой истории не счесть.
Глава 2
Майор сделал обиженное лицо.
– Однако, господин монах, вы конечно, если захотите, то припомните наверняка из истории массу примеров, но и я в ответ столько же приведу, когда наши государства, скажем мягко, подвели друг друга. Но это отнюдь не национальная черта, как у вас так и у нас. Это политика, господа, давайте забудем о ней. Кто-то сказал, что политика – самое грязное дело и я полностью с этим мнением согласен. Предлагаю выпить за дружбу между Россией и Австрией, и чтобы нам никогда не довелось встречаться на поле брани, а исключительно за столом.
