Без права на ошибку. Книга третья

Тем временем капитан принялся за проверку их документов. Первым он взял в руки удостоверение личности Васьки. Поморщился, пока его вычитывал букву за буквой. Но капитану в нем что-то явно не понравилось. Он даже полез в свой планшет, висевший на правом боку, чтобы достать из него лист бумаги. Васькиным удостоверением личности долго возил по этому листу бумаги, словно что-то проверяя. Затем, тяжело вздохнув, удостоверение личности вернул Ваське и при этом сказал:

– С тобой, лейтенант, все в порядке! Можешь далее следовать до Архангельска!

Затем капитан повернулся к полковнику Решетову, даже ему козырнул и вежливым голосом произнес:

– Товарищ полковник, прошу предъявить служебное удостоверение!

Пока командир этого странного патруля занимался изучением документов соседа по купе, Васька несколько раз попытался просканировать его сознание. Но каждый раз он наталкивался на блокировку. Причем, блокировка сознания капитана была не естественного, а искусственного происхождения. Что в немалой степени Ваську удивило, так как по всему получалось, что сейчас перед ним находился не простой человек военнослужащий, а одаренный человек с определенными паранормальными возможностями или способностями! Вернувшись в реальность, Васька услышал продолжение разговора командира патруля с полковником Решетовым.

– Никуда я с вами не пойду, капитан! – Говорил, почти кричал, Владимир Иванович. – Мое удостоверение личности попросту не может быть не в порядке! Мне его выдали всего лишь пару дней назад, специально для этой поездки! Оно, капитан, не должно вызывать у вас ни малейшего ко мне подозрения!

– Товарищ полковник, вы ведете себя самым неподобающим образом. Словно вы не полковник Красной Армии, а истеричная девчонка! Я же вам не говорил, что ваше удостоверение личности вызвало у меня какое-то подозрение! Я говорил и сейчас говорю о том, что документы, которые вы везете в штаб Беломорской флотилии, настолько важны, что нуждаются в нашем сопровождении! Для этих целей нам выделили отдельное купе, но в другом вагоне. Поэтому я вас прошу, пока еще не применяя силы, вместе с нами пройти в это купе!

– Капитан, меня никто не предупреждал о вашем сопровождении! —

В этот момент своего разговора с командиром патруля полковник Решетов взглянул на Ваську. В этом его взгляде он почувствовал просьбу его поддержать, ему помочь. По какой-то причине Владимир Иванович не хотел покидать этого купе, даже под охраной бойцов этого патруля.

– Василий, все складывается к тому, что ты должен помочь этому полковнику. Как мне кажется, у него с этим патрулем возникла очень серьезная проблема! Полковник с собой в портфеле везет схемы маршрутов, а также график прохождения караванов судов из Англии на ваш Север. Сталин только что с союзниками подписал соглашение по ленд-лизу. В рамках этого соглашения Советский Союз будет получать от своих союзников регулярную помощь военными материалами, боевой техникой. Первый такой караван вот-вот должен прибыть в Архангельск. Так что Васька спасай полковника и его бумаги.

Мысленный разговор, обмен мыслями всегда производился на большой скорости. Он обычно продолжался всего лишь малую долю секунды. Но эта доля секунды в судьбе полковника Решетова сыграли значительную роль. По приказу капитана, оба сержанта набросились на Владимира Ивановича, желая его обездвижить. И уже в таком виде вынести из купе. Капитан же, осмотрев купе, своими грязными сапогами встал на Васькину полку, своими руками принялся переворачивать постель на верхней полке. Через пару секунд он обнаружил портфель полковника. С Васькиной полки он спрыгнул на пол, всем своим видом показывая, что собирается покинуть купе вместе с полковничьим портфелем.

3

Командир патруля взялся за ручку двери купе, собираясь ее отодвинуть в сторону, чтобы выйти в коридор вагона. Судьба сержантов в тот момент веревкой связывающих полковника Решетова, его совершенно не беспокоила. Он застыл на месте, когда Васька негромким голосом скомандовал:

– Всем стоять на месте, не двигаться! При малейшем движении стреляю на поражении!

В этот момент Васька, сидя на нижней полке, спиной откинулся на стену вагона, выставив перед собой руку с маузером. Оба сержанта замерли, подобно древнеримским статуям, но полковника Решетова из своих рук они не выпустили. Капитан начал всем своим телом медленно разворачиваться в Васькину сторону, одновременно произнося:

– Лейтенант, ты, что с ума сошел? Мы ж с тобой из одной канторы…

– Василий, ты его пристрели! Не то он сейчас тебя … – Альфред Нетцке хотел Ваське посоветовать, но не успел свою мысль высказать до конца.

Васька дважды нажал курок маузера, негромко клацнули два выстрела. Первая пуля поразила капитана в правое плечо, из правой руки тотчас же выпала продолговатая вещь, похожая на гаванскую сигару. Сам же капитан начал медленно оседать всем своим телом на пол купе. Вторая пуля из маузера попала в правый глаз одного из сержантов. В тот момент он сделал шаг в Васькину сторону, явно собираясь на него навалиться всем своим телом. Тем самым он хотел перекрыть ему обзор всего происходящего в купе, а затем его обезоружить. Третий же член патруля, второй сержант, получил удар кулаком от полковника Решетова в правую скулу лица. От этого удара он замешкался всего лишь на какую-то долю секунды. Но этого времени Ваське вполне хватило на то, чтобы вскочить на ноги. Рукояткой маузера Васька нанес ему мощнейший удар по затылку.

Удостоверившись в том, что третий патрульный находится без сознания, Васька первым делом приоткрыл дверь купе, чтобы осмотреть коридор вагона. Там сохранялось ночное спокойствие, привычная синяя дорожка освещалась всего лишь двумя слабыми лампочками дежурного света. Выстрелы так и не побеспокоили пассажиров этого вагона. Ни один из них даже не вышел в коридор с тем, чтобы просто поинтересоваться, что же в вагоне происходит, что это были за выстрелы. Сейчас же Васька интересовало, куда это запропали бортпроводники, которые должны были держать свои уши настороже. Но он тут же решил выяснением этого вопроса заняться чуть позже, а сейчас заняться осмотром раненого капитана.

Рана в плечо, полученная капитаном, оказалась не очень тяжелой. Пуля из маузера прошла чисто, не затронув ни предплечной сумки, ни плечевой кости. Но капитан был мертвее мертвого! Его глаза остались широко открытыми, остекленело посматривая на Ваську. Он был мертвее мертвого!

– Под одним из зубов у него была ампула с ядом! Некоторых бранденбуржцев тренировали до такой степени, чтобы при получении ранения в невыгодных для них условиях, они автоматически специальным прикусом раздавливали бы эту ампулу. Видимо, этот твой капитан был одним из тех бранденбуржцев?! Василий, ты уж лучше займись оглоушенным сержантом. Может быть, он тебе сможет рассказать, кто же они такие на самом деле?

Но к этому времени и третий член патруля оказался мертвым! Не раз чертыхнувшись про себя, Васька вопросительно посмотрел в глаза полковника Решетова. Но тот в ответ лишь развел руки в стороны. Владимир Иванович имел большой жизненный опыт, но оказался совершенно неискушенным человеком в вопросах стратегии и тактики тайной войны! Тогда Васька вспомнил о бортпроводниках. Он сделал знак Владимиру Ивановичу, чтобы тот его дождался, ничего не предпринимая до его возвращения. Сам же тенью скользнул к двери купе, слегка отодвинул ее в сторону. Через очень небольшую щель выбрался в коридор. Стараясь особо не производить шума, Васька за собой задвинул дверь купе, затем острожными, крадущимися шагами направился к купе бортпроводников.

Дверь их купе была широко раздвинута. Оба старика бортпроводника сидели за предоконным столиком, они чаевничали! Старики совершенно не прореагировали на Васькино появление в дверях своего купе, они даже не повернули головы в его сторону. Такое безразличное ко всему поведение бортпроводников заставило Ваську предположить, что он и сюда опоздал. Вены под ухом у стариков не пульсировали, жизнь совсем недавно покинула их тела. Так как они пока еще оставались теплыми, а чай в их стаканах не успел остыть, он все еще был горячим! Так, стоя у предоконного столика, за которым продолжали чаевничать мертвые старики бортпроводники, Васька осмотрел их купе. Ничего интересного в нем не было, разве что небольшая черная коробочка, повисшая на стене вагона, над головой одного из стариков. Эта коробочка привлекла его внимание, пару секунд он ее рассматривал, не прикасаясь к ней руками.

– Василий, поторопись покинуть эту купе, оно заминировано! Эта мина мне хорошо знакома, ее закладывают на действие в течение суток. По положению детонатора и временного таймера я могу предположить, что эта мина взорвется где-то минут через двадцать. Так что поспеши покинуть это купе, этим старикам ты ничем уже не поможешь! – Посоветовал опытный в таких делах немецкий диверсант Альфред Нетцке.

В этот момент в его голове родилась дикая мысль о том, как выбраться из ловушки. В ней он оказался по вине своего соседа по купе, полковника Решетова. Хотя лично ничего против него ничего не имел.

– Ты неплохо это, парень, придумал! Советую, действуй, не теряй времени! – Снова в Васькины мысли влез Альфред со своим очередным советом.

Чуть ли не бегом Васька вернулся в свое купе. Ничего не объясняя Владимиру Ивановичу, он на свои плечи взвалил труп капитана. Прежде чем с трупом на плече выскочить в коридор, он его внимательно осмотрел в оба конца. Коридор, по-прежнему, был пуст, пассажиры крепко спали по своим купе. Бегом Васька пробежал до купе бортпроводников, труп капитана подсадил на лавку к одному из мертвых стариков. Получилась ужасная картина, два мертвых старика продолжают чаевничать, мертвый же капитан как бы наблюдал за ними. Даже опытный аналитик мог бы ошибиться, предположив, что эти трое мертвецов что-то между собой обсуждают.

Но время не стояло на месте, оно неумолимо подгоняло Ваську. Бегом он снова вернулся в свое купе, чтобы взвалить себе на плечи труп убитого сержанта. Его тело он положил справа у порога купе бортпроводников. Он уже совсем собрался бежать за телом третьего патрульного, как в дверях купе показался полковник Решетов, он на своих плечах тащил трупом последнего патрульного. Владимир Иванович оказался сообразительным мужиком, он сам догадался помочь своему соседу Федору Алексееву, лейтенанту НКВД. Васька, молча, помог полковнику снять труп с его плеча. Расположить его по левую сторону от входа в купе. Критическим взглядом осмотрев купе с мертвяками, Васька жестами показал полковнику Решетову, чтобы тот, как можно быстрей, вернулся обратно в их купе. Сам же Васька задвинул дверь купе бортпроводников и неторопливым шагом по коридору вагона отправился в свое купе.

Васька успел сделать всего лишь три шага по синей ковровой дорожке, как едва ли не в лоб столкнулся с каким-то пассажиром. Но, если судить по его армейским бриджам и подтяжкам, а также по нижней армейской рубашке, то этот пассажир был военнослужащим, да и к тому же не в малых чинах. Он остановился и у Васьки поинтересовался

– Извини, лейтенант, но там свободно?

– Что? – Васька не понял вопроса. – Извините, но что именно вы имели в виду?

– Я поинтересовался только тем, свободен ли туалет в том конце вагона?! Извините за глупый вопрос в такой поздний час ночи!

Этот человек прижался к стене Вагона, освобождая Ваське проход. В долю секунды Василий успел сообразить, что если мина взорвется, то этот человек в туалете погибнет, почем зря!

– Там сейчас занято! Идите в противоположный конец вагона! – Быстро проговорил Васька.

Поблагодарив, человек развернулся и отправился в противоположную сторону. Что-то в этом человеке Ваське показалось очень знакомым, но он, как ни пытался, так и не смог вспомнить ни его имени, ни его звания.

В купе он, молча, разобрал свою кровать на нижней полке. Но прежде чем раздеться и лечь в нее, Васька принялся изучать оружие патрульных. Пока он перетаскивал трупы, Владимир Иванович собрал все их оружие, разложил его на предоконным столике. Оба карабина Симонова он без каких-либо разборов выбросил в окно, предварительно опустив вниз его стеклянную раму. Туда же последовали штыки-ножи к карабинам, подсумки с патронами. Пистолеты Наган и парабеллум, принадлежавшие капитану, Васька предварительно показал Решетову. Но тот на его предложение лишь отрицательно показал головой, сказав:

– Обойдусь своим пистолетом ТТ!

После минутного раздумья оба эти пистолеты были тоже выброшены в окно. Ваське с ними было бы опасно появляться в Берлине! Там всякое могло бы произойти, поэтому ему было бы лучше вообще избавиться от подозрительных вещей. Но вот от гаванской сигары, которая оказалась одновременно и ручкой, и однозарядным пистолетом он решил не избавляться. Он себе ее оставил. Не поленился прошел к своему кожаному пальто, пистолет-ручку спрятал во внутренний карман своего пальто.

Когда Васька снова вернулся к предоконному столику, то на нем лежали ничего не говорящие, они были без фотографий, две красноармейские книжки сержантов, а также командирская книжка капитана. Несколько раз прочитав текст солдатских книжек, Василий так и не смог принять решения о том, что с ними делать? Сохранить или выбросить в окно? Но его вопросительный взгляд полковник Решетов снова отрицательно покачал головой. Тогда подал внутренний голос Альфред Нетцке:

– Полагаю, что тебе следует сохранить эти документы! Когда прибудем в Архангельск, то отправь их почтой своему следователю Татьяне Метелиной. По крайней мере, чекисты смогут разобраться в том, где и кем эти красноармейские книжки были изготовлены.

После этого Ваське ничего не оставалось делать, как раздеться и лечь в постель. Вслед за ним начал раздеваться Владимир Иванович. Перед тем, ка залезать на верхнюю полку, он выключил общий свет в купе и легко, слово хорошо натренированный спортсмен, вспрыгнул на свою верхнюю полку. Видимо, полковник сильно переволновался в связи с произошедшими в их купе событиями. Он практически мгновенно заснул, вернее было бы сказать, впал в забытьи. Но при этом начал громко и размеренно храпеть. Такого подвоха с его стороны Васька не ожидал. Ему пришлось здорово постараться для того, чтобы заснуть на двухтысячном слонике.

К пересчету слонов в караване, когда он не мог заснуть в детстве, его научил отец! Когда Васька дурачился, не засыпал, то родитель ему предлагал вообразить картину, когда по бесконечной африканской саванне бредет караван слонов. Сын же должен пересчитать, сколько слонов было в этом караване. И тогда Васька их пересчитывал до тех пор, пока его глаза не смыкались, пока он не засыпал!

Они оба, Васька и Решетов, крепко спали, когда их вагон сотрясся от взрыва, произошедшего в купе бортпроводников перед самым наступлением позднего зимнего рассвета. В тот момент на одном из полустанков их поезд стоял, пропуская встречный эшелон. До Архангельска поезду следовать оставалось не так уж далеко, но до города вела однопутная железная дорога. Бригадир поездной бригады сильно перепугался из-за этого взрыва, так как он не понимал, откуда в купе его бортпроводников вдруг появилось так много обгорелых трупов, погибших при взрыве людей?! Он сам на попутной телеге ринулся в близлежащий к железной дороге поселок городского типа. Там в поселковом отделении милиции бригадир накатал заявление о взрыве в литерном вагоне поезда Москва – Архангельск. Местная милиция. до этого момента спавшая спокойным и размеренным сном, перевозбудилась. Она подняла на ноги местное отделение НКВД, в нем работали всего лишь один следователь и три оперативника.

В полном составе оба отделения и милиции, и НКВД выехали на место происшествия. К этому моменту информация о взрыве поезда была доложена первому секретарю районного комитета ВКП (б). Тот сам лично набрал номер областного секретаря ВКП (б) Архангельской области, что того проинформировать о взрыве поезда. Таким образом, несколько искаженной, в ней речь шла о взрыве всего поезда, но информация по политическим каналам дошла до Москвы. Местные НКВД несколько запоздали с передачей этой информации по причине того, что начальник поселкового отделения НКВД сначала захотел выяснить точные обстоятельства взрыва, а уж потом информировать свое начальство.

Эта заминка начальника НКВД поселкового отделения в Соколово, позволила товарищу Сталину слегка пошутить по этому поводу. Правда, в шутке о медлительности в работе некоторых правительственных комиссариатов он, конечно, не упомянул НКВД СССР, но товарищ Берия вполне серьезно отнесся к этой шутке. В свой кабинет с очередного заседания Политбюро, Лаврентий Павлович вернулся в плохом настроении и донельзя разгневанным. Народный комиссар внутренних дел в свой кабинет пригласил всех своих заместителей и помощников, ласковым голосом он у них поинтересовался:

– Через час вы мне доложите о том, что же именно произошло с поездом Москва – Архангельск на перегоне между полустанками Соколово и Архарово? По информации товарища Сталина на том перегоне немецкие диверсанты к чертям собачьим взорвали литерный поезд. Да и между прочим, постарайтесь выяснить, почему об этом нас своевременно не проинформировало наше местное отделение НКВД? С начальника отделения спустите три шкуры за этот прокол!

4

Васька спал, когда его разбудил пожилой милиционер. Открыв глаза, первое, что он увидел, как другой милиционер, совсем молодой сельский парень, граненым штыком своей мосинки он касался лица полковника Решетова, хрипловатым голосом требуя:

– Ну, что, поскуда, так ты не хочешь признаваться, с какой целью взорвал этот поезд. Сейчас, когда я своим штыком пощекочу твое барское личико, то ты мне сразу же во всем признаешься!

Пожилой милиционер перестал его трясти за плечо. Про себя он тихо так, чтобы не слышал его напарник проговорил:

– Ну, какие это вражеские шпиены? Спят без задних ног, даже взрыв поезда их не разбудил! Лешка, ты там со вторым пассажиром будь поосторожней. Может он лицом и статью выглядит, как капиталист, а на деле он пролетарий, вроде наш с тобой товарищ и брат по классовой борьбе!

– Дядя Микола, ну, какой он к черту пролетарий с таким-то пузом. Да он в жизни на заводе не работал. Ты только посмотри, они вчера рябчиков с ананасами на ужин жрали. Одни только косточки от рядчиков на тарелке остались и недоеденный белый хлеб. Да за такой несъеденный ломоть хлеба меня бы мамка хворостиной бы отхлестала!

– Вчера мы ужинали не рядчиком, а хорошо прожаренным мясом! – Спокойно произнес Васька. – И никаких костей на тарелке нет.

– И это, мы «ужинали хорошо прожаренным мясом», когда у нас колхозников, бывших крестьян, пуза от голода сводит! Сегодня Советский Союз воюет с мировым фашизмом, мы должны все, что наработаем отдавать фронтовикам, чтобы мы быстрей победили в этой войне! – Явно пошел в разнос молокосос с винтовкой в руках.

Несмотря на враждебное поведение молодого милиционера, Васька, разговаривая с деревенскими, всегда чувствовал себя спокойно и уверенно. Он хорошо знал, как с ними следует говорить. Деревенские были немного вороватыми людьми, мимо какой-либо завалявшейся вещи они просто так не пройдут. обязательно к себе на двор утащат. Но попусту приставать к людям, лезть в драку с ними не полезут. С городскими они будут драться только в случае возникновения какой-либо суперважной причины в форме сельской девчонке, отказавшей сельчанину и приросшей к рабочему. Этот же молокосос с винтовкой мосинкой в руках, своей службой в милиции уклонялся от службы в действующей армии. Он себя в милицейской форме возомнил очень большой кочкой на деревенском болоте. Из-за своего пустого гонора он мог бы натворить черт знает, что! Его следовало бы остановить, пока не поздно! Он и так своим штыком до смерти напугал добрейшего Владимира Ивановича.

Васька, скинув с себя одеяло и, приняв положение «сидя», негромким голосом скомандовал:

– Эй, ты, молокосос, прекрати безобразничать! Убери штык своей винтовки от лица товарища полковника Решетова. Такое твое поведение ему может не понравится. Тогда на полковой гауптвахте тебе придется провести до конца своих дней! Да, и никакого поезда мы не взрывали. Вчера поздно поужинали, выпили на двоих бутылку водки и легли спать. Вы же нас, товарищи милиционеры, разбудили. К тому же без стука и соответствующего разрешения вошли в помещение нашего купе! Вы же должны были бы знать и вас этому, наверняка, этому учили! Как следует обращаться к командирам Красной Армии. Прежде чем обратиться к такому командиру, рядовой красноармеец или сержант обязан у него на это получить разрешение! Вы же оба в наше купе ворвались без всякого на то разрешения, даже не постучав в дверь! Ну и как, товарищи милиционеры, мы должны к вам после этого относится? Как к грабителям или как к нарушителям строгой армейской дисциплины? Так что благодарите бога, что я вас не пристрелил!

И Васька этим сельским глупцам милиционерам продемонстрировал свой большой маузер. Когда только он проснулся и начал говорить, то свою руку незаметно для милиционеров засунул под подушку. Сейчас же этот маузер Васька держал в своей руке. Стрелять в своих он, разумеется, не собирался, но его маузер произвел ожидаемое впечатление на местную милицию. Молокосос-уклонист тотчас отошел в сторонку от полковника Решетова. Он слегка спрятался за спину пожилого милиционера, исподлобья поглядывая то на Ваську, то на полковника Решетова. Тот же медленно приходил в себя после экзерсисов молокососа в синей милицейской форме со штыком мосинки у своего лица. Затем полковник Решетов начал одевать свой армейский мундир, полковника РККА.

К слову сказать, на этих деревенских милиционеров наибольшее впечатление произвели не Васькины слова, а тон его голоса, которым он к ним обратился. Они практически сразу же его приняли за своего командира. Прекратили безобразничать, перебрались к двери купе и там подтянулись. Освободившееся пространство дало возможность Ваське присоединиться к Владимиру Ивановичу и тоже начать одеваться. С каждым предметом одежды, которые они на себя одевали, лица обоих милиционеров все более и более вытягивались. На их глазах пассажиры купе, на которыми они только что издевались, начали превращаться в командиров Красной Армии. Один из них становился полковником, а другой и того хуже – лейтенантом грозного НКВД.

Васька в талии перетянулся ремнем с пятиконечной звездой на пряжке. Затем он принялся выправлять за спиной гимнастерку, сзади он соорудил так называемый «ласточкин хвост». Такой забор гимнастерки под ремень считался высшим шиком среди среднего командного состава командиров-сотрудников центрального аппарата московского комиссариата НКВД СССР. Полковник Решетов, видимо, прослышал об этой моде, но в данный он всего лишь только неодобрительно поцокал сквозь зубы в сторону Васьки.

В этот момент снаружи, с перрона послышался громкий командный приказ:

– Товарищи милиционеры, всех пассажиров вывести из выгонов поезда и построить на перроне. При этом все пассажиры поезда должны быть тепло одеты, вы должны присматривать за тем, чтобы никто из них даже случайно не обморозился!

Перрона, как такового, на этом полустанке, разумеется, не было. Среди леса на небольшой территории были попросту вырублены деревья. При въезде на эту территорию главный железнодорожный путь расходился еще на два ряда рельсов, чтобы затем они снова сошлись в один путь, когда состав будет покидать территорию этого северного полустанка. Это позволяло двум встречным поездам расходится на этом полустанке. Третий же ряд рельсов использовался в качестве запасного пути. Сейчас именно на нем стоял состав поезда Москва – Архангельск.

Местные милиционеры начали небольшими партиями пассажиров выводить из вагонов поезда, выстраивая их в две шеренги перед каждым вагоном. Причем всех пассажиров того или иного вагона выстраивали именно перед этим вагоном. Когда все пассажиры были выстроены в шеренги перед своими вагонами, то перед ними появился человек. Он был одет в форму старшего лейтенанта НКВД с двумя ромбами на петлицах. В руках этот старший лейтенант держал простой жестяной рупор. Рупор он поднес к своим губам и произнес короткую, но весьма вразумительную речь:

– Товарищи пассажиры, прошу всех вас не волноваться! Сейчас мы произведем досмотр вагонов вашего состава. Если мы ничего не обнаружим, то очень скоро вы продолжите свой путь! Если в каком—либо вагоне мы обнаружим что-либо подозрительное, то будут задержаны все пассажиры этого вагона для дальнейшей проверки и для допроса. Уже сейчас могу объявить, что мы задержим пассажиров десятого вагона, в котором произошел взрыв, а также всех членов поездной бригады.

Десятый вагон был последним вагоном в составе этого поезда. Причем, рядом с этим вагоном выстроилась в одну шеренгу самая маленькая по численности группа пассажиров. Если, разумеется, количество пассажиров этого вагона сравнивать с количеством пассажиров других вагонов этого состава. Как Васька и предполагал в их вагоне было всего лишь семнадцать пассажиров. По лицам этих семнадцати человек можно было легко догадаться о том, что все они себя чувствовали не в своей тарелке, что они явно попали в совершенно непривычную для себя обстановку. Все пассажиры были одеты в полувоенную одежду, но без знаков различия! Васька к этому времени знал, что такая форма одежды страшно нравилась, и ее любили носить партийцы высокого ранга и положения. Сейчас эти партийцы стояли, переминаясь с ноги на ногу, они пока еще не знали, как себя следует вести в данной ситуации.