Ясный свет и вольный ветер. Третья книга цикла «Остров Буян»
Но как создать нечто из ничего? И не просто нечто – ведь с домом и прочим скарбом они легко справились, – как можно создать живое существо?
Она долго дулась на Питера, на ненадежного ее спутника, из-за которого она едва не потеряла дом и мужа и чуть не застряла на веки вечные в ледяной протоке у реки Смородины. Дело в том, что русалка Ная очень хотела поменяться с нею местами и занять ее положение на чудесном Буяне, заодно присвоив и любящего супруга, а Питер ей во всем помогал1. Правда, потом он передумал и вернул Алену домой. Надо признать, что без него она бы вряд ли во всем разобралась. Но, если бы не он, ей и не нужно было бы ни в чем разбираться…
В общем, Алена обижалась-обижалась, но в глубине души скучала по Питеру. Что взять с вольного ветра? Откуда у него понятие о справедливости или сочувствии? В отличие от нее самой и даже от Наи, он никогда не был человеком, поэтому и менял легко свой облик, то представая взрослым, закаленным в боях воином, то дурачась, будто малолетний шалопай.
Понимая ее обиду – он всегда читал ее мысли – восьмой ветер благоразумно держался вдалеке от острова Буяна. Он не был человеком, но общался с ними достаточно долго, чтобы выработать разумную линию поведения. На прощание он сказал Алене, что для связи с ним достаточно будет отпустить в воздух бумажного голубка – и братья-ветры наверняка доставят ему послание. Наконец она созрела для этого решения.
Питер, как и обещал, не заставил себя ждать, примчался в тот же вечер. Она пригласила его на чай и познакомила с Федором. В присутствии Алениного мужа гость держал себя по-мужски, но их отношения были неизменно сухими и натянутыми: Федор хорошо знал, что натворил шальной ветер и чем это грозило его семье, и никакие объяснения – мол, Питер был связан с Наей поспешным обещанием – не могли заставить его доверять летучему знакомцу.
Сама же Алена привыкла смотреть на Питера как на друга. Ей приятно было думать, что он прилетает к ней просто так, пообщаться – между ними не было ни обещаний, ни обязанностей, никаких других уз, кроме традиции легких подколок. Правда, Питер благодаря своей особой природе всегда понимал ее без слов.
Больше ни с кем Алена здесь не общалась. Тут были только муж, потерявшиеся души, которые ей следовало направлять по одному из двух маршрутов, да Питер – сегодня здесь, завтра простыл и след; ветер в голове, сквозняк в сердце.
Если кто и мог подсказать ей, как заполучить ребенка, то это он, ее единственный проводник по мирам и трещинам между ними. Так она рассудила, но ее ждало едкое разочарование: Питер этого не знал.
Не раз и не два они предпринимали «мозговой штурм». Алена месила тесто, Питер, развалившись, сидел на стуле и катал в пальцах изюминки.
– Вспоминай фольклор своего народа, – советовал он ей. – Откуда берутся дети?
Алена выходила из себя.
– При чем тут это? Аист приносит! Это сказочки для детей младше шестнадцати лет!
– Ты видала на Буяне аистов? Мы с ними общаемся иногда, но я никогда не видел, чтобы они таскали в клювах человечьих младенцев.
– Разумеется! В капусте вон еще находят… языком всякое мелют.
– Ну ладно, хорошо, а в сказках что у вас? Жили-были супруги, ладно, хорошо жили, а детей у них не было. Тогда что?
Алена честно хмурила лоб, пыталась вспомнить.
– Из снега лепили. Но такая дочка быстро растаяла. Из теста вроде лепили-запекали. Из палочек мастерили… кажется. Питер, ребенок все же не Буратино и не робот, чтобы его мастерить!
Питера эти разговоры чрезвычайно веселили, но пока мог, он сдерживался, чтобы не ранить Аленины чувства. Разговор заканчивался, когда у него не оставалось сил и он начинал покатываться со смеху: забавные эти люди, когда живые, а как в трещину провалятся, так вообще животики надорвешь. Алена сердилась на него, но больше для вида.
Но когда она впервые повстречала Змея, она была одна. Ни Федора, ни Питера.
Был обычный осенний день. Солнце порой проглядывало в дырки между курчавыми облаками, но большей частью было пасмурно и хмуро. Алена гуляла по берегу моря и, как ей сейчас казалось, не думала ни о чем. Шагала, попинывала камешки, любовалась узором, который рисовали галькой шепчущие волны. Под линзой морской воды любой заурядный кругляш казался настоящим чудом: проявлялись тонкие прожилки, словно тайные письмена, загадочно поблескивали крупицы слюды, и каждый камень будто скрывал в себе целый клад. Алена забавлялась долго: то подцепляла гальку босыми пальцами ног, то высвобождала застрявший между камнями букет водорослей и зашвыривала его на глубину.
Потом она подняла голову и увидела на сером небе, ближе к горизонту, гигантский темно-серый хвост.
– Мамочки! – охнула она. – Торнадо!
Ей бы бежать к дому, но она вросла в землю. Смерч приближался со скоростью звука, разворачиваясь гигантской воронкой. Уши заложило от воя. Алена приготовилась к тому, что сейчас потеряется в потоке, захлебнется его мощной серостью, от которой не было защиты.
Еще один вопль разрываемого на куски воздуха – и наступила оглушительная тишина. Перед ней на пляже стоял мужчина в сером официальном костюме. Он был выше Алены примерно на три головы, но выглядел вполне по-человечески.
– Здравствуйте, – сказал он церемонно.
Алена кивнула. У нее путались мысли. Разве может человек передвигаться таким противоестественным образом? Но кто же перед ней, если не человек? У него даже очки на носу. И заметная лысина.
– Не ломайте голову, – посоветовал пришелец.
Еще один телепат, чтоб его.
– Я представлюсь, если буду уверен, что попал по адресу. Если я не ошибаюсь, это остров Буян.
Он вытащил из нагрудного кармана пиджака белоснежный платок и принялся полировать стекла очков. Наверное, понял, что у нее язык прилип к небу, и решил дать ей время отдышаться.
Она хватала ртом морской освежающий воздух и пялилась на незваного гостя. Он был похож на чиновника. Алена в очередной раз подумала с досадой, как ей не хватает знаний об иерархии этого странного междумирья, куда она попала чудом и где живет сейчас на ощупь.
– Чиновник? – сказал мужчина недовольным тоном. – Фу. Что за дурной вкус.
– Дурной вкус – это читать чужие мысли без разрешения. Да и являться без приглашения тоже не то чтоб очень вежливо, – не сдержалась Алена.
– Ах да. Вы здесь недавно.
Он скривил губы и посмотрел на нее оценивающе.
Больше всего он походил, конечно, на ящерицу или на змею. Глаза были полуприкрыты веками, а кончик языка иногда показывался между зубами, будто он собирается сказать что-то, но не включает голос. Алена не очень ладила со змеями и ящерицами, поэтому ей редко представлялся случай их рассмотреть, но впечатление складывалось именно такое.
Подумав так, она испугалась, не оскорбится ли высокомерный пришелец-телепат, но тут же решила, что он должен и сам осознавать риски от того, что лезет без спроса в ее мысли.
Он дернул уголком губ.
– К делу. Я полагаю, это остров Буян, – он брезгливо повел рукой, показывая, что именно имеется в виду. – Вы, я полагаю, исполняющая обязанности Летучей Мыши. Как вы это называете.
– Так и есть.
– Значит, я попал туда, куда нужно. Теперь слушайте меня внимательно. Случайно или не случайно, вы тоже не промахнулись, сравнив меня со змеей или ящерицей. Точнее будет «ящер» или же «змей».
– Горыныч? – ляпнула она.
– Ваш покорный слуга, – ответил он с еще большей надменностью.
– Это как имя-отчество?
– Как вам угодно. Готовы ли вы наконец закрыть свой рот и выслушать меня?
Алена прикусила губу. Она знала, что порой ее несет, но, с другой стороны, она здесь хозяйка, а он – незваный гость. Да, обладающий невероятной мощью, но…
– И не только рот! – у него в глазах вспыхнули злые огни. – Ваш мысленный бубнеж прекратите тоже, пожалуйста. У меня не так много времени. Ну?
Она кивнула. Ей действительно захотелось узнать, что привело на ее маленький остров чудище из русских народных сказок. Хотя на чудище он был похож мало…
– Достаточно, – приказал он. – Слушайте меня.
И она поняла, что не может отвести взгляда от его глаз, серых, как ткань его костюма, как осеннее небо.
– Так лучше. Итак. Вы живете здесь со своим мужем и хотели бы, чтобы у вас был ребенок. Не трудитесь отвечать. Это соответствует моим интересам. Вы получите ребенка. Девочку. На воспитание. На время. Здесь она будет в безопасности, пока… Пока. Не трудитесь снова раскрывать рот. Я не собираюсь ничего с вами обсуждать.
Уши опять заложило. У Алены из-под ног будто выбили опору, и она упала, больно ударившись о мокрые камни. Рядом с ней никого не было.
Вот и все, что она могла поведать Федору.
Ах да, через несколько дней они нашли Ясю. В капусте… Наверное, аист принес.
Глава 5
Она просто забыла. Это Змей стер ей память и только поэтому доверил на время дитя. Девочка ему нужна, только непонятно для чего. Алениной вины ни в чем нет. Она же не могла родить Федору ребенка, они живут на Буяне, у них нет тела, у них…
Они с Федором лежали в своей большой кровати, не прикасаясь друг к другу. В доме было темно, хоть глаз выколи, луна спряталась за облаками, и казалось, что нечем дышать, хотя занавески слегка колыхались и ветви яблони качались за окном.
Когда Змей явился за Яськой и выяснил, что она находится «в том мире», он был разъярен. Наверное, если бы он мог, он бы разрушил весь остров Буян, испепелил бы его и развеял бы пепел над морем-океаном. К счастью, это было невозможно. К несчастью, теперь Яська была в его распоряжении, и оставалось только догадываться, что он собирается с ней делать.
Алена, не моргая, смотрела на белые простыни в синем свете, а перед внутренним взором снова и снова разворачивались одни и те же картины: к острову приближается торнадо, она слишком испугана, чтобы бежать, ее парализует от страха. Змей, легко читающий ее мысли. Маленькая девочка у нее на руках, такая теплая, такая тяжеленькая, такая уютная, как будто заполняет собою пустоту, которая всегда была у Алены в душе. Яська растет не по дням, а по часам – рыжеволосая, ясноглазая, прямая, честная, радостная девочка. Лучик солнца, согревший всю семью. А теперь ее здесь нет, и неизвестно, где она, и нет никакой надежды, что она вернется.
Как они теперь будут жить?
Федор не понимает. У него не укладывается в голове, что Алена знала всё – и ничего не сказала ему. Он не верит в то, что на самом деле она ничего не знала, что всё забылось по мановению руки этого пугающего Змея.
– Не веришь? – говорит Алена, глядя в потолок.
– Почему, верю. – Голос слишком ровный. – Конечно, верю. Ты мне не врешь никогда. Но ты мне не сказала. Я не могу… я не ожидал, я был не готов, я не могу.
Не может поверить, что Яську им вручили на время и забрали навсегда. Это понятно. Алена и сама не может осознать. Но поскольку она-то всегда носила это в глубине души, ей сейчас легче. Ну, наверное. Потому что в Федоре будто совсем не осталось никакой жизни, ни тепла, ни света.
Она молчала, отчаянно пытаясь найти хоть что-то, что имеет смысл сказать вслух.
– Мне трудно, – проговорил наконец Федор. – Я же был отец. А оказывается, что я никто.
– Ты был ее отец с самого ее рождения. И остаешься ее отцом. Что может это перечеркнуть?
– Но какой я отец? Я не знаю, где моя дочь. Я не знаю, зачем он похитил ее. Только уверен: не к добру он прятал ее здесь от всего мира, не к добру забрал. Я должен знать. Я должен ее спасти! Иначе… кто я, зачем, зачем мы?
В его голосе прорезалось чувство, и это одновременно обрадовало и испугало Алену. Она приподнялась на одном локте, повернулась к мужу.
– Нам нет дороги туда, – попыталась объяснить она. – У всех здесь есть свое место, и нам нет туда пути. Поэтому, наверное, он и выбрал наш остров: здесь Яську до поры до времени никто бы не нашел, а сейчас уже всё.
– Всё? И ты так спокойно об этом говоришь. Нет, я не собираюсь с этим смиряться. Я пойду и найду ее. Может быть, не верну ее, но мне надо убедиться, что с ней все хорошо. Что этот змей, этот дракон, эта ящерица не причинит ей вреда.
– Но нельзя же! – пискнула Алена. – Ты не выберешься с острова, а если выберешься – пропадешь. Мы не можем оставить Буян, мы принадлежим ему, а он нам. Нам нельзя…
Федор резко сел.
– Тебе, может быть, нельзя. А мне иначе нельзя.
Не сказав ничего больше, не обняв и даже не прикоснувшись к ней, он встал и ушел. Алена осталась одна.
Федор шел по лесу быстро, не оглядываясь. Его гнали вперед мысли, болезненные, обжигающие. Вот здесь Яська играла. На этой полянке училась ходить. Он сидел вон там, на стволе сосны, которую давным-давно повалила буря, а Алена стояла у березы, и Яська топала своими маленькими ножками от мамы к папе, а потом от папы к маме. Они по очереди подхватывали ее, крутили в воздухе, а она заливисто хохотала, выкручивалась из объятий и снова принималась сосредоточенно топать по травке.
Вот дерево, на котором Федор построил для дочки домик. Она очень любила залезать туда и играть – представляла, что это кораблик, благо с верхотуры открывался вид на море. К Ясе часто прилетал туда Питер, хотя Федор не одобрял совместных игр с таким ветреным товарищем.
Луна вышла из-за туч и залила остров мертвенно-белым цветом. Такое же настроение было у Федора: как будто всё, что было в его памяти полным жизни, солнца и тепла, теперь навсегда превратилось в холод, будто всё, что ему остается теперь, – это отраженный свет воспоминаний о счастье. Не сдержавшись, он вскинул голову вверх и завыл, как волк.
Волк, его второе «я», не подвел. Вой вышел натуральный, и на душе стало полегче. Федор взглянул вниз и вместо ног увидел мощные лапы. Обратился – кажется, впервые за последние годы обратился на острове Буяне, не во сне, а наяву… Федор оттолкнулся от земли и помчался вперед крупными скачками, каждый из которых был сильнее предыдущего. Через некоторое время одного толчка стало хватать для того, чтобы ненадолго воспарить над травой.
Он бежал вперед, не думая ни о чем, кроме Яси, не видя ничего, кроме серебряного света луны. Остальное осталось на границах восприятия – неясными очертаниями высоких папоротников, корабельных сосен, неизменных валунов. Перед ним возникла призрачная преграда – лунная ступенька, и он бросился на нее, легко поднялся выше, затем еще выше, и еще. И еще.
Глава 6
Левка и Яся бегом добрались до дома и, раскрасневшиеся, вломились в лифт.
– На кого ты похожа, – сказал брат. – Вся лохматая. Тебе такой домой нельзя, давай подождем на площадке, причешешься.
– Ты и сам будто в футбол играл три часа. Заправь рубашку. Умыться бы.
Выйдя из лифта, они спустились на площадку между этажами, свалили рюкзаки на подоконник и сели рядышком. Яся расплела косы и стала причесываться.
– Может, они и не за нами полезли. Просто поняли, что им там не место. Людей много, кошкой пахнет. Небезопасно. Вот и отправились на улицу, искать потайной уголок.
– Может быть, – согласилась Яся.
Ей в это не верилось. Когда она увидела, как змеи прут наружу из щербинки в стене, ей показалось, что они целятся прямо в нее. Это было странное чувство, не из тех, которыми хочется делиться. Объяснить его было невозможно.
– Такие маленькие еще не должны быть ядовитыми, – продолжал Левка. – Давай в интернете посмотрим.
Он вытащил телефон, Яся тоже полезла за своим.
– У тебя нет интернета в телефоне.
– Да? А почему?
– Потому что ты дорогой телефон разбила, тебе мама пока дала дешевый, кнопочный.
Яся поскучнела. Да, вот он, обычный кнопочный аппарат. Наверное, она и в самом деле совершенно безнадежный, безалаберный человек – не только разбила дорогой смартфон, но и умудрилась напрочь об этом забыть. Вот Левка, он все помнит, да и телефонов не разбивает. Может, это ее рыжие волосы во всем виноваты? Горят огнем и ее в зажигалку превращают, так что мысли короткие-коротенькие и в памяти ничего не держится.
А что, если у нее волшебные волосы, и именно на их огонь, как на маяк, и приползли загадочные змейки?
Как это лучше сформулировать для поиска в Яндексе?
– Ничего не могу найти. Одни энциклопедические статьи какие-то.
– А змеи могут, ну… лазить вверх? По ступенькам подниматься?
– Конечно. Они и по деревьям могут лазить, и по отвесной стене. Везде есть микроскопические выступы.
Левка погонял по экрану пальцем и сунул ей под нос видеоролик с Ютуба: вертикальная стена, и по ней поднимается змея. Она казалась плавной черной линией, которую чертит невидимый художник. Змея ползла не только вверх, но временами и вбок, скорее всего – вдоль кирпичей, спрятанных под штукатуркой.
– Как в компьютерной игре, – с отвращением проговорил Левка и убрал телефон.
– И что нам делать?
– Ничего. Будем считать, что змейки из школы ушли, а значит, и они, и школа в безопасности. Забудь.
– Легко сказать!
Яся не чувствовала себя в безопасности. Закрывая глаза, она снова и снова видела этот клубок и черные стрелы, вытекающие из него с опасной плавностью и стремящиеся прямиком к ней.
– Домой пошли.
Левка подхватил оба рюкзака и поволок наверх. Яся вздохнула и повиновалась.
– Мам, мы пришли! – крикнул он из прихожей.
Но мама не ответила, она с кем-то разговаривала в комнате, наверное, по телефону. Слышался только ее голос – резкий, отрывистый и злой. Яся скинула обувь и собралась было заглянуть в зал. Левка ее удержал.
– И не лезь больше в мою жизнь! – кричала мама. – Не смей здесь показываться! Я никогда, никогда не хочу тебя больше видеть.
Яся сделала большие глаза и указала брату на мамин мобильный и городской телефон. Обе трубки лежали прямо на тумбочке в прихожей. С кем же тогда мама ссорится, кто у них в гостях?
Левка сжался в комок под куртками, висевшими на вешалке, – как будто, если будешь маленьким-маленьким, тебя не заметят. Яся все же сунула любопытный нос в комнату, как раз вовремя, чтобы увидеть, как мама берет зеркало и обрушивает его прямо на паркет. Ша-рах! Яся отпрянула.
– Там никого нет, – сообщила она Левке.
– Что-то разбилось.
– Мама зеркало разбила.
– Нечаянно?
Яся поморщилась: вроде специально, но это было необъяснимо, и она не решалась произнести это вслух. Она знала, что все боялись разбить зеркало, это считалось плохой приметой. Почему мама орала, если она была одна в пустой комнате и даже по телефону не разговаривала? Зачем она взяла и разбила хорошую вещь – даже если она не верит в приметы? И как теперь рассказывать ей о странностях в школе?
Мама вылетела в прихожую с покрывалом в руке и накинула его на зеркало. Порывистыми движениями занавесила, дергая и утыкивая, чтоб не проглядывало ни кусочка, и только тут заметила детей.
– Вы пришли уже? – сказала она тем особым неприятным тоном, от которого скрежетало в желудке.
– Только вошли, – отозвался Лева.
– А ты что делаешь? – влезла Яська.
– Это… так надо.
– Когда кто-то умер?
– Да. Когда кто-то умер.
– А кто умер?
Мама дернула углом рта и промолчала. Левка посмотрел на сестру, как бы стараясь предостеречь ее от дальнейших расспросов. Яся была с ним полностью согласна. Она села на корточки и полностью сосредоточилась на застежках обуви.
– Это уроки уже кончились? – уточнила мама.
– Да.
– Ну идите на кухню. Поешьте там.
Глава 7
Мама взяла расческу, повернулась к зеркалу, чтобы подправить прическу, и топнула ногой от досады. В дверь позвонили.
– Кыш, – прошипела мама, и дети послушно переместились на кухню.
Они даже прикрыли за собой дверь, но через стекло все равно было видно, что пришел Юрик, мамин друг. Это так называлось – друг, на самом деле даже ежу понятно, что мама надеется выйти за него замуж. Но, кажется, в последнее время их отношения немного накалились. Поэтому Яся с Левкой старались даже носа наружу не показывать.
Мама с Юриком разговаривали тихо, прислушиваться было нельзя, поэтому Яся специально стала шуметь. Она бахнула дверкой холодильника, вытаскивая кастрюлю с супом, грохнула ее на стол и подтащила к себе табуретку, не потрудившись оторвать ее от пола.
– Как у тебя дела в школе? – сказала она нарочито.
Левка вылупился на нее. Поскольку они учились в одном классе, его реакции не приходилось удивляться, но мог бы хоть немножко ей подыграть.
– Что у тебя за тест? Я же не знаю, – разъяснила она еще громче, покрутив при этом пальцем у виска: соображай давай.
– А. У меня четверка. Две ошибки. А у тебя что?
– И у меня четверка, правда, ошибки три штуки. А по чтению что?
У них сегодня не было чтения. Левка нахмурился. Но ведь мама в такие вещи не вникала, нес бы уже все, что только в голову придет.
– Кажется, надо выучить наизусть стихотворение. Давай посмотрим после обеда в электронном дневнике.
– Давай. Какая удобная вещь – этот электронный дневник, правда? Только придется в твоем телефоне посмотреть, а то у меня интернета нет.
Яся водрузила кастрюлю на огонь и открыла воду посильнее, набирая чайник.
– А эти змеи… – шепотом сказал Левка под шумок.
– Тсс! Потом обсудим!
Мама скоро должна была уйти на работу, у нее вторая смена, а Юрий ее подвезет, если они совсем не рассорятся. Яське так и хотелось вмешаться и расставить все точки над «i», но нельзя: двое дерутся, третий не мешай. Даже если двое совсем не дерутся, а наоборот. Ну вот как эти двое – то ли ссорятся, то ли милуются. Что за люди, прямо как маленькие. Она бы на их месте в два счета все разрулила.
– Ну я поехала, – бросила мама, приоткрыв на мгновение дверь кухни.
– Пока, – бодро отозвались дети.
Хлопнула входная дверь.
– Ничего не понятно, – пожаловался Левка.
– А чего? Разберутся сами как-нибудь.
Яся заглянула в хлебницу: пусто. Разлила суп по тарелкам.
– Ну да…
Он сосредоточился было на тарелке с супом, но оказалось, что бульон не успел согреться. Левка встал и бухнул содержимое тарелки обратно в кастрюлю.
– Что-то не хочется.
Он взял помойное ведро, пошел в комнату и стал собирать зеркальные осколки. Яся поболтала ложкой в тарелке, но узкие куски скользкой капусты были уж слишком сильно похожи на змей. Она не могла заставить себя это есть. Пришлось последовать примеру брата и потом сунуть кастрюлю обратно в холодильник.
Осколки разлетелись по всей комнате. Отрикошетили от пола и теперь блестели и на диване, где спала Яся, и на журнальном столике. Левка с пыхтением ползал по полу, а девочка задумчиво взяла осколок с потускневшего дивана, который лишился сейчас привычного покрывала.
– Только не заглядывай туда! – поспешно предупредил брат.
– Почему?
– «Почему?» Примета плохая.
– А в каком смысле?
– Говорю, плохая примета. Давай сюда, в ведро.
Яся уперлась, дразня его: поймала солнечный зайчик и погнала его по стенке с желтыми обоями.
– Если не скажешь, в каком смысле, возьму и загляну. Что я там такого увижу?
Лев встал на ноги и сжал кулаки.
– Примета плохая. Говорят, – он еще немножко попыхтел. – Ну ладно, говорят, если посмотреться, то мама умрет. Понятно?
Она уронила коварный осколок.
– Ой!
Облизнула порезанный большой палец.
– Ну вот видишь, – сердито сказал Левка. – Иди возьми пластырь. Кулёма.
– Что еще за «кулёма»? А где пластырь?
Он раздраженно выдохнул.
– На кухне в шкафчике.
– В каком?
Яся уже не издевалась, она честно не помнила, где берут такие прозаические вещи, как пластырь. Лев фыркнул и сам направился на кухню. Выдал ей кусок бактерицидного пластыря и вернулся к своим осколкам.
Яся села на диван и поболтала ногами. Палец не болел, но это была уважительная причина, чтобы не помогать брату. Однако все же ей было немножко стыдно, поэтому после недолгого молчания она сказала:
– Лёв, а почему я сама ничего не запоминаю?
Он пожал плечами, не поднимая головы.
– Пойду схожу за хлебом.
– Давай.
Ларек был недалеко от дома, мама давно разрешала им бегать туда одним. Только выйти из подъезда и пройти шагов сто по тротуару, даже дорогу переходить не надо. Но сегодня возникла неожиданная загвоздка.
Яся не успела еще распахнуть тяжелую металлическую дверь, как увидела серую собаку. Вообще она не боялась собак, но эта была уж очень большой. А когда зверь заметил девочку, его глаза вспыхнули золотым огнем, он сорвался с места и прыгнул вперед.
Яся пискнула и выпустила дверь из рук. Доводчик сделал свое дело, дверь закрылась на магнитный замок. Яся попятилась и уперлась спиной в стену. Ее сердце билось быстро-быстро.
Что это? Одних змей ей мало? Теперь на нее напустили еще и волка?
Она не знала, откуда появилась мысль о волке, только теперь она была уверена, что за дверью поджидает не собака, а самый настоящий серый волк. Как в сказке. Может быть, если бы она не струсила, волк бы что-то ей поведал. А может, просто «ам» – и всё.