– A chuid de pharas dha![1 - Да будет ей доля рая (гэльск.).]
Анна не заметила, как по ее лицу прокатилась слеза – той девушке было приблизительно столько же лет, как и ей. Смерть и так гуляла по городу, а тут еще объявился этот монстр, который будто принес ей присягу, добавляя свежевырытые могилы на кладбище.
Стоило Анне выйти из убогого трущобного района на широкую брусчатую дорогу, и запахи практически исчезли – там, где существовал привилегированный класс, была выстроена закрытая канализационная система, а лошадиный навоз тут же убирали с улицы несколько десятков дворников. Здесь в стройный ряд выстроились двухэтажные таунхаусы, которыми владел средний класс: врачи, инженеры, банковские работники и юристы. Дом миссис Флеминг находился посередине улицы. Он был темно-бардового цвета, с зеленой черепичной крышей, с небольшими арочными окнами. Впереди – палисадник с розами, тротуарная дорожка, крыльцо с низкими ступеньками, отделанное витиеватыми коваными перилами. У крыльца ее уже ждала Мэри. На юном худеньком лице – испуг и следы бессонной ночи. Она побежала навстречу Анне с возгласами:
– Слава богу, ты жива!
Анна, обняв подругу, произнесла с усмешкой:
– Да что со мной станется? Я ведь в таверне, среди кучи народа была!.. А ты-то как ночь провела? – она вгляделась в запавшие глаза, в белое, как стена лицо и поняла, что Мэри, так и не сомкнула глаз.
– Я не могу спать одна. Мне жутко и страшно на этом проклятом чердаке. Все время казалось, что кто-то скребётся на крыше и пытается проделать дыру в черепице.
– Да это совы! – Анна попыталась успокоить подругу. – Сама не раз видела, как они там собрание ночью устраивали. Их уханье – тому подтверждение.
– Но в эту ночь никто не ухал! – Мэри недоверчиво посмотрела на крышу, где из дымохода уже подымался черный столб дыма. Она уже успела выгрести золу, заложить дрова, затопить печь и поставить на плиту куриный бульон. Ее серое платье и коричневый фартук были пропитаны запахами лука и курицы. На реденьких рыжих волосах небрежно торчал белый чепец, в крохотных ушах были продеты маленькие дешевые серьги в виде ромашки. Она была кухаркой, прекрасно готовила – благодаря этому и получила здесь место, несмотря на тринадцатилетний возраст. Сейчас ей было восемнадцать, она была на два года младше Анны. Готовить ее научила мама, а ее, в свою очередь, обучила ее мама. Мэри была кухаркой в третьем поколении. Судьба бабушки передалась и дочери и внучке, вместе с нуждой и тяжелой работой.
– Я тебя больше не оставлю, – Анна сжала плотно ее худенькую руку и они, обнявшись, направились на задний двор, где находился черный ход.
– Я так рада! – Мэри перестала бояться и почувствовала облегчение. Страх отступил, воспоминания о бессонной ночи улетучились с рассветными лучами солнца, которые играли бликами на поверхности небольшого искусственного пруда. Она приподнялась на цыпочки, так как едва доставала Анне до плеча и прошептала ей на ухо: – Старая кикимора вчера вечером была недовольна тем, что ты снова ушла. Я подслушала их разговор, когда она ужинала с мужем и своей двоюродной сестрой… Так вот, они обсуждали новое убийство, которое произошло накануне и пришли к выводу, что этот кровосос предпочитает питаться людьми второсортными. И действительно, все его жертвы – это курьеры, пекари, горничные, крестьяне и нищие. Они с удовольствием отметили это наблюдение очередным бокалом вина, и рассудили, что если этот убийца и залезет в их дом – опасаться нечего, они – люди всеми уважаемые и почитаемые. Но сестра миссис Флеминг вдруг прошептала: «Но если он будет голоден? Разве сможет он удержаться от искушения полакомиться свежей кровью?». Тогда миссис Флеминг рассмеялась и сказала: «Для этого есть слуги!». Представляешь? – Мэри сердито сдвинула тоненькие рыжие брови.
Анна, не выдержав, начала хохотать, пока слезы не покатились из глаз. Миссис Флеминг, как всегда, была в своем репертуаре. Она уже заочно принесла их в жертву, да еще и выставила это так, будто это в порядке вещей – отдавать на ужин своих слуг, чтобы задобрить дьявола, который отныне бродит по их ночным улицам. Помимо Анны и Мэри, в услужении Флемингов был конюх Финли. Он ночевал в подвале, в то время как Мэри и Анна – на чердаке. Что же, если этот кровопийца действительно залезет в их дом, – сытный ужин ему обеспечен.
– Вот поэтому она и была возмущена тем, что ты ушла, – продолжила Мэри. Они зашли в темный маленький холл, где была служебная лестница, и начали подниматься по узким ступеням на чердак.
– Очень романтично – стать закуской на ужин для какого-то психа, да еще с согласия моей доброй хозяйки, – Анна снова усмехнулась.
– Это не смешно! – воскликнула раздражённо Мэри. Облизав потрескавшиеся губы, она добавила шепотом: – Наша хозяйка – монстр!.. Даже не постеснялась говорить такое при мне. И чем она тогда лучше этого убийцы?
Анна пожала плечами и вдруг стукнула себя по лбу.
– Я же забыла вернуть книгу! – она вытащила из своей холщовой сумки маленький томик стихов Джона Донна. – Нужно положить ее обратно на полку в библиотеку, пока миссис Флеминг спит.
– Пошли вместе! – предложила Мэри.
– Да, только ступай тише!
– Я буду как мышь! – улыбнулась Мэри. – Кто тебя научил читать? – спросила она, крадучись на цыпочках в темном коридоре.
– Отец. Он научил меня и читать, и писать. За это я ему очень благодарна. Книги – моя единственная отрада в этой жизни. Они помогают мне на краткий миг прожить ту яркую и интересную жизнь, которой я никогда не жила и которою я никогда не увижу.
– Научишь как-нибудь и меня читать? – попросила Мэри. Ей тоже иногда хотелось убежать от действительности. – Хотя я такая бестолковая, боюсь, у меня ничего не выйдет! – вздохнула она.
– Глупости!.. Все у тебя выйдет! – Анна приблизилась к библиотеке и осторожно приоткрыла большие дубовые двери. – Входи быстрее! – забеспокоилась она.
Мэри зашла в комнату и, рассматривая высокие стеллажи, набитые разноцветными книгами, произнесла уверенно:
– Чтобы прочесть все это и целой жизни не хватит!
Анна улыбнулась и всунула книгу на первый стеллаж. Потом прошлась к следующему и извлекла оттуда ловким движением толстую черную книгу с золотыми курсивами. Прочла вслух:
– Греческая мифология. Нужно взять! Обожаю такие книги!
– И где ты ее спрячешь?
– Как всегда – на чердаке. А вечером почитаю немного перед сном. Благо, я припрятала пару свечек под полом.
– Как у тебя хватает сил на книги? – удивилась Мэри. – Рабочий день – семнадцать часов, когда он подходит к концу, мне хочется одного – забыться крепким сном. Жаль, что нельзя по волшебству добавлять время сна, чтобы, наконец, отоспаться.
– Да, очень жаль, – Анна засунула книгу в карман и сделала знак: пора уходить.
Они поднялись на чердак. Мэри достала из дряхлой полусгнившей тумбочки, у которой вместо четырех ножек было три, кусок зеркальца и стала прятать свою непослушную рыжую челку под чепец. Анна, тем временем, спрятала под половицу книгу и переоделась в рабочее черное платье, которое прикрывало даже щиколотки. Горничной не полагалось носить платья, которые были выше щиколоток.
Вот уже много лет этот чердак был их домом – серые стены и прогнивший пол, где зазеваешься, станешь не на ту половицу и можешь свернуть себе шею, да еще крохотное круглое окошко, в которое солнце заглядывает лишь утром. Скудная старая мебель включала в себя тумбочку с тремя ножками, тазик для умывания, кувшин с водой, в котором зимой вода покрывалась коркой льда, дырявые матрацы. Они лежали прямо на полу и по ним очень часто любили прогуливаться крысы. А еще потемневшее древнее зеркало, – единственное украшение стены. Смотришь в это зеркало, и в нем отражается твоя жизнь – такая же смутная и размытая, укрытая темным шлейфом проблем и забот. Вот, в общем-то, и вся мебель. Анна постаралась украсить это жалкое место цветами. Почти каждое утро она выходила в поле – благо оно было в ста метрах от улицы, и рвала полевые цветы. Потом она возвращалась на чердак и растыкивала их под потолком, а некоторые ставила в стеклянную вазу, которую ей как-то подарил отец. Благодаря цветам запах сырости немного уходил. Засушенные ветви мяты, боярышника, шиповника, вереска и бессмертника придавали чердаку вид колдовской избушки, где две юных девицы мечтали наколдовать себе лучшую жизнь. Реальность старалась уничтожить эти грёзы, растоптать их и развеять прах надежд над заливом Ферт-оф-Клайд, но юность этих двух божьих созданий все еще боролась за право мечте жить в их сердцах.
– Уже половина шестого, – спохватилась Анна. – Пора приниматься за работу.
Мэри забросила зеркало на матрац и с испугом произнесла:
– У меня же бульон на плите! Я пошла на кухню. Когда миссис Флэминг позавтракает с мужем, я позову тебя на кухню перекусить.
– Хорошо, – Анна кивнула головой и начала спускаться с чердака, Мэри последовала за ней.
Нацепив на себя белый фартук, Анна открыла все внутренние ставни в комнатах и собрала золу в камине в гостиной. Потом кинула охапку дров и развела в камине огонь. Мистер Флеминг всегда по утрам любил там выпить чашку кофе перед основным завтраком. В отличие от своей жены, он, прославленный юрист, весьма сносно относился к прислуге и даже иногда давал Мэри и Анне чаевые. Несмотря на лето, Шотландия не могла похвастаться жарой и зноем: после прохладных ночей, когда сырой туман блуждал по улицам их города, утро было отнюдь не теплым, поэтому Анне и приходилось разжигать огонь в камине на рассвете.
После того как Анна прибралась в гостиной, она притащила из колодца ведро воды, захватила из кладовки тряпку и, став на колени, принялась щеткой скрести пол на втором этаже. При этом она зажгла свечу, так как было еще очень сумрачно. Коридоры были длинными, темными, свечу приходилось все время передвигать вперед, по мере продвижения. От постоянного стояния на коленях во время мытья коридоров, у Анны за все эти годы воспалились коленные суставы. А ведь ей лишь двадцать лет, что же будет дальше?
Вымыв полы, Анна вычистила хозяйские ботинки, подмела во дворе, начистила до блеска столовое серебро, заправила постели и вынесла ночные горшки.
– Ты подмела во дворе? – спросила миссис Флеминг в тот момент, когда Анна заносила ей в комнату завтрак.
– Подмела.
– А полы вымыла?
– Да.
– Пыль в комнатах везде вытерла? – миссис Флэминг с подозрением уставилась на свою горничную своими огромными черными глазами. Она обожала давать выговор своим слугам и находить огрехи в их работе.
– Вытерла, – Анна взглянула на свою хозяйку и невольно сравнила ее с толстой вороной: темные волосы, черные глаза, длинный немного крючковатый нос и хищное выражение бесформенного лица, у которого было уже три подбородка. У миссис Флеминг была дочь, но она давно выскочила замуж и жила в доме у мужа в Эдинбурге.
– Сейчас пойдешь на рынок за цыплятами к миссис Фокс, – небрежно бросила она, запихивая в рот яичницу с беконом. Вытерев жирный подбородок салфеткой, она добавила: – А еще купишь фруктов. И не шляйся где попало, сразу домой! Потом поможешь Мэри выпотрошить цыплят!
– Хорошо, – Анна забрала поднос с пустыми тарелками и вышла из комнаты. Отнеся посуду на кухню, она помыла ее и, стащив с себя фартук, поспешила на улицу.
Солнце стояло уже довольно высоко: оно разогнало остатки тумана и принесло долгожданное тепло на городские улицы. Анна была рада этому, ведь она забыла на чердаке свою кофту. Она выпорхнула со двора на тротуар с воодушевлением, будто узница из темницы – а там кипела жизнь, – по улице носились упряжки с лошадьми, прогуливались люди, дети резвились с уличной дворняжкой. Анна улыбалась всему, что видела: пусть и на короткий час, но у нее появилась возможность прогуляться по улицам, полюбоваться изысканными цветочными клумбами и вдохнуть свежий воздух – чистота и комфорт в центре города ярко контрастировала с грязью окраин.
На следующей улице, над входом в симпатичный бежевый дом с арочными окнами, висела лакированная вывеска, на которой была изящно выведена старинная шотландская притча: «Дом без собаки, кошки или ребенка, это дом без любви и радости!». Но это были не пустые высокопарные фразы – на высоком крыльце с коричневой балюстрадой сидел подросток лет десяти – он играл со скайтерьером, а из распахнутого окна первого этажа на улицу выглядывал с любопытством белый кот. Девиз этого дома был соблюден по всем правилам.
