– Вот именно! Отец скоро придёт, а ты, наверное, не прибралась в кладовке, как он велел!
Нисс заохала, забормотала, и по затихающим шагам стало ясно, что опасность миновала. Я выдохнула.
– За мной, – скомандовала Армина. – Вообще она в кладовке убралась. Старая, ничего не помнит. Она у нас так давно, что даже отец ещё не родился, а она уже тут была. Он ей доверяет. Непонятно только, как ей поручения давать, если она то одно забудет, то другое. Но ватрушки какие вкусные печёт! Хочешь ватрушку?
– Я хочу стих! – прошипела я, теряя терпение.
– Это понятно! Но потом-то с чаем что ты будешь?
Я промолчала, а Армина продолжила болтать, пока мы не остановились перед белой дверью. Внутри дом оказался гораздо больше, чем выглядел снаружи. Наверное, это была та же магия, которую применил Джей, чтобы увеличить библиотеку. Он использовал объёмы своей спальни, которая сжалась до размеров каморки. Любопытно, откуда взял столько пространства отец Армины?
Девочка приложила ухо к двери, дважды постучала, как будто выполняя ритуал. Подождав немного, кивнула сама себе, приоткрыла дверь и зашла, поманив меня за собой.
Мы оказались внутри куба, одна сторона которого была прозрачной от пола до потолка и открывала вид на газон и улицу. Я абсолютно точно помнила, что другой стороны эта часть дома выглядела, как обычная стена с окном. Но к магическим играм с пространством я уже начала привыкать. Удивляло другое: три оставшиеся стены были закрыты книжными полками, не считая дверного проёма. Получалось, что книг тут не так уж и много. Ну, по сравнению с обычным домом их тут было прилично, но ни до книжной лавки Руты и Эллы, ни до библиотеки Джея эта комната не дотягивала.
Посреди помещения на цветастом ковре, похожем на те, что прикрывали каменные полы королевского замка, стоял белый диван и два кресла, а между ними располагался пюпитр с раскрытой книгой.
– Ну вот и она! – с гордостью сказала Армина.
Охваченная сомнениями, я спросила:
– Библиотека?..
Мне совсем не понравилась мысль о том, что нужная мне книга настолько ценна, что её выставили посреди комнаты, словно статую на постаменте. Но мои опасения подтвердились.
– Да нет же, книга! «Предчувствие нового времени». Ну, ты чего, тебе же стишок нужен был, вот и ищи!
– А её точно можно трогать?
– Если ты так боишься, то я полистаю для тебя, – вздохнула Армина. – Вообще-то я думала, что вроде как исследовательница миров и ученица колдуна-бунтаря должна быть смелее.
Армина выдвинула из основания пюпитра складную скамеечку, забралась на неё и принялась листать страницы.
– «Прикосновение бездны», «Свет забвения», «Клыки надежды»… А этот вот стих тоже хороший, хочешь его записать?
– Нет, нет, – нервно бормотала я, поглядывая на улицу.
Было безлюдно. То ли район такой, то ли погода виновата – моросил мелкий дождик. Проплыла мимо дама в вычурной шляпке, окружённая водонепроницаемым шаром, да пробежал белый кот, которого в более сухую погоду следовало бы назвать пушистым. Сейчас же он напоминал промокший коврик. Сквозь стекло каким-то образом проникали звуки – стук капель о крыши, шелест листьев, потревоженных порывом ветра – и тогда только я заметила контур окна, того, которое видела снаружи. Кажется, оно было чуточку приоткрыто.
– Вот! – сказала Армина, и я подошла к книге.
Витиеватым почерком слева в центре было выведено название: «Соната Пробуждения». Страницу покрывали синие и зелёные разводы. Я сообразила, что это иллюстрация, а не повреждённая бумага, когда перевела взгляд на страницу со стихом – она была белоснежной. На ней печатными буквами, аккуратно, но явно от руки были написаны четыре четверостишия. С трепетом, не особо вникая в смысл, но уже понимая, что это именно то, что я искала, я начала читать.
Луна полна и голодна,
Луна сияет белым глазом.
На дне одна видна она,
Я развлеку себя рассказом.
– Ты писать-то будешь? – спросила Армина нетерпеливо. – А то я уже есть хочу.
– У меня с собой ничего нет, – запоздало сообразила я. Это же надо было пойти за сказками и не взять блокнот!
– Выгонит он тебя, – заявила Армина. – Учитель твой. Зачем ему такая бестолковая ученица! Вообще, наверное, и похуже бывают, но такому зачем вообще ученики нужны? Обычно же от них силу берут, а ему зачем, он сильнее всех колдунов столицы!
– Ты-то откуда знаешь? – резко спросила я, скрывая за раздражением смущение.
– От отца, конечно!
Девочка покачала головой и откинула подлокотник кресла. Внутри обнаружилась небольшая полочка с письменными принадлежностями. Поняв, что Армина больше не намерена помогать, я осторожно взяла книгу, которая оказалась довольно-таки тяжёлой, и, сев в кресло, положила её на колени. Чёрный кожаный переплёт холодил ноги даже через плотную ткань джинсов. Казалось, книга забирает тепло из окружающего пространства.
Да ну, Катерина, встрял язвительный голос, признайся, что это у тебя от страха всё внутри сжимается.
Я вздохнула. И правда, книга тут ни при чём, это озноб от нервного возбуждения.
На откинутый подлокотник Армина выложила бумагу, перо и чернильницу. И почему я просто не ношу с собой шариковую ручку! Не успела я обмакнуть кончик пера в чернила, как тут же по листу расплылась большая клякса. Что ж, сама виновата. Дело двигалось медленно. Перо царапало бумагу, чернила то стекали каплями, то не вовремя заканчивались. Чем больше я спешила, тем хуже получалось. С горем пополам я дописала первое четверостишие и принялась за второе.
Вода как кровь течёт в ладони,
Вода бежит из всех щелей.
Ту, что в живой воде не тонет,
Сковали тысячью цепей.
По коже пробежал холодок. Что же там дальше?..
Король кричал – луна светила.
Король три леса обошёл.
Фонарь мерцает над могилой —
Король свою беду нашёл.
Ты сотни лет спала, речная,
Ты видела луну во сне.
Проснётся водяная Наэ,
Несдобровать тебе и мне.
С улицы донёсся собачий лай, заставивший меня подскочить. Чернильница опрокинулась, но я каким-то чудом успела подхватить её, пока чернила не вылились.
– Ой, – сказала Армина.
