По ту сторону. Детектив
– Что? Вкус, знакомый с детства? – Николаич вошел внезапно, хлопнул дверью и резко нарисовался прямо перед хрупким следователем. – А разделся чего? Тоже решил порнушку снять? – он хлопнул на стол тоненькую папочку. Не имея тяжести, она скользнула по гладкой поверхности пустого стола и, уткнувшись в печатную машинку с пропавшими кнопками, замерла. – Из больницы звонили. Марина Гринкович. Анализы мне переслали.
Потапенко снова сплюнул, хмуро посмотрел на коллегу из-под бровей.
– Дай хоть пожрать спокойно. Ты бы видел эту девку! Морда синяя, опухшая, хронический посталкогольный синдром. Просто кошмар, чего не наговорят эти алкаши. Пить надо было меньше.
– Или больше, – улыбнулся Николаич. – А жрешь чего тут? В столовке сегодня отличный борщ.
Он уселся на единственный свободный стул и потрогал клетчатую рубашку, небрежно кинутую на одну из бумажных груд.
– Опоздал. Все сожрали.
– Ну хорошо, любезный. Ты что узнал об этой белоруске? Соседи ее что говорят?
– Ой, давай не будем об этой наркоманке. Обычная драка внутри тусовки. Резаные раны садо-мазо, плюс бред съехавшей с крыши игломанки. Я не психиатр.
– Может нарколог? – Николаич злобно посмотрел на него.
– Во, во… Пусть к наркологу идет…
– Вот ее анализы. Она не наркоманка… – эксперт подтолкнул пачку бумаг.
– Говори больше… Мало ли, какие она наркотики употребляет… Наши врачи разве могут что-то определить?!
– Короче, ты можешь говорить что хочешь, но дело в том, что девушка сама сегодня в Склифе кого-то прижала. Охранник говорит, она его скальпелем по заду полоснула.
– Ну вот, я же говорю. Какие-то свои разборки.
– Я еще не все сказал. Врач, которая ее возила на свидание, сказала, что девка в засаду пошла, в Макдоналдсе встречу там назначили ей. Или ему… так что собирайся, поедем. Это уже серьезно.
– Проплыла вся порезанная в темноте, выползла к больнице, – да бред какой-то. Друзья – наркоманы и подвезли ее. Сами порезали и подкинули к больнице, – Потапенко и не думал покидать комфортное место на сквозняке, в проеме открытого окна. Жара медленно вносила тополиный пух, замедляя сознание и отметая все возможные мотивации какого-то движения.
– Ты каких фильмов американских насмотрелся? Это только у них подкидывают к больницам. Вернее, в их фильмах. А в жизни – подкидывают в канаву, в лучшем случае – скорую вызовут. Или просто кидают. Ты вот что, любезнейший, ты мне расскажи по дороге ее показания.
– Да какие там показания! – снова воскликнул Потапенко и даже ногой дернул. Он допил «Буратино», и пустая бутылка подхватила это движение, угрожая грохнуться на старую, чугунную батарею, казавшуюся нелепым анахронизмом среди лениво оседающих тополиных семян.
– А это от психических особенностей каждого человека зависит. Это наверняка какие-то картины-кадры, может даже и подробные. Что именно – это у кого как получится. Бывает, что и все помнит, но размыто. Только у кого психика крепкая может запомнить все и в подробностях.
Николаич говорил серьезно, ровным голосом и казалось, не замечал скептического настроя Потапенко.
– Да мне даже записывать ее показания стыдно было! Чуть не сгорел от стыда, что мне приходится тратить время на фэнтези.
– Может сказки?
– Да хоть побасенки! Я не литературный критик, чтобы заниматься разделением жанров и классифицировать одни выдумки от других! Мне реальность нужна!
– А реальность в том, Сергей, что ты сегодня невменяем. Не знаю почему. От жары ли, или у тебя резко развилась сарказминофия. А это надо лечить, может даже и профилактически.
– Ты сам подумай, откуда у нас снаф-порно? – Потапенко, наконец, слез с окна и осторожно поставил пустую бутылку на пол рядом с ножкой стола. – Не могу сказать расценки, честно, но самые захудалые ролики и бесплатно во всемирной помойке валяются тоннами.
– Килотоннами… К сожалению, психов у нас в мире не уменьшается…
– Да неважно все это. Я не собираюсь обсуждать и распускать тут сопли по поводу… и без… Для нас важно, что девушка наша —врет!
– Да, конечно, порно-триллеров можно нахаляву накачать, а вот качественного, полнометражного фильма вряд ли найдешь, хотя я и знаю пару мест…
– Ну хорошо, – Потапенко взял рубашку и попытался натянуть ее на влажное от пота тело. – А как ей удалось выжить?
– Да мало ли какая ситуация там возникла! Тебе же она ясно сказала – пенис откушен, – Николаич вдруг довольно рассмеялся ехидным тихим смешком чертика, что сидит в табакерке. – Ты схему-то сам себе представляешь? Как работает этот бизнес?
От бесплодных усилий Потапенко рубашка треснула. Короткий рукав повис на плече. Он раздраженно чертыхнулся и рванул рубашку еще сильнее. Звук рвущейся материи повторился. Теперь оба рукава болтались, удерживаемые несколькими стежками.
– Ничего страшного, – эксперт рванул обе тряпички, и рубашка осталась совсем без рукавов. – Так моднее. У меня внук так ходит – говорит – самый писк.
– Да знаю я… Заказчик – посредник – мастер… Не маленький. Но это же и изобразить можно! Кровь и боль. Голливуд еще и позавидует…
– Потапенко, не лезь туда, чего не знаешь. Наиграть такое невозможно… Поверь мне… Америкосы, когда были в Ираке, издевались над арабами и снимали это на камеру. Потом продавали…
– Да знаю я… Они и не продавали, они и так в инете помещали… Но там же все другое…
– А что другое-то? Озверевшая кадла сытых, тупых, ничего не делающих людей, подверженных длительному сексуальному воздержанию и получивших небольшую, скажем так, почти минимальную власть над другими. Заметь – физическую, бесконтрольную власть… Все – никаких катушек.
– Ну ты еще скажи, что люди хотели секса, поэтому вышли на Майдан, – Потапенко сердито застегивал пуговицы.
– Много незнакомых людей видят друг друга впервые, – улыбнулся Николаич, хитро посмотрев на Потапенко. – Пташка опять ищет себе синичку в новом коровнике…
– Ладно, значит, берем за основу схему учебную? Наемник ищет жертву, следит, собирает инфу, караулит, когда надо звонит оператору. Он подъезжает, ведет скрытую съемку. В живых никого не остается. Дело максимально – недельное.
– И бешенные бабосы! – Николаич открыл дверь.
Они уже спускались по лестнице, когда Потапенко внезапно остановился.
– С трупом можно сделать что угодно… Можно закопать, можно сжечь… Почему они решили его утопить?
– Да у них и трупа не было!
– Вот именно! Пристрелить что ль не могли? Для начала то…
Николаич, не останавливаясь, продолжал спускаться по лестнице.
– Вспомни, что она тебе рассказала: она член откусила. Что это значит? Что занимался ее устранением уже кто-то еще. Там, вроде, вначале девушка была со шприцем… А барышня в таком положении вряд ли догадается снять пистолет с предохранителя.
– Даже, если предположить, что пистолет был заряжен и патрон в патроннике, нужно было еще снять с предохранителя?
– Даже если и так… – Николаич открыл входную дверь и провел маленькими корявыми пальцами по обнаженной лысине. – Тут могут включиться другие мотивы… Нужно найти ее до того, как она наделает глупостей и еще раз расспросить. Может всплывут забытые, но важные детали. Это может быть помещение, дом, звуки с улицы, произнесенное имя, кличка, акцент, манера разговаривать. Может она вспомнит особые приметы типа шрамов на руках, или на ногах… рядом с глазами, видный через прорези в маске….
– Или на пенисе…
– Да, время мы упустили… А насчет алкоголя, – Николаич замолчал. – Его не было в ее крови. Но, возможно, – Николаич остановился и снова замолчал. Теперь его пауза длилась так долго, что Потапенко уже перестал ждать продолжения, когда тот вдруг тихо и как бы себе под нос пробормотал. – Но, возможно, ты и прав…
– Дело врачей? Или ты не об анализах?
– Пойдем…
ГЛАВА 6
Дом стоял в глубине леса, на отшибе. Трехэтажный, из настоящих бревен, покрашенный темно-коричневой краской. Окна были черными. В Опалихе полно было неопознанных дач, принадлежащих неизвестно кому. От шоссе, через лес шла грунтовая дорога. Чуть дальше она поворачивала к дачному поселку. Просека и поле отделяли остальное обитаемое пространство от этого мрачного строения. Впечатление мрачности усиливалось от вида деревянного забора, такого же коричневого с черным, сплошного и высокого. Арсений возился с техникой, проверяя работу камер. Двое парней привычно наблюдали за его манипуляциями.
– А что, сегодня много будет гостей? – Роман лениво и небрежно откинулся в кресле. Белый махровый халат распахнулся, слегка придерживаемый приспущенным поясом, и обнажил натертое кремом загорелое тело. Он крутил на указательном пальце черную маску.
– Откуда я знаю?
– Хозяин ничего не говорил?
– Он всегда мало говорит, – Володин посмотрел на ребят прозрачными голубыми глазами. – Сказал только, чтобы веб камеру тоже подключили. У него клиент есть на это шоу.
– —А деваха-то беременная. Нам деньжат не прибавят? – Денис дернулся по направлению к двери. Его бедра были обвязаны розовым пушистым полотенцем. Широкоплечий, но не мускулистый торс его был округлым и не рельефным.
– А что, убивать беременных труднее? – Володин включил все экраны перед собой.
– Ну как, – Роман натянул маску. – Мера пресечения может быть выше.
– Высший суд тебя еще не скоро покарает! – оператор засмеялся.
– Как сказать, авария, проснулся не с той ноги, самолетик упал, скат в море… Нет, ты намекни ему, чтобы прибавил.
– А что тебе деньги жизнь заменят? – не поднимая головы тускло пробормотал Володин.
– А без денег – разве жизнь?
– Прибавят, прибавят… если придумаете что-то, – в двери стояла Настя. В руках у нее была бутылка воды и чайник. – Держи, Сеня, чтоб тебя тут удар не хватил. А я чайку попью, пока нет никого.
Она подошла к комоду и достала чашку с золотым рисунком.
– А что придумать-то? – Денис придержал соскользнувшее было с него махровое полотенце.
Настя усмехнулась, взмахом ресниц отметив его движение.
– Стесняешься? Да ничего, меня не вытошнит.
– Да, Ден у нас как с картины сошел… – Роман прищурился, оценивающе посмотрев в глаза Дену.
– Какой?
– Смерть Святого Себастьяна. Голубая мечта гомосексуалиста.
– Вот она – эволюция представителей сексуальных меньшинств: Чайковский – гомосексуалист, Меркьюри – гей, Баксов – пидор, – Настя налила себе чая. Яркая лампа просветила насквозь тонкий австрийский фарфор, цвета слоновой кости, придав новый оттенок коньячной охры его наружным ребристым стенкам.
– А Ден кто? – рассмеялся Роман.
– Ты еще спрашиваешь…
– Послушай, ты, девочка с большой дороги… – Ден вдруг злобно сощурил глаза. – Сама-то ты что из себя представляешь?
– То же что и ты – простую неудачницу.
– Не рано ты нас всех записала в неудачники? Может вся неудача твоя в твоей простоте?!
– Ты хочешь оскорбить меня? Или цепляешься к словам? Обычная неудачница. Так лучше? Или ты меня за дуру держишь?
– За гуру, – рассмеялся Ден, смешно мотнув головой и сделав круг вокруг своей оси. – Мы студенты ВГИКА! Да за наше место многие отдали бы большие деньги!
– Но оставили их при себе, – слова Володина прозвучали резко.
Настя рассмеялась.
– Что, малышка, за дерьмо нас держишь? – Роман поднял ногу и дотронулся до старинного фарфора большим пальцем левой ноги.
– Ну хорошо, – Ден сдернул полотенце и остался в чем мать родила. – Сама-то ты о чем мечтаешь? Ты же учишься на актерском. Может станешь еще великой и… богатой, – он придержал свои гениталии всей пятерней, возможно инстинктивно, а может быть из позерства.
– Красивой, – перебил Роман и весело заржал.
– О славе, – спокойно ответила девушка.
– Это что, друг Сени? – хихикнул снова Роман.
– Так тебе 23 года, – вдруг ожил Арсений. – Будет у тебя слава.
– Ковровая дорожка к траппу? Сомневаюсь… Вертолет на крышу пентхауса… Клад…
– А что за клад?
– Так хотелось в детстве… Подходишь к какой-нибудь старинной стенке… пнул сапогом… и посыпались золотые монетки… золотые украшения… жемчуга…
– А почему не в пещере? И мстить… Мстить всем, кто хоть раз косо на тебя посмотрел. Граф Монтекристо будет сниматься заново! В роли графа – наша Настя, – Роман захлебывался словами, он хохотал. Его круглое лицо стало еще круглее, глазки сузились. Выражение покровительственной надменности усилилось. Молодое лицо покрылось складками, хорошо видными на загоревшей коже.
– Зря… ты так зациклилась на этих монетах… – Арсений не упускал нити разговора.
– А что? Думаешь слава Чекатилло меня устроит?
– Ковровую дорожку к трапу, цветы, оркестр, репортеров – все хотят. Это ж мечта каждого. Ты думаешь – почему это есть только у президентов и королей? И то, когда они уезжают, или приезжают… Не чаще… Чтобы крышу не сорвало… Это же воплощение мечты их подданных! – Ден дурачился как мог. Он встал на голову и на руках угрожающе ходил по напичканной техникой комнате.
– Боже мой! Женщина. Ты говорила о новых способах заработка… а свела все, как всегда… к пустой трескотне… А новое—то что?
– Ну как что…, – Настя вздохнула. – Новые способы.
– Да в инете тоже разнообразием не блещут! – Денис махнул рукой.
– А что ты так зациклился на паутине?
– Да, я тоже смотрел народное творчество, – сквозь зубы процедил оператор. Во рту его торчал кусок провода. – Дуло в рот и снимай штаны. Потом, не опуская оружия, трахают во все что попадется и, как апогей фантазии, пуля в рот, или нож в горло.
– Да я тоже видела, ничего больше нет. Без вариантов.
– Ну что ты хочешь от бесплатного снафа?! Наше кино отличается от их, как Спилберг от Тарковского.
– В смысле? Такие старые приемы?
– Да там все порно – постановочное! – Роман сладко вытянулся на кресле и протянул ноги. Голые пятки утонули в пушистом ковре. Снисходительный взгляд его серых с крапинкой глаз переходил с одного собеседника на другого.
– А Тарковский чем тебе не угодил? – Настя сделала глоток из дымящейся чашки и поморщилась. Ее маленький носик капризно дернулся, и она поставила чашку на стол.
– Во-первых, качество видеосжатия, то есть цифровой обработки, а во-вторых, представь, низкобюджетный фильм (обычный) и картину Спилберга.
– А Тарковский-то что?
– Достали им в институте. Как будто жизнь остановилась, и никто больше ничего не снял с тех пор, как он почил, великий и ужасный!
– Давайте не будем его трогать, он не снимал порно, – Денис лениво подошел к шкафу и раскрыл дверцы.
– Дурак ты, Ден. Ты хоть Солярис его смотрел? На занятиях не показывали вам? – Настя положила свои ножки на журнальный столик рядом со своей чашкой. Золотой рисунок удачно гармонировал с двумя золотыми перепонками итальянских сандалий. Высокая шпилька – вот все что связывало ее с грешной землей. Золотая змейка обвивала изящную лодыжку. Гладко выбритые щиколотки украшала маленькая татуировка в виде виртуозно прорисованной бабочки. Она посмотрела на ноги, потом на Арсения.
– Если это для меня – то мне и тут хватает, – Арсений даже не моргнул на маленькие ступни с ярко-красными ногтями. Он махнул головой на огромный экран, на котором ожило несколько картинок.
– Скажи лучше, что ты и так сыт! Сколько за тобой девок на курсе бегает?!
– Давай не будем! Никто за мной не бегает! И девушек у нас на операторском нет.
– Сень, у меня тоже прописка московская, чем я тебе не подхожу? И живу одна. Давай поженимся? Иль подороже себя продать хочешь? – Настя встала и подошла к копошащемуся над клавиатурой Володину.
Неожиданно он выпрямился и посмотрел на девушку своими красивыми голубыми глазами. Под этим взглядом Настя замерла, как кролик рядом с удавом.
– А ты вот ты сама скажи, на что ты была бы готова, чтобы иметь квартиру в Москве?
– Послушай, разве сейчас это проблема? – Настя положила ладонь красавчику на плечо. – Снимай квартиру, и все. Лимитчики ушли в прошлое, так же, как и великая страна дураков.
– Арсений хочет получить все в комплекте. И не два в одном, а наборчиком.
– Ты так говоришь, потому что родилась в Москве. Только родилась, а уже москвичка, – Володин старался не отрываться и не отвлекаться на споры.
– Ну а что там у Тарковского в Солярисе? Я не помню там эротики, даже легкой, – Денис вытащил кожаный прикид из открытого шкафа.
– Значит ты тут паришься ради квартиры? – девушка провела ладонью по щеке Арсения.
– Ну что ты к Сене пристала? – Роман все так же продолжал блаженствовать в кресле. – Все мы тут не ради твоих красивых глаз.
– А мне, например, нравится.
– Что? – Володин резко обернулся к Дену.
– Ну… да не знаю… хорошая работа… и платят… на всю ораву. Положа руку на сердце, – где мы бы нашли такие заработки?
– Ты тащишься от того, что убиваешь? – Настя презрительно посмотрела на ребят. – Я так и знала. Мужики все, имея женщину, мечтают ее убить. Акт обладания, как акт насилия. Вы, ребята, даже зубами скрипите, когда ****е. Как будто убиваете и вонзаете в нее ножи. У вас такое зверское выражение лица!
– Да что ты понимаешь, – Роман поморщился. – Лучше предложи что-нибудь новенькое для фильмов.
Настя снова села в кресло.
– А что новенькое? Новенькое – это хорошо забытое старенькое.
– Вы хоть с девкой той надежно разобрались? А то явится приведением в милицию.
– Утопили, – Настя передернула плечами.
– Утопили? Пристрелить не судьба была? – Роман аж привстал в кресле.
– Пушка ваша не стреляла.
– Что ты несешь?
– Ну… не стреляла она. Я жала, жала на курок, и… ничего. Пушка у вас сломалась.
Двое рассмеялись. Одновременно, дружно, весело.
– А ты, ты, Сень, ты тоже не знал, что предохранитель на пушке бывает?
– Я на это не подряжался, – буркнул блондин. – Это не моя работа.
– Чистеньким хочешь остаться?
– Если тело, погруженное в жидкость, через полчаса не всплыло – значит оно утонуло, – улыбнулся Володин. – Закон Архимеда.
– Но доверять можно только трупу, хорошо обожженному или, закопанному в лесу…
– Мальчики, а вы покушали? – девушка испугалась поворота разговора.
– Да, – неожиданно спокойно ответил Роман. – Мы китайской еды по дороге перехватили. Остро, зато возбуждает.
– Жареные тараканы в кисло-сладком соусе? – рассмеялась Настя. – Ну что это за еда, вы голодные. Хотите, я вам холодной телятины принесу? Я привезла для гостей.
– А ты себя, значит, Тарантино воображаешь? – Ден опять подступил вплотную в Володину.
– Давайте оставим свои амбиции в стенах института, а? – Роман дотянулся до руки Насти. – От холодной курятины я бы не отказался. А? Телятина жесткая…
Он медленно погладил захваченную руку девушки.
– У тебя такая гладкая кожа, Настюш, как я завидую тому, кто сможет погладить тебя всю.
Девушка удовлетворенно улыбнулась и кокетливо взглянула на парня.
– Да за одно только это, я думаю, многие парни отдали бы многое.
– За что?
– За возможность прикоснуться к тебе, красотка, – он хитро прищурился. – Неужели ты втянулась в это все из-за этого молодого Тарантино? Очень сомневаюсь, что настоящие гении работали из-за денег и славы.
Громкий хохот прервал его. Арсений отвернулся от экрана и обнажил в улыбке свои по-детски редкие зубы.
– Много ты понимаешь!
– Те, о ком подумал сейчас ты – плохо кончили, или рано, что тоже не хорошо. Я говорю о Леонардо, о Микеланджело, который ходил в рубище, как нищий, о великом Гауди, которого даже после смерти в больницу для бомжей спихнули, где он и умер, неопознанным, о Дали, наконец, чьи деньги так и не нашли, потому что их что? не было…
– Как тоскливо слушать ваш псевдоинтеллигентный бред о Сальери и злодействе! – Ден схватил бутылку воды и попытался открутить крышку.
– Хватит болтать. Работать надо, – Арсений, хмыкнув, отвернулся к экрану. – Настя, у тебя что, идея была?
– Да нет, я просто читала маркиза де Сада.
– Боже мой! Какая женщина! – снова схватился за ее руку Роман. Он поцеловал ее в ладонь, а потом стал целовать каждый пальчик в отдельности.
– Разминаешься? – Ден озабоченно проскочил мимо. Он подошел к огромному креслу на колесах. Подкатил его к Володину. – Ты тут все проверил? Все камеры работают?
Володин защелкал кнопками на переключателях. Несколько камер было вмонтировано в ручки и в высокую спинку. Глазки их были даже в ремнях и в ножках и давали возможность наблюдать за действием во всех ракурсах. Он помахал ладонью перед ними.
– Все работает.
– А что у маркиза? – Ден вдруг обернулся к застывшей с поднятой рукой девушке. Он стоял перед открытым комодом и выбирал хрустальный стакан.
– Там у него есть пара ходов, которые уж точно не использовались еще нигде.
– Не тяни.
– Задницу зашить иголкой с нитками. Ну и… впереди тоже, – Настя опустила глаза.
– Вы хотите это сегодня попробовать? Тогда вам придется отвязывать ее от кресла, – озабоченно пробормотал Володин.
– Ты вот что, гений, пистолет где? Для страховки надо всегда иметь под рукой.
Настя молча выдвинула ящик стола. Шуршание шин за окном напомнило о времени.
– Уже съезжаться начали, – тускло законстатировала Настя.
– Да рано еще. Только одна машина, – Роман снова погрузился в кресло. – А ты значит, маркиза почитываешь… Ради вот этих шоу? Или личный интерес?
– А надо было что-то другое? Интеллектуальное? – подведенные глаза девушки были похожи на нарисованные очи древней царицы.
– От хорошей жизни такую литературу не читают. Мало кто откроет подобное при полном о’кее.
– В самом начале открытия не закрывают вообще ничего.
– Девочка, он имеет в виду не то, что ты открыла книгу и не знаешь, что там. Он говорит о том, что вряд ли будет успешный читать автора с подобной репутацией, – вмешался Ден.
– Какой – подобной? – Настя округлила свои красивые глаза. – Это же де Сад. Я знаю его репутацию, но не знаю, что он пишет. Почему мне нельзя взять его и почитать?
– Бикооз, – томно протянул Роман и дрыгнул ногами, отчего его белый махровый халат распахнулся, и стали видны худые волосатые ноги. – Бекоооз, надо развивать ум, а не примитивные инстинкты.
– И это говорит студент-актеришка, подрабатывающий простыми убийствами, – удивленно расширила глаза девушка. – Кто-нибудь узнавал, как там Ахмед?
– Ха-ха, – весело рассмеялся парень. – Это как раз и есть политика двойных стандартов!
– Почему простыми? Мы тут создаем шедевры ничуть не хуже твоего маркиза! Может они и признаны не так широко, но за них хоть деньги платят. А твой маркиз, если мне не изменяет память, всю жизнь в тюрьме просидел? Со своими сексуальными фантазиями…
– Я вас про Ахмеда спрашиваю. Вы узнавали, что у него?
– Что может быть у него? У него теперь уже ничего нет! – Роман тоже встал и подошел к шкафу. – Да ты не волнуйся. Мы тут все его друзья, а с такими друзьями…
– Враги не нужны… – закончила его предложение Настя.
– Глобальное обруталивание, женщина, заставляет по-настоящему современных и прогрессивно настроенных молодых людей искать способы и возможности для реализации чужих и своих фантазий. Реализации! Чем изощреннее фантазии, тем больше платят за их реальное воплощение. Понимаешь? Не пустое бумагомарание. За слова деньги не платят.
– Крутая тачка? Крутая телка? Это предел твоих фантазий?
– Почему моих? Я бы еще не отказался от домика на Канарах, – Роман с сомнением посмотрел на кожаный жилет. – Коллекции кроссовок…
– А ты? – Настя развернулась к Арсению. – Ты чего молчишь?
– Может, тебе почитать что-нибудь экзистенциальное? – жилет как влитой разгладился на загоревших плечах интеллектуала. – Такая вот трансформация, – прокомментировал он свое отражение в зеркале. – Маркиз де Сад, граф Монте-Кристо, – такой набор свойственен для неустоявшейся личности…
– Человека в поиске, – подхватил Ден.
– Или бездельника, – продолжил Роман.
– Неужели??… Почему же не читают? Но… ведь интересно же и такое почитать…
Ребята молча одевались у зеркала.
– Ну ок… пусть я неустоявшаяся личность буду… – Настя улыбнулась, поправила свои длинные волосы и закинула руки за голову. – На бездельника я увы и увы… не тяну… иногда сожалею об этом. Экзистенциалистов читают либо лет в 20, либо лет в 60 и далее…
– Ко второй категории вы явно не относитесь, – безинтанационно пробормотал Роман.
– Но… хм… мне все же кажется, что такой наборчик лучше… – Ден вертелся перед зеркалом как обезьяна. – Лучше, чем комиксы…
– Или детские раскраски…
– А сами-то вы что ищете в книгах? – Володин щелкал клавиатурой, снова проверяя все.
– Лично я ничего не ищу… просто мне с детства нравилось наблюдать изощренность человеческой мысли…
– Разве можно об искусстве говорить категориями – нравилось, не нравилось, лучше, хуже?!
– О! милая Настенька! Вы не зря, я вижу, посещаете лекции!