Кровь алая – 4. С лица воду не пить

К полудню грузины контролировали две трети Цхинвала, но в условиях городского боя, это значения не имеет. Осетинские мобильные группы жгли грузинские БМП и танки, пулемётчики и снайперы расстреливали пехоту. В одиннадцать часов дня в небо были подняты штурмовики 4-ой армии ВВС России, и нанесли удары по авиабазам грузинских ВВС в Гори, Вазиани и Марнеули, все самолёты там были уничтожены. Осталась грузинская авиабаза в Сенаки, насчёт неё у ГРУ Генерального штаба России были свои виды, но об этом позже.

Вице – полковник Балахадзе, получив сообщение, о налёте русской авиации, понял, какую глупость совершили военные, послушав политиков. Теперь уже ясно, что Россия начнёт войну с Грузией. Следовательно, через несколько суток она оккупирует её. Теперь самое время задаться вопросом: что будет с ним, Мамиа Балахадзе, разработчиком и руководителем операции «Чистое поле»?! Он решил, не проявлять активности и пустить всё на самотёк, управление операцией «Чистое поле» тотчас же рассыпалось. Однако грузинские офицеры продолжали вести свои подразделения к центру осетинского города.

Из Северной Осетии к Цхинвалу первыми устремились два батальона 135-го мотострелкового полка, усиленные танками. Они добрались до окраин города и нарвались на 4-ю и 5-ю грузинские пехотные бригады. В скоротечном бою русские вынуждены были отступить. Однако четыре танка смогли прорваться в «Шанхай». Правда, грузины тут же один подбили, а другой повредили. Из повреждённой машины слили горючее и перенесли боезапас на оставшиеся два танка, стали воевать. С приходом этих танков миротворцам стало легче. Теперь они могли «огрызаться» на огонь грузинских танков.

Закрепившись на рубеже около Цхинвала, батальоны 135-го мотострелкового полка вызвали штурмовую авиацию. Тут с грузинами сыграла злую шутку подготовка израильскими и американскими инструкторами. Армии США и Израиля всегда вели боевые действия при своём полном превосходстве в воздухе. Это их доктрина ведения войн.

Если с воздуха тебя никто не будет бомбить, тогда зачем тратить силы для маскировки, рыть окопы?! Этому иностранные инструкторы грузинских солдат не обучали. По этой причине солдаты 42-го лёгкого пехотного полка 4-ой грузинской бригады отважно смотрели в небо, глядя на пару российских штурмовиков СУ-25. Этим, они обескуражили лётчиков, и те засомневались: не свои ли это? Пару минут ушло на уточнение, а потом штурмовики принялись «утюжить» грузинские позиции. Итог: восемнадцать убитых и сорок три раненных. После чего до грузинских солдат и офицеров дошла мысль: «Оказывается, война совсем не то, чему их обучали инструкторы!»

На маневрах с холостыми патронами всё красиво, а главное враг уничтожен, а тут он осыпает тебя бомбами и НУРсами, от которых кишки твоего товарища разлетаются в разные стороны, а кругом от боли и ужаса кричат раненные. Эта мысль вначале посетила уцелевших солдат и офицеров 42-го лёгкого пехотного полка. Потом стала распространяться в других частях.

Весь день военные колонны 58-ой общевойсковой армии России и части осетинских ополченцев двигались к Цхинвалу. Вот тут сказалась плохая связь между сухопутными силами и ВВС. Грузинская военная авиация была уничтожена на аэродромах, и в небе могли быть только самолёты российских ВВС, однако в частях 58-ой армии этого не знали, и обстреливали свои самолёты. Возле Цхинвала сбили СУ-25 командира 368-го штурмового полка Кобылаша, который катапультировался и приземлился на территории Грузии, в Лиховском ущелье. Он смог выбраться к Цхинвалу, где встретил российских солдат. Над Гуфтинским мостом50 из зенитной самоходной установки «Шилка», охраняющей мост, был сбит ещё один самолёт 368-го авиационного полка, которым управлял майор Едаменко. Лётчик погиб.

Российские лётчики, не имея точных сведений о продвижении частей 58-ой армии, бомбили своих. Возле грузинского села Эредви СУ-25 461-го штурмового полка по ошибке стал расстреливать русскую колонну: сжёг бензовоз и ранил четырёх солдат. По штурмовику выстрелили из ПЗРК «Игла», повредив крыло. Самолёт кое-как добрался до своего аэродрома под Краснодаром.

Война тем временем шла своим чередом. 10 августа к грузинскому порту Поти двинулись суда ВМФ России: два больших десантных корабля «Цезарь Кунников» и «Саратов». Их прикрывали малый ракетный крейсер «Мираж» и малый противолодочный корабль «Суздалец». На подходе к Поти российские корабли были атакованы пятью ракетными катерами: это были все военно-морские силы Грузии. «Мираж» один катер утопил ракетой «Малахит», а другой обстрелял из пушек, и он загорелся. Грузинская команда пересела на три оставшихся катера, и они рванули в родной порт. Катер полностью выгорел, и «Мираж» отбуксировал его в Новороссийск.

Добравшись до Поти, весь плавсостав ВМС Грузии, бросив суда, разбежался, за ними следом побежал батальон грузинской морской пехоты. Когда в порту Поти высадились российские морские пехотинцы, ВМС Грузии уже не существовало. Российские морпехи стали подрывать оставленные грузинскими моряками катера. Пока они хозяйничали в порту, возле грузинской базы ВВС «Сенаки» высадились три разведроты 45-го Псковского полка ВДВ, со специалистами из ГРУ. Их целью были четыре новейшие американские РЛС размещённые на базе. Именно по этой причине российские ВВС не бомбили базу «Сенаки». Охрана базы попыталась оказать сопротивление, однако десантники быстро подавили его. Загнав весь личный состав авиабазы в ангар, они вызвали самолёты военно-транспортной авиации и стали грузить американские РЛС. Перед отлётом из «Сенаки», десантники взорвали грузинские самолёты.

На аэродроме «Сенаки» догорали самолёты грузинских ВВС, а из Цхинвала выбирались потрёпанные части грузинской армии. Одиннадцатого августа российские войска с территорий Абхазии и Южной Осетии вошли в Грузию. Весть об этом со скоростью молнии распространилась по всем воинским частям грузинской армии, солдаты и офицеры стали разбегаться по домам. К полудню грузинские вооружённые силы почти перестали существовать. Лишь одна рота резервистов в расположении горного полка в Имперетии осталась в составе сухопутных сил Грузии. С самого утра одиннадцатого августа эти резервисты отмечали день рождения солдата своей роты. Ели шашлыки, пили вино, танцевали и пели песни. Их совершенно не интересовало, что твориться вокруг. Угомонились они на рассвете двенадцатого августа. Завтрак рота проспала, а в полдень, построившись, пошли в столовую обедать. Только сейчас они с удивлением заметили, что в военном городке никого нет. Мальчишки, игравшие на спортивной площадке, спросили озадаченных резервистов:

– А вы что здесь делаете?!

– Как что? – удивились резервисты. Один из них, мучимый похмельем, ответил: – Мы родину от русских защищаем!

– Все военные разбежались ещё вчера, – пояснил один мальчишка, – как только узнали, что в Имперетию на БТРах едут бородатые чеченцы.

Вероятно, он имел ввиду батальон «Восток», 291 мотострелкового полка 42-ой гвардейской дивизии вооружённых сил России. Однако резервистам некогда было уточнять структуру российской армии. Они стремглав бросились в казарму, переодеваться в гражданскую одежду. Так грузинская армия лишилась своей последней боевой единицы.

Пока резервисты в Имперетии переодевались в гражданскую одежду, министр обороны Давид Казерашвили докладывал Михаилу Саакашвили, что грузинских вооружённых сил больше нет, а колонна российской армии идёт на Тбилиси. Следом министр иностранных дел Эка Ткелашвили сообщила, что Государственный департамент США уведомил МИД Грузии: американцы не будут вмешиваться в конфликт Грузии с Россией. Мишико понял, что его обманули как деревенского простачка. Русские едут, что бы арестовать его, а так как американцы знают, что он обязательно начнёт болтать, его уничтожат. Мужество не входило в число достоинств Мишико Саакашвили, он запаниковал, перестал контролировать себя, и принялся жевать свой галстук. Однако русские в Тбилиси не вошли, а вскоре и вовсе вывели войска из Грузии. Мишико приободрился.

Глава 7

Утром пятнадцатого октября, Алеману в офис позвонил Мэтт Прэттис.

– Аксель, я на два дня приехал в Лейк Форест Парк, – сообщил он, – сегодня хотел поужинать с вами. Мой повар изумительно готовит бланкет из мяса телёнка.

– Я хоть и не голоден мистер Прэттис, но представив нежное телячье мясо, у меня слюнки потекли, – рассмеялся Алеман. Он посмотрел календарь на рабочем столе: – В котором часу встречаемся?

– В шесть. Вас устроит?

– Вполне, – кивнул Алеман.

Поговорив с Прэттисом, он задумался. Каждый вторник в пять часов вечера у директора ЦРУ совещание руководителей директоратов. Но ужин с Мэттом Прэттисом более важное мероприятие, и Алеман попросил секретаршу позвать к нему Тима Уолтера.

До назначения заместителем директора Национальной тайной службы, Алеман руководил в этом подразделении Отделом по региональным и транснациональным вопросам. Звучит несколько размыто, однако, в Национальной тайной службе это важнейший отдел. Он руководит работой всех региональных резидентур, называемых на сленге работников ЦРУ «станциями». Также ему подчинены все нелегальные агенты.

В феврале 2007 года Владимир Путин произнёс свою знаменитую Мюнхенскую речь, и до руководства ЦРУ дошло, что он бросил «чёрную метку» США. Ещё полгода умники из Разведывательного директората анализировали, насколько это серьёзно, и выдали заключение директору ЦРУ Майклу Хайдену: русские готовятся к противостоянию с США. Тот, посовещавшись со своим заместителем Конрадом Беренджем, решает назначить на пост директора Национальной тайной службы специалиста по России. Выбор пал на руководителя «станции» ЦРУ в Москве Майкла Солика, он был назначен в декабре 2007 года. Это оказалось как нельзя, кстати, для Акселя Алемана. В то время у него разгорелся нешуточный конфликт со старым директором Национальной тайной службы Хосе Родригесом.

У директора Национальной тайной службы два заместителя. Аксель Алеман руководил всей оперативной работой. Ему подчинялись:

Отдел по региональным и транснациональным вопросам,

Центр контрразведки, отвечающий за соблюдение секретности во всех подразделениях ЦРУ.

Центр по борьбе с терроризмом,

Отдел по вопросам технической и финансовой поддержки оперативных мероприятий.

Второй заместитель, Алекс Шелдон, руководил отделом по борьбе с нераспространением оружия массового поражения и центром связи со средствами массовой информации. Шелдон очень любил красоваться перед телекамерами, и печалился, что в силу специализации Национальной тайной службы, ему редко приходиться выступать на брифингах. Он не любил вникать в оперативные дела, и потому Аксель стал большим боссом.

На своё прежнее место он рекомендовал Тима Уолтера, который служил в его отделе простым оперативником. Этим Аксель разозлил своего бывшего заместителя Бенито Гомеса, рассчитывающего занять освободившееся место начальника отдела. Гомес был прекрасный стратег, в деле планирования операций, Уолтер ему в подмётки не годился. Однако Бенито амбициозен, любил, чтобы всё было по его. Аксель с ним намучился, будучи начальником отдела. Тим Уолтер звёзд с неба не хватал, он будет делать всё, что скажет ему Аксель.

Узнав, что Алеман на место начальника отдела прочит Уолтера, Гомес обратился за поддержкой к директору тайной службы Родригесу, и тот поддержал Бенито. Вот тут как нельзя, кстати, пришла новость о том, что Родригеса снимают.

С Майклом Соликом Аксель был знаком ещё по работе в России, и новый директор встал на его сторону. Оскорблённый Бенито Гомес отправился на приём к директору ЦРУ Майклу Хайдену, и тот, что бы «затушить вспыхнувший пожар страстей», убрал Гомеса из Национальной тайной службы, в центральный аппарат, назначив руководителем отдела по взаимодействию с иностранными разведками. Пока Аксель вспоминал всю эту историю, Уолтер явился в его кабинет.

– Тим, босс, как тебе известно, в Париже, а у Шелдона рандеву с сенатором Пэтом Робертсом. Вопрос касается финансирования нашей службы, так что встреча важная.

– Что-то я не пойму, куда вы клоните сэр?! – нахмурился Уолтер.

Аксель представил его мозг, словно состоящий из пружинок и колёсиков, как в старинных часах.

«Сейчас щёлкнет шестерёнка, и до него дойдёт», – против своей воли улыбнулся Алеман.

– Вы хотите сказать, что мне следует идти на пятичасовое совещание к директору? – последовал щелчок шестерёнки.

– Именно Тим! – воскликнул, улыбаясь, Алеман.

***

– Аксель, вы в курсе, что в России анонсировали программу реформирования вооружённых сил? – Мэтт Прэттис отправил в рот кусок телятины.

Они обедали в гостиной особняка Прэттиса.

– Да я слышал, что есть такой документ, – кивнул Алеман. Он сделал глоток минеральной воды: – Однако в нашей конторе мозгами считается управление анализа. Мы лишь руки и ноги. Всё что требует осмысления, поступает туда. Потому с документом, который вы упомянули, детально я не ознакомлен.

– Я прочёл его, – кивнул Прэттис. Он усмехнулся: – Естественно, только открытую его часть. Должен вам заметить Аксель, что по России мы плохо занимаемся сбором и анализом информации. Оттого все наши просчёты.

– О каких просчётах вы говорите мистер Прэттис?

– События в Южной Осетии. Мы недооценили русскую армию.

– Я изучил отчет, представленный оперативным управлением военной разведки о российско-грузинском военном конфликте, – Алеман промокнул губы салфеткой. Он развёл руками: – Наши аналитики военный потенциал российской армии оценили правильно, он невысок.

Аксель улыбнулся:

– Единственно чего мы не учли, трусливость грузинских солдат. Говорить о силе русской армии не приходится, русские это понимают, вот и родилась программа реформирования российской армии.

– Меня радует ваш оптимизм Аксель, – растянул в улыбке тонкие губы Мэтт Прэттис. Он глотнул минералки: – Однако необходимо более скрупулёзно работать по России. Раз русские объявили о программе реформирования своих вооружённых сил, то нам следует пристально наблюдать за исполнением их программы, координировать её, добиваясь нужных нам результатов.

– Полностью с вами согласен мистер Прэттис, – улыбнулся Алеман, – для этого и существует наше учреждение.

Прэттис пригубил «Шато Лафит».

– Сожалею, что вы не пьёте это вино Аксель, не зря Эрик де Ротшильд сказал о нём: «У него щедрая душа». Букет этого красного вина настолько изумителен, что смог банкира Ротшильда сделать поэтом.

– Мне стыдно признаться, мистер Прэттис, но я совершенно не разбираюсь в винных букетах, – вздохнул Алеман. Он пожал плечами: – По мне, так лучше пить виски. Но когда идёт серьёзный разговор, предпочитаю обходиться минеральной водой.

Примечания