Детективный шаг депрессии на льду

Пролог:

Когда стоишь, когда в аду ты медленно листаешь свой дневник

– твоя манера говорить всегда прекрасна. Она довольна, что сегодня

ты сам себе внушил приличный ужас, где маленькие капли пота

стекают символизмом прямо в ад. На льду ли ты стоишь, но

чувствуешь в уме, как восторг уже не нужен, а только

психологическое чутьё жизни сковывает насовсем. Твои близкие

забыли о тебе, о твоём мире предвидения и только шелест бумаги

видит их тени. Когда ты ходишь по городу и смысл проникновения в

ад – ещё теплее, чем эта солнечная погода. На улице тихо, как будто

всё замерло в непримиримой тоске и скуке с реальностью. Но ждёт

ещё, что завтра ты напишешь новое бредовое осознание своего

медленного ужаса. А потом как на льду будешь уговаривать себя не

сходить по пути символизма вниз, а только кричать и плакать, что

ещё не всё потеряно. Но могут ли твои близкие уметь осознать эти

потери или они также в будущем слышат свой вопль между

непримиримой сущностью выше других людей? Она то и дело

поглядывает на твои письмена и трогает личное самолюбие, как

будто холод унижения подкрадывается сегодня к зеркалу и вопит.

Там, где ты стоишь нет никого. Только образы самого себя ещё

живут в пустынной предусмотрительности говорить чище и дальше,

сбивая с толку твоих нынешних врагов. Но были ли они на

предвзятом поле субъективного ужаса или опять хнычут в пустоте

символизма этого мира? Эти слова, как образ публицистики могут

напророчить тебе иное состояние восторга, а могут просто увести в

небытие от личных невзгод. Этот сборник посвящён разбору личной,

символической ноши искусства в себе, когда ты прочно стоишь на

льду внутренних переживаний. Скатываясь от пророческого

существования прямо на своё жизненное чутьё, в котором стало

темно. Также, как и в твоей квартире, на том совершенном мире,

исподволь которого на тебя смотрит многолюдный поток

интересных людей. Они также вынесли субъективное чутьё из твоих

образов литературы и видимое солнце уже не кажется таким

горячим и зорким. Оно просто смотрит на тебя с обожанием, чтобы

забыть внушаемый ужас жизни на этой Земле. Или на другой день

вынести ещё кучу разновидностей потерянного ужаса в своём уме и

настырно ухаживать над состоянием медленной смерти в руках.

Когда уже дедуктивный свет предсказывает тебе, что всё кончено.

Ходить по льду городских улиц также мило и легко, как

скользить по противовесу мысли в уме. Когда ты сам поднимаешь

свои глаза напротив субъективности страха к лицу. Там ты

задаёшься ещё одним вопросом: «А что же будет дальше?» – и не

знаешь, что на него ответить самому себе. Этот мир стал для тебя

совершенным, но не по математической траектории подсчёта

времени, а просто, вглядываясь в стихи своего мимолётного

настроения. Им также нелегко жить рядом с тобой и говорить автору, что

сегодня происходит вокруг. На этом завеса жизни не снимает

свой шёлк тоски, а только прочит личное право идти дальше и

дальше, а потом сжимать новое чудо в руках. Как будто ты сам

придумал свою жизнь внутри литературного образа и пишешь новое,

подвывая себе под тон городских улиц. Забегая вперёд на

возрастном поле переживаемого ужаса и дедуктивно складывая

стихи в одну прочную картину смыслового управления своей

моралью времени. На том же шагу, где и сам ты стоишь и мысли

ходят вокруг единообразия смысловой утопичности быть писателем.

А потом убегать от страха над точностью этой последовательной

жизни, в которой ты сам и расставил ужас по непредвиденной

точности смысловой конъектуры. Она жадно впилась сегодня в твои

мысли и шаг за шагом предвидит ход любви писателя к своему

творению. Если и неживому, то точно более снисходительному, чем

вся твоя прошлая, символическая жизнь.

Мрачный дилетант у муки

Из мелкого раздора новостей,

Из утвари промышленного слога

Ты ищешь форму призрака страстей,

Едва задвинув оборотня – в тьме.

Ему ты ищешь сложности в мозгу,

Но чешешь словом, словно укоризной

И тает в каплях созерцания – тьма,

Что ложь ещё нашла – тебе едва.

Но прав ли твой умеренный – оскал,

Что может дилетанту ты – не годен,

А может в правде вымела – любовь

Ещё один осколок – изо льда

На дне лежащей впадины – под толк,

В котором мраку выеден негодный,

Один прискорбный миру – дилетант

О стройный вальс претензии – в аду?

Он только хочет мукой управлять,

Он злом увенчан – за мгновением платы

И между снов ему – ума под дождь

Едва в глазах – задвинутая правда

Ещё скользит по долгой мостовой

Там, где у смерти не осталось льда

И будущий покойник смотрит – нам

На это тело в вымершей отгадке.

О мрачности, что в форме бытия

Ещё не видно ей – порога счастья,

А гордый дилетант уже – сомкнул

Глаза – придвинув ящик под упор,

Он точно смотрит праву – на тебя

И сглаз судьбы мерцает – о вопрос,

Что будет ли на будущем – о нас

Ему в судьбе – разбитая заслуга

Или по счастью встретит – о её

Творение – твой строгий парадокс,

Что мы уже отчалили – внутри,

Но смертью живы в прошлом – наяву.

Мы там стоим и мрак проходит – мимо

О жилу стройной качеством – души,

Ожив к себе реальностью – пока

Страдает формой мира – дилетант.

Он знал свой строгий юмор и – его

Прононс – был только качеством ума,

Он знал, что он никчёмный, но подрос

И мука охватила глаз – сполна,

Как жили в форме страха – эти дни,

Как душу нам всё время – понимали,

Но мёртвые они остались – близ

Скульптуры этой мрачной красоты.

Что жили долго в призраке – своём,

Что тщетность охватила – бой судьбы,

Но выпал сердцу – равный дилетант,

Он был готов идти – до той войны

И смеркло солнце мира – по углам,

Настал неровный шанс – наедине

Уйти из жизни в воду – по вине

Той муки сердца злого – в укоризне.

Там плыл к тебе той вечности – маяк,

Он водной гладью расправлял – круги,

Что формой – только тщетностью ума

Ему видны – на космосе приливов.

Для мрака ты один и эта – ночь

Ещё твоя, коль миром – дилетант,

Страдаешь в равной мере – от угла

То двигаясь от честности – в глазах,

То подзывая строгий вопль – ума

О мир внутри градации – любви,

В которой смеркло солнце – о тебе

И стало тёмной вереницей – права,

Предвестницей морали – на огне,

В котором ты стареешь – ото дня

И только мрак в пародии людей -

Тебе – и друг и верный конь ума.

Русскому полю идейности

Русскому виден мотив дорогой,

Цели ли, истины в притче – за миром,

В том отражая свой ветер – земной

Может в надеждах, а может со мной..

Гордо идёт идентичности пламя,

Высмотрев поле идейности – в нас,

Гордо внутри управляет годами

В призраках слаженной позы – её,

Но и безветрие в мире – идейно,

Только внутри человеческих черт

Смотрит на искры о том и – томит,

Что над космическим полем – манит

Ровные склоны у маленьких волей.

Нет их сегодня и нет их – нигде,

В космосе словно – застряла рука,

В том поднебесье из слёз, как тонка

Форма оказии в смыслах – притворства.

Нет безыдейности видеть – полёт

В мире от русского поля – морали,

Но и космической вольности гнёт

В маске любви не уходит – ещё.

Нам он не русский, а просто из лет -

Пройденный квант интереса – причины

Вылить то мирное в квази – умах,

Выиграть тот казус притворства, где страх

Русским не будет, а только харизмой.

Ты без него и сегодня – живёшь,

Ты лишь один – не отчаливший путник

В космосе смотришь на это – вокруг,

В космосе веришь, что небыль – не круг,

Только твоя современность начала.

В этом потоке идейности – в нас

Зреет модель идеалов – пространно,

Зреет и мает ту участь – вздохнуть

В космосе близком, в космосе жарком,

Но и не русскому полю – ты квант

Для безысходности видишь – программу,

Словно культурные коды – полёта

Нам обнимают ту волю – ума,

Сложно они не уходят за модой,

Таят – свои обретённые тени

В русском подполье из меры и времени,

В русском пространстве из нег бытия.

В благе ли личном, но только твоя

Стала мораль в непредвиденной – холке

Снова по-русски смотреть – на себя,

В жизни той дальше от космоса – нег,

В личности тонкой манеры – из век,

Что из эстрады уводит – причину

Жизни – запаянной в космосе лет,

Жизни – из той непредвиденной глины.

Вот, и сегодня ты жив, как поэт,

Как одиночество в русском – уме,

Трогает творческий мир – наравне

С космосом личной внутри – укоризны,

Но и безверие в штиль отнесёт

Поле для русских – в этом ли призраке,

Словно планетами стали – вот – вот

Новые люди из близости признаков.

Стали и видят свой смысл – вдалеке

В этой планетной культуре – морали,

Стали им жить, что идейные – дали

Между секундой на каждой строке,

Видим ли мы это поле – чудесное,

Верим ли в призрак манеры – ума,

Мы им внутри – бестелесные призмы

Долгой морали оценки – искусства,

Движем тот стиль аллегорий – ума,

Знаем, что чуткий восторг – укоризны -

Только идиллия в свете – вокруг

Русской души, от которой не меркнет

Поле космической вольности – лет,

Вжившейся призраком слова поэта.

Задремал охотой мира

Запасной – под выход стен

Вопль немилый – просит "надо",

Заглушать ли в призме – им

Выдох счастья, словно стыд,

Но просить – не задремав ли

В чёрной ночи слов – потребной

Горю старости – под милый

Вопль фортуны между нас?

Задремал в своей каморке

Этот день, он очень хлиплый,

Воле мечет ровный – полдень,

Что ночами в страхах – спит

И ведёт тот бой – от слепков

Жил – простой дилеммы жизни,

Тонко думая в свой – поздний

Час расплаты слов – до звёзд.

Мне бы там прожить и – словно

За стеной не вылить – поздний

Космос чувства в мере – лёгкой,

Только призраком – о шанс

Встать – под миром обращённым

В поле смелой долгом – истины,

Но внутри российской – призмы

Там искать – один ответ.

Чарам – словно, строим прежнее

Слово в том, где укоризной

Свет обдал любви – погодное

Воли счастье – между стен,

Но внутри российских – призраков

Тоже есть и выход – этому

Слову – для культуры в выемке

Счастья долгом – видеть свет.

В смерти ли один – стареет,

В жизни нам любовь – подводит

Долгий фарс морали – в жизни

Стен обратной мысли – к людям,

Им ты жив, но стены давят

Нам они – чужие люди

В смерти вольностью – придавят

То скупое в жизни – пламя.

Спишь ли ночью в большем мире,

Но охота в жизни – видеть

День российский в теле слова,

День, в котором вышли – снова

Люди – к стенам этой жизни,

Люди – в свой забрав моральный

Оттиск долга – тени к смерти,

Что желают видеть – странно

Гордый вопль природы мира,

Войны или власть разрухи,

Но внутри не так обидно -

Встретить истину им – поздно,

Только в том – проговорив им

Часть – от дремлющей программы,

Часть, в которой тоже люди

Стали выше этой – власти:

Страхов, гнёта, укоризны

И вольны в том видеть – жизнью

Только лучший свет – внутри им,

Только мир – от права личной

Жажды – верить в день российский,

Но искать в том – чувство правды,

Но стоять им смело – к миру,

Не заснув – под ветхим страхом.

Он внутри – отживший полдень,

Дух морали в каждом – тоне,

Он страдает к смерти – лично,

Чтобы день российский помнил,

Что доказывать нам – можно

Горький опыт к власти – мира,

Гордо в том подняв – возможность

Выше этой власти – жить нам.

Чтобы день стоял, как личность,

Чтобы право в том – касалось

Мира каждого, чтоб вышла

В том твоя мораль – усталость

И опять под смех – и роли

Ты напомнил слово – в том лишь,

Долгой жизни – к полю истины,

Будто сам в себе ты – выяснил

Эту склонность жить – и ставить

Путь – от современной гордости

На понятной власти – к людям,

Только не уснув в той – глупости,

Где стоит и мир – от жажды,

Где мотив твоей – надежды

Выше боли в благе совести,

Выше кровной жилам – участи,

Что прошли и нам – стоит их

Сил характер, где и дремлет

Поздней строчки тон – намедни,

Не заснув в том – поведении.

Город пустой, а солнце не спит

Город постой – в догорающей лампе

Жить одиночеством – только со мной,

Город пустой в неприкаянной – маске

Лучшей болезни – однако постой,

Выжми свой тлен безначального – ада

Между крамольной скульптурой – души,

Выжми ещё, чтобы день, как награда

Жил – в одиночестве, думая в том.

Солнце тебе, точно маятник жаркий

Словом не светит, но всё же – стоит

В доле к любви одиночества – манит,

Чтобы природой о том – говорить,

Город пустой в расстоянии – завтра

Жить – этой бурной заботой, тоской,

Чтобы в себе удивляться – от жажды,

Что на исходе ты мир – городской.

Хочешь идти по пустынной – ограде

Между нечестности в жаркий – подвал,

Хочешь любить удивление – ладной

Слову материи, что ты пропал

В солнце Земли между истиной – дважды,

Где по угольной на мир – мостовой

Хочет тебе от надёжности – сдаться

Твой идеальный манер, как костёр.

Город, в котором ты вырос – однажды,

Город топил между чёрной – рекой

Эту свободу – ожить на пространстве,

Чтобы ужимками думать – простой

Мир идеальному свету – за словом,

Точно то солнце уснуло в свой – хват

Сложной материи – между свободой,

Где ты устал в одиночестве – спать,

Где, как и город – пустое пространство

В небе по зодчему вспыхнуло – к нам

Это внутри удивление – быть ему

Городом счастья, чтоб видеть свой рай,

Городом зодчего в стихшей – манере

Слова покойной, обыденной ласки,

Что утверждает твой мир – без оглядки

На постаменте от общества – гладком,

Над идеальной Невой – между сводов

В тучах свободы, плывущих сквозь – тьму

В общество жизни – за эти невзгоды,

Что по общению встретят – одну

Линию вида – нам в смыслах однажды,

Линию зодчего, что прочертил

Этим – готический остров под ратный

Мир аллегорий – той сложно обратной

Солнечной яви – под свет городской.

Город пустой между нежностью – имени,

Город в тоске обязующей – маски -

Ты продолжаешь искать – этим выстрелом

Новое общество – в должной подсказке

Города тихого случая – выпалить

Сон городской, как под солнцем примета,

В городе сказке о городе – где – то

Вышедшем миру – над старой Невой.

Когда нелегко умирать

Над прохладой классической мглы

Из под ветра усиленно вспять

Мне не хочется больше ожить,

Чтобы думая в том – умирать

И по чёрной расщелине скал

Нежить утро в прохладной Неве,

Где бы ты навсегда убежал

По кровавой классической мгле..

Где твой опыт, что утро внутри

Вдоль по Питеру скромно ведёт,

Где опять ты находишь восход,

Чтобы думать о том позади,

А потом, как по камню глотать,

Чтобы в мыслях им щебень – вести

Разноречием в доблести – спать,

Чтобы было наутро нам – больно

Просыпаясь – в том нежить кровать?

Если вдоль по Неве ты ожил -

То прохладой по чёрной им – встарь

Ты не можешь опять видеть день,

Ты сигарой в том тушишь – пожар

О кровавый осколок души

Между обществом смысла прожить

Идеальности ночь, чтоб восход

Будоражил ту ясности – жизнь..

Этим словно ты сам умирал,

Не хотел в постоянстве идти,

Нелегко ли тебе в этом плыть

Обращённом устройстве – расти

Между слов по классической мгле,

Где бы опыту сам ты – нашёл

Это утро близ старой Невы

Между обществом схожего врозь..

Не бывает оно нам, как дождь

Между личной заслуги – в том плыть

Обоюдном исчадии, может любить

Эту осень близ странного – в ложь,

А потом нелегко умирать – там

И в наивности странно хотеть

Всё ожить между пафосом – летним,

Приземляясь от страха – на смерть..

Остановись, нечаянное солнце

Нет выхода внутри искать зеро

От слов пустой растраты – на глазах,

Нет чувства быть ему опять – окном

Под млеющей харизмой, словно страх

Пронзил гортанный уровень надежд,

Пародий жизни – говорить чутью,

Что ты один в одежде не сломал

Готовый слову уровень – в окне..

Ты не был им в зеро – наоборот -

Ты сам стащил прохладный разговор,

Что чудится в окне смотрящей – мглы,

Как форма от нечаянной – в зеро

Отныне власти – говорить прощай

Ещё внутри несмелой белизны,

Как выдох одиночеству под стиль

Не меркнущего общества застыть

И стать им в позе чувства, как нутро..

Но сам ты стал нам мумией – за слог,

За истину здоровой тяги лет -

Иметь зеро в кармане долгой тьмы

И говорить ей прямо в опыта – портрет,

Что им ты сможешь будоражить – яд

Под сном внутри не меркнущего льда,

И словно солнце – охлаждать года

Внутри пародий смерти, как и ад..

Ты в тысячной манере был бы – рад

Узнать своё зеро на тонком теле,

Ты открываешь мысли – невпопад

И чутко солнцу говоришь, что свой

На этом дне и в призраке затеи -

Стать вымыслом фигуры, словно ноль

И тысячный апломб судьбе – назло,

Когда мы ждать искусство – надоели..

Остановись – то чудо по краям,

По вымышленной призраком черте,

Оставь в себе обиду – между слов

И будто час в геройстве будь – никем

Или опять ничем – в пародии тупой,

Как солнце из нечаянной харизмы

Сегодня будит страх об этот – лёд,

Сегодня будоражит твой полёт,

Чтоб солнцу не светить одной – надеждой..

Обществу реальный

Как стог в печи откинутых ролей,

Как квази дружба вымышленной розги -

Ты ищешь форму неземной любви

В себе умом упрятав словом – дым,

А дух внутри коварности – храним

Под тонной новостей в упряжке долгой,

Где нет эпистолярной тьмы – в умах,

А только общий гнёт себе – на страх,

Что жилы точит времени – над модой..

Идёт один внутри старик под стиль

В глазах себе – уложенный на солнце,

Над гордой вереницей свежей мглы,

Где цапля в море – выше королей

И сном ему не меркнет зло – вокруг,

Не знает тысяч кладезей близ стаи,

Что ход червонный между королей,

Когда им будет плохо без долей

И без угрюмой маски – филигранной..

То жил в глазах застенчивой поры -

Тот мира сна старик и что – то думал

О тоннах новостей вчера – за ним,

За ложной формой квантовой зари,

Но вышел снова к обществу – реальный,

Как сам ты днём выходишь им – внутри

И льёт природа оттепели – в саван

Под чёрствой мглой пропитанных вестей..

Где нет тебя о дружеский восторг,

Где ушлый чёрт не будоражит в теле,

А ты старик реальный между – снов

И тешишь свой закинутый апломб,

Чтоб жить ещё сто лет и выше – кромки

Идти – за той чертой понурой мглы,

Где сам реальный ты на солнце – кровной

Морали выше чести в нас – исконной,

Где вышли к свету формы – короли..

Нет вымысла – гореть в плену

Не вынесу тот сладкий ад – уму,

В котором плен укором – на тебе,

Не выйду, но обратно отнесу

Ему – исходный уровень надежд

На то, что стало страхом – по любви,

А может в безначальности вело

К своей основе сладости – пройти

Туда, где сходит ужас под нутро.

Нет вымысла бежать из этих лет,

Ведь клетка так тонка и форма – ей

Легко сдувает птичий неба край

На воле от души, в которой стаей

Ты выше шёл по белой простыне

Меж лёгких слов и стало безнадёжней

Им в душу заходить – сегодня мне,

Но формой так печально и тревожно.

Нет вымысла объять просторный – край

От пустоши – готического мира,

Нет им идей обнять морали – в ней

И лёгким сердцем думая – простить

Свой скол – гореть в плену на бытие,

На отмели – внутри седой харизмы,

Что ищет свойства мифа – по глазам

И выше меры отдаёт – свой срок.

В плену иллюзий ада – я воздам

Манерный шум вестей и эту ночь,

Минорный шорох будущего – срочно

От сладкой укоризны по глазам,

Где между пленных снов ты – не один

И горький шаг карает – эту кровь

О том, что было будущего нам -

Так близко в субъективности и срочно.

На строчке нет придирчивой игры,

Ей тихо в плен сдаются тени лет,

А ты всё ищешь мании – в портрете

На той любви в вещественной игре

И трогаешь ей формы о глаза,

О том забытом будущем на теле,

Когда неясно выждал ты – свой срок,

Что между формой будущего – в том

Он только нам – наивности веление.

Так буду ли гореть в плену – дождей

И между форм единства на поминках

Искать свой чёрный рай – наедине,

Что между новой образом – мечты

Сегодня душит опытом последним

И может в том – повременит слагать

За будущим – свой новый день и вечность,

Откуда в форме чувства – предсказать

Ты сам не смог единство – на роду,

Ты вышел в плен гореть – себе насчёт

Иллюзий форм фатальности в бреду,

Где им нет смысла уходить – в полёте

И ждать свой срок манеры – под любовь,

Где ты не ищешь слово – удалое,

А только волей бередишь со строк

Свой день фамильной осени – в глазах?

Отчебучить ли страх налегке?

Отвыкаешь искать этот ад

В отчебученной миром тоске,

Всё неличное смотрит – назад,

Покачавшись от тонкой руки

И не важно, что было потом -

Ты отнял этот страх или имя -

Сам себе ты отличный манер

В идеальности гордой строки.

Отчебучит ли общество в такт

Рукотворное время отныне,

Чтобы мысли несли – по строкам,

Как отсыльные вепри под смерть,

Как наложницы в страхе – понять,

Что не можем мы думать им – ныне,

Только верим, что в лёгкости сна

Отчебучим свой мир – поперёк.

Этим видом ты выше от грёз,

Выше пасти стекающей с нас,

Что и волк по короткой ноге -

Отчебучивший гол на – посыле.

Он не верит, что в вепре – им сам

Станет высмотрев – сложной игрой,

Но внутри, точно страх и изгой

Водит смятое в теле – пространство.

Видит волк, что не лесом прошёл

Отчебученный мир по обломкам,

Видит вепрь, что несмело в аду -

Он настроился жить – по краям

Этой вечности, точно в бреду

Ты наивно не знаешь, что думать,

Точно сам отчебучен – за власть

Исторической ноши в лице.

Столько воли нам надо – понять,

Что и в обществе было дороже

Сном – угодное в призраке слов,

Точно волк – отчебученный в нас

И на распрях им нет – по глазам

Этой серости внутрь – нерадивой,

Но угрюмо стоят там – миры

В толще пропасти выше мозгов.

Этим стал ты – так тонок и бел,

Что седел в отчебученной коже,

Словно готика смысла – черты

Над заглавием странного я

И от этого ей ты – не спел,

Что не знал от пути – благородства,

Где у волка твой верит – оскал

Отчебучить – тот мир налегке.

Собрать по кусочкам – на двоих

Где собираешь пустоту последней,