ЧОП «ЗАРЯ»

– Отдыхайте, Матвей Александрович, не беспокойтесь! Мы вас в дом перенесем, – в его голосе я слышал заботу. Перестав сопротивляться слабости, отключился под продолжающееся мерное бормотание: – Неужели получилось? Как жаль, что барин не дождался, не пережил…

Пробуждение было необычным – уже и не припомню такого состояния. Выспался, отдохнул, ничего не болит, нигде не затекло, отходняка и похмелья нет, в школу или на пары не опаздываю. Потянулся на довольно удобном матрасе и покрутил головой. Обнаружил, что лежу на железной, скрипящей пружинами, старой кровати.

Кованая спинка с завитками и цветочками сильно потускнела, на ней собралась пыль, а в левом верхнем углу ярко блестела на солнце тонкая паутина. Огромная подушка, в которой голова утонула почти целиком, пахла увядшими травами – что-то луговое с примесью земли.

Стены измазаны побелкой, деревянное окно с растрескавшейся рамой, под потолком вьется змейкой проводка, прямо как в старых подъездах на Арбате – два черных переплетенных провода. Ведут к центру потолка, с которого свисает одинокая лампочка.

Комната оказалась небольшой, метров десять квадратных. Помимо кровати, на которой я поскрипывал пружинами, у стены стоял комод, накрытый кружевной скатеркой ручной работы. На комоде стояли белые фигурки, издалека похожие на слоников. Приглядевшись, я понял, что либо это очень хреново сделанные слоники, либо таких уродцев в нашем мире я не встречал.

Над комодом висело несколько старых фотографий, будто из начала прошлого века. Бородатый мужик стоял, положив ладонь на спинку стула, на котором сидела женщина, а вокруг них (четверо)детей. Рядом с семейным снимком – отдельные портреты. Но разглядеть детали не получилось, я видел лишь замыленные от старости и потерявшие резкость силуэты.

Я встал с кровати, прошелся до двери. Там стоял стул, на котором лежала одежда. Штаны, рубашка и куртка, похожая на джинсовую, а на полу – грубые ботинки. Все с виду новое, но фасон и стиль очень напомнил форму работяг того же времени, что и на фото.

Одевшись, я подошел к окну, в надежде увидеть хоть какие-то знакомые виды. Вид открывался примерно со второго этажа и довольно скудный: яблоневый сад с лысыми тропинками, разбегающимися среди всего этого великолепия, колодец и покосившийся старый сарай. М-да, это точно не Ясенево. Если только Царицыно – там вроде есть какой-то парк оформленный под старину. Хотя все равно сомнительно, что река могла меня туда вынести.

Моих вещей нигде не было. Документы, телефон, банковские карты и самое главное – телескопическая палочка-выручалочка – все как в воду кануло. Хотя, может, и не «как»…

Дверь поддалась легко, лишь едва скрипнули петли. Я вышел в коридор, увидел несколько дверей и лестницу вниз. С первого этажа доносился шум, будто кто-то готовит – бряцнула посуда, зашипело горящее масло.

Заглянув еще в одну комнату с незапертой дверью, я спустился в просторный холл, пытаясь определить, откуда еще доносятся звуки, помимо кухни. Я слышал шаги и приглушенные разговоры.

Все вокруг было странным. Старым и странным. Что-то подобное я еще в школе на последнем звонке видел, когда нас культурно вывозили в Захарово – смотреть, как Пушкин провел детство. Потемневшая мебель, часы с кукушкой, клетка с какой-то мелкой молчаливой пичугой, латунная мелочевка на комодах, не хватало только таблички: «Сто лет назад здесь жил и работал великий Сам».

– Молодой барин проснулся? – За спиной раздалось тихое покашливание, и уже знакомый голос произнес: – У вас, наверное, много вопросов?

– Да, черт возьми!

Я обернулся и осекся, увидев, что у бородатого не только руки нет, но и вместо ноги торчит стальной костыль.

Передо мной стоял мужчина лет шестидесяти, крепкий, жилистый. Если бы не крюк с костылем, можно было сказать, что он прекрасно сохранился. Спина прямая, будто и вместо позвоночника что-то стальное встроено. Аккуратная стрижка, короткая борода, в которой проглядывала неровная белая нитка шрама. Похож на военного, даже на ветерана, который через многое прошел.

Он выдержал паузу, дав мне возможность его рассмотреть, а потом сухо сказал:

– Спрашивайте…

– Где я? – Я обвел руками дом и краем глаза заметил, как за окном пробежала какая-то девушка. – И что произошло? И какого хрена я вообще тут делаю? И какой, в жопу, я барин? И кто вы такой?

– Мое имя Захар, я управляющий поместья. А вы дома… – и тут он щелкнул крюком, останавливая мой порыв высказать все, что я думаю об этом доме. – Если быть точными, то мы с вами сейчас находимся в одном из загородных имений, принадлежащих семье Гордеевых. Вашей семье. Это охотничий домик вашего деда в Тобольской губернии.

– Пф-р – фыркнул я, – в первый раз слышу эту фамилию. Вы либо меня с кем-то перепутали, либо это какой-то розыгрыш.

– Ошибка исключена, расчеты Гордея Ивановича выверены годами… – Захар засуетился, очень натурально изобразив налет неуверенности, будто действительно допустил возможность ошибки.

– Стопэ! А ты хорош, – улыбнулся я и стал глазеть по углам под потолком. – В каком театре играете? А? А где камеры? Это прикол, да? Развод? Квест в реальности или иммерсивное шоу? Что у вас тут за схема?

– Простите, но я не понимаю, о чем вы, – проговорил Захар и на всякий случай отступил от меня на шаг. – Но признаю, что вам может быть сложно принять тот факт, что в нашей Вселенной есть разные миры, некоторые ученые называют их измерениями. И вы не в себе, учитывая, что вас как раз вернули из чужого мира домой.

– Самому не смешно?

Я вперился в его глаза, пытаясь разглядеть намек хоть на какую-нибудь хитринку, а заодно и себя ущипнул, а то вдруг все это странный сон, в котором, однако, боль пришла настоящая.

– Ладно. И как же я, по-вашему, оказался в чужом мире, откуда меня пришлось возвращать?

– В этом как раз нет ничего удивительного. Ваша бабка по материнской линии, кхм-кхм… – Захар дважды кашлянул в кулак. И либо я совсем поехал кукухой, либо за кашлем спряталось эмоционально окрашенное: «старая сука»! Захар тут же принес извинения: – Прошу прощения. Восемнадцать лет назад Мария Георгиевна, руководствуясь только ей известными причинами, выкрала вас из нашего мира и спрятала в вашем.

Я поднял указательный палец, мол, а теперь давайте помолчим, пока я думаю. Бабушку мою действительно звали Маша, хотя отчество другое. До тех пор, пока не начались проблемы с деменцией, она действительно была крута. Участковые у нее по струнке ходили, даже когда меня сдавать притаскивали. Гопота у подъезда ее всегда уважала. Другие бабки побаивались и шептались за спиной, и действительно сукой как-то назвали, но не старой, а стальной. И это звучало даже уважительно.

Восемнадцать лет назад я как раз стал сиротой. Как это произошло, помню плохо, что до этого было – тоже, лишь какие-то обрывки и смутные образы… Считай, жизнь-то началась с момента, как мы с бабушкой вдвоем остались.

Я поймал себя на мысли, что начинаю допускать, будто Захар правду сказал. Вспомнил погружение под воду и жалящие черные сгустки – аж передернуло! До такого в квестах и «ютюб»-пранках еще не додумались. Да и вокруг все было более чем реально, что исключало сон или наркотики.

– А что с родителями?

– Мне очень жаль, но они погибли.

– Как?

– Страшный несчастный случай, одномоментно унесший множество жизней, – вздохнул Захар, постукивая своим костылем. – Гордей Иванович оставил вам свои дневники, вы сможете ознакомиться с деталями его расследования.

– Ну, допустим… – медленно проговорил я, хотя еще не решил, что в итоге готов допустить. – А где, собственно, мой дед, который Гордей Иванович?

– К сожалению, он не пережил заклинание возврата, – погрустнел Захар, а я опять не заметил ничего подозрительного. Либо он мастерски играл, либо дед действительно был ему дорог. – Но не вините себя, Гордей знал, на что шел, когда соглашался на ритуал. Вернуть наследника рода было важнее.

– А где тело? Я могу хотя бы попрощаться?

– По условиям сделки, тело забрали, – голос Захара задрожал. – Это входило в цену.

Хрень какая-то. Но Захар не стал развивать тему про моего деда. Я мысленно повторил, привыкая к звучанию слова. Интересно. Никакого деда я не помнил. Ни мужа бабушки, ни по отцовской линии. Перед глазами промелькнул профиль старика, который лежал на соседней тумбе со счастливой улыбкой на мертвом лице. Магический ритуал с лихими расценками? Ну да, ну да. Что же это еще могло быть?

– Так. И что? Получается, я наследник какого-то богатого и знатного рода? —развел руками я, одновременно выражая сомнение и показывая на стены дома.

– В прошлом – да, – почесал крюком затылок Захар. – Но после смерти ваших родителей и вашего исчезновения все сильно изменилось. Род не смог защищать свои земли, а ваш дед все состояние потратил на поиски ответов и ваше возвращение.

Видно было, что Захару тяжело было подбирать слова. Ему было больно, грустно, тоскливо, и он явно сдерживался, чтобы не материться. Я не стал его торопить, просто молчал и слушал.

– Московское имение в залоге у банка, – делая паузы и вздыхая, Захар крюком загибал пальцы на здоровой руке. – Родовое гнездо уже пять лет как скрыто в тумане, а без вашего отца у нас не хватило сил его защитить. Войска же Ордена до сих пор не могут преодолеть Урал, чтобы вернуть губернию. Почти все, что было ценного, уже продано, а люди разбежались.

– М-да, вот тебе и заводы-пароходы, – теперь уже я почесал затылок. – И что? Ничего нет вообще?

– Остался этот охотничий домик, десятка два рабочих с семьями… Моторка еще осталась. Гордей запретил ее продавать, подарок хотел вам сделать. Оружия родового нет – все отдано за долги, – докладывал управляющий. После короткой заминки он ловко подтянул стоящий у стены стул крюком, со вздохом сел и начал массировать ногу. – Простите, не могу долго стоять. Я буквально минутку передохну и покажу вам здесь все.

Я дал ему все десять, пока мерил шагами гостиную, разглядывая фотографии на стенах. Если это все развод, то подготовка у них была на запредельной высоте. Я нашел себя на фото – ну или мальчонку очень сильно похожего на меня из фотоальбома с выпуска из начальной школы. Нашел молодых родителей, опять же, если верить тем фотографиям, что изредка показывала бабушка. А еще деда, только сильно моложе.

Странностей на фотографиях было много. От одежды (а это была какая-то ядреная смесь моды дореволюционной России, Дикого Запада и вполне себе современных джинсов и толстовок) и до других участников фоторепортажей. Этакое селфи на охоте, вот только трофеи все были неизвестной мне породы. Я бы даже сказал, неизвестной в моем мире породы. Какая-то обезьяна напоминала горгулью, ту, что памятник на некоторых старых домах. А вот остальные поверженные тушки, рядом с которыми позировали дед с отцом, вызывали одновременно страх и отвращение.

– Это что за хрень? – я указал на самую большую фотку, где лежало скелетообразное чучело из веток и корней деревьев.

– Это деймос, – скрипнув стулом, управляющий поднялся и подошел ко мне. – Слабенький. Я помню эту охоту, одна из первых вашего отца. Пойдемте, я все вам расскажу и покажу.

Охренеть, слабенький? Эта тварь, на минуточку, в кадр еле влезла, а там семь человек в полный рост в ряд стоят. Но уточнять я ничего не стал, а потом и вовсе превратился в одно большое ухо, чтобы впитать всю ту ерунду, что мне заливал управляющий, и попытаться ее осознать.

Захар мало понимал в том, как устроена Вселенная и в чем различия между нашими мирами. Знал только, что попасть туда и тем более обратно практически нереально. Единицы обладают этим тайным знанием, и тем сильнее он удивлялся, что бабке это удалось. При ее упоминании он опять закашлялся.

Из тех крошек знания, которых сам Захар нахватался от деда, я уже сделал выводы, что это какая-то параллельная реальность. И причем она такая не одна.

Как минимум три мира фигурировало в рассказах управляющего. Этакий бутерброд, в центре которого я находился сейчас.

Сверху, ну или снизу, тут смотря с какой стороны повернуть бутерброд, находился мир, полный магии, хаоса и разных сверхъестественных тварей – научные обоснования Захара не особо интересовали, поэтому он объяснял так, как ему его дед в детстве рассказывал.

А где-то еще находился мой старый мир без магии, с моим Арбатом, Настей и узбеками. А между этими крайностями, как водится, срединный мир, где хватало всякого.

И если вкратце, то в этот срединный мир постоянно лезла скверна, а вместе с ней и всевозможные твари из верхнего. Как именно лезли, Захар не знал. Монстров делили на два основных типа: деймосы – твари, которые приходили с туманом; и фобосы – духи и призраки, которые, напитавшись негативной энергией, болью и страданием, могли сразу сформироваться в этом мире.

Но вместе с тварями из верхнего мира текла и сила, что могла им противостоять. Так здесь появилась магия и люди, способные ее использовать. Таких людей называли одаренными, а способности передавались из поколения в поколение. Что и сформировало здесь понятие аристократических родов, которые на заре своего появления не только валили монстров, но и делили территорию, создав местное дворянство.

Здесь тоже была Россия, точнее Российская Империя с самым настоящим Императором. Были дворянские дружины, охранявшие свою территорию, а также свободные охотники, даже церковный орден, чтобы за всем этим следить, а еще дружины, артели, рейтинги и влияние…

В какой-то момент информации стало слишком много, а мастером логики и структуры Захар не был. Но зато, как я понял, он был крутым охотником, пока какая-то тварь из тумана не уменьшила ему количество конечностей.

Пока он вешал мне лапшу на уши, я осознал, что в самом деле страшно проголодался. Если все, что он несет – легенда розыгрыша, то и пофиг, а если все это правда и мне тут жить, то успею разобраться.

Кормили просто, но сытно и вкусно. Пшенная каша, пироги и чай с медом из пузатого самовара – что-то подобное вполне вписывалось в мои ожидания от этого места. Удивили скорее столовые приборы – деревянные ложки. На мой шутливый вопрос, где фамильное серебро, Захар на полном серьезе ответил, что все перелили в пули.

Потом началась экскурсия, в рамках которой Захар пытался донести, что и у нашего рода (дома) был свой отряд по борьбе с демоническими отродьями. И ключевое слово здесь – был. Очень крутой во времена его молодости и пока был жив мой отец. Слабенький, но все еще дерзкий, пока был жив дед. И теперь (на этом моменте он чуть слезу не пустил) моя задача, как наследника, возродить отряд и вернуть ему былую славу.

Пока обошли первый этаж, встретили ещё несколько жителей усадьбы – пожилую кухарку и крепкого мужика, таскавшего в дом дрова. Столовая, кухня, чулан и комнатушка для прислуги – ну такое себе, не хоромы.

На втором этаже располагалось несколько спален, включая ту, где я проснулся, и кабинет деда. Первое, что бросалось в глаза – это светлые пятна на стенах и темные на полу, показывающие, что совсем недавно здесь стояла или висела какая-то мебель. На каждый мой незаданный вопрос Захар кивал, бормоча себе под нос либо «продали», либо «в залоге».

А вот кабинет внушал уважение.

Хотя и здесь хватало пустующих мест. В углу стоял широкий оружейный шкаф, в лучшие времена вмещавший с десяток винтовок. Сейчас же там было только две: охотничья одностволка с погнутым стволом и что-то совсем древнее, похожее на мушкет с обновленной ствольной коробкой. То есть уже не «кремень с порохом и пули шомполом через дуло», а «откинул затвор, вставил пулю с гильзой, закрыл, выстрелил».

Стена за шкафом вся была в крючках и полочках, на которых сейчас лежала только пыль.

– Многое пришлось заложить, – в очередной раз вздохнул Захар, усаживаясь на стул, а потом заметил мой взгляд. – Джонсон уже не починить, только если ствол менять, а вот «крынка» рабочая, приклад только расщепило.

– Ну-да, ну-да, расщепило, – покачал головой я.

Я решил уже не удивляться и тем более не спрашивать, что за желтые клыки торчат из треснутой деревяшки.

Противоположная стена напоминала доску детектива-любителя. Стоял массивный стол из темного дерева, а над ним во все стороны расходились бумажки с заметками, фотографии и газетные вырезки. В некоторых местах на толстые спицы, торчащие из стены, были насажены довольно толстые пачки бумаги. А между некоторыми спицами детективный дед натянул красные нити. И почти все они вели в центр, к слабо шевелящейся на сквозняке старой газетной заметке.

Первая полоса «Столичного вестника», пространная статья за авторством некоего Д. Рихтера. Вместо фото – рисунок раскуроченного взрывом и пожаром склада. Броский заголовок: «Предательство Ордена. Погибло двадцать одаренных». И фотография моего отца.

Я обернулся на Захара, но тот лишь покачал головой и кивнул на стол. В ворохе каких-то чертежей, отчетных ведомостей и смятых бумажек лежала толстая тетрадь. Черный кожаный переплет, потертый и лоснящийся от частого использования. На боку два ремешка, втиснутых в медные замки с какими-то символами, похожими на руны.

Видимо, это и был тот самый дневник деда, который должен был мне все объяснить. Я понадеялся, что для начала Захар объяснит, как его открыть.

Но он не успел. Снизу раздались торопливые шаги, кто-то бежал, перепрыгивая через ступеньки, и уже через мгновение в дверном проеме появился запыхавшийся пацан лет четырнадцати и с ходу завопил:

– Дядька Захар, в Авдеевке пискуны сработали! Кажись, выброс будет! А там Анька рожает и Трофим лежачий, не успеют тикануть, – скороговоркой выдал парень и только потом заметил меня и перекрестился: – Благословен род, барин, помогите…

– Митька, беги за Гидеоном, поднимай Колуна и Вилы, я сейчас соберусь, – покачал головой Захар. – А барину рано, не готов он еще.

– Захар, я тоже поеду, – твердо сказал я, помогая ему подняться. – Если все это не развод, то чем раньше, тем лучше. Куда идти?